— Почему ты такая злая?
— Я не злая, я мудрая! — рассердилась на нее Кира. — Не с твоим счастьем тут мужика искать!
— Но он мне так понравился, этот араб! Что ты там говорила про радость любви?
— Вот найдем Людмилу и эту Малику, а потом можешь влюбляться хоть во всех студентов подряд!
И Кира потащила подругу дальше. Третья дверь направо была закрыта изнутри. Но в комнате кто-то был. Подруги явственно слышали два женских голоса. И потому постучали погромче.
— Да иду я! — раздался незнакомый им звонкий голос. — Иду! Кто тут такой нетерпеливый?!
Дверь распахнулась, и подруги оказались лицом к лицу с той самой мулаткой из торта. Она их явно не узнавала. И недоуменно разглядывала припозднившихся гостей. Занавеска за ее спиной была задернута, отделяя жилое помещение от прихожей. Поэтому подруги не могли видеть, что происходит внутри.
— Вы ко мне? — спросила у них девушка. — Если вы по поводу танцев, то я больше не танцую.
— Нет?
— Нет, — покачала головой Малика. — Но вы можете обратиться к моей подруге. Она танцует ничуть не хуже меня. Сейчас дам вам ее адрес.
И она шагнула обратно. Занавески на мгновение распахнулись и снова сомкнулись. Но и секунды хватило, чтобы подруги сумели разглядеть в глубине комнаты фиолетовый костюм. И они бросились следом за Маликой.
— Нет, вам сюда нельзя! — воскликнула та. — Девушки, куда вы?..
Но договорить она не успела. Ее перебила Людмила. При виде ворвавшихся в комнату подруг та дико заверещала и кинулась в угол, словно это могло спасти ее. Подруги заботливо выудили Людмилу из угла, где она пыталась укрыться за стоящим там диванчиком. И водрузили обратно на тот коврик, где она сидела перед их приходом.
— Люда, кто это такие? — изумленно переводя взгляд с дрожащей Людмилы на подруг, спросила Малика. — Ты их знаешь?
Трясущаяся мелкой дрожью и бледная Людмила все же кивнула.
— Они из милиции, — прошептала она.
Теперь наступил черед Малики побледнеть и задрожать. Вид у обеих женщин был до того преступно-виноватым, что не надо быть психологом, чтобы сразу понять: им есть что скрывать!
— Я ни в чем не виновата! — пролепетала Малика. — Можете обыскать меня и мою комнату, у меня ничего нет!
Людмила судорожно прижала к себе свою светлую сумочку и кивнула. Глаза ее приобрели настолько затравленное выражение, что Кира просто не могла не отреагировать.
— Можно? — протянула она руку к сумочке Людмилы.
Та еще сильней прижала ридикюльчик к себе, но затем ее руки бессильно разжались. И сумочка обязательно шмякнулась бы на пол, если бы Кира вовремя не успела подхватить ее.
— И что тут? — поинтересовалась она, встряхивая содержимое сумочки и при этом изнывая от невольной зависти.
Сумочка Людмилы не была дешевой турецкой подделкой. Нет, это был настоящий «Луи Вюиттон». Кира внешне невозмутимо, но в душе трепеща от одной только мысли о стоимости этой вещи, вывалила из нее на обшарпанную поверхность низкого столика с многочисленными следами от потушенных сигарет все содержимое. И принялась его сортировать.
— Ага! — воскликнула она наконец. — А это у нас что такое?
У нее в руках покачивался маленький прозрачный пакетик с белым кристаллическим порошком. Людмила застонала и закрыла лицо руками. Малика с ее смуглой кожей казалась зеленой. Она нервно хрустела пальцами и кусала свои полные губы.
— Это не мое, — глухо произнесла она.
— И наверное, тут просто немножко питьевой соды? — ехидно предположила Кира. — Люда заскочила к тебе за ней, потому что ей пришла охота испечь домашнего печенья, а ближе соды не оказалось. Так ведь? Или тут соль? На гуляш не хватало?
Малика промолчала и отвернулась.
— Слушайте, девочки, — сменила тон Кира. — Мне нет дела до вашего баловства. Хотите рисковать и травиться наркотиками — дело ваше. Вы обе взрослые и, надеюсь, понимаете, чем может закончиться употребление этого порошка!
И она потрясла пакетиком.
— Что тут у вас? — спросила она. — Героин?
Малика покачала головой:
— Кокс.
Не выпуская пакетик из рук, Кира обратилась к Людмиле:
— Поэтому ты не хотела признаваться, что знаешь Малику? Из-за наркотиков? Она их тебе продает?
Людмила молча кивнула.
— Понятно, — произнесла Кира. — Веселенькое дело. Ну а при чем тут Петеросян?
— Он тоже, — отозвалась Людмила.
— Тоже употреблял? Или продавал?
Снова молчаливый кивок.
— Понятно, — снова произнесла Кира.
Ситуация ей с каждой минутой нравилась все меньше и меньше. Если этот Петеросян был завязан на торговле наркотиками, то его за какую-нибудь провинность могли убить его сообщники — наркодельцы. И в таком случае расследовать это преступление Кире совсем не хотелось. Несмотря на всю ее бесшабашность, иногда здравому смыслу и осторожности все же удавалось взять верх. А от дела, в котором завязаны наркотики, ничего хорошего ждать не приходилось.
— Ничего вам не понятно! — неожиданно взорвалась Людмила. — Это он меня посадил на них!
— Петеросян?
— Да, он!
— Но зачем?
— Откуда мне знать? Он обожал всеми манипулировать! Это была его страсть!
Сейчас Людмила ничем не напоминала ту бесцветную особу, которая раньше представала перед подругами. То была лишь защитная маска, под которой пряталась сильная и умеющая помнить обиды натура.
— Сам он никогда их не принимал! — продолжала изливать душу Людмила. — Но умел использовать. Меня на иглу посадил. И с Маликой тоже он меня познакомил.
— Через него я получала наркотики, — по-прежнему глухим голосом произнесла Малика. — То есть привозил мне их другой человек. Но шли они именно от Эдика.
— А потом ты распространяла их по студенческому городку?
— Да, тут и на факультете, — призналась Малика, стыдливо опустив глаза.
Кира промолчала. Наркотиками она заниматься упорно не желала. Ее интересовало убийство.
— И поэтому ты пригласила ее к вам на свадьбу? — обратилась она к Людмиле. — Чтобы напугать Петеросяна?
— Я хотела посмотреть на его лицо! Чтобы этот гад хоть на секунду потерял свою обычную самоуверенность! Чтобы хоть на мгновение ему сделалось скверно!
— Что же, — вздохнула Кира, — тебе это удалось. Он потерял не только самоуверенность, но и жизнь. А уж как ему было скверно, и не передать!
И присев, она посмотрела на двух замерших девушек.
— Ну, кайтесь! — сказала она им. — Кто из вас его прирезал?
Малика и Людмила обменялись испуганными взглядами.
— Это не я! — хором произнесли они.
— Мы его не убивали!
Кира покачала головой и обратилась к Малике:
— Тебя видели, когда ты шла следом за ним в павильон, — сказала она ей.
Малика молча кивнула. Губы она искусала так, что они у нее начали кровоточить.
— Я просила, чтобы он прислал очередную партию товара, — сказала она. — Мой порошок весь кончился. Клиенты нервничали. Да что клиенты? Я сама осталась без дозы.
— Но сегодня же у тебя наркотик был, — сказала Кира.
— Я нашла другой источник, — отвела глаза Малика. — Только там человек сам перепродает. Поэтому выходит дороже. Я взяла только себе и Люде.
— Да, — подтвердила Людмила. — Это так. Все верно. И Малика согласилась прийти на свадьбу и станцевать, чтобы иметь возможность поговорить с Эдиком.
— А ты сама не могла?
— Он отказывался со мной обсуждать эту тему, — сказала Людмила. — Требовал, чтобы я бросила употреблять наркотики. Говорил, что после нашей свадьбы все изменится. Но неделю назад он просто заявил, что наркотиков ни в его, ни в моей жизни больше не будет. И все…
— Значит, он решил выйти из этого бизнеса? — задумалась Кира. — Не желал больше торговать наркотиками?
— Да. Сказал, что ему как будущему депутату ни к чему подобный риск.
— Кто бы его выбрал в депутаты! — хмыкнула Кира.
— А кто знал, что он завязан с этим бизнесом? — пожала плечами Людмила. — Во всяком случае, избирателям бы этого никто не сказал. Мой отец собирался отвалить достаточно денег на предвыборную кампанию Эдика, чтобы заткнуть рты всем ушлым журналистам.
— И Петеросян решил, что быть депутатом выгодней, чем торговать наркотиками?
— Вот именно. Он совершенно завязал со своим прошлым. Дескать, уже не мальчик, чтобы так рисковать.
— А его сообщники?
— Не думаю, чтобы они были в восторге от решения Эдика. Если он вообще поставил их в известность.
— А мог и не поставить?
— Мог.
Ого! Ничего себе мотивчик для убийства адвоката! Если, конечно, эти женщины не лгут! Но что-то подсказывало Кире, что Малика и Людмила говорят чистую правду. Они и сдружились-то только на почве любви-ненависти к Петеросяну. Ну и на общем пристрастии к кокаину.
— Хорошо, — сказала Леся. — Мы вам верим. Вы Петеросяна не убивали.
— Хорошо, — сказала Леся. — Мы вам верим. Вы Петеросяна не убивали.
У Людмилы и Малики вырвался вздох облегчения.
— Но все равно, расскажи нам: когда ты пришла за Петеросяном в павильон, где он хотел переодеться? — спросила Кира у Малики.
Малика задумчиво посмотрела куда-то на потолок, словно надеялась прочитать там ответ.
— Так нечего рассказывать, — произнесла она. — Он несколько раз повторил, что наркотиков от него ко мне больше поступать не будет и что я должна искать себе другой источник. А про него забыть. Совсем забыть.
— А потом?
— Я не отставала, и он меня прогнал, — ответила Малика и замолчала.
— Нет, — покачала головой Кира. — Не так. Расскажи подробнее. Нам сейчас важна любая деталь!
— В павильоне был кто-нибудь, кроме вас двоих?
— Нет, никого там не было, — ответила Малика. — Я и не входила внутрь. Он меня не пустил.
— Почему?
— Сказал, что я ему надоела. И что он мне и Люде еще припомнит эту выходку с тортом.
— А потом?
— Потом он вошел внутрь, а я вернулась в зал, взяла свои покрывала и ушла. Можете спросить у охраны! Они меня запомнили.
Еще бы им не запомнить эту полуголую шоколадку в цветастых покрывалах! Но, для того чтобы ударить человека в грудь ножом, много времени не надо. Хотя опять же, где Малика могла спрятать нож? В павильон она шла только в своих расшитых блестками трусиках и в такой же крохотной накидке.
— Поблизости от павильона видела кого-нибудь?
— Нет.
Подруги приуныли. Но внезапно Малика добавила:
— Видеть, я никого не видела, но слышала голоса.
— Где?
— Чьи голоса?
Видя их заинтересованность, Малика мастерски выдержала паузу.
— Могу я забрать вот это? — спросила она у подруг, показывая на пакетик с порошком.
— Если рассказ будет того стоить, — сказала Кира.
— Будет!
Глава 9
И Малика не обманула. Рассказывала она очень старательно, словно примерная ученица в школе.
После того как Петеросян чуть ли не пинком вышвырнул ее из павильона, она еще медлила, надеясь найти какие-нибудь аргументы, которые бы позволили ей переубедить мужчину.
Увы, ничего подходящего в голову молоденькой мулатки так и не пришло. И она уже хотела уйти прочь, но в это время до нее донесся чей-то голос. Голос был женским, и в нем отчетливо слышался гнев.
— И даже не думай! — произнесла женщина. — Ты не можешь так поступить с нами!
— А вы? — услышала Малика голос Петеросяна. — Вы — моя родня, вы могли так поступить со мной?
— Кто — я?
— Ты! И мои мама, отец, сестра и даже мой брат! Вы все отшвырнули меня!
— По-моему, ты все путаешь! — гневно произнесла женщина. — Валишь с больной головы на здоровую? При чем тут я?
— Ты же моя сестра! — воскликнул Петеросян. — Понимаю, родственники вынуждены были из-за моей выходки переехать. Вообще уехать из Еревана! Мама боялась выйти на улицу, стыдясь смотреть в глаза соседкам! От сестры отказался Армен.
— Но при чем тут я?
— Хотя Армен всегда был дураком, — брезгливо произнес Петеросян. — И неудачником. Уверен, он так и сидит в своей сапожной мастерской в Ереване!
— И что с того? Эдик, о чем ты вообще говоришь? При чем тут семья? Я же тебя любила, ты это знаешь!
— Любовь ничего не значит. Жениться и выходить замуж надо по расчету.
— Как ты? — зло спросил у него женский голос. — Как ты, мой дорогой братец?
— Тебя это не касается, сестренка!
— Ошибаешься! — произнес голос. — Как раз это меня и касается! Я давно поджидаю тебя тут! И я видела, как ты подарил своей девке браслет бабушки! Семейную реликвию! Какое ты имел право так поступить?
— А почему нет? Драгоценности теперь мои!
— Нет!
— Да!
— Если уж так рассуждать, тогда они принадлежат всей нашей семье!
— Но не тебе!
— Я еще понимаю, если бы ты подарил его своей жене, а та отдала бы потом вашей дочери. Но не этой девке! Кто она тебе?
— Почему ты думаешь, что у этой девки, как ты ее называешь, не может быть от меня детей?
Женщина замолчала. Петеросян тоже молчал. А на берегу появилась какая-то компания. И Малика поторопилась уйти прочь. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. И, подобрав свои покрывала, которые она использовала в качестве сценического костюма, Малика постаралась как можно быстрей и незаметней покинуть свадьбу.
— Вот и все, — закончила она. — Больше я ничего не знаю.
— Петеросян как-то обращался к этой женщине?
— Не слышала. Он называл ее сестрой. Но ее имени я не слышала.
— И не видела ее?
Малика молча покачала головой.
— Последний вопрос, — произнесла Леся. — Людмила, ты когда-нибудь от Петеросяна слышала имя — Оливия?
— Никогда! — ответила Людмила и протянула руку, чтобы взять кокаин.
Но Кира ее опередила и первой схватила пакетик со стола.
— Эй! — возмутилась Малика. — Ты обещала! Отдай!
— Извини, обманула.
— Так нельзя! — негодующе вскочила на ноги Людмила.
— Рассказ ваш того не стоит, — холодно ответила Кира и вышла, брезгливо держа пакетик с кокаином на вытянутой руке.
Оказавшись в коридоре, она огляделась по сторонам.
— Что ты ищешь? — спросила у нее Леся.
— Туалет, чтобы избавиться от этой дряни, — ответила Кира.
Туалет девушки не нашли. Во всяком случае, не так быстро, как им хотелось бы. Пришлось на глазах у изумленных студентов спускать наркотик в слив кухонной раковины. Избавившись от порошка, Кира символически отряхнула руки и выкинула пустой пакетик в окно.
— Ну вот, — с удовлетворением произнесла она. — Теперь мы можем идти отсюда!
Внизу их встретил сияющей улыбкой охранник.
— Так быстро управились?
— Никто из ваших студентов нам не понравился, — ответила Кира чистую правду, а Леся только мечтательно вздохнула.
Дома подруги оказались уже через полчаса. Они успели, мосты еще не развели. А город в этот ночной час почти весь спал. И машин на улицах было очень мало. Так что ни пробок, ни красноглазых светофоров на пути подруг не возникло. Все перекрестки мигали желтыми огнями, предоставляя автовладельцам самим выбирать приоритеты проезда.
У дверей подруг встретил орущий и озверевший от голода Фантик. Вся проблема заключалась в том, что, уходя, девушки без напоминания с его стороны забыли насыпать коту в миску сухого корма. А сам Фантик проспал тот момент, когда они ушли из дома. И не успел напомнить о своих нуждах. И теперь голодный кот, как и полагается настоящему мужчине, буквально бесился от злости, прыгая от одной стены к другой.
Кира торопливо прокралась на кухню к миске и насыпала корма. И Фантик, сердито урча, принялся с хрустом уминать его. По мере того как его желудок заполнялся, урчание становилось все более и более мирным. А шерсть на загривке у кота уже не топорщилась столь воинственно.
— Знаешь, мне иногда кажется, что иметь мужчину в доме не такое уж большое счастье, — заметила Леся, наблюдавшая эту сцену.
Но как раз в этот момент Фантик закончил свой ужин, попил водички и, удивительно быстро сменив гнев на милость — он все-таки очень любил Киру, — пришел благодарить хозяйку. Запрыгнув к ней на колени, он принялся мурлыкать и мяукать, переступая бархатистыми лапками по ее коленям.
Кира рассеянно погладила Фантика по макушке.
— Может быть, нам с тобой тоже чего-нибудь перекусить? — предложила она подруге.
— А разве что-то есть?
Кира заглянула в холодильник и удрученно заявила, что ничего подходящего она там не видит. Во всяком случае, ничего, что бы подошло в это время девушкам, заботящимся о своей внешности.
— Те котлеты, которые мы скормили Пантелеймонову, лежали у меня почти год, — призналась она. — Есть еще антрекоты того же срока давности. Но ты же не всеядный мужик, ты — моя подруга, тебе я не могу предложить такое на ужин.
Леся растрогалась.
— Ты так меня любишь? — спросила она.
— Да уж побольше Пантелеймонова, — отозвалась Кира, деловито ковыряясь в холодильнике и пытаясь выяснить, не примерзло ли чего вкусненького к стенкам. — Его-то я знаю без году один день, а с тобой мы на один горшок ходили. И в любом случае ты — моя подруга. А мужчины, они сегодня есть, а завтра их уже нет. Между прочим, вместе с той жратвой, которую они успели слопать.
— Кушать хочется, — заметила Леся.
— Угу, — все так же деловито ковыряясь в холодильнике, отозвалась Кира. — Кажется, я что-то нашла.
Леся встала рядом с ней и скептически воззрилась на то, что же откопала Кира в глубинах своего морозильника. Это выглядело как ледяной ком, твердый, жесткий и бесцветный.
— А это что? — с опаской осведомилась Леся.
— Не знаю.
И Кира отнесла это ископаемое к мусорному ведру и с отвращением вышвырнула его туда.