— А-а-а-а-а-а-а! — завопил он, выскакивая в гостиную, где его терпеливо поджидал огромный человек с голой грудью. Кенни перескакивал с одной ноги на другую и верещал: — А-а-а! Крыса, крыса у меня на шее! Снимите ее, снимите! — Он попытался схватить ее обеими руками, но существо двигалось с невероятной ловкостью и быстротой. — Помогите мне, помогите! Крыса!
Хозяин ухмыльнулся и покачал головой, так что его многочисленные подбородки весело заплясали.
— Нет, нет, — ответил он. — Не крыса, толстяк. Мартышка. Ты получаешь лечение мартышками. — Он сделал шаг вперед, вновь схватил Кенни за локоть и подвел к висевшему на стене большому зеркалу.
В комнате было так темно, что Кенни с трудом разглядел свое отражение в зеркале, — он сообразил лишь, что оно недостаточно широкое и в нем не помещаются его руки. Мужчина отступил к стене и потянул за выключатель — тут же загорелась свисающая с потолка лампочка. Она раскачивалась из стороны в сторону, и по гостиной перемещались пятна света. Кенни Дорчестер задрожал и посмотрел в зеркало.
— Ох! — сказал он.
У него на спине сидела обезьяна.
Точнее, она устроилась на плечах, обхватив лапами толстую шею и соединив их под его тройным подбородком. Дорчестер ощущал, как мех обезьянки щекочет ему затылок, чувствовал, как теплые маленькие лапки легко хватают его за уши. Это была совсем маленькая мартышка, она выглянула из-за его головы и широко ухмыльнулась. У нее были быстрые маленькие глазки, грубый коричневый мех и слишком много блестящих белых зубов. Длинный цепкий хвост постоянно раскачивался, словно мохнатая змея.
Сердце Кенни стучало в груди, точно огромный воздушный молот, тревога по поводу незнакомца и обезьянки росла. Однако он набрался мужества и заставил себя успокоиться. В конце концов, это же не крыса! Такая маленькая мартышка не причинит ему вреда. Скорее всего, она ручная — уж очень ловко она устроилась у него на плечах. Возможно, ее владелец разрешает ей так сидеть, и, когда Кенни прошел в темную комнату, она ошиблась и прыгнула к нему на плечи. Все толстые люди в темноте похожи друг на друга.
Кенни схватил мартышку сзади и попытался стащить, но ему никак не удавалось ее ухватить. Да и зеркало, в котором все было наоборот, только мешало. Он принялся подпрыгивать, из-за чего вся комната и мебель тряслась всякий раз, когда он приземлялся, но обезьянка крепко держалась за его уши и упорно не желала покидать свое место.
Наконец, постаравшись сохранять достоинство, что при данных обстоятельствах было весьма не просто, Дорчестер повернулся к хозяину и сказал:
— Ваша обезьяна, сэр. Пожалуйста, помогите мне ее снять.
— Нет, нет. — Мужчина покачал головой. — Делать тебя худым. Лечение мартышками. Ты не хотеть быть худой?
— Конечно хочу, — с несчастным видом заявил Кенни, — но это абсурдно.
Он не понимал, что происходит. Получалось, что обезьянка на его шее является частью лечения, но он не видел в этом никакого смысла.
— Иди, — сказал мужчина. Он протянул руку вверх и выключил свет. Потом повернулся к Кенни, который испуганно отступил на шаг. — Иди, — повторил мужчина, вновь хватая Кенни за руку. — Наружу, наружу. Ты получать лечение мартышками, теперь уходить.
— Послушайте! — с яростью закричал Дорчестер. — Пустите меня! Уберите вашу обезьяну, вы меня слышите? Я не хочу вашу обезьяну! Слышите? Не хочу! И перестаньте меня толкать, сэр! Вот что я вам скажу: у меня есть друзья в полицейском управлении, и вам это так не пройдет. Прекратите…
Но все его протесты были напрасны. Толстяк своим огромным, бледным, влажным от пота телом неумолимо подталкивал Кенни к двери. Вновь зазвонил колокольчик, и Кенни оказался на улице, залитой ослепительным солнечным светом.
— Я не стану вам ничего платить! — споткнувшись, заявил Кенни. — Ни цента, вы меня слышите!
— Лечение мартышками бесплатно, — ухмыляясь, ответил толстяк.
— Ну хотя бы вызовите мне такси, — начал Кенни, но было уже поздно, толстяк закрыл дверь. Кенни подскочил к двери и попытался ее открыть. Заперто. — Откройте, эй, вы там! — потребовал Кенни.
Никакого ответа. Он снова закричал, но сразу почувствовал, что на него смотрят. Кенни оглянулся. На противоположной стороне улицы на крыльце закрытого магазина сидели трое старых пьяниц, которые передавали друг другу бутылку в коричневом бумажном пакете и бросали в его сторону подозрительные взгляды.
Тут только Кенни Дорчестер вспомнил, что он средь бела дня стоит посреди улицы с обезьяной на спине. Он покраснел, чувствуя себя полнейшим дураком.
— Это мой домашний любимец! — крикнул он пьяницам, с трудом выдавив улыбку. — Мой маленький любимец, ничего больше!
Кенни бросил последний злобный взгляд на запертую дверь и быстро зашагал по улице. Свернув за угол, он оказался в темном узком переулке за двумя старыми серыми многоквартирными домами. Дорчестер сел на мусорный бак, дыхание с шумом вырывалось из его легких. Достав носовой платок, он вытер лоб. Обезьянка слегка переместилась, и Кенни ощутил ее движение.
— Уходи прочь! — закричал он, пытаясь схватить зверька за шиворот, но тот вновь легко ускользнул.
Тогда Кенни убрал платок, завел обе руки себе голову и попытался схватить мартышку, но опять потерпел поражение.
«Лапы! — пришла спасительная мысль. — Лапы под его подбородками!» Очень спокойно и медленно он поднял руки, ощутил под своими ладонями лапки обезьянки и сжал пальцы. Затем глубоко вздохнул и рванул их в разные стороны, словно это грудная кость птицы, которую следует сломать на счастье.
Обезьяна тут же атаковала его.
Одна ее лапка больно вывернула его правое ухо — казалось, еще немного, и она его оторвет. А второй кулачок принялся колотить в висок. Дорчестер крякнул и отпустил лапки обезьянки — ему так и не удалось оторвать их от своей шеи. Мартышка тут же перестала рвать его ухо и колотить в висок. Кенни заплакал, наполовину от облегчения, наполовину от разочарования. Он чувствовал себя ужасно.
Потерпев поражение в схватке с мартышкой, он очень долго сидел на мусорном баке. Так страшно выйти на улицу, где люди будут показывать на него пальцем и смяться или делать язвительные замечания себе под нос! Полному человеку и без того живется нелегко, а теперь жестокая толпа будет насмехаться над толстяком с обезьянкой на спине. Кенни не хотел в этом участвовать. Он решил сидеть на мусорном баке в переулке до тех пор, пока не умрет он или мартышка, чтобы не видеть позорных насмешек на улицах.
Однако удалось продержаться только час. Потом Кенни Дорчестер проголодался. Быть может, люди будут над ним смеяться, но они делали это и раньше, какая разница? Кенни встал, стряхнул грязь с брюк, а обезьянка устроилась поудобнее у него на шее. Он решил не обращать на нее внимания и отыскать пиццу-пепперони.
Задача оказалось непростой. Среди отвратительных трущоб попадались пьяницы, злобные подростки и заколоченные дома, но почти не было пиццерий. Не удавалось ему найти и такси. Стараясь сохранять достоинство, Кенни быстро шагал по главной улице, он смотрел прямо перед собой, ему хотелось побыстрее оказаться в более приличном районе. Дважды ему попадались телефонные будки, и он с радостью вытаскивал монетку, чтобы вызвать такси, но оба раза телефоны не работали. Вандалы! Хуже, чем крысы!
Наконец через несколько часов он натолкнулся на жалкое кафе. На витрине красовалась надпись: «ДЖОНС ГРИЛЛ», а над дверью ярко горела надпись: «ЕДА». Дорчестер был близко знаком с этими тремя чудесными буквами и узнал вывеску за два квартала. Она звала его к себе, словно маяк, хотя Кенни сообразил, что здесь почти наверняка не сможет заказать любимую пиццу, но ему было все равно.
Как только Кенни распахнул дверь, у него появилось дурное предчувствие. Во-первых, он сразу же почувствовал себя здесь чужим — большинство посетителей показались ему уличными грабителями, во-вторых, ему могут отказать из-за сидящей на спине мартышки.
Дорчестер сразу же уселся за маленький столик в самом темном углу, где надеялся избежать любопытных взглядов. Седая сухопарая официантка в выцветшем розовом платье тут же направилась к нему. Кенни сидел, опустив глаза, нервно играя с солонкой и перечницей. Больше всего он боялся, что она подойдет к нему и скажет: «Эй, уберите отсюда эту тварь!».
Но женщина, приблизившись, кивнула и достала из кармана передника блокнот и карандаш.
— Ну? — резко спросила она. — Что будем заказывать?
Кенни испуганно поднял на нее взгляд, криво улыбнулся и, запинаясь, заказал омлет с сыром и двойной порцией бекона, кофе, большой стакан молока и гренки с корицей.
— А у вас подают черный хлеб? — с надеждой спросил он, но официантка покачала головой и ушла.
Какая чудесная женщина, подумал Кенни, дожидаясь, когда ему принесут заказ. Он рассеянно рвал салфетку на маленькие кусочки. И какое чудесное место! Она даже не упомянула обезьянку! Как учтиво с ее стороны.
Еду принесли довольно быстро.
— Ах-х! — выдохнул Кенни, когда официантка поставила перед ним поднос.
Он ужасно проголодался и, выбрав самый аппетитный гренок, поднес его ко рту. Лапка маленькой обезьянки метнулась вперед и выхватила у него из рук лакомство.
Кенни Дорчестер несколько мгновений сидел в тупом оцепенении, опустевшая рука застыла у рта. Он слышал, как мартышка с громким чавканьем поглощает его еду. Затем, прежде чем Кенни успел понять, что происходит, длинный хвост мартышки обвился вокруг стакана с молоком и моментально его утащил.
— Эй!
Хитрая зверюшка заглотнула молоко, а в следующий миг стакан вылетел из-за его плеча, и Кенни едва успел его подхватить. Между тем хвост обезьянки потянулся к бекону. Дорчестер схватил вилку и сделал выпад, но мартышка вновь его опередила. Бекон исчез, а зубчики вилки бессильно ткнулись в тарелку. Теперь он понял, что вступает в гонку, и, бросив погнутую вилку, схватил ложку, чтобы отсечь кусок омлета с сыром, и наклонился вперед, стараясь не терять времени.
Обезьянка вновь оказалась быстрее — в ложке остались лишь капельки растаявшего сыра, когда она очутилась во рту Кенни. Он вновь метнулся к тарелке, но у него не было ни одного шанса на победу. Две лапки и хвост — изредка зверек использовал еще и ноги — всякий раз его опережали. Кенни Дорчестер и не заметил, как его тарелка опустела. Появилась официантка.
— О, да вы сильно проголодались, — сказала она, протягивая ему чек. — Никогда не видела, чтобы кто-то так быстро все уминал.
Кенни посмотрел на нее снизу вверх.
— Но это не я, — запротестовал он. — Все съела обезьянка!
Официантка с сомнением посмотрела на него.
— Какая еще обезьянка? — спросила она удивленно. — Сюда нельзя приносить животных! Департамент здравоохранения не разрешает кормить в кафе животных.
— Что значит приносить? — раздраженно поинтересовался Кенни. — Обезьянка сидит у меня… — Ему так и не удалось закончить фразу.
Мартышка со страшной силой ударила его по левой щеке. Голова Кенни дернулась, и он вскрикнул от неожиданной боли.
Официантка сочувственно посмотрела на него.
— С вами все в порядке, мистер? — спросила она. — Надеюсь, у вас не будет припадка?
— У меня не бывает припадков! — почти закричал Дорчестер. — Это проклятая мартышка меня ударила! Неужели вы сами не видели?
— О да, конечно. — Официантка отступила на шаг. — Ваша мартышка вас ударила. Скверные маленькие бестии!
Кенни в отчаянии стукнул кулаком по столу.
— Не имеет значения! Забудем об этом. — Он схватил чек и отметил, что мартышка не проявила к чеку ни малейшего интереса, затем встал, вытаскивая бумажник. — У вас здесь есть телефон? Вызовите мне, пожалуйста, такси. Вы ведь не откажете мне в такой услуге?
— Конечно, — ответила официантка, отходя к кассе, чтобы пробить чек. — Конечно, мистер, — пробормотала она. — Такси. Мы сейчас же вызовем вам такси.
Разъяренный Кенни сидел и ждал такси. Водитель никак не отреагировал на мартышку. Кенни не поехал домой, а отправился в свою любимую пиццерию, которая находилась в пяти минутах ходьбы от его квартиры, и заказал большую пиццу. Мартышка сожрала все, хотя Кенни пытался ее обмануть, зажав в каждой руке по большому куску и поднося их одновременно ко рту. К несчастью, у мартышки также имелись две лапки, которые двигались гораздо быстрее его рук. Когда пицца закончилась, Дорчестер немного подумал, а потом подозвал официантку и заказал вторую порцию. Он выбрал большую пиццу с анчоусами, решив, что поступает очень хитро, так как до сих пор не встречал никого, кому нравилось это блюдо. Маленькие соленые рыбки станут его спасением! Чтобы увеличить свои шансы, Кенни взял перечницу и покрыл всю пиццу толстым слоем перца, способным вызвать настоящий пожар в любой глотке. После чего, вновь обретя уверенность, попытался съесть кусочек.
Мартышке понравилась пицца с анчоусами и огромным количеством перца. Кенни Дорчестер с трудом сдерживал слезы.
Из пиццерии он направился в «Слэб», замечательный греческий ресторан, оттуда в «Макдоналдс», затем в булочную, где можно было полакомиться изумительными шоколадными эклерами. Рано или поздно мартышка набьет желудок, в конце концов, это лишь маленькое существо. Он будет заказывать все новые и новые порции, пока мартышка не насытится или у нее не случится заворот кишок и она помрет.
В этот день Кенни потратил на еду больше двухсот долларов.
Но ему не досталось ничего.
Мартышка оказалась бездонной бочкой. И если ее желудок имел пределы, то они явно превосходили возможности бумажника Кенни. Наконец Дорчестер был вынужден признать свое поражение. Мартышку не удастся набить едой, чтобы она перестала поглощать новые порции.
Тогда Кенни решил применить другую тактику, посчитан, что ему обязательно будет сопутствовать успех. Обезьяны не отличаются умом, даже невидимые мартышки с неслыханным аппетитом. Смущенно улыбаясь, Кенни зашел в соседний супермаркет, купил коробку с банановым пудингом (он посчитал, что это правильный выбор) и коробку крысиного яда. Дома, напевая бодрый мотивчик, он сдобрил банановый пудинг щедрой порцией яда без запаха и разлил его в розетки, чтобы десерт остыл, а потом около часа смотрел телевизор. Наконец он поднялся с кресла, подошел к холодильнику, вытащил пудинг и взял большую ложку. Потом уселся за стол, набрал полную ложку пудинга и поднес ко рту. Здесь он сделал паузу и стал ждать. Ждать пришлось долго.
Мартышка не проявила ни малейшего интереса к отравленному пудингу.
Быть может, она наконец наелась, подумал Кенни. Он отложил в сторону отравленный пудинг и побежал на кухню, где нашел коробку с ванильными вафлями и несколько старых крекеров. Обезьянка без колебаний их сожрала.
По щеке толстяка сползла слеза. Мартышка не возражала против того, чтобы он съел хоть весь отравленный пудинг. Дорчестер без особой надежды протянул руки назад, пытаясь схватить обезьяну, — возможно, съеденная пища немного ослабила ее реакцию…
Зверек легко ускользал от него, а когда ему это надоело, укусил Кенни за палец.
После того как палец был промыт и перевязан, Дорчестер вернулся в гостиную и со вздохом устроился в кресле напротив телевизора. Начинался повтор «Галопирующего гурмана».[4] Такое выдержать было невозможно. Переключившись на другой канал, он несколько часов смотрел все подряд, рыдая над передачами Бетти Крокер.[5] Наконец, поздним вечером, он немного оживился, услышав одно из часто повторяющихся объявлений. Вот что ему нужно сделать: обратиться за помощью!
Кенни снял трубку и позвонил по телефону экстренной помощи. Ему ответила женщина, которая показалась ему доброй, сочувствующей и… красивой. Кенни тут же принялся изливать ей свое сердце, рассказав о мартышке, которая не позволяет ему поесть, и о том, что ее никто не видит, кроме него, о том… но тут обезьянка врезала ему по щеке. Он застонал.
— Что случилось? — спросила женщина.
Тварь принялась выворачивать ему ухо. Кенни пытался продолжать говорить, не обращая внимания на боль, но мартышка не оставляла его в покое до тех пор, пока он не разрыдался и не бросил телефонную трубку.
Настоящий кошмар! Погруженный в грустные мысли, Дорчестер поплелся в постель, рассчитывая, что утром все будет в порядке и мартышка превратится в дурной сон, навеянный, вне всякого сомнения, несварением желудка.
Очень скоро обнаружилось, что безжалостная зверюшка не дает ему нормально спать. Кенни привык спать на спине, сложив руки на животе. Но после того как он разделся и улегся в постель, кулаки обезьянки обрушились ему на голову подобно волосатому урагану. Мартышка не собиралась оставаться зажатой между его затылком и подушкой. Заскулив от боли, Дорчестер перевернулся на живот. Ему было очень неудобно, но только так мартышка не протестовала.
На следующее утро Кенни Дорчестер проснулся и обнаружил, что его правая щека покоится на подушке и онемевшей руке. Все это сон, говорил он себе, боясь пошевелиться, никакой обезьяны не существует. Чушь, какая там обезьяна, это Костлявый Морони рассказал ему о «лечении мартышками», и ему приснился кошмар. Наступило самое обычное утро.
Дорчестер открыл один слезящийся глаз. Спальня выглядела как всегда. Как хорошо лежать, наблюдая за медленно меняющимися показаниями цифровых часов, без всяких мартышек…
А потом напомнил о себе пустой желудок.
— Нет никакой обезьяны! — громко заявил он и сел на постели.
И почувствовал, как мартышка переместилась.
Кенни задрожал и едва не разрыдался снова, но ему удалось сдержать слезы. Никакая обезьяна не сможет взять верх над Кенни Дорчестером, сказал он себе. Гримасничая, он надел тапочки и побрел в ванну.