— Тайлер… — София вытянула губы и погладила его по щеке. — Примерь, пожалуйста, будь хорошим мальчиком.
Он перехватил ее запястье.
— Мамочка…
— Да, милый?
— С меня хватит.
— Если бы эти полчаса ты не дулся, а что-нибудь сделал сам, мы бы уже давно освободились. Вот этот, — сказала она, передавая Таю темно-коричневый костюм с узкими полосками, — и этот. — Сама София взяла классический черный костюм-тройку.
Не слушая жалоб, она направилась к отделу рубашек.
— Шон, — махнула она рукой знакомому продавцу, — моему другу мистеру Макмиллану нужна помощь.
— Я позабочусь о нем, мисс Джамбелли. Кстати, сегодня утром здесь были ваш отец и его невеста.
— В самом деле?
— Да, делали покупки для медового месяца. Если вы ищете что-нибудь особенное для свадьбы, то у нас есть великолепный вечерний жакет, который очень вам пойдет.
— Сегодня у меня маловато времени, — выдавила она. — Я заеду к вам при первой возможности.
— Тогда дайте мне знать. Я буду счастлив прислать вам несколько образцов на выбор. Сейчас я позабочусь о мистере Макмиллане.
— Спасибо. — София, словно слепая, поднесла к глазам нарядную рубашку, уставилась на узор, вышитый белыми нитками на белом фоне.
«Не тратят ни минуты, — думала она. — Делают покупки для медового месяца, еще не оформив развод. Значит, слухи уже пошли…»
Может быть, и к лучшему, что она на время вырвется из своего обычного городского окружения. Не придется на каждом шагу сталкиваться с людьми, обсуждающими свадьбу ее отца.
Почему это ее так задевает? И что в таком случае должна испытывать ее мать?
«Нет смысла злиться, — говорила себе София, роясь в мужских рубашках так, словно она мыла золото в быстром ручье. — Нет смысла хмуриться».
«Нет смысла думать».
Она перешла к отделу галстуков и собрала небольшую горку, когда из примерочной вышел Тайлер.
Он был раздосадован, слегка испуган и совершенно неотразим.
«Вот что бывает, если вытащить фермера из хлева и хорошенько рассмотреть его», — подумала она. Широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги в классическом итальянском костюме.
— Неплохо, неплохо… — Она одобрительно кивнула. — Совсем другое дело, Макмиллан. Доверься итальянской моде, и не ошибешься. Шон, позови портного. Продолжим шоу.
Она подошла и приложила к пиджаку сначала белую рубашку с вышивкой, а затем темно-коричневую.
— В чем дело? — спросил ее Тай.
— Ни в чем. Обе прекрасно подойдут.
Тайлер снова взял Софию за запястье и не выпускал, пока она не посмотрела ему в глаза.
— Софи, что-то случилось?
— Ничего, — повторила она. Неужели Тай видит ее насквозь? — Ничего особенного… Отлично выглядишь, — добавила она, заставив себя улыбнуться. — Мужественно и сексуально.
— Это всего лишь одежда.
Она прижала руку к груди и сделала шаг назад.
— Макмиллан, если ты так думаешь, то нам не видать успеха как своих ушей. — Она выбрала галстук и приложила его к рубашке. — Да, годится… Как брюки, не узки? — Она потянулась к поясу.
— Ты в своем уме? — Тай вспыхнул и оттолкнул ее руку.
— Если бы я хотела тебя пощупать, то начала бы ниже… А теперь примерь черный. Портной подгонит и его тоже.
Он поворчал для приличия, тем не менее с огромным чувством облегчения, когда спасся бегством в примерочную. Минуту-другую его никто не будет трогать.
Его не тянуло к Софии. Ничуть не тянуло. Но эта женщина рассматривала его, прикасалась к нему. А он живой человек. Причем мужчина. И проявляет совершенно естественную для мужчины реакцию.
Ведь к портному и этому худенькому Шону он ничего подобного не испытывает, правда?
Нужно просто успокоиться и позволить им измерить все, что нужно. Он купит все, что отобрала София, и на этом суровое испытание закончится.
Интересно, что случилось за время его пребывания в примерочной? Какое горе опечалило эти большие темно-карие глаза? Опечалило так, что ему захотелось подставить Софии свое плечо?
Это тоже вполне нормальная реакция, заверил себя Тай, снимая костюм в полоску и надевая черную тройку. Просто он не любит, когда кому-нибудь причиняют боль.
И все же он предпочел бы не испытывать к ней никаких чувств. Даже самых естественных.
Он посмотрел на себя в зеркало и покачал головой. Какого черта им понадобилось засовывать его в тройку? Черт побери, он фермер, фермером и останется.
А потом Тай сделал ошибку, посмотрев на ярлычок с ценой. Он никогда не думал, что от вида бумажки с несколькими цифрами у человека может остановиться сердце.
Когда в примерочную вошли весело болтавшие Шон и портной, Тай, и думать забывший о каких бы то ни было чувствах, все еще пребывал в состоянии шока.
— Думай об этом как о вложении денег, — посоветовала София, когда они выехали из города и направились на север. — Кроме того, дорогой, ты действительно выглядел ослепительно.
— Заткнись. С тобой не разговаривают.
«Боже, да он просто прелесть, — думала София. — Откуда что взялось?»
— Разве я не купила все, что ты велел? Даже эту уродскую фланелевую рубашку?
— Ага, но сколько это стоило? Рубашки, несколько брюк, шляпа и сапоги. Меньше пятисот баксов. А я потратил почти в двадцать раз больше. Не могу поверить, что в одночасье спустил десять тысяч долларов.
— Зато ты приобрел вид настоящего удачливого администратора. Знаешь, если бы я встретила тебя в этом черном костюме, то просто влюбилась бы.
— Серьезно? — Он попытался вытянуть ноги, однако потерпел неудачу: машина была слишком мала. — Но сегодня утром на мне не было костюма, а ты…
— Нет. Это был просто порыв чувственности. Совсем другое дело. Но вид мужчины в хорошо сшитой тройке возбуждает меня. А что возбуждает тебя?
— Обнаженные женщины. Я человек простой.
Она рассмеялась и добавила газу, довольная тем, что на шоссе просторно.
— Нет уж, дудки! Сначала я тоже так думала, но ты вовсе не простой. Сегодня в офисе ты был просто молодцом. Не ударил лицом в грязь.
— Слова и картинки. — Он пожал плечами. — Подумаешь, какое дело…
— Ох, Тай, не надо все портить! Я ничего не говорила заранее, потому что не желала, чтобы мое мнение или мой опыт повлияли на твои впечатления. Кроме того, мне хотелось, чтобы ты лучше узнал людей, с которыми тебе придется работать рука об руку в мое отсутствие.
— Этот малый далеко пойдет. Мозги у него хорошие, и свою работу он любит. Наверняка холостяк, иначе кто-нибудь разжигал бы в нем честолюбие. Кроме того, ему нравится работать в окружении красивых женщин.
— Близко к истине. — София широко открыла глаза. — Тонкое замечание для человека, который притворяется мизантропом.
— Если я не слишком люблю людей, это еще не значит, что я в них не разбираюсь. А что касается этой бойкой Пи-Джей… — Тай осекся, когда София смерила его взглядом и рассмеялась. — Ты что?
— Бойкая Пи-Джей. В самую точку!
— Ну да, она так и пышет энергией. Она побаивается тебя, но старается не показывать этого. Не прочь со временем занять твое место, но слишком молода и может двадцать раз передумать.
— С ней легко работать. Она все подхватывает на лету и доводит до блеска. У девочки свежий глаз. Кроме того, она научилась не бояться критиковать наши идеи, если они ей не нравятся. Если столкнешься с трудностями, которые я не смогу разрешить, обратись к ней.
— Потому что рыжая уже невзлюбила меня всеми печенками, — закончил ее мысль Тай. — Впрочем, тебя она тоже не жалует. Она не хочет ждать, пока вырастет, и предпочла бы занять твое место прямо сейчас. Если бы ты внезапно погибла в автокатастрофе, она не моргнув глазом села бы в твое руководящее кресло.
— Вижу, твой первый день в школе прошел не напрасно. Крис подает замечательные идеи рекламных кампаний, а если верит в них, то разрабатывает и детали. Она не очень хороший руководитель, потому что не понимает людей и любит давить на других членов группы. Но ты прав, сейчас Крис возненавидела тебя, потому что ты влез в то, что она считает своей епархией. В этом нет ничего личного.
— Ну да, как же… Такие дела всегда личные. Мне на это наплевать, но на твоем месте я бы берег спину. При случае она с удовольствием пнет тебя каблуком в задницу.
— Уже пыталась, но у нее ничего не вышло. — София лениво постучала пальцами по баранке. — Я куда круче, чем кажусь с виду.
— Уже понял.
Тай потянулся изо всех сил. «Поработаешь несколько недель в поле, а там посмотрим, какая ты крутая», — подумал он. Кажется, их ожидала долгая и морозная зима.
ГЛАВА 6
Когда в два часа ночи зазвонил телефон, Пилар уже засыпала. Она рывком села и нащупала трубку; сердце колотилось как бешеное.
Несчастный случай? Смерть? Трагедия?
— Алло… Да?
— Ну ты, подлая сука! Думала, что сумеешь меня напугать?
— Что? — Рука, которой она пригладила волосы, дрожала.
— Тебе не удастся лишить меня покоя!
— Тебе не удастся лишить меня покоя!
— Кто это? — Она включила лампу и зажмурилась от яркого света.
— Ты прекрасно знаешь, кто это, черт побери! У тебя хватило духу позвонить и вылить на меня поток грязи! Помолчи, Тони, я скажу ей все, что о ней думаю!
— Рене? — Узнав неповторимый голос мужа, звучавший на заднем плане, Пилар попыталась взять себя в руки и справиться с сердцебиением.
— Прекрати строить из себя святую невинность! Это может пройти с Тони, но не со мной! Я вижу тебя насквозь. Милочка, шлюха не я, а ты. Лгунья, ханжа траханая! И если ты еще раз позвонишь мне…
— Я не звонила. — Пилар, старавшаяся успокоиться, натянула одеяло до подбородка. — Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Ты или твоя сука дочь, мне все равно. Посмотри правде в глаза. Ты сошла с круга, причем давным-давно. Ты пародия на женщину. Пятидесятилетняя девственница. Мы с Тони уже встречались с адвокатами и скоро получим официальное подтверждение того, что давно известно всему миру. На свете нет мужчины, которому ты была бы нужна. Несмотря на все деньги твоей матери!
— Рене, Рене… Прекрати. Прекрати сейчас же… Пилар? Пилар, в висках которой стучала кровь, узнала голос мужа.
— Зачем ты это делаешь?
— Извини. Кто-то позвонил нам и наговорил Рене кучу гадостей. Она очень расстроена. — Ему пришлось повысить голос, чтобы пересилить шум. — Конечно, я говорил ей, что ты никогда бы такого не сделала, но она… она расстроена, — неловко повторил Тони. — Мне нужно идти. Я позвоню тебе завтра.
— Она расстроена, — прошептала Пилар, когда в трубке послышались короткие гудки. — Конечно… Ее нужно утешить. А как же я? Как быть мне?
Она положила трубку и встала, поборов инстинктивное желание забиться под одеяло и свернуться клубком.
Дрожавшая всем телом Пилар надела халат, порылась в комоде и нашла сигареты, припрятанные на черный день. Сунув пачку в карман, она открыла балконную дверь и вышла в ночь.
«Мне нужен воздух. Нужна сигарета. Нужен покой», — думала Пилар, миновав галерею и спускаясь по каменным ступеням.
Разве не достаточно того, что единственный мужчина, которого она любила, единственный мужчина, которому она когда-либо отдавалась, был к ней равнодушен? Не уважал ее и нарушил свой обет? Неужели она обязана выслушивать гадости от женщины, которая ее заменила? Позволять, чтобы ее будили среди ночи и оскорбляли?
Пилар отошла подальше от дома, стараясь держаться в тени, чтобы ее не было видно из окна.
Приличия. Пилар поняла, что плачет, и рассердилась на себя. Нужно соблюдать приличия, чего бы это ни стоило. Что скажут слуги, если увидят, что госпожа Джамбелли курит в кустах посреди ночи? Что она изо всех сил пытается избавиться от нервного срыва с помощью сигареты?
Рене могли звонить десятки людей, с горечью думала Пилар. Все осуждают ее поведение. И судя по его тону, Тони прекрасно знает, кто именно звонил. Куда проще заставить Рене поверить, что это сделала брошенная жена, а не новая любовница.
Куда проще заставить многострадальную Пилар получать пощечины и выслушивать оскорбления.
— Черт побери, мне еще нет пятидесяти, — пробормотала. она, чиркая зажигалкой. — И я вовсе не девственница.
— Я тоже.
Она резко обернулась. Зажигалка выпала, со звоном ударившись о каменную плиту. При виде Дэвида Каттера, вышедшего из тени на лунный свет, Пилар почувствовала гнев и унижение.
— Прошу прощения за то, что напугал вас. — Он наклонился и поднял зажигалку. — Но я подумал, что следует показаться до того, как вы продолжите свой монолог.
Чиркнув зажигалкой, Каттер увидел влажные ресницы, щеки с дорожками слез и дрожащие руки Пилар.
— Не могу уснуть, — продолжил он. — Новое место, новая кровать. Решил прогуляться. Не составите мне компанию?
Воспитание не позволило Пилар пуститься в постыдное бегство.
— Я не курю. Официально.
— Я тоже. — Он жадно втянул в себя запах табака. — Бросил. И с тех пор мучаюсь.
— А я никогда не курила на людях. Поэтому иногда тайком убегаю из дома и грешу.
— Меня вы можете не бояться. Я нем как могила. Иногда исповедь перед незнакомым человеком делает чудеса. — Видя, что Пилар молча покачала головой, он сунул большие пальцы в карманы джинсов и продолжил: — Прекрасная ночь после дождя. Не хотите прогуляться?
Пилар хотела вернуться в дом, забраться под одеяло и лежать так, пока не пройдет чувство унижения. Однако она слишком хорошо знала, что обиды проходят быстрее, когда двигаешься.
Поэтому она согласилась.
— Как вы устроились? — спросила Пилар, когда они приноровились к походке друг друга.
— Вполне прилично. Пришла пора кое-что исправить. У моего сына в Нью-Йорке были неприятности. Обычные детские шалости, но начинавшие входить в привычку. Я решил положить этому конец.
— Надеюсь, они будут здесь счастливы.
— Я тоже. — Дэвид вынул из кармана носовой платок и молча сунул его Пилар. — Жду не дождусь, когда завтра увижу виноградники. В небольшой мороз и при свете луны они выглядят очень живописно.
— У вас хорошо получается, — пробормотала она. — Как будто в женской истерике посреди ночи нет ничего особенного…
— Это не похоже на истерику. Вы сердитая и грустная. — «И очень красивая, — подумал он. — Белый халат, черная ночь. Как на фотографии, сделанной мастером».
— Во всем виноват неприятный телефонный звонок.
— Кому-то плохо?
— Никому, кроме меня. И в этом виновата я сама. — Она остановилась, затушила сигарету и сунула окурок в прошлогодние листья, лежавшие в стороне от тропинки. А потом обернулась и смерила Дэвида долгим взглядом.
Хорошее лицо, решила она. Сильный подбородок, ясные глаза. Синие, вспомнила Пилар. Темно-синие, ночью кажущиеся почти черными. Еле заметная улыбка, тронувшая губы Каттера, говорила о том, что он догадывается о ее мыслях. Как видно, он был достаточно терпелив и уверен в себе, чтобы позволить себя рассматривать.
И тут Пилар вспомнила, как он улыбался, когда держал под мышками детей. Этот человек любил и достаточно понимал сына и дочь, чтобы рассказывать об их интересах незнакомым людям. То, как он вел себя с Терезой, вызывало доверие.
О соблюдении приличий речи не шло. Какие могут быть приличия, если ты стоишь в халате с мужчиной посредине ночи?
— Ну что, решились? — спросил он.
— Пожалуй. Вы человек семейный — надеюсь, вы меня поймете… Мы с мужем разъехались много лет назад. А совсем недавно он сообщил мне, что хочет развода. Его будущая жена очень молодая. Красивая, колючая. И… очень молодая, — слегка улыбнувшись, повторила она. — Наверно, смешно, что это так волнует меня. Во всяком случае, ситуация возникла трудная и неловкая.
— Со временем он поймет, что потерял, и тогда все это будет гораздо труднее для него, чем для вас.
Пилар не сразу поняла, что ей польстили.
— Спасибо. Вы очень любезны.
— Ничуть. Вы красивы, элегантны и вызываете к себе интерес.
Она не привыкла к комплиментам, понял Дэвид, когда Пилар уставилась на него во все глаза. Странно…
— Ему придется нелегко. Развод — вещь трудная, — добавил он. — Вроде смерти. Особенно если ты всерьез собираешься начать новую жизнь. Невыносимо видеть, как все рушится. Даже если у тебя не осталось никаких иллюзий.
— Да. — Она почувствовала себя более уверенно. — Да, это так. Мне сообщили, что адвокаты скоро положат официальный конец нашему браку. Думаю, мне пора начинать собирать осколки.
— Только для того, чтобы убрать их со своего пути. — Дэвид положил руку ей на плечо и снял только тогда, когда почувствовал, что Пилар напряглась и слегка отодвинулась. — В три часа ночи действуют другие правила, чем днем, поэтому я могу быть откровенным. Меня очень влечет к вам.
Пилар почувствовала, как внутри что-то вспыхнуло. Удовольствие? Тревога? Она сама не знала, что и думать.
— Очень лестно.
— Это не лесть, а факт. Лесть — это то, что вы слышите от мужчины во время коктейля, когда он раздумывает, стоит ли ему поволочиться за вами. Кто-кто, а я в этом разбираюсь.
Теперь он улыбался. Так же легко и непринужденно, как в момент их знакомства. Пилар вновь ощутила, как внутри поднимается волна какого-то давно забытого чувства. И тут до ее сознания дошла очевидная и тем не менее ошеломившая ее мысль: да это же влечение. Настоящее физическое влечение к мужчине!
— Всю сознательную жизнь я кому-то льстил. В том числе и женщинам. Но я догадываюсь, что вас этим не проймешь. И поэтому говорю прямо. — Его улыбка исчезла, взгляд был спокойным и серьезным. — Как только вы открыли дверь, я почувствовал себя так, словно в меня ударила молния. Я не испытывал ничего подобного много лет.
— Дэвид… — Пилар сделала шаг назад и вздрогнула, когда он прикоснулся к ее руке.
— Я не собираюсь посягать на вас. Но подумывал об этом. — Каттер продолжал пристально смотреть на Пилар, пока у нее не зачастил пульс. — Наверное, поэтому мне и не спалось.