– А чего?
– Вас срочно на сцену зовут! Вас просто потеряли! – округлив глаза, кричала Наташка. – В костюмах! На сцену! Быстро!
И ребята помчались в репетиционную.
– Кто за шкафом? – крикнул Пушкин.
– Мы! – откликнулся Серега Мебель.
Схватив свои костюмы, Генка и Пушкин влетели за шкаф – ведь там тоже мальчишки переодевались. Одежду Генка и Пушкин скидывали с себя еще на ходу. Так что не прошло и минуты, как они были почти готовы.
– Ну, Коломийцев, что же ты не раздеваешься? – ехидно спросил Степка.
Но Жужа слышала, что голос его дрожит. Что Степа волнуется. И все-таки – зачем же он так?..
Жужа протянула Мебели, который уже прыгал босыми ногами по полу, сверкая голубыми в клеточку трусами, свою шляпу с пером, отстегнула перевязь со шпагой…
– Ну-ка, посторонись, – с этими словами она отодвинула с прохода Пушкина, выскочила из-за шкафа.
– Ты куда? – удивился Мебель.
– Мне надо в туалет! – закричала Жужа на бегу.
Она схватила со стула пакет со своей одеждой: штаны, балахон, сменная обувь. Все. Остается последний вариант: из театра Жужа уходит. Дорога в Принцы свободна. Сейчас вот только нужно переодеться в туалете. И домой.
Пусть думают, что она трус. Что угодно пусть думают. Зато Степка будет рад – и кинорежиссер его в нужной роли увидит!
Однако рядом с туалетами оказалась Наташка Кривцова.
– Ага, – мрачно сказала она. – Ну и куда ты сейчас побежишь? В мужской туалет? Или в женский?
Жужа остолбенела. Все то время, что она ходила в детский театр, туалетов она по понятной причине вообще не посещала. До дома терпела. И было это не особенно трудно. А сейчас-то действительно как? Вот раззява! Совершенно об этом не подумала… По-нормальному, надо бы, конечно, в женский. Но как там встретят ее девчонки – Женю Коломийцева? А-а… А в мужской она сама не пойдет. Но именно этого, видимо, Наташка от нее и ждет.
Вот она какая – борьба за любовь. Видимо, придется и тут сдаваться.
Так решила Жужа. Тем более что в тот самый момент, когда она увидела несчастные и в то же время отчаянно-решительные глаза Наташки, ей стало ясно: вся ее борьба за любовь Степки – фигня. Ведь Кривцовой Степка действительно первой понравился. А она, Жужа, увидев это, просто почему-то решила, что друг песочечного детства непременно должен быть ее кавалером. Стыд, позор, ужас. Так что надо уходить подобру-поздорову – и закончить всю эту дурацкую затею.
– Наташ, что ты от меня хочешь? – грустно спросила Жужа, глядя, как Наташка нервно бегает от одной туалетной двери к другой.
– Догадайся, – зло крикнула Наташка.
Быстро собрался народ. Жужа, прижав к себе пакет с вещами, следила, как прибывают артисты и ребята из других кружков. И все они с интересом приглядывались: и что это тут за представление?
Наташка поначалу победно улыбалась. Ведь сейчас наступит Жужино разоблачение – и место возле прекрасного принца Стива будет для нее свободно. Но постепенно поняла, что всенародная огласка будет ей совсем невыгодна. Тогда ведь станет ясно, что посредством подобного маскарада и сама она в театр проникла! А так и ее за обман могут выгнать – вот тогда прощай, Стив!..
Жужа оглянулась на вестибюль. Можно еще было убежать прямо так, в костюме…
Но тут опять возник Вениамин.
– Коломийцев! Мы ждем. Что ты сегодня капризничаешь, я не могу понять?
Жужа решилась.
– Я не могу больше заниматься в театре, – сказала она, твердо глядя на помощника режиссера. – А почему – объясню только Виктории Кирилловне.
– Хорошо, – кивнул Вениамин. – Пойдем.
И они пошли. Наташка Кривцова, от испуга дрожа всем телом, побежала за ними.
– До чего же этот Женя капризный пацан, – сморщила нос Марина – староста театрального коллектива. – Терпеть не могу таких. То куда-то убегает, то играть не хочет. Главную роль ему дают! А он ломается, как пряник… И чего тогда приперся к нам?..
Глава 10 Ну вот и все…
Виктория Кирилловна выгнала всех из зала и со сцены. Увидев решительное лицо Жени Коломийцева, она поняла, что произошло что-то очень важное.
– Ну, что такое, Женечка? – спросила Виктория Кирилловна, когда все стихло и они с Жужей остались одни.
Вздохнув и на секунду зажмурив глаза, Жужа посмотрела на Викторию Кирилловну. И сказала:
– Я больше в театр не буду ходить. Но вы Кривцову только все равно оставьте, не отчисляйте. А я… Вы меня простите, пожалуйста, Виктория Кирилловна. Потому что я на самом деле не мальчик, а девочка. Да. У меня и документ дома есть – свидетельство о рождении. Могу принести.
– То есть… – Виктория Кирилловна действительно не верила своим ушам. – Погоди. Как такое может быть?!
– Да. – Жужа говорила все увереннее. А чего теперь терять-то? – Мне надо было пробраться в ваш театр. А вы девочек не принимаете. Но мне на сцене очень играть хотелось. Теперь мне обманывать вас дальше стыдно. Простите. И не говорите никому. Ладно? В театр я больше ходить не буду.
Трудно передать, как была ошарашена Виктория Кирилловна. Ведь она столько детей-артистов перевидала на своем веку. Сколько девочек в ее театре играло мужские роли – потому что мальчиков вечно не хватало. А сейчас… Неужели правда? Так хотелось играть на сцене, что девочка придумала авантюру с переодеванием? И так ловка она была в роли мальчишки – просто молодец! Играла очень убедительно. Ну так это и надо продолжать делать! Тем более что если ее и весь театр удалось так ловко разыграть…
– Талант! – всплеснула руками Виктория Кирилловна. – У тебя же необыкновенный талант, понимаешь? Если тебе удалось всех так здорово убедить в том, что ты мальчик!
И она принялась говорить об удивительных актерских способностях Жужи, о том, что это нужно развивать и дарить миру. В паузе Жужа спросила:
– То есть вы не сердитесь?
– Нет! Что ты, Женя! – воскликнула Виктория Кирилловна. – Или ты… не Женя?
– Евгения, – сказала Жужа. – Но уйти я должна обязательно. Вы только Кривцову Наташу, которая вместе со мной записалась, не выгоняйте, ладно? И пусть Степан играет Принца. Это его роль. Он талант. И хочет быть актером. А мне… Понимаете, мне только играть – мало. Я и декорации хочу делать, и костюмы шить, и просто рисовать, и… И не знаю – много еще чего! Даже музыку придумывать. Точно! Я лучше в музыкальную школу запишусь – вот! А можно, я тут переоденусь?
– Можно, – на автопилоте сказала Виктория Кирилловна.
Жужа тотчас начала стягивать с себя костюм, впрыгивать в удалые дядины штаны.
– Не уходи, – попросила Виктория Кирилловна. – Мы что-нибудь придумаем.
Жужа вздохнула и честно посмотрела ей в глаза:
– Не могу. Мне еще по личным причинам стыдно. Как же я буду к вам ходить – мальчиком или девочкой?
– Не знаю…
– Вот и я не знаю. Мне и перед теми, и перед другими будет стыдно. А со стыдом как-то… трудно.
Виктория Кирилловна поняла – хоть и совершенно не знала всей правды.
Жужа оставила костюм Начальника дворцовой стражи на спинке кресла. Виктория Кирилловна проводила девочку до раздевалки, чтобы к Жуже никто не приставал с расспросами.
Одевшись, Жужа помахала всем, кто еще толпился в коридоре.
– Все, ребята, заходите в зал, – скомандовала Виктория Кирилловна. – Продолжаем репетицию.
Медленно-медленно Жужа шла по дороге и плакала. Как жалко, что все так закончилось… Внезапно чья-то рука схватила ее за карман. «Что такое? – подумала Жужа. – Воры напали? Воруют? Ну и воруйте дальше!..»
Но рука лишь… вытрясла из кармана ее, Жужину, руку. И схватилась за нее. Это оказался Серега Мебель! Он развернул Жужу к себе. И сбивчиво заговорил:
– Это… Я все знаю. Ну, не все. Как зовут – не знаю. А так – да…
Слезы остановились в Жужиных глазах.
– Что я девочка, а не мальчик, знаешь?
– Да, – осторожно кивнул Мебель. – Мне сестра только что сказала. И что ты уходишь…
– Только что сказала? – ахнула Жужа. – А она откуда это узнала? Ну про…
– А она тебя видела, – перебил Серега. – Когда ты нес… несла. Этот фонарь бумажный в театр несла. Ну, помнишь, который мы…
– Который я… – уточнила Жужа.
– Ну ты! Да. Она тебя узнала. Мы же тоже тогда шли в театр.
– А ты? – торопливо спросила Жужа.
– Тогда?
– Да.
– А я нет. Не узнал, – вздохнул Серега. – Потому что даже не видел тебя.
– И Танька тебе про меня ничего не рассказала? – удивилась Жужа.
– Тогда-то? Не-а, – недовольно произнес Серега.
– Почему?!
– Я не знаю. Она только сейчас сказала. Когда у вас там что-то… с Кривцовой… И Виктория сообщила, что ты уходишь из театра.
– А тогда-то не сказала почему?
– Потому что Танька думала, что это какая-то твоя тайна. Чего ж о ней рассказывать? – ответил наконец Серега.
Первый раз Жужа слышала про девчонку, для которой имела значение чужая тайна. И она подумала о Таньке с уважением. Серега это понял и сказал:
– Да, у меня сестра – кремень.
– Твое воспитание? – усмехнулась Жужа.
– Домашнее, – улыбнулся Мебель. – У нас дома все такие. Можно, я тебя провожу?
– Не надо! – громко и решительно крикнула Жужа.
Но, видимо, в такие моменты судьба расставляет на пути девушек специальные эффекты. Чтобы дальше уж точно все было хорошо. Потому что если судьба не хочет, чтобы «все хорошо» было, то она не подкидывает ничего такого. Наоборот, препятствия всяческие организовывает.
Или это просто случайность?.. Так или иначе, но не успела Жужа отказаться от того, чтобы Сережа ее провожал, как тут же не заметила в темноте на дороге раскатанный и чуть присыпанный снежком лед. Поскользнулась на нем – и шмякнулась.
– Давай руку, Женя! – воскликнул Серега Мебель и бросился к ней.
– Я не Женя! – взвыла Жужа, сидя на льду. – Я – Жужа! Меня зовут Жужа!
– Жужа, – улыбнулся Серега. – Надо же. Поднимайся, Жужа.
Он протянул Жуже руку, она легко вскочила. И отвернулась.
– Давай, пойдем, – сказал Серега.
И они пошли. Жужину руку он не отпускал. Смотрелось это забавно: большой мальчик и мальчик поменьше шли за ручку. И были это не старший и младший братья, а подростки примерно одного возраста. Редкие прохожие удивлялись: надо же, какая у мальчиков нежная дружба! Особенная нежность читалась на лице крупного мальчика – того, что был похож на будущего бойца войск спецназа. И только внимательные понимали: за руку с ним идет девочка. Девочка милая, грустная, только что плакавшая. А что прическа и одежда у девочки мальчишеская – так на то она и молодежь, чтобы рядиться во все странное. Когда еще в жизни такие переодевания удастся устроить?..
– Я тоже театр брошу, – у Жужиного подъезда заявил Серега. – Я там так мучаюсь, стыжусь…
– Нет! – возмутилась Жужа. – Тебе нельзя! Ты должен играть вместо меня. У тебя будет хорошо получаться.
– Да ну… – отмахнулся Серега. – Ну не люблю я все это!
– А подводить всех ты любишь?
– Ну…
– Видишь, как получилось, – вздохнула Жужа, вспоминая то, что произошло сегодня в театре. – Так что ты и за меня, и за себя теперь должен постараться. Обещай, что будешь играть этого Начальника, что не подведешь их. Обещаешь?
– Ладно, – покорно закивал Серега.
Если за Жужу, то что же он – не постарается?
Глава 11 Курс молодой хозяйки
На следующий день Жужа пришла в школу без платка или тюбетейки, как есть – со своей стрижкой. Это никого не удивило – Жужа, она и есть Жужа. Просто в очередном образе.
А еще на следующий – заявилась в костюме Жени Коломийцева, то есть в балахоне, жилетке и штанах-трубах. Это тоже особого удивления не вызвало. Но и мысли принимать Жужу за мальчика ни у кого не возникло тоже. Подумали, что Жужа умеет здорово менять внешность – человек-хамелеон какой-то.
Правда, классная руководительница велела на всеобщее обозрение оскаленный череп мутанта, нарисованный на балахоне, не выставлять. Уж больно он зверский. А что именно она этим черепом «хочет сказать», Жужа не смогла сформулировать. Поэтому сменить его на что-то другое согласилась: балахон легко менялся на моднецкий джемпер – правда, теперь было видно, что широкие штаны спадают ниже пупка, и их нужно все время ловить и поддергивать. В общем, в школе Жуже было чем заняться.
Леха Бушуев, увидев Жужу в балахоне и трубах, подошел к ней поближе, вздохнул и сказал с облегчением:
– Все-таки это ты!
– Нет, Бушуев, это Майкл Джексон, – засмеялась Жужа.
– Да ты, ты! Я тебя узнал, – заявил Бушуев.
– А остальных-то хоть узнаешь?
– Узнаю, – буркнул Бушуев.
И, несмотря на то что Жужа явно его опять разыгрывала, он сгрузил свои вещи на ее парту и заявил, что не уйдет отсюда ни за какие коврижки. С Жужей будет сидеть.
– Надо же, – улыбнулся он. – Смелая ты. Куча пацанов, а ты хоть бы хны… Я… Я…
– Что?
– Ни разу не видел еще такой безумной! – честно признался Бушуев.
– А-а… – притворно расстроилась Жужа. – А я-то думала, что ты…
– Что? Делай, короче, чего хочешь: хочешь, ходи хоть в чехле от «Запорожца», хочешь, по потолку бегай. А я все равно тут, с тобой буду сидеть.
– «Делай что хочешь», говоришь? – прищурилась Жужа.
– Ага!
– Ловлю на слове! Значит, я могу делать, что хочу? И у тебя, значит, просить что угодно?
– Ну, да, – опрометчиво согласился Бушуев.
– Бушуев, запишись в театр.
– Куда? – Леха чуть со стула не упал.
– В детский театр, Леха. Там мальчиков не хватает.
Бушуев с ужасом вспомнил, как она уже подъезжала к нему с этой просьбой. О ужас – театр!
– Жужа, ты очумела? Да что я… – начал Леха.
– Так сам же говорил, что для меня, такой безумной, все что угодно! – напомнила Жужа. – Или твое слово так мало значит?
– Много, много! – испугался Бушуев.
– Ну так…
– Тьфу! – Леха треснул кулаком по парте. – Какая же ты…
– Ну? Какая?
– Это в какой театр? – без всякого перехода спросил Леха, не выдержав Жужиного взгляда.
– Во Дворце детского творчества, Леха, – улыбнулась Жужа. – Это который рядом со школой. В парке возле него вы меня с пацанами встретили.
– Ага! – вскочил Бушуев. – Значит, призналась! Все-таки тебя встретили!
– Меня, меня, – от души улыбаясь, соглашалась Жужа.
– Да, а к тебе еще Серега подошел.
– Ну, да. Леха, прямо сегодня и иди в театр записываться, понял?
– Ладно, пойду… – тяжело вздохнул Леха. – Жужа, слушай… А что у тебя с Серегой? У вас все серьезно?
С Наташкой Кривцовой дружба закончилась. Жуже было перед ней неловко. И она думала, что и Наташке не лучше. По тому, что она возвращается поздно, как могла видеть из домашнего окна Жужа, было понятно, что в театр Кривцова по-прежнему ходит.
Вот только того, что Степка провожает ее до дома, наблюдать Жуже не приходилось. Как развиваются их отношения, она не знала, да и знать почему-то не хотела. Неинтересно как-то сразу стало. Все-таки страдания от любви, наверное, другие. А она, Жужа, скорее всего вообще любить не умеет. Она думала, что будет страдать по поводу того, что любить не умеет. Но почему-то тоже не страдала.
Страдала же от другого. И боролась одновременно.
Ведь родители снова уехали. Так что теперь, с отсутствием Степкиной хозяйственной руки, Жуже-разгильдяйке пришлось туго. Они со Степкой не виделись и друг другу не звонили. Как он теперь делал уроки – непонятно. Может, сам справлялся? Списать у кого-нибудь из ребят в театре он не мог – имидж не позволял. Наверное, сам приналег на математику и прочие науки – и справляется. Так хотелось Жуже думать.
Она же с хозяйством не справлялась никак. Но каждый день с утра Жужа повторяла, убеждая себя: «Я справлюсь! Я сама, без сопливых, справлюсь! Я хорошая хозяйка».
В первый же день после отъезда родителей за границу Жужа на всякий случай, чтобы ничего не испортилось, приготовленные мамой котлеты и вареную картошку запихнула в морозилку. Нормально – захочет съесть, вытащит, разморозит. Ободренная этой здравой идеей, Жужа положила в морозилку все йогурты в стаканчиках, сыр, колбасу и хлеб. Если надо, все это за минуту в микроволновой печке размораживается – в таком-то чуде технической мысли!
Подумала-подумала, вылила кастрюлю щей в пластиковый пакет, чтобы заморозить и его. Тоже удобно будет – отломить от большого пласта щей нужный кусок, разогреть его и есть себе! Жужа где-то прочитала, что в условиях суровой Сибири так делают.
И все бы хорошо, только в последний момент, уже перед раскрытой морозилкой, пакет вдруг выскользнул у нее из рук. И, конечно, шлепнулся на пол! Попутно в щах оказались белая дверь холодильника, одежда Жужи и плита.
Пришлось все это отмывать, что заняло у Жужи целый вечер. Ароматные куски мяса она подобрала с пола, помыла и съела. Что ж добро будет пропадать…
Утро с чаем и забытыми в вазе, а потому не оказавшимися в морозилке круассанами, прошло удачно. Правда, круассаны засохли, но в чае они размачивались до состояния желе.
А вот с обедом пришлось хуже. Что именно нужно разогревать, Жужа не решила. Тем более что картошка намертво смерзлась с котлетами в большой комок. В микроволновую печку он пока не влезал, так что Жужа решила положить его на сковородку и поставить на медленный огонь.
А в морозилке еды было по-прежнему много. Правда, сыром можно было гвозди забивать, то же самое можно было сказать и о хлебе. Однако он легко разморозился в печке – что Жужа и предполагала. Так она решила поступить и с сыром. Проблема состояла в том, как лучше положить туда сыр – в целлофановой обертке или без?