— У вас есть автоматы с газировкой и льдом? — спросил Том.
— В конце южного крыла. Приятного вам отдыха, мистер Биггер.
В своем номере Том снял рюкзак, положил на кровать.
Посмотрел в окно, выходящее на пустую автостоянку.
Понаблюдал за проносящимися по шоссе автомобилями.
Задернул шторы.
Посмотрел на телевизор, но включать не стал.
На кровати лежал последний номер «Ю-эс-эй тудей».
Том к нему не прикоснулся.
Посмотрел на свои большие, ширококостные руки.
Прошел в ванную.
Посмотрел на отражение своего лица в зеркале.
Старик в кардигане читал книгу, то есть слепым быть не мог.
ГЛАВА 49
На предварительное собеседование с потенциальным клиентом Лиддон Уоллес надел темно-синий костюм «Ральф Лорен», рубашку и галстук «Костьюм нэшнл», туфли «Гуччи» и чуть надушился одеколоном для мужчин «Блэк» от Кеннетт Коул.
Хотя юридическая фирма Лиддона находилась в Сан-Франциско и жил он в округе Марин, по другую сторону моста «Золотые ворота», он также состоял в адвокатских коллегиях еще трех штатов, в том числе и штата Вашингтон. Богатство Сиэтла и прилегающих регионов вкупе с тенденцией нуворишей от высоких технологий полагать, что, они, будучи королями Интернета, стоят выше законов, время от времени приводило к возникновению проблем, разрешение которых позволяло не чуждому моде адвокату неограниченно расширять размеры своей гардеробной.
Потенциальный клиент проживал в особняке площадью в двадцать восемь тысяч квадратных футов, расположенном на участке в шесть акров, огороженном высокой стеной.
Охранник у ворот пропустил Лиддона на территорию. Швейцар вышел из парадной двери, ожидая, пока Лиддон припаркует автомобиль на двухполосной подъездной дорожке. Как только Лиддон переступил порог, швейцар принял у него плащ «Ральф Лорен» и передал дворецкому, который и отвел Лиддона в гостиную, где его уже ждал потенциальный подзащитный.
Если Лиддон возьмется за это дело, его услуги будет оплачивать отец клиента, Боб Марлоу. Двадцатидвухлетний сын Боба, Суитин, все еще неспешно учился в колледже, добравшись уже до предпоследнего курса, и, разумеется, не работал. Молодой человек ждал его в гостиной один, потому что Лиддон всегда проводил начальное собеседование тет-а-тет.
Суитин одевался в «Костьюм нэшнл» с головы до ног, что говорило о недостатке воображения в части эклектики вкуса или о чрезмерной самоуверенности. Парень он был симпатичный, пусть на лице и читалась легкая обида на жизнь, а его густым, вьющимся от природы волосам могли бы позавидовать многие манекенщики.
Уже в самом начале разговора стало ясно, что Суитин понимает важность манер для создания первого впечатления. Также стало понятно, что стремление подать себя в выигрышном свете основано не на моральных принципах, а исключительно на своекорыстии, и, если на то пошло, общепринятые нормы он презирает.
Лиддон достаточно быстро перешел к делу.
— То есть вы обвиняетесь в нападении с покушением на убийство. Расскажите мне об этом мальчике, Брэндене Джонсе.
— Он не мальчик. Мы дружили с шести лет. Он такой же мужчина, как я.
— Да, разумеется. Почему кто-то думает, что вы сделали такое по отношению к нему?
— Вы хотите знать, сделал ли это я?
— Как я понимаю, вы сказали полиции, что не делали.
— Но, будучи моим адвокатом, сэр, разве вы не хотите этого знать?
— Для меня несущественно, виновны вы или нет.
— Правда?
— Исходя из принципов моей работы, такая информация только осложняет дело.
Суитин сразу расслабился, откинулся на спинку кресла.
— Сколько времени занимает такое собеседование?
— Обычно час-два.
— Тогда не будем терять времени. Мы говорим о двух парнях. Все дело в телке.
— Простите?
— Телке, манде.
— Уточните.
— Манде, телке, сучке, этой девке — Рейн Фишман.
— Ее имя — Рейн?
— Да. Именно так.
— Именно так?
— Рейн. Она моя, и все это знают.
— Вы с ней обручены?
— Да кто теперь женится?
— А что связывает этого Брэндена с Рейн?
— Он известный ходок.
— То есть подкатывается к женщинам других парней?
— Не то слово.
— И вы думаете, что он подкатился к Рейн?
— А что, по-вашему, я думаю? — спросил Суитин.
— Если он подкатывался ко многим женщинам, его, должно быть, ненавидят многие мужчины.
— Это точно.
— То есть на него мог напасть кто угодно. Почему полиция пришла к вам?
— Брэнден сказал им, что это сделал я.
— Пострадавший утверждает, что видел ваше лицо?
— Вы сможете опровергнуть его версию в суде.
— И как я это сделаю?
— У него поврежден мозг.
— Повреждение мозга — результат нападения?
— Это забавно, до какой степени монтировка может спутать ход мыслей.
— Орудием была монтировка?
Суитин медленно моргнул.
— А может, каминная кочерга.
— И что полиция говорит про это орудие?
— Они не говорят. Его у них нет.
— Они сделают фотографии и замерят травмы, нанесенные жертве тупым предметом.
— Полиция здесь высокопрофессиональная, — согласился Суитин.
— Они найдут монтировку, сравнят ее с травмами.
— И на ней еще будет кровь.
— На монтировке пористых поверхностей нет. Нападавший наверняка вымыл ее.
— А если она не принадлежала нападавшему?
— Мы играем во «что, если»? — спросил Лиддон.
— Как в полицейском телесериале, — кивнул Суитин. — Что, если предполагаемый нападавший воспользовался монтировкой какого-то бедного невинного козла?
— Вы хотите сказать, что, если он взял ее из багажника Бедного Козла и положил обратно, не вытерев кровь?…
— Может, и так. И Бедный Козел может быть одним из тех, к женщинам которых подкатывался Брэнден и кто публично угрожал Брэндену.
— С этими «что, если» ситуация только запутывается, — указал Лиддон.
— Да, но что, если настоящему нападавшему навести полицию на след Бедного Козла?
— Особенно если он сам уже подозреваемый.
— Точно. Они обязательно подумают, что он подставляет Бедного Козла.
— Наводка на Бедного Козла должна поступить копам от человека, которому заплатят за это кругленькую сумму, но он никоим образом не должен быть связан с настоящим нападавшим.
— Действительно, с этими «что, если» все так сложно, — кивнул Суитин. — Если настоящий нападавший попытается заплатить кому-то за то, чтобы тот навел полицию на Бедного Козла, он тем самым напросится на шантаж.
— Есть безопасные способы, позволяющие это сделать, — заверил его Лиддон. — Несколько способов.
Какое-то время оба молчали.
— Можно быть уверенным, — нарушил паузу Лиддон, — что в суде вы никогда не произнесете таких слов, как телка, манда, сучка?
— Да, конечно. Это когда разговаривают два парня. Суд — дело серьезное.
Лиддон кивнул.
— Вы наняли себе адвоката. Вы во многом мой идеальный клиент.
Суитин выпрямился в кресле, улыбнулся.
— Мне не терпится увидеть торжество правосудия.
— Даже такого несовершенного, каким является наше правосудие.
Никто из них не сделал попытки пожать другому руку.
— Мой отец ждет встречи с вами. Я отведу вас к нему.
Они пересекли гостиную, но, прежде чем Суитин открыл дверь, Лиддон его остановил.
— Подождите. Я тоже хочу пофантазировать на тему «что, если».
— Валяйте.
— Представьте себе, вы испытали нечто настолько удивительное, что ваши представления о жизни встали с ног на голову, ваша идея о том, как функционирует этот мир, разлетелась вдребезги.
— Удивительное… как что?
— Не важно. Будем считать, что-то произошло, это «что-то» невозможно просто выкинуть из головы, об этом необходимо крепко подумать.
— У вас произошел контакт третьего рода или как?
— Нет. Что-то еще более удивительное. И как только с вами это произошло, вы должны крепко об этом подумать. Но, предположим, вы поняли — если будете долго об этом думать, вам придется изменить все, касающееся вас.
— Что значит — все?
Взмахом руки Лиддон обвел элегантную гостиную с бесценным антиквариатом, но жест его подразумевал и дом, и всю жизнь.
В голосе Суитина слышалось пренебрежение к самой идее, что он может удивиться до такой степени.
— А если я не стану думать о том, что произошло? Если я просто скажу: «На хрен, мне без разницы, что это означает» — и продолжу жить, как прежде?
— Тогда ничего для вас не изменится. Вы проживете жизнь, как и всегда хотели ее прожить.
— Так зачем все эти «что, если»? Я не такой большой дурак, да и вы, судя по всему, тоже.
Лиддон не ответил.
Суитин нахмурился, словно засомневался, а нужен ли ему такой адвокат.
Лиддон не ответил.
Суитин нахмурился, словно засомневался, а нужен ли ему такой адвокат.
— Какое отношение имеет все это ко мне, к вам, к моим шансам остаться на свободе?
— Никакого, — ответил Лиддон. — Если б я уже не решил сказать: «На хрен», — то не приехал бы сюда. Мы оба знаем, чего хотим, и нет причин для того, чтобы мы не получили желаемое.
Поставленный в тупик таким неожиданным поворотом разговора, Суитин спросил:
— Вам нездоровится?
— Нет, я в полном порядке, — заверил его Лиддон. — Я в прекрасной форме. И в зале суда мне нет равных. Если я захочу, мне даже удастся убедить присяжных, что именно этот Брэнден Джонс должен идти под суд по обвинению в нападении с намерением убить себя.
ГЛАВА 50
Придя в норму после близкого знакомства с халапенью, Загадочный, похоже, решил, что в кладовой он может столкнуться и с другими опасностями, поэтому поиски закуски — дело рискованное. Он выключил свет, закрыл дверь, сел спиной к ней.
Лежа на полу рядом со своим ветеринаром, Тайна думала, что ей делают самый расслабляющий массаж, потому что мурлыкала и вздыхала, когда Камми разминала суставы ее задних лап, чтобы понять, как Загадочному удалось сделать то, что он сделал.
Прошлым вечером, впервые увидев этих существ, она восприняла их как млекопитающих с некоторыми признаками приматов. Уезжая домой, видела в них скорее приматов. Любопытство и аккуратность, проявленные ими при осмотре ящиков стола, целенаправленность, с которой они обследовали кладовую, бег Загадочного на ногах, его реакция на острый перец говорили о том, что они гоминиды[43]. Но единственными гоминидами на Земле были люди и давно вымершие человекообезьяны, из которых, возможно, люди эволюционировали.
За исключением кистей с четко просматриваемыми суставами пальцев, Загадочный и Тайна не выглядели гоминидами. Но, честно говоря, Камми не так хорошо знала эволюционную биологию или антропологию, чтобы классифицировать новые виды живых существ и должным образом сравнивать их с людьми.
И пока она сидела на полу кухни с Тайной, из коридора появился Мерлин.
Следом за ним вошел Грейди, наскоро принявший душ и переодевшийся для встречи с властями.
— Пока я отсутствовал, не выяснилось, что они еще и летают?
— Никаких крыльев я пока не видела. Но, пальпируя суставы, я не нахожу в них ничего необычного. Хотелось бы, конечно, взглянуть на рентгеновские снимки. Да только что они покажут? Того, что мы видели, просто не могло быть — задняя лапа, очень похожая на собачью, вдруг выпрямилась, практически превратившись в человеческую ногу, а потом стала прежней. И дело не только в двух различных структурах для лодыжки, колена и бедра. Мускулы и сухожилия, обслуживающие один вид сустава, никак не могут измениться до такой степени, чтобы обслуживать другой сустав.
— Разве ты не видела эти идиотские фильмы, в которых автомобили и грузовики превращаются в роботов? — спросил Грейди.
— Трансформеры. Техника и механика этих штуковин нелепы, это чистая фантазия, в реальном мире ничего такого не получится. То, что продемонстрировал Загадочный, не могло произойти в реальном мире, но мы оба видели, что это произошло.
— Может, мы не в реальном мире.
— И с каждым часом он становится все более нереальным, — согласилась Камми.
Грейди указал на карту памяти от его фотоаппарата, которую Камми положила на стол.
— Подумав об этом, я решил, что ты поступила правильно.
Перед тем как покинуть ветеринарную лечебницу, Камми загрузила все фотографии с карты памяти в компьютер и скопировала их на три лазерных диска. Два надежно спрятала в лечебнице, а третий засунула под коврик в багажном отделении «Эксплорера».
Если бы Министерство национальной безопасности пожелало забрать Загадочного и Тайну и увезти их с собой, фотографии появились бы в Интернете с показаниями Грейди и Камми. Они смогли бы инициировать мощную кампанию протеста и освободить этих существ, пусть их самих привлекли бы к суду по обвинению в нарушении закона об охране секретов государственной важности.
Загадочный и Тайна не были спроектированными животными. Ни один ученый на планете не располагал знаниями или техническими средствами для их создания. Их окутывал ореол неведомого, и, если бы их происхождение когда-либо стало известно, едва ли все свелось к таким расхожим штампам, как комбинированная ДНК или визит инопланетян. Нет, открылось бы нечто совершенно неожиданное. И ни один здравомыслящий человек не смог бы утверждать, что они представляют собой угрозу хотя бы одному человеческому существу, не говоря уже о целой стране.
Если бы Элеонора Фортни и Сидни Шинсеки не доложили о фотографиях Камми федеральным властям, если бы Министерство национальной безопасности не действовало столь быстро, она бы могла попытаться вывезти Загадочного и Тайну из этого региона и спрятать их где-нибудь. С другой стороны, это смахивало на безумие — прятать существа, которые представляли собой нечто среднее между меховыми херувимами и героями «Безумных мультфильмов»[44]. Но власти уже вступили в игру, они знали марку, модель и номерные знаки ее автомобиля и располагали необходимыми ресурсами для того, чтобы блокировать целый штат. На успешный побег она могла рассчитывать, если бы увезла Загадочного и Тайну прошлым вечером.
Грейди словно прочитал ее мысли.
— Может, еще есть время отправить их в лес?
— Они тут же вернутся, — ответила Камми, поглаживая Загадочного. — Я знаю, что вернутся. Они подготовлены к жизни в обществе. Они близки к людям. Мы теперь — стая. А если они не вернутся… я не уверена, смогут ли они выжить в дикой природе.
— Но я их нашел именно там.
— Они провели на природе короткое время. Помнишь — ни блох, ни клещей, такой чистый мех.
Мерлин глухо зарычал.
Камми поднялась.
— Только этого нам и не хватало.
Мерлин зарычал вновь, глядя в потолок. Тело напряглось, уши дернулись.
Загадочный и Тайна стояли на четырех лапах, изготовившись к рывку, наклонив головы, прислушиваясь.
Через какое-то время и Камми разобрала какие-то знакомые звуки, которые, однако, еще не могла идентифицировать. Потом поняла: стрекот лопастей приближающихся вертолетов.
— С востока, из лучей солнца, низко и быстро, — пробормотал Грейди и поспешил на парадное крыльцо.
Мерлин, Загадочный и Тайна последовали за ним, но игривости в их движениях не чувствовалось.
Когда Камми добралась до гостиной, Грейди уже открыл парадную дверь и выходил на крыльцо.
Камми подошла к нему. Загадочный и Тайна сидели в позе луговых собачек, Мерлин стоял на лужайке.
На востоке, там, где Крекер-драйв выходила на шоссе, приземлялся большой вертолет.
На высоте менее ста футов другой вертолет продолжал полет, следуя Крекер-драйв. По мере его приближения Камми поняла, что он гораздо больше, чем ей показалось с первого взгляда, самый большой вертолет, который она когда-либо видела вблизи.
Двигатели ревели, лопасти вращались, поднимаемый ими ветер гнул деревья и придавливал траву к земле, и с приближением вертолета сердце Камми билось все сильнее, убыстряя бег.
Внезапно она решила, что Загадочному и Тайне не следует оставаться на виду, на открытом крыльце, откуда их могли сразу и увезти. В доме, за закрытыми дверьми, они были бы в большей безопасности, потому что просто так зайти в дом федеральные агенты не могли.
Для этого им требовался ордер, так? Хотя, скорее всего, ордер они уже получили. Возможно, получили ордер и на подрыв дома, если им нравились пиротехнические эффекты.
Тем не менее закрытая дверь могла послужить барьером, средством для того, чтобы хоть немного, но оттянуть передачу животных. Камми подошла к Загадочному и Тайне, попыталась увести их в дом, но они как завороженные смотрели на вертолет.
Перекрывая рев огромных лопастей, Камми крикнула:
— Мерлин!
Волкодав услышал ее, оглянулся, понял, чего она от него хочет, направился к крыльцу.
— Иди! — крикнула она. — Домой!
Исполняя полученную команду, Мерлин поднялся на крыльцо. Хотя Загадочный и Тайна не послушались ее, когда она попыталась увести их в дом, за волкодавом они последовали без малейшей заминки, как и надеялась Камми. Все трое скрылись в доме.
Камми захлопнула парадную дверь и вновь встала рядом с Грейди.
К востоку от дома вертолет опустился в высокую траву, на самой границе выкошенной лужайки.
Ветер от лопастей тряс березу, растущую у северо-восточного угла дома. Золотистые листья летели на крыльцо, на траву.
В задней части огромного вертолета откинулся люк, превратившись в трап. По нему сбегали вооруженные, одетые в униформу люди. Много людей.