В каждом случае этот тип ненависти неразрывно переплетен с попытками логических обоснований. Самое распространенное из них: «Я ненавижу его не за интеллект, а за высокомерие!» Как правило, если поинтересоваться у говорящего, какие он может привести свидетельства в пользу высокомерия жертвы, он выдавливает из себя общие места вроде: «Он высокомерен… он упрям… он эгоист», — и заканчивает какими-то неопределенными обвинениями, которые сводятся к: «Он умен, и он это знает». Хорошо, а почему же он не должен этого знать? Ответа нет. Он что, должен это скрывать? Ответа нет. Если скрывать, то от кого? Ответа нет. Вернее, ответ подразумевается, но никогда не бывает озвучен: «От таких, как я».
Однако такие ненавистники соглашаются и даже, кажется, восхищаются тем, как громко превозносят собственные предполагаемые добродетели или достижения хвастуны с неадекватной самооценкой. Это, естественно, намек на природу ненависти. Ненавистники, судя по всему, неспособны концептуально различить «высокомерие» и заслуженную гордость, однако чувствуют эту разницу «инстинктивно».
Так как мало кто из людей обладает действительно целостным характером, часто бывает сложно сказать, ненавидят ли человека за его хорошие качества или за его подлинные недостатки. В отношении собственных чувств только выработанная привычка к точной, добросовестной интроспекции позволяет человеку быть уверенным в природе и причинах своих эмоциональных реакций. Но интроспекция — это мыслительный процесс, от которого ненавистники всеми силами стараются держаться подальше, чтобы иметь практически неограниченный выбор рациональных объяснений. В отношении же эмоциональных реакций окружающих крайне сложно распознать их причины в каждом конкретном случае, особенно если в дело вовлечены сложные межличностные взаимоотношения. Таким образом, наблюдать ненависть к добру в ее самой чистой, несомненной форме, можно в пределах обширной сферы общих эмоциональных реакций, не несущих личной окраски, возникающих у человека в отношении незнакомых или малознакомых людей, публичных фигур или событий, не влияющих непосредственно на его жизнь.
Самое очевидное проявление такой ненависти — настрой человека, который привычно испытывает негодование, сталкиваясь с чьим-то успехом, счастьем, достижением или удачно сложившейся судьбой, и удовольствие при виде чьей-то неудачи, несчастья или невезения. Это чистая, «бескорыстная» ненависть к добру за добро: при данных обстоятельствах ненавистник ничего не теряет и не приобретает, они не имеют для него практической ценности, у него нет никаких экзистенциальных мотивов и никаких знаний, за исключением простого факта чьего-то успеха или неудачи. Реакция выражается кратко, как бы «между делом», как правило, неосознанно. Но если вам довелось ее увидеть, значит, вы видели неприкрытое лицо зла.
Не путайте эту реакцию с реакцией человека, возмущенного чьим-то незаслуженным успехом или радующегося чьей-то заслуженной неудаче. Такие реакции проистекают из чувства справедливости, представляют собой совершенно иное явление и проявляются по-другому: в таких случаях человек выражает негодование, а не ненависть, или облегчение, а не злорадное торжество.
С поверхностной точки зрения мотивом тех, кто ненавидит добро, принято считать зависть. Словарь дает такое определение: «Зависть — 1. Чувство неудовольствия или ревности по отношению к чьим-то преимуществам, успеху, благосостоянию и т. д. 2. Желание обладать преимуществами, имеющимися у кого-то». В том же словаре дается поясняющее дополнение: «Завидовать — ощущать досаду из-за того, что кто-то другой владеет тем, чем человек сам хотел бы владеть, или достиг чего-то, чего он сам хотел бы достичь».
Это определение включает в себя многочисленные эмоциональные реакции, порожденные различными мотивами. В определенном смысле второе определение противоречит первому и более невинно по сути.
Например, если бедняк испытывает мгновенную вспышку зависти к богатству другого, это чувство может представлять собой не более чем моментальную конкретизацию желания стать богатым; оно не направлено против конкретного человека и имеет отношение не к нему, а только к богатству. Его можно выразить следующим образом: «Мне хотелось бы иметь такой же доход (дом, машину, шубу), как у него». Это чувство может послужить человеку дополнительным стимулом для усилий по улучшению своего финансового положения.
Хуже, если чувство отражает личную неприязнь и может быть описано как: «Я хочу костюм, как у этого человека». В результате жизнь того, кто испытывает такие чувства, становится «вторичной», он живет не по средствам, отчаянно пытаясь «ни в чем не уступать Джонсам».
Еще хуже, если подобное чувство формулируется в словах: «Я хочу машину (шубу, бриллиантовые запонки, предприятие) этого человека». Результат оказывается криминальным.
Но те, кто испытывает вышеописанные чувства, — все же люди, пусть с разной степенью нехватки морали, по сравнению с нечеловеческим существом, которое чувствует следующее: «Я ненавижу этого человека, потому что он богат, а я нет».
Зависть является частью того, что чувствует такое существо, но не более чем поверхностной, не слишком серьезной частью; ее можно сравнить с верхушкой айсберга, представляющей собой всего лишь обычный лед, тогда как подводная часть состоит из гниющей живой массы. В этом случае зависть не слишком серьезна, потому что она как будто отражает нормальное человеческое желание обладания материальными ценностями. Но внутри, в глубине, у этого существа нет такого желания: оно не хочет быть богатым, оно хочет, чтобы другой был бедным.
Это особенно ясно видно в куда более опасных случаях ненависти, замаскированной под зависть, к тем, кто обладает личными ценными качествами и добродетелями: ненависти к человеку за то, что он красив, умен, успешен, честен или счастлив. В этом случае существо не желает и не пытается как-то улучшить свой внешний вид, развивать или использовать ум, бороться за успех, вести себя честно или быть счастливым (ничто не может сделать его счастливым). Оно знает, что, если его жертва будет изуродована, потеряет рассудок, потерпит неудачу, совершит нечто постыдное или испытает личную драму, ее преимущества не достанутся ему. Оно не желает обладать преимуществами: оно желает их уничтожить.
«Они не хотят владеть вашим состоянием — хотят, чтобы вы его лишились. Они не хотят преуспеть — хотят, чтобы вы потерпели неудачу. Они не хотят жить — хотят, чтобы вы умерли; не желают ничего, они ненавидят существование и спасаются бегством»[6].
Это существо есть абсолютное зло, поскольку оно понимает, что такое ценности, и способно распознать их в людях. Если бы оно было просто лишено морали, оно было бы безразличным; оно не могло бы отличить добродетель от порока. Но оно умеет различать — и главным признаком его извращенности является то, что при распознавании его раз умом чего-то ценного включается эмоциональный механизм ненависти, а не любви, мечты или восхищения.
Задумайтесь о глубинном смысле такого отношения. Ценности — это то, что человек старается обрести и/ или сохранить. Ценности необходимы для выживания человека, более того — для выживания любого организма. Жизнь — это деятельность по самоподдержанию и самопостроению, и стремление к обладанию ценностями — обязательное условие сохранения жизни. Посколь ку природа не обеспечила человека автоматическим знанием о системе ценностей, которая ему необходима, существует различие между системой, которую человек принимает, и целями, которые он преследует. Но возьмите абстрактную «ценность» отдельно от конкретного содержания любой системы и спросите себя: какова природа существа, у которого вид чего-то ценного пробуждает ненависть и стремление к уничтожению? Такое существо — убийца, не физический, а метафизический — это не враг ваших ценностей, а враг всех ценностей, враг всего, что позволяет человеку выжить, враг жизни как таковой и всего живого.
Общность ценностей необходима для любых успешных взаимоотношений между живыми существами. Если вы дрессируете животное, вы не должны бить его каждый раз, когда оно вас послушалось. Если вы воспитываете ребенка, вы не должны наказывать его, когда он ведет себя правильно. Какие взаимоотношения могут быть у вас с ненавидящим существом и что оно может привнести в социальные отношения? Если вы боретесь за существование и обнаруживаете, что ваш успех приносит вам не одобрение и оценку ваших усилий, а ненависть со стороны других людей, то что станет с вашей доброй волей? Сможете ли вы относиться к этим людям по-доброму?
Самая страшная опасность во всем этом — это человеческая неспособность или, хуже того, нежелание окончательно идентифицировать проблему.
Как бы ни были злы ненавидящие, есть зло еще худшее: те, кто пытается как-то их умилостивить.
Понятно, что человек может стремиться скрыть свои грехи от глаз тех, чье мнение он уважает. Но есть люди, которые прячут свои добродетели от глаз чудовищ. Есть люди, которые извиняются за собственные достижения, скрывают собственные ценные качества, чтобы доставить удовольствие тем, о чьей глупости, извращенности, испорченности и злобе им прекрасно известно. Подобострастные попытки польстить тщеславию какой-то вышестоящей персоны ради определенных практических целей — достаточно мерзкое явление. Однако угодничество по отношению к тому, кто явно ниже — особенно в том, что касается обладания конкретным ценным качеством, — это настолько позорное предательство собственных ценностей, что тот, кто его совершает, не может сохранить ничего — ни в интеллектуальном, ни в моральном плане.
Если человек пытается копировать тех, кем он восхищается, приписывая себе те добродетели, которыми на самом деле не обладает, это бессмысленно, но по-человечески понятно, если и не оправданно. Но намеренно приписывать себе грехи, слабости, недостатки, уродства? Намеренно унижать свою душу и достоинство? Ограничивать свои таланты, свой интеллект?
Вот лишь одно из социальных последствий такого отношения: подобные льстецы никогда не откажутся присоединиться к любому призыву к милосердию и снисхождению, но они никогда не будут выступать за справедливость.
Трусость — унизительное внутреннее состояние для человека, поэтому перед лицом реальной опасности он старается его преодолеть. Льстецы же выбирают трусость и там, где никакой опасности не существует. Жить в страхе — настолько недостойное состояние, что люди гибнут на баррикадах, отвергая тиранию власть имущих. Но тот, кто угождает ненавистникам, сам решает жить в хроническом бессильном страхе. Люди умирают в пыточных застенках, на демонстрациях, в концентрационных лагерях, под выстрелами карателей, лишь бы не отказываться от своих убеждений. Льстец и угодник готов отказаться от убеждений из страха перед неудовольствием первого попавшегося подонка. Люди отказываются продавать душу за успех, деньги, власть, даже за собственную жизнь. Льстец не продает душу: он отдает ее задаром, ничего не получая взамен. Обычное его рассуждение таково: «Я не хочу, чтобы меня не любили». Кто? Те, кого он сам не любит, презирает и порицает.
Позвольте привести несколько примеров. Некий интеллектуал, набирающий новых членов Mensa — международного общества, членами которого могут быть только очень умные люди, которых отбирают по результатам тестов на коэффициент интеллекта, — в одном интервью выразился следующим образом:
«Интеллект не слишком ценится среди людей. Вне своего общества мы должны быть очень осторожны, чтобы не победить в споре и не потерять из-за этого друга. Только в Mensa мы можем быть собой, и это большое облегчение» (The New York Times, 11 сентября 1966 года).
Значит, друг важнее истины? Какой же это друг? Ведь он ненавидит вас за то, что вы правы.
У профессора, главы факультета одного крупного университета, был любимый ученик, который хотел стать преподавателем. Профессор проверял его знания и считал очень интеллектуально одаренным. В личной беседе с родителями студента он очень высоко отзывался о нем и сказал: «В его будущем существует только одна опасность: он будет настолько хорошим преподавателем, что остальные сотрудники будут его ненавидеть». Когда молодой человек получил степень, профессор не предложил ему работу, хотя мог это сделать.
Широко распространено мнение, что умная девушка должна скрывать свой интеллект, чтобы иметь успех у мужчин и выйти замуж. Как же она будет относиться к такому мужу? Ответа нет.
В старом фильме о студентах юноша просит девушку помочь ему получить хорошие оценки фактически криминальным способом (требовалось украсть задания из кабинета профессора). Когда она отказалась это проделать, юноша насмешливо спросил: «Ты что, такая правильная?» — «Нет, нет, — поспешно и извиняющимся тоном ответила девушка. — Просто понимаешь, я выросла в маленьком городке».
Не стоит путать угодничество с тактом или благородством. Угодничество — не внимание к чувствам других, а внимание и подстройка под несправедливые, иррациональные и злые чувства других. Это политика исключения чьих-то эмоций из сферы справедливой оценки и готовности пожертвовать кем-то невинным и добрым ради зла, которое несут в себе такие эмоции.
Такт — это внимательное отношение к другим в разумных пределах. Тактичный человек не будет кичиться своим успехом перед лицом тех, кому не повезло, кто пережил утрату или несчастье, не потому, что он будет подозревать их в зависти, а потому, что понимает, что такой контраст только оживит и усугубит их боль. Он не будет в чьем-то присутствии выставлять напоказ свои добродетели: он принимает как должное, что люди и так должны их замечать. Как правило, успешный человек не щеголяет своими успехами ни среди равных, ни среди тех, кто ниже или выше его; он не оценивает себя — и других — по сравнительному стандарту. Его позиция не: «Я лучше, чем ты», а: «Я хорош».
Если, однако, он сталкивается с завистливым ненавистником, который начинает выражать свою злобу, пытаясь игнорировать, отрицать или опорочить его достижения, он заявляет о них с заслуженной гордостью. На стандартный вопрос всех ненавистников: «Что ты о себе возомнил?» — он отвечает честно.
Громче всех кричит не о собственных преимуществах и достижениях как таковых, а о том, что он выше других, человек, который в действительности является претенциозной, хвастливой и наглой посредственностью. Он руководствуется исключительно сравнительным стандартом, у него нет подлинных ценностей и есть желание принижать других. Достойный человек, естественно, не любит таких хвастунов, у завистника же к ним совсем иное отношение: он видит в выскочке родственную душу.
Оскорбительное самовосхваление и самоуничижительная лесть на самом деле не являются противоположностями. Как и в любых человеческих взаимоотношениях, руководством к правильному поведению должны быть объективность и справедливость. Но не этому учили и продолжают учить людей.
«Думай своей головой — но не позволяй никому об этом узнать. Ставь высокие цели — но не признавайся в этом. Будь честным — но не выставляй этого напоказ. Будь успешным — но скрывай свой успех. Будь великим — но веди себя мелко. Будь счастлив — и да храни тебя Господь, если тебе это удастся». Вот какие моральные установки мы усваиваем из той культурной атмосферы, в которой растем: так же, как это делали люди на протяжении всей истории.
Угодничество злу — неизвестному, неопределимому, непонятному злу — было подводным течением культурного потока во все исторические эпохи. В примитивных культурах (и даже в античной Греции) это угодничество принимало форму веры в то, что богам неугодно человеческое счастье или успех, потому что это — прерогатива самих богов. Отсюда суеверный страх признавать собственную удачу: как, например, ритуал, при котором родители плачут над своим новорожденным сыном, причитая, что он жалкий, уродливый, никчемный, из страха перед демоном, который может нанести ему вред. Обратите внимание на противоречие: зачем пытаться обмануть всемогущего демона, который сам может распознать истинные качества ребенка? Смысл ритуала, таким образом, не: «Не дайте ему узнать, что ребенок хорош», а:
«Не дайте ему узнать, что вы это знаете и вы счастливы!»
Люди создают богов — и демонов — по своему образу и подобию; как правило, мистические фантазии служат для объяснения явлений, которым люди не могут найти объяснения. Люди не выдумали бы богов, которые настолько злобны, что желают им хронических страданий, и не стали бы верить в них, если бы не чувствовали повсюду вокруг присутствие непонятной злой воли, направленной исключительно на их личное счастье.
Неужели ненавистников добра так много? Нет. На самом деле в любой эпохе и культуре их жалкое меньшинство. Распространяет это зло тот, кому это выгодно.
Это люди, которым выгодно психологическое разрушение человечества и которые пробивают себе путь к положению моральноинтеллектуальных лидеров. Они предоставляют ненавистникам неограниченные возможности для рационализации, обмана, оправдания и маскировки, в том числе и способы выдачи грехов за добродетели. Они оговаривают, смущают и разоружают жертв. Их интересует власть. Им нужна любая система мышления или веры, направленная на уничижение человека.
Задумайтесь о смысле некоторых древнейших легенд человечества.
За что были наказаны вавилоняне? За то, что вознамерились построить башню до неба.