- Да, так просто и легко! - съязвила Рената, осушая стакан с соком.
- Не так уж легко и просто. Кое-кто из их конкурентов, видимо, допетрил, о том, что вы держите в руках нечто такое, способное подмять под колеса всю эту шайку-лейку. У них не меньше оснований преследовать вас, чтобы завладеть этой удобной штуковиной и опрокинуть противника вверх тормашками. Все ясно и понятно! - Ник непринужденно, с грацией светского человека, поддел на вилку омлет; во время мхатовской паузы он дожидался оваций, но их не последовало, и ему пришлось подводить резюме "всухую": - Короче, у вас есть только два выхода: найти дипломат, чтобы узнать, в чем загвоздка, или улететь на Луну. Не знаю, что сложнее... - побарабанил длинными пальцами с отполированными ногтями по столешнице.
- Ты так обнадежил, Гроссман!
- Я не волшебник, я только учусь.
- У Дэвида Копперфилда ты учишься?!
- А что?
- А то, что как в песенке: "Даром преподаватели время со мною тратили"! Недоучка!
- Кто бы говорил, - поморщился Гроссман и снова переключился на молчаливого телохранителя. - Может быть, Шура, ты и прав насчет Ростова....
Ренату так и передернуло, настолько не вязалось это гроссмановское "Шура" с ЕЁ Сашей. Но сам Саша отнесся к этому весьма лояльно.
- Пока что мне все это напоминает игру "Морской бой", произнес он наконец.
- "Е-два" - ранен! "Же-два" - мимо! - усмехнулся Николай, согласно кивая.
- Я поняла, чем ты занимался на уроках у Копперфилда... поддразнила Рената и пропела: - "Даром со мною мучился самый искусный маг"!
- Ну, что ты прицепилась?! - отмахнулся он.
Все оставшееся время, проведенное в ресторане, Саша не проронил ни слова и едва прикоснулся к еде. Неунывающий Гроссман, пытаясь заигрывать со своей очаровательной бывшей женой, сыпал анекдотами и "травил" всякие байки, на которые он был мастером. Рената поневоле смеялась и называла его болтуном. Телохранителя она принципиально игнорировала.
- А не пора ли нам? - напомнил он о своем существовании, взглянув на часы.
Девушка прищурилась:
- Видишь, Гроссман, как мой телохранитель сегодня играет на публику! Какие мы старательные бультерьеры! Завидуешь, Ник? Хочешь, одолжу? Махнемся, не глядя? Ты мне - браслетик, а я тебе - верного Мухтара?
Саша поджал упрямые губы и поднялся:
- Когда тебе надоест упражняться в красноречии, можешь заглянуть в номер, - дернув плечами, он бесшумно вышел.
- По-моему, ладонька, это ты играла на публику. И малость того... переиграла, - Николай указал пальцем на двери, за которыми скрылся телохранитель. - Сдается мне, ты его обидела...
- Он не обидчивый. И вообще, твое какое дело, Гроссман?! Это мой личный телохранитель...
- И не только... - пробормотал Гроссман, вертя в пальцах бокал.
- Что?!
- Ничего. Тебе послышалось! Я говорю, музыка слишком громкая для такого часа. Ну, пойдем, что ли?
Они вышли из зала, но их догнал официант, с которым перед своим уходом рассчитался телохранитель. Он протянул Ренате ее сумочку:
- Молодой человек, который сидел с вами, просил передать...
- Спасибо, - Рената слегка удивилась; она так отвыкла держать в руках предметы вроде сумочек, что запросто забыла бы ее на спинке стула. На дне девушка нащупала холодную сталь пистолета. - Ты тоже не заметил, как он ее унес?!
Гроссман засмеялся и отрицательно покрутил головой.
- Я провожу тебя до гостиницы.
- Можешь не утруждать себя.
- Нам по пути: я остановился там же, прямо под вами...
- Этого следовало ожидать. Гроссман, ты...
Николай взял-таки ее под руку:
- Не возмущайся, душка, я здесь по своим делам.
- Ну, разумеется! Что, новая пассия?
- Вовсе нет. Так ты всерьез решила остаться в Ростове?
- Какая разница - Ростов или Челябинск?
- О, это две большие разницы, как говорит Роза Давидовна! Чем же ты будешь заниматься в своем Ростове?
- Не учи меня жить, сама разберусь!
- Да я уже вижу, как ты - "сама"... И впрямь, Бог бережет пьяных, безумных и влюбленных... Шура - парень ништяк, но тебе с твоим характером нужно жить в зоопарке...
Рената вырвалась из его рук:
- Занимайся своими проблемами, Гроссман, мы уже год друг другу - никто!
Николай развел руками, но видя, что она не собирается внимать разумным доводам, приложил ладони рупором ко рту:
- Погоди-и-и! Вот, другое дело. Дай сказать. Мне нет дела до твоих романов. Спи, с кем хочешь, мне наплевать...
- А кто тебе сказал, что...
Гроссман усмехнулся:
- Ну, я пока еще в состоянии анализировать, голуба моя. В Челябинске благодаря тестю ты имела все: работу, квартиру, личных телохранителей, шофера, знакомства, - он загибал пальцы, - богатых и влиятельных мужиков. А кем будет в Ростове Гроссман Рената Александровна? - он тряхнул рукой, как будто сбрасывая все то, что только что насчитал. - Девушкой с темным прошлым? На этом карьеру не сделаешь. А кем еще? Ау-у! Кем?
- Что ты предлагаешь? - она взглянула на него сверху вниз через плечо.
- Что я предлагаю? Одессу.
- В великолепном обществе тебя и твоей маман? - Рената криво усмехнулась.
- Что тебе сделала Роза? Она даже не в курсе, что мы разбежались.
- Благодарю покорно, пусть меня режут тут, - она обогнала его и остановилась, по-боевому сжав кулачки, озаренная солнцем, разъяренная, словно кошка, готовая к броску: - Я ушла, Гроссман, потому что мне осточертело быть одной из твоих наложниц! Я ушла, потому что не собиралась быть рабыней в собственном доме, а к этому все шло! Я тебе больше - никто! Отвяжись от меня! У меня есть профессия, так что разберусь!
- Профессия?! - Ник расхохотался, нимало не тронутый ее гневом: он не мог воспринимать всерьез эту вздорную дамочку. Историк?! Живо представляю: книжный червь Рената Александровна от рассвета до заката торчит в библиотеках Ростова, изучая быт и культуру какого-нибудь Занзибара. Или Лапуты. Что тебе больше нравится?
- Да иди ты! - Рената развернулась и направилась дальше.
- Ну, сбежит от тебя твой телохранитель после очередного бзика с твоей стороны - и что ты будешь делать?!
- Я очень тебя прошу: уезжай сегодня же! Слышишь, Гроссман?!
- Вот еще!
Рената взбежала по ступенькам.
- Встретимся на палубе, ладонька! - крикнул ей вслед Николай.
Девушка даже не оглянулась.
- Ну-ну! - усмехнулся он.
За двадцать дней...
Дурацкий, навязчивый сон. А тут еще эти "клиенты", как он их называет, со всех сторон понасели. Похоже, что весь Ростов свихнулся, одержим бесами, а кто еще не одержим, тот уже сглажен.
Гарик совершал свой моцион, как обычно, минуя магазин одежды, где стояла она. И пусть это было не по пути. Вдоволь насмотревшись на красавицу за стеклом, воздевшую руки в немом призыве сверхъестественных сил, он начал думать о ее живом двойнике, и думал он следующее: пора бы уж им объявиться в Ростове; а может, они уже здесь, да только на черта он им сдался?! Хотя нашли бы. Он Саньке оставил координаты. Именно ему, другу детства, он, Гаррик, обязан этой идеей с изгнанием бесов и прочей чепухой. А вдруг они не доехали? Нет, о таком исходе думать не хотелось...
На всякий случай он заехал на вокзал. Спроси его, зачем он это делает, Гарик растерялся бы и не знал, что ответить. Уж во всяком случае, не из трепетного чувства благодарности.
Как обычно в это время, по репродуктору передали, что на такой-то путь прибывает Московский пассажирский. С чего только он взял, что они обязательно должны приехать на поезде, а не прилететь, например, на самолете или все на том же "Чероки"? Интуиция, что ли...
Гарику показалось, что за ним кто-то наблюдает. Это было плохо с обеих сторон: и если ему это кажется, и если это так на самом деле. В его случае страдать нервными расстройствами недопустимо.
Московский поезд прибыл точно по расписанию. Толпа схлынула на перрон, а Игорь все сидел в кресле зала ожидания и смотрел на большие круглые часы на стене. Встреча под часами. Ну... это самое... поэтично, блин!
- Гражданин, пройдемте! - прогремело почти над ухом. Гарик давно готовился к такому исходу и все же окаменел. - Пройдемте в отделение!
Он медленно привстал и повернул голову, чтобы узнать, кому он обязан арестом.
Позади, в проходе между креслами, стояло два милиционера и поднимало с сидения разлегшегося там бомжа.
- Да какой "гражданин"! - фыркнув, поправил напарника сержант, явно - начальник первого (или, скорее, первый был стажером из учебки). - Эй, шевелись! - и он подтолкнул бродягу концом резиновой дубинки - легонько, но убедительно.
Игорь почувствовал, как кровь возвращается в онемевшие конечности. На дрожащих ногах он поковылял к выходу, от греха подальше, и окончательно отошел только на свежем воздухе. Больше он сюда - ни шагу! Она, конечно, хороша до невозможности, но все же не стоит того, чтобы из-за желания увидеться он потерял драгоценную свободу.
И Гарик поехал по очередному вызову.
То, что он увидел на даче бывшего партаппаратчика, который явно сгоряча пригласил к своему племяннику экзорциста, не поддавалось никакому описанию...
И Гарик поехал по очередному вызову.
То, что он увидел на даче бывшего партаппаратчика, который явно сгоряча пригласил к своему племяннику экзорциста, не поддавалось никакому описанию...
********************************************************************
Виктор Николаевич Рушинский выигрывал гейм. Казалось, компьютерная "бродилка" целиком и полностью захватывала его.
- Заходи, Андрей, мы уже ждем! - сказал Константин Геннадьевич заглянувшему в кабинет молодому человеку.
Тот кивнул и неторопливо вошел. Рушинский поздоровался наскоро, через плечо, не отрывая глаз от монитора - Андрейка мал еще, чтобы выделять его излишними знаками уважения. Саблинов же, Станислав Антонович, поднялся с кресла и протянул ему руку, как равному.
- Прилетел, сынуля вечно занятой? - Константин похлопал парня по плечу.
На молодом человеке был расстегнутый черный плащ, шикарный английский костюм и сияющие туфли, словно только из магазина. В руке он держал небольшой темный кейс. Стоя рядом, Константин Геннадьевич и Андрей были очень похожи - и ростом, и фигурами, и выражением лица, и глазами, только сын был брюнетом, а волосы отца давно поседели. Кроме того, на шее у Константина было что-то вроде гипсового воротника, и головой он вертел не слишком проворно.
- Так что за тайны Мадридского двора? - не смущаясь тем, что Станислав Антонович, потирая раздвоенный подбородок, пристально его разглядывает, спокойно спросил Андрей. - И что у тебя с шеей?
- Ну, да, - наконец сообщил Саблинов. - Что-то есть... Отдаленное сходство, так сказать, наблюдается. И не более того.
Секретарша Рушинского принесла для всех кофе и украдкой покосилась на нового персонажа.
Андрей не понял, о чем говорит Саблинов, и взглянул на отца. Тот всем корпусом кивнул, дескать, сейчас все объясню по порядку, не спеши.
Рушинский издал досадующий возглас: противник обвел его вокруг пальца и выпутался из безвыходной ситуации. Суть этой дурацкой игры заключалась в том, что в ней было два главных героя - один олицетворял в данном случае Рушинского, второй его антипод, жуткий пакостник и вообще сволочь еще та. Антипод бегал по коридорам "бродилки", собирая по пути куски мозаики и мимоходом "гася" воинов главного героя (у самого "пакостника" в запасе было ровно 9 жизней, которые он медленно утрачивал в процессе борьбы со всемогущим Виктором Николаевичем). Из мозаики в потайном месте он должен был сложить изображение какого-то птеродактиля, а Рушинскому нужно было помешать ему это сделать. Лучше всего, конечно, обнаружить "лежбище" антипода, чтобы разбить уже собранное, но это почти невозможно, а вот подловить где-нибудь в переходе бесчисленных коридоров вполне реально: на данный момент в распоряжении пакостника оставалось всего три жизни и очень мало оружия. И вот, когда Рушинский уже почти отсек ему голову, "пакостник" растворился в ответвлении потайного хода.
- Витюх, от твоей игрушки в затылке ноет! - бросил Станислав Антонович. - Хоть звук выруби!
- Вот сучара! - сказал Рушинский и выпустил пару огненных зарядов в черноту коридора. - Чтоб ты там задохся, уродец!... А по-моему, Стас, Андрейка очень даже похож на этого типа с фотографии... На мой взгляд - вылитый...
- Вылитый-вылитый! - поддержал его Константин Геннадьевич. - Когда мне прилетело в Новгороде дверью по затылку, я чуть не спросил: "Какого хрена, Андрюха, ты делаешь?!"
Саблинов снова взял со стола фотографию. Андрей успел разглядеть изображение: со снимка спокойно глядел парень приблизительно его возраста, волосы у него были светлее, чем у Андрея, глаза - тоже, нос более правильной формы, точеный, лоб поуже, но в общем и целом сильное сходство было бесспорным. Старики что-то задумали, не иначе... Андрея они гоняют только по делам особой важности.
- Честно говоря, я все-таки не вижу в этом особой необходимости, - снова выходя на след "пакостника", признался Рушинский. - Интересно, где эта сволочь прячет фреску?.. Единственный интересующий меня пунктик - то, что на них вышел Котов. Есть вероятность, что для подстраховки они успели спрятать "дипломат" у кого-то третьего...
- Все это отдает каким-то дурацким вестерном, - Станислав Антонович снова сел за стол. - Этот - брюнет, тот - шатен, у этого глаза больно темные, у того даже на фото видно - серые... И вообще... ну, не знаю, сколько надо выпить, чтобы их перепутать... Да, а голос... Конечно, я того не слышал, но у двух чужих друг другу людей в любом случае не может быть слишком много сходства...
- Голос - ерунда. Меньше всего внимания обращают на голос, - небрежно высказался Рушинский.
- Только не эта рыжая пигалица! - Саблинов передал Андрею еще одну фотографию.
Молодой человек увидел миловидную девчонку лет восемнадцати - от силы двадцати, рыжую, с конопушками. Ничего особенного. Не в его вкусе. И, похоже, дура продувная: глаза наивные-наивные, как будто только вчера на свет родилась. Он отбросил карточку и зевнул. Ему становилось скучно без конкретной информации: чего им от него нужно? Флегматичный по темпераменту, Андрей никогда излишне не загорался идеями, тем более, чужими. Все, что бы ни задумывалось им, было вначале обточено им в уме подобно тому, как обтачивает море прибрежные камни. Если слабый огонек его интереса к делу ничем не подпитывался, то Андрей гасил его окончательно и переключался на другие занятия, недостатка в которых не было.
- Есть у меня приятель, хирург-пластик... Я уж Стасу рассказывал о нем, - загоняя в угол паршивца-антипода при поддержке одного из своих воинов, заметил Рушинский. Безнадежные партии выигрывал: кислота, ожоги всех степеней, врожденные уродства... Умница, словом! Он из мертвого способен куколку сделать... И по гроб жизни мне обязан: я его сына от подрасстрельной статьи отмазал. Дурик пятью годами отделался... А-а-а! Так мы тебя сейчас вот так и вот так! Что, сволочь, не нравится?! Зараза, по-прежнему три жизни! Так вот, поняли, к чему это я?
Андрей поджал упрямые губы, дожидаясь, когда "старики" придут к согласию и наконец посвятят его в обстоятельства дела.
- А мой парикмахер сделает из него хоть шатена, хоть блондина. Любого, обратите внимание, оттенка! - вставил Константин. - Ладно, Андрюха, хорош нам тебя интриговать, садись и слушай сюда. Незаметно для девицы ты должен устранить этого паскудника, а сам - занять его место и мирно, без шума и пыли, узнать, куда они запихнули диск. По ходу событий разберешься, как потом поступить с пигалицей... Она - твоя, только вытряси из нее всю душу и верни нам диск... Пока будешь отлеживаться после операции - это не меньше недели, сына посмотришь, чем занимался этот парень раньше, что из себя представляет сейчас. Зовут его Александр, он телохранитель пигалицы, и довольно удачливый, надо сказать. Такое ощущение, что судьба сейчас на их стороне, иногда просто даже до смешного доходит, ей-ей... В общем, посмотришь кассеты, фотографии, войдешь в роль, так сказать, таланта тебе не занимать...
- Ё-мое! Готов! - воскликнул Виктор Николаевич, но его радость была несколько преждевременной: у врага еще остались две жизни.
Спустя шесть дней преображенный Андрей с едва зажившими шрамами за висками и возле ушей, небольшим, почти исчезнувшим кровоподтеком вокруг исправленного носа и глаз, с перекрашенными волосами и измененной прической выйдет из челябинского особняка отца, чтобы сесть в свой черный "Ландкрузер", который он предпочитал любым другим маркам машин, и вылететь со двора вдогонку солнцу...
За две недели...
- Мне снова приснился этот сон... Похоже на сумасшествие, однако... - Рената потянулась в кресле и выпрямилась; покоряя километр за километром, джип несся по трассе - из города в город, из области в область. - Полцарства тому, кто растолкует мне значение этого сна!
- Опа! А оно у тебя есть? - с ехидцей спросил Николай, привольно раскинувшийся на заднем сидении автомобиля, обнимая коленями спинку сидения Ренаты: длинные ноги мешали ему даже в джипе. - Покажи!
Рената обернулась:
- Гроссман?! Ты еще здесь?! Я так надеялась: проснусь - и ты окажешься просто кошмаром!
Придерживая руль, Саша с усмешкой посмотрел на нее:
- Если говорить простым человеческим языком, тут действуют генетические аспекты, превращающие интерпсихические отношения в интрапсихические, после чего происходит опосредование выбора и сублимация процесса интериоризации на примере образов и символов, - "растолковал" он.
Рената приоткрыла рот:
- Он что-то сказал?!
Гроссман кивнул:
- Шура пытался сказать тебе, что это просто самый банальный подростковый кризис - прыщики, недовольство собой, комплекс "мои предки - конченные придурки" и так далее...
- Ну, разве же от вас добьешься чего-нибудь приличного? Лучше уж магнитофон послушать вместо вас... - и Рената стала переключать радиоканалы, но почти везде звучал "белый" шум. Наконец она наткнулась на песню: - Боже! Это Розенбаум! Обожаю! Это что-то новенькое. Немедленно замолчите и дайте послушать песню!