Полковник шел вдоль строя, отбирая бойцов в сводный отряд. Ему подсвечивал фонариком лейтенант, командовавший автоматчиками. Водителю санитарного автобуса и медсестре разрешили вернуться к раненым, остальных полковник безжалостно делил на нужных службе тыла людей и ненужных. В строю «боевых» оказались несколько человек в гражданском. Выяснилось – это только что мобилизованные на освобожденной территории и не успевшие получить обмундирование. Один из парней сохранил винтовку, остальные стояли, предчувствуя недоброе. Полковник зловеще интересовался: куда они дели оружие?
За спиной Женьки возникла наставница:
– Пошли отсюда, Земляков. Придется дальше машину ловить.
Женька попятился из строя, но тут же послышался начальственный рык:
– Куда?! Младший лейтенант, куда вы бежите?
В лицо ударил свет фонарика. Женька зажмурился за стеклами очечков, судорожно доложил:
– Младший лейтенант Земляков. Следую по особому заданию.
Катрин пихнула подопечного в плечо, заслонила от света, от страшного круглого лица полковника:
– Товарищ полковник, я вам докладывала. Не имеете права нас задерживать.
– Я. Вас. Не задерживаю, – отчеканил полковник. – Убирайтесь, барышня. А младший лейтенант пойдет в бой. Все пойдут. Я сам автомат возьму и пойду.
– Ну и берите, – вполголоса сказала Катрин. – А мы переводчики из спецгруппы. И командовать нами есть кому.
– Пошла вон! – неожиданно сорвался на хриплый визг полковник. – Развели тут, понимаешь, бордель французский. Пошла вон, говорю, профурсетка!
– Да не орите, – упрямо сказала Мезина. – Я старшая группы, и никуда я без своего человека не пойду. А о вашем самоуправстве будет доложено в Управление особых отделов фронта.
– Не пугайте, я пуганый, – полковник нахлобучил папаху на плешивый череп. – Все, разговор окончен. Младший лейтенант назначается командиром сводного взвода. Ко мне, младший лейтенант!
Женька невольно шагнул ближе, уставился на подсвеченную фонариком карту.
– Вот поворот на Песочин. Проходите железнодорожный переезд, занимаете оборону вот на этой возвышенности. Немедленно окопаться. Немцы будут вас прощупывать небольшими силами. Мотоциклистов уничтожать. Пленных допрашивать. Это как раз по вашей части. Все ясно, младший лейтенант?
– Так точно, – ошеломленно пробормотал Женька.
– Вот и отлично. Выступайте. Через два-три часа подойдет подкрепление. Я здесь всех соберу и сам с автоматчиками подойду. А пока танк вас прикроет. Хотя бы пулеметом.
– У меня стрелка нет, – мрачно сказал танкист.
– Так сами за пулемет сядете, если нужно, – яростно рявкнул полковник. – Или из взвода подберете стрелка. Нечего здесь мудрить. Хитрозадые, понимаешь. Приказываю выступать немедленно. Сажайте бойцов на те две машины, и вперед!
Катрин еще что-то говорила полковнику, а Женька побрел к машинам. Два десятка человек топтались у грузовиков. Чуть дальше маячили автоматчики. Догнала Катрин, зашептала в затылок:
– Спокойно, Жень. Сейчас разрулим ситуацию. Только прямолинейно не нарывайся. Командуй по машинам.
Женька судорожно кивнул. Из смутной толпы кто-то отчетливо сказал:
– Ну и куда мы с этим жиденком очкастым?
– Разговорчики отставить! – рявкнула Катрин. – На отделения разбились и по машинам!
Заурчал двигателем «Т-60», огибая машины, вполз гусеницей на кювет. Танкист высунулся из люка:
– Каким порядком идем?
– Сейчас скоординируем, – сказала Катрин и, подойдя ближе, облокотилась о ледяную броню. – Тебя как звать?
– Борис. Младший лейтенант.
– Забавно, все здесь младшие, выходит? Значит, двигаешься замыкающим. А то войско запросто из кузова деру даст.
Танкист кивнул. Лицо у него было черное, смертельно усталое.
– Вы только мне посадите кого-нибудь. Понадежнее.
– Сейчас найдем, – Катрин направилась к машинам. – Бойцы, почему топчемся?
– Так хоть патронов дали бы, – буркнул высокий боец, подбрасывая на плече карабин. – А то я пять раз пульну, да и ахтунг.
– Так больше и не нужно. Мы боевое охранение, – пояснила девушка. – Главное – сигнал подать.
– Ишь, фря, какая умная, – сказал кто-то из-за спин. – А если немец из пулеметика по нам самим сигнал даст?
Катрин ужом скользнула между бойцами, выдернула человека в сером гражданском ватнике и солдатских галифе:
– Ветеран народного сопротивления? Партизан-подпольщик? Когда призван?
– А тебе на что? Ишь, шмара деловая.
Как и чем наставница ударила человека в сером, Женька не понял – просто тот мигом оказался на коленях. Хрипя, оперся руками о мерзлую грязь.
– За неподчинение пристрелю на месте, – негромко объявила Катрин. – Несогласные могут сейчас же проследовать к товарищу полковнику. Нет несогласных? Тогда по машинам. Боец, ты на танке прокатись.
От дороги что-то орали, яростно махали фонариком – требовали ехать. Женька вспрыгнул на колесо, чуть не поскользнулся. Наставница заботливо пихнула пониже спины:
– Веселее, комвзвода.
Сзади бежал, грозил и матерился полковник. Машины поспешно тронулись. Первой шла открытая полуторка под командой агентов «К», затем крытый тентом «ЗИС». Замыкал колонну танк. Катрин свесилась к водителю, что-то выясняла. Женька с ужасом оглянулся на личный состав – восемь человек. Похоже, кто-то успел нырнуть в темноту. Черт, у двоих даже винтовок нет.
– Наш водила дорогу знает. Тут до переезда рукой подать, – с удовлетворением пробормотала Катрин.
– А дальше что? – с ужасом прошептал Женька. – У нас ни патронов, ни пулемета.
– Ты что, укрепрайон изображать вздумал? Какой еще пулемет? Отъедем и свернем к городу тихо и организованно. Хорош шептаться – боевой дух подрываем. – Катрин обернулась к нежданным подчиненным: – Бойцы, докладываем, что у кого с материальной частью и патронами…
Медленно катили сквозь темноту. Впереди непрерывно урчала канонада, низкие тучи озаряли зарницы. Грузовик тащился туда – к смертельному гулу. Слева проплывали смутно различимые низкие строения, фруктовые деревья, замершие среди пятен снега. Внезапно Женьке показалось, что он смотрит в бездну. Нет, просто овраг.
Катрин разговаривала с бойцами. Женька почти не слушал, но отчего-то становилось легче. Есть кто-то, кто все знает, кто готов к любому повороту событий, кто видал и не такое. Странно, что бойцы, которые знают Мезину каких-то десять минут, уже с готовностью обсуждают план действий, почти забыв, что говорят с девчонкой, которая моложе почти всех сидящих в кузове. Нет, что-то в сержантше колдовское есть. Наорет, выматерит, по почкам заденет, и уже своя. А ведь на первый взгляд действительно б… лощеная. Интересный она человек.
Машина резко остановилась, и Женька приложился затылком к стенке кабины. Хорошо шапка плотная.
Впереди был переезд. Сваленные по обе стороны от рельсов, темнели остовы сгоревших машин. Когда-то здесь крепко разбомбило чью-то колонну.
– Товарищ младший лейтенант и ты, Степан, – за мной, – распорядилась Катрин. – Остальные высаживаются, машины вот на ту сторону – под склон. Бронетехнике передайте – пусть ждет результатов разведки.
Женька рысил за наставницей, придерживая за спиной драгоценный вещмешок. Взбирались по порядком обледеневшей дороге. Высокий боец с карабином в руках с опаской поглядывал на левый крутой и лесистый откос.
– Ты, Степа, не сомневайся, – был бы там кто, уже бы по машинам врезал, – успокоила Катрин.
– Так я тож самое думаю. Но после госпиталя еще не втянулся, кишка играет, – прошептал боец.
Вскарабкались наверх. Дорога плавно поворачивала, с обеих сторон ее обступал лесок.
– Вон там – развилка, – показал Степан, тыча во тьму стволом карабина. – Вывернем прямо вдоль путей. Потом переезд к Бабаям будет. Дальше прямо в Липовую Рощу въехать можно. Потом мост и, можно сказать, уже в городе.
– Ясненько, – Катрин поправила шапку. – Осматриваемся и принимаем решение.
– На Липовую? – с надеждой спросил боец.
– Степан, ты не забегай впереди паровоза. Нужно оглядеться – возможно, позиция здесь вовсе и не пригодна для создания оборонительного взводного рубежа.
– Ясное дело, не пригодна, – откровенно обрадовался боец. – Что тут с десятью винтовками делать?
– Ты про свою карманную артиллерию забыл. Иди глянь, что впереди, – сердито сказала Катрин. – А то напоремся, не ровен час.
– Сделаю, – боец оправил телогрейку. – Вы тут пока решение примите.
Он осторожно зашагал по дороге, обходя блестящий ледок луж.
– Решение, решение… – проворчала Катрин. – Сваливать нужно, это даже дураку понятно.
– А приказ? Слушай, тот полковник, он что, с ума сошел? Куда он нас послал? – нервно зашептал Женька. – Это же убийство бессмысленное. Может, он диверсант? Власовец какой-то?
– Ну, диверсант – это вряд ли. Определенный смысл в его действиях есть. Немцы по Полтавскому шоссе уже далеко продвинулись. Перережут Мерефянское – наши к городу уже не отойдут. Так что беспокоиться есть о чем. Другое дело, что такую гвардию, как мы с тобой, даже усиленную жестянкой символической, в заслон ставить нехорошо. Немцев мы, бесспорно, задержим. На минуту или две. Писарь похоронки на наших бойцов дольше будет выписывать. Так что возьмем грех на душу, приказ проигнорируем и уведем воинство в город. Хотя… – Катрин умолкла на полуслове.
– Ну, диверсант – это вряд ли. Определенный смысл в его действиях есть. Немцы по Полтавскому шоссе уже далеко продвинулись. Перережут Мерефянское – наши к городу уже не отойдут. Так что беспокоиться есть о чем. Другое дело, что такую гвардию, как мы с тобой, даже усиленную жестянкой символической, в заслон ставить нехорошо. Немцев мы, бесспорно, задержим. На минуту или две. Писарь похоронки на наших бойцов дольше будет выписывать. Так что возьмем грех на душу, приказ проигнорируем и уведем воинство в город. Хотя… – Катрин умолкла на полуслове.
По дороге, хрустя льдом на лужах, бежал боец:
– Немцы! Не слышите, что ли?!
Доносился едва слышимый, но явно приближающийся треск мотоциклетных двигателей.
– Твою мать!…
Как слетели вниз, Женька не помнил. Испуганно замерли люди, топтавшиеся у машин.
– Залечь вдоль склона! Огонь только по команде! – на ходу рявкнула Катрин. Пронеслась через разбитый настил переезда, вспрыгнула на броню «Т-60»:
– Борис, с дороги сползи. Немцы!
Танкист что-то ответил, но девушка уже слетела с брони, кинулась обратно. Люди у машин заметались: кто-то падал на землю, кто-то бросился вверх по склону или к ближайшим зарослям. Женька бестолково топтался на дороге, не зная, что делать. Катрин рванула за рукав:
– Давай к ним! Как фрицы до переезда проскочат, командуй «огонь»! Да не спи, чучело.
Женька, пригибаясь и волоча мешок, бросился к кустам правее «своих» грузовиков. За спиной кратко взревел «Т-60», заползая за остов сгоревшей машины. Где-то там осталась Катрин и всезнающий Степан.
Женька упал рядом с каким-то бойцом:
– Огонь по моей команде!
– Ясен пень, лейтенант. Ты жопу-то спрячь.
Краем глаза Женька видел, как к деревьям поползли еще двое.
– Куда они?!
– До ветру. Брось, лейтенант. От них сейчас толку как от козла молока. Потом дураков под трибунал отдашь…
Надвигался звук моторов.
Женька принялся расстегивать кобуру. «ТТ» не хотел вылезать, ногти царапали рукоять.
– В первый раз? – понимающе пробормотал сержант с облупленными треугольниками в петлицах. – Главное, не вскакивай.
Женька хотел что-то сказать, но из горла слова не лезли. Машинально отодвинул в ямку вещмешок.
Мотоциклы трещали наверху, чуть ли не над самой головой. Кажется, встали. Рассматривали спуск и переезд, захламленный горелым металлоломом. Тянулась, тянулась невыносимая пауза.
Катька где?! Ведь нет ее! Нет!!! Бросили!
Ужаснуться Женька не успел. Два мотоцикла с колясками покатились вниз – было видно, как цепляется за люльку, опасаясь выпасть, пулеметчик. Следом показался броневичок – кургузый, похожий на нелепую легковушку, выкрашенную белой краской. Притормаживая на скользком спуске, катился по тускло блестящей колее. На крыше башенки растопыренными сетчатыми «ушами» раскачивались створки распахнутого люка, выглядывала голова в каске. Мотоциклисты уже въехали на настил. Что-то крикнул немец, едущий сзади…
Опоздали!
– Огонь! – сипло выкрикнул Женька.
Кажется, стрелять стали чуть раньше.
Женька прицелился в медленно едущий броневик, нажал спуск. Сообразил, что стрелять из пистолета по броне бессмысленно, торопливо прицелился в мотоцикл…
Черт, взвести же оружие нужно!
Вокруг стреляли; не сказать что густо, но дружно трещали винтовки. Рядом с Женькой стрелял, с силой дергая затвор и матерясь, сержант. Тарахтел единственный оказавшийся в «сводном взводе» «ППШ».
Передний мотоцикл опрокинулся набок. Второй начал разворачиваться, неуклюже переваливаясь на раздробленном настиле переезда. Броневик тоже начал поворачивать, повел жалами спаренной пушечки и пулемета. Над головой залегших бойцов пронеслись свинцовые строки, проредили кусты терна.
За броневиком мелькнула фигура – должно быть, немцы пытались высадиться.
Женькин «ТТ» наконец выпалил куда-то в сторону мотоцикла. Собственно, надо было целиться левее – туда отползал немец, пытающийся укрыться за остовом разбомбленной машины.
Броневик вздрогнул, из щелей на миг пыхнуло оранжевое пламя, донесся хлопок взрыва. Открылась узкая дверца, вывалился человек в широкой белой одежде. Замер, распластавшись на дороге.
Стрекотал все-таки вывернувший на дорогу неуязвимый мотоцикл, седок пригнулся к рулю, гоня машину на подъем. Взблескивали выстрелы – двое немцев залегли у переезда, один торопливо возился с пулеметом. Внезапно одна из куч металла ожила – на настил выполз «Т-60». Звонко лязгнул гусеницами по рельсам. Немцы побежали в разные стороны. Танк с неожиданной стремительностью настиг одного – едва слышный вопль, за гусеницей осталось что-то темное, неопределенное. «Т-60» еще поднажал, догнал буксующий на подъеме мотоцикл. В последний миг мотоциклист пытался спрыгнуть, но гусеницы уже подмяли и его, и «БМВ». Не снижая хода, танк всполз на склон, скрылся за гребнем.
Тишина навалилась. Лишь чуть слышно рычал мотор невидимой танкетки.
– Нету там никого, – сказал сержант. – Слышь, лейтенант, – это и вправду разведка была. Подвезло нам.
– Точно, – пробормотал Женька. – И чего теперь делать?
– Как чего? Или окапываться и ждать резервов, что геройский товарищ полковник обещал, или бечь отсюда подальше, пока немцы минометным огнем не накрыли.
– Сейчас сориентируемся, – пообещал Женька, поднимаясь на колени.
Где же Катька?! А если ее того?!
Катрин была жива, бежала к кустам, без шинели, распоясанная, с пистолетом в руках.
– Живой? Очень хорошо.
– А чего ж, – усмехнулся сержант. – Твердо командовал ваш младший лейтенант. Тактически грамотно.
– Ладно тебе, – счастливо сказал Женька. – Я и вправду первый раз. Чуть не обоссался.
Сержант захохотал.
– Вот юмористы, – сердито сказала Катрин. – Сколько наших осталось? Не все удрали? Ладно, не хрен здесь сидеть. Задачу мы свою выполнили…
* * *Медленно тащились по лесной дороге. Полуторка заводиться отказалась, ее взял на буксир танк. Остальные набились в «ЗИС». Не так уж и тесно было. Раненых и убитых личный состав не имел, но числом уменьшился едва ли не на треть. «Пропали безо всякой вести», – как выразился сержант.
– Нервишки, – сказала Катрин. – Не верят отдельные несознательные товарищи в окончательную победу нашего оружия. Ну и хрен с ними. Или выкрутятся, или в штрафной свою вину кровью смоют.
Старший сержант Мезина была настроена оптимистично. Не в последнюю очередь благодаря трофеям. Уходили от переезда в спешке, но товарищ начальница проявила немалый опыт в мародерстве, то есть экстренном сборе трофеев. Сейчас сидела на узле барахла, придерживая немецкую винтовку.
Тянуло в сон. Машина раскачивалась, Женька упирался плечом в плечо соседа. Согрелся вроде. Бой вспоминался как-то странно, неубедительно. Вертелись мотоциклы, лязгал металл, вспыхивали огоньки выстрелов. Ничего толком не видел. О том, что начальница умудрилась гранату в броневичок закинуть, только из разговоров узнал. Сама сержантша ржет: мол, труднее было «лимонку» у Степана отобрать, чем фрицев рвануть. Странное дело бой – вовсе к нему не готовы оказались, даже танковый пулемет промолчал – парень, что за башенного стрелка сел, от неожиданности растерялся. Но наглость-то и вправду второе счастье. Ведь побили немцев.
На убитых эсэсовцев Женька успел глянуть. Одеты, конечно, получше наших, но такие же грязные. Теперь вот под слепой луной валяются. Один роттенфюрер так изумленно в небо уставился.
Мертвые. А если бы пулемет броневика чуть ниже прицел взял?
Машина остановилась.
– Жень, идем, узнаем, что там, – начальница, приподняв винтовку, перевалилась через борт.
Женька с вещмешком полез следом.
Пошли к танку. Катрин бормотала ругательства, одергивая полы шинели:
– И кто это пальто-одеяло выдумал? В нем только дрыхнуть удобно.
Степан, совмещающий обязанности проводника и стрелка-танкиста, выглядывал из люка. Двигатель тихо урчал, от кормы шло вонючее, но приятное тепло.
– Что у вас? Сломалось чего? – поинтересовалась Катрин, вешая винтовку на плечо.
– Да нет. Перекурить нужно. Лейтенант у нас не железный. Того и гляди за рычагами уснет, – объяснил Степан.
– Причина уважительная, – согласилась Катрин, глядя на стоящего в пяти шагах от танка младшего лейтенанта. Мелькнул прикрытый огонек папиросы, и танкист глухо пообещал:
– Сейчас двинемся.
– Кури-кури, – благосклонно разрешила Мезина. – Здорово ты мотоциклы гонял. Извини, что бойца робкого подсадили. Некогда было политбеседы с выявлением морально-боевых качеств проводить.
– Ничего. Там неполный диск. На ремонт я шел, разоружили, – огонек папиросы на миг осветил лицо танкиста – черное, безразличное.
Женька сообразил, что человек, наверное, не спал несколько суток. Запросто может танк с узкой дороги свалить.
– Слушай, Борис, ты передохни, – сказала Катрин. – Мы там шнапс надыбали, но тебе сейчас ни к чему, наверное, совсем уснешь. Шоколадку хочешь? Тонизирует.