– Да ты откашляйся, дружок, чего терпеть-то? – Следователь положил протоколы в дело, придавил ладонью. – Полковник-то знает про фортель с удостоверением?
– Какой фортель? – Лева действительно закашлялся, и его голубые глаза налились слезами. – Накладочка вышла, виноват, – он искренне верил в свои слова.
– Глазищи-то свои убери. – Следователь вздохнул. – Я в этом кабинете и не такие видел. Ты молод, а я стар, дружок. Значит, Костя не знает. Инициативу проявляешь. Я твоему начальнику сообщить обязан. Он за твою башку отвечает, он с тобой и разберется. Моралей тебе хватит и там, теперь к делу. Каково же твое просвещенное мнение?
– Николай Тимофеевич, в вашей практике встречались случаи, когда люди брали чужое убийство на себя?
– Бывало, дружок. В моей практике все встречалось, – ответил следователь. – Если бы Кунин явился с повинной, самооговор был бы очень возможен.
– Так вы всему верите?
– Зачем всему? Девочки рассказывают правду.
– Не всю, – сказал Лева.
– Возможно, даже скорее всего, – согласился следователь, – Крошин приукрашивает свою роль в истории с попыткой подкупа. Однако прищучить его невозможно.
– Пока нет конюха.
– Твою задачу я сейчас определяю следующим образом… – Зазвонил телефон, следователь снял трубку, ответил, выслушал абонента, протянул трубку Леве. – Тебя, дружок. Девочка эта, светленькая.
– Наташа? – спросил Лева, прикрывая трубку ладонью.
– Поласковее будь, поласковее. – С удивительной для его габаритов быстротой следователь выскользнул из кресла и снял параллельную трубку.
– Слушаю, – сказал Лева.
– Простите, Лева, это Наташа. У меня к вам огромная просьба, – девушка манерно растягивала слова. Лева поморщился, следователь погрозил ему пальцем.
– Пожалуйста, Наташа, чем могу быть полезен?
– Мне очень, очень нужно вас увидеть, Лева. Только, пожалуйста, очень прошу, не в вашем кабинете. – Леве казалось, трубка сейчас прилипнет к уху и тогда ее не отодрать уже никакими силами. – Надеюсь, в наших с вами отношениях ничего не изменилось? Или теперь вы уже не имеете права зайти ко мне?
Следователь кивнул, Лева изобразил замешательство.
– Не знаю, если вы приглашаете…
– Ну, конечно, буду очень, очень рада.
Следователь спрятал трубку в ладони и сказал:
– Хорошо, зайду на днях.
– Хорошо, зайду на днях, – повторил Лева.
– Левушка, разве джентльмены так отвечают женщине? Вы должны спросить: Наташа, когда вы желаете меня видеть?
– Наташа, когда вы желаете меня видеть? – повторил Лева.
– Умница. Я желаю вас видеть сегодня. – Наташа тихо рассмеялась. – Сан Саныч уже отправился на свои бега.
Следователь кивнул, но Лева взбунтовался и ответил:
– Сегодня меня желает видеть начальство. Давайте ваш телефон, освобожусь, позвоню. – Он записал номер, поспешно распрощался и положил трубку.
– Нельзя быть настолько невыдержанным. – Следователь тоже положил трубку и начал расхаживать по кабинету, паркет жалобно заскрипел. – Девица беспокоится, очень даже понятное дело. Прописочки-то нет, и не работает. Ты, дружок, соверши красивый поступок, помоги ей.
– На работу ее Крошин сейчас мигом устроит, она меня за дурачка…
– Очень выгодная позиция, лично я обожаю, когда меня за дурака принимают, – перебил Леву следователь. – На тебя колпак примеривают, а ты его поглубже надвинь. Дураку все простительно, человек, разговаривая с дураком, не следит за собой, теряет бдительность.
– Вы знаете, как она меня примет? – спросил Лева и покраснел. – Простите, Николай Тимофеевич, я не обязан.
– Ну-ну, – перебил следователь, налил себе стакан воды, отставил. – Мне необходимо знать, – следователь убрал отеческие нотки, Лева тоже сделал официальное лицо. – Первое. Что девицы здесь недоговорили. Второе. Твоя Анна может знать, где находится Кунин. Третье. Чего боится уважаемый Александр Александрович?
– Почему именно Аня? Почему вы решили, что Крошин боится? – спросил Лева.
– Действуйте, инспектор. Лихарева не знает, где конюх, а Аня Полякова может знать. Ясно? Крошин чего-то боится. Чего, я не знаю. Вы узнайте, инспектор. Старайтесь. Девушки в данном вопросе помочь не могут. Сам Крошин может помочь.
– Слушаюсь. – Лева направился к двери.
– Минуточку, – остановил его следователь, помялся и сказал: – Ты, дружок, все-таки как-то объясни Косте историю с удостоверением. От него скрывать нельзя, мне же фискальничать тоже не с руки. Так уж ты сделай старику одолжение, сам со своим начальством разберись. Договорились? Ну, спасибо.
Лева забежал домой перекусить и позвонить Турилину. Полковник сердито сказал, что, хотя следствие ведет прокуратура, работает старший лейтенант Гуров в уголовном розыске, и приказал явиться немедленно.
Константин Константинович выслушал доклад, переключил телефоны на секретаря, попросил соединять только с генералом и несколько минут молчал. Лева сидел на самом краешке кресла, поджав, словно кузнечик, худые ноги, и изучал рисунок на ковре.
– Я виноват перед вами, Лева, – сказал наконец Турилин. – Но если вы, коллега, не пересмотрите свою манеру работать, мы серьезно поссоримся и я вас накажу. Да, я был не прав, когда не поверил вашей версии о телефонном звонке, проверке и прочим рассуждениям. Вы обязаны доказывать свои выводы здесь, в кабинете, а не ставить эксперименты. Мы бы взяли Кунина под наружное наблюдение, не бегали бы сейчас высунув язык, не искали бы иголку в стоге сена. Почему товарищи должны расплачиваться за ваши ошибки? Сколько времени мы теперь истратим на его поиски? Это, знаете ли, обыватель считает, стоит милиции объявить всесоюзный розыск, раз-два, и готово. И перестаньте краснеть, черт вас возьми, вы серьезный работник, а не институтка.
Лева встал, Турилин хотел было предложить ему стакан воды, но только откашлялся, тоже встал и вышел из-за стола.
– Как отец поживает? – спросил он, прошелся по кабинету, остановился у окна, повернувшись к Леве спиной.
– Спасибо, – ответил Лева, – и мама здорова. Мои знаменитые родители чувствуют себя отлично.
– Зря петушитесь, – продолжая смотреть в окно, сказал Турилин, – ваша мама лет пять назад нам очень помогла. Попросите рассказать, удовольствие получите. Садитесь, Лева. – Турилин вернулся на свое место и спросил: – Как дальше жить будем?
– Я сам найду Кунина, – ответил Лева, – не улыбайтесь, пожалуйста, выслушайте меня.
– Какие сейчас улыбки? – искренне возмутился полковник. – Говорите, коллега, я весь внимание.
Лева изложил свой план. Турилин обдумал его и сказал:
– Предъявите ваше личное оружие.
Лева провел ладонями по пиджаку, словно не знал, здесь пистолет или нет, и развел руками. В отличие от Левы полковник, когда сердился или волновался, бледнел.
– Константин Константинович, я же на конюшне работаю, пиджак снимать приходится, – перешел в наступление Лева. – Сейчас я бы пистолет и без вашего напоминания взял бы. – Он врал самозабвенно, боялся, что начальник сейчас передумает, и торопливо говорил: – Убийцу ищем, я же понимаю, взрослый человек я, Константин Константинович. Я очень аккуратный и осторожный…
– Задерживать Кунина лично я категорически вам запрещаю, – прервал Леву Турилин. – Вы меня поняли? Установите его местонахождение, остальное вас не касается.
– Обещать не могу, – ответил Лева и развел руками. – Простите, товарищ полковник, тогда от моего плана лучше отказаться. – Он начал убеждать Турилина, приготовился к длинному разговору, но полковник неожиданно сразу согласился.
Приписав столь легкую победу своему красноречию, Лева позвонил Наташе, предупредил, что скоро приедет, и, взяв из сейфа пистолет, вышел на улицу.
Как только за Левой закрылась дверь кабинета, полковник распорядился, чтобы оперативная группа из районного отделения не выпускала Гурова из поля зрения.
Глава 10
Наступила ночь. Лева с Анной уже два часа сидели в сквере. Сопровождавшая их оперативная группа расположилась в машине, из которой пустынные улицы и сквер просматривались отлично.
Старший группы – капитан Свиридов дремал на переднем сиденье, водитель тоже дремал. Молодые лейтенанты Люся Козлова и Виктор Болтянский наблюдали за Гуровым и Аней.
А в сквере Анна в который раз взяла у Левы сигарету, закурила и устало сказала:
– Да не знаю я, где он, ей-богу, не знаю.
– Не лгите, знаете. – Лева тоже мусолил сигарету, но не зажигал ее. – Я считал вас сильной, а вы трусливый, жалкий человечек. Сказали бы честно: знаю, но вам не скажу, и точка. Правду выговорить пороху не хватает?
Задуманная Левой операция началась прекрасно. У Наташи он пробыл лишь несколько минут, договорился, что будет звонить, и ушел. Он боялся, что Анна не захочет с ним встретиться, но девушка согласилась.
Два с лишним часа Лева уговаривал Анну сказать, где находится Кунин. В начале разговора Лева имел психологический перевес, так как с инспектором уголовного розыска девушка разговаривала впервые и терялась. Был момент, когда она уже готова была признаться, и Лева почувствовал это, но, видимо, допустил ошибку, и Анна сдержалась. Затем прошло время, девушка собралась, снова видела в Леве лишь долговязого парня, а не представителя власти, и успокоилась. Он понимал, что с каждой минутой теряет позиции, и уже готов был сдаться, когда вспомнил любимую присказку своего начальника Трофима Ломакина. Никогда не убеждай женщину логикой, часто повторял старый сыщик, для женщины важна не логика, а психика, честолюбие. Лева предпринял последнюю, отчаянную атаку.
Задуманная Левой операция началась прекрасно. У Наташи он пробыл лишь несколько минут, договорился, что будет звонить, и ушел. Он боялся, что Анна не захочет с ним встретиться, но девушка согласилась.
Два с лишним часа Лева уговаривал Анну сказать, где находится Кунин. В начале разговора Лева имел психологический перевес, так как с инспектором уголовного розыска девушка разговаривала впервые и терялась. Был момент, когда она уже готова была признаться, и Лева почувствовал это, но, видимо, допустил ошибку, и Анна сдержалась. Затем прошло время, девушка собралась, снова видела в Леве лишь долговязого парня, а не представителя власти, и успокоилась. Он понимал, что с каждой минутой теряет позиции, и уже готов был сдаться, когда вспомнил любимую присказку своего начальника Трофима Ломакина. Никогда не убеждай женщину логикой, часто повторял старый сыщик, для женщины важна не логика, а психика, честолюбие. Лева предпринял последнюю, отчаянную атаку.
– С официантом в ресторане вы наглы и храбры. Официант вам ответить не может. А меня испугались. Нос повесили, бубните одно и то же.
Анна раздавила сигарету ногой, резко подняла голову, посмотрела в глаза.
– Ну, так что ж? – подзадорил Лева. – Все? Кончился порох в пороховницах? – Он встал и поклонился.
Анна кусала губы, молчала. Лева расхохотался ей в лицо.
– Вот так! С официантом проще – он беззащитен. А вот попробуйте со мной быть храброй. Вот, мол, знаю, да не скажу.
– Знаю! – Анна вскочила. – Знаю и не скажу! – Она резко повернулась и пошла по аллее.
Лева крикнул ей вслед:
– И бегом?! – Он не двигался с места, понимал, либо заставит ее остановиться, либо проиграл. – Страшно, аж невмоготу?
Аня остановилась и повернулась.
– Да кто тебя боится? Кто?
– Жанна д'Арк! – Лева вновь рассмеялся, стоял, к девушке не подходил.
Тогда она сделала навстречу к нему несколько шагов, Лева сел на скамейку, достал сигареты.
– Закуривайте и успокойтесь.
– Что вам от меня нужно? Что вы ко мне пристали? – Она устало вздохнула.
– Коля недавно вам позвонил?
– Позвонил, – с вызовом ответила Анна и повторила: – Позвонил. Только вам я ничего не говорила и больше ничего не скажу. Один на один, недоказуемо. Презумпция невиновности, – выпалила она скороговоркой весь запас юридических знаний.
Лева молчал. Он вспомнил огромного следователя прокуратуры и молчал. Сначала Анна смотрела на Леву с вызовом, на-ка, мол, выкуси. Через минуту она отвернулась, а еще позже тихо сказала:
– Ну, я пойду… – И не двинулась с места.
– Один на один вам со своей совестью оставаться сейчас не советую, так как нет у вас никакой презумпции невиновности, – медленно, подражая следователю, скучным голосом говорил Лева. – А есть вина, пока она маленькая, расти та вина будет не по дням, а по часам. Судить вас будут не по кодексу, а по совести. От совести никуда не денешься. Будет Коля сидеть десять лет, все время вас будут судить. Коля вернется, он судить станет. Он вам любовь, а вы ему подлость и трусость. За что же вы его так? Веснушки у него, недотепа он, конечно. Он вас любит, верит, позвонил, помощи искал, а вы?
Анна сидела сгорбившись, при последних словах выпрямилась, спросила:
– А мне? А мне выдать его?
– Липкое словечко подобрали. – Лева заметил, как Анна украдкой взглянула на свою ладонь, где были написаны какие-то цифры. – Выдавать не надо, а позвонить следует. – Он взял ее руку, взглянул. – Позвоните: сто пять – тридцать четыре…
Анна выдернула руку. Последние две цифры стерлись, но Лева уверенно сказал:
– Прекратите цирк. Я могу позвонить дежурному по городу, назвать номер, через минуту установят адрес, через пять там будет оперативная группа. Вместо явки с повинной – арест. Наказание удваивается.
Анна плакала. Лева закурил. Наконец девушка поднялась, они вышли из сквера, остановились у телефонной будки.
– Что я ему скажу, ну что? – Аня всхлипнула.
– Соедините меня, я поговорю сам, – ответил Лева. Аня послушно вошла в будку, набирая номер, всхлипывала и бормотала: – Он не как вы, он хороший, добрый… не убивал он никого… Алло? Коля? Нет? Аня это, Аня. Позовите, пожалуйста, очень, очень прошу. – Она разрыдалась, и Лева забрал у нее трубку.
– Анюта? – услышал Лева мужской голос.
– Здравствуй, Николай, говорит инспектор уголовного розыска Гуров. – Лева говорил громко, четко выговаривая слова. – Я мог бы просто арестовать тебя, но решил сначала поговорить.
– Анюта, за что? – пробормотал Кунин.
– При чем тут Анюта? Я знаю твой телефон, значит, знаю адрес. Зачем тебе арест, Николай? Думай, ты же мужик, черт тебя подери! – Чувствуя растерянность и нерешительность Кунина, Лева говорил жестко, не давая возможности опомниться: – Оденься и выходи на улицу. Сейчас же оденься и выходи на улицу. Ты хочешь, чтобы у людей, которые тебя приютили, были неприятности? Оперативная машина в трех кварталах от вашего дома. Я хочу тебе добра, Николай, Нина Петровна, Михалыч, все хотят тебе только добра. Ты понял меня?
– Все равно вы арестуете меня, – ответил Кунин, – там или здесь? Какая разница?
– Я не арестую тебя, Николай. Даю слово, что я не арестую тебя, – сказал твердо Лева. – Выходи, я тебя встречу, и мы поговорим. Ты понял?
– Хорошо. Только не у дома. Я не хочу, чтобы видели.
Лева облегченно вздохнул. Как определить место встречи, не выдав, что адрес Николая неизвестен? Лева вспомнил первые цифры номера. Сто пять, значит, Пролетарский район.
– Николай, подойди к зданию цирка. Тебе ведь недалеко.
– Рядом, – тяжело выдохнул Николай.
– Знаю, что рядом. Только не валяй дурака, – сказал Лева.
– Чего уж теперь. Через десять минут буду.
Лева повесил трубку и побежал. От того места, где он сейчас находился, до цирка было совсем не рядом. Назначая встречу, он этого не учел.
Аня бежала рядом. Лева забыл про девушку. Она бежала за ним и спрашивала:
– Куда? Куда, где он?
Машина с опергруппой двигалась следом. Капитан Свиридов проснулся, вытер ладонью широкое лицо и сказал:
– Во дает, коллега.
– Может, подвезти его? – спросил водитель.
– А мы побежим? – Свиридов усмехнулся. – Прости, возраст не тот. – Он увидел частника, который запирал «Жигули» и сказал: – Притормози. – Вылез из машины, хлопнул молодого мужчину по плечу: – Здравствуйте, уголовный розыск.
– Здравствуйте, – ответил хозяин «Жигулей».
– Помогите нам. – Свиридов указал на Леву и Аню: – Видите, двое бегут. Догоните их и подвезите, куда попросят. И ни гу-гу. Ясно? Тогда я не стану проверять, чем от вас пахнет.
Мужчина испуганно икнул, сел за руль и рванул с места.
Анна начала отставать, когда ее обогнала машина, взвизгнула тормозами, и водитель громко спросил:
– Тренируетесь или куда надо? Подвезу.
Лева молча прыгнул в машину, втащил Анну и, задыхаясь, сказал:
– Цирк.
– Это уж точно, – ответил водитель.
– Повезло, – Анна откинулась на сиденье, – как нам повезло.
– Это уж точно, – повторил водитель, глядя в зеркальце на «Волгу», которая шла следом.
Когда они остановились у здания цирка и Лева полез в карман, водитель запротестовал:
– Никогда. Дружеская услуга.
– Большое спасибо. – Лева вышел из машины, помог вылезти Ане, оглянулся.
– Пожалуйста. – Водитель резко развернулся и мимо «Волги» рванул в обратную сторону.
Лева с Аней только успели отдышаться, когда с противоположной стороны улицы к ним направилась темная фигура. Человек попал в свет уличного фонаря, и Лева узнал Кунина. Конюх двигался медленно, еле ноги волочил. Аня хотела пойти навстречу, Лева ее остановил:
– Сам, пусть он подойдет сам.
Кунин поравнялся с афишей, на которой был изображен атлет. Его богатырские плечи и театральная улыбка резко контрастировали с жалкой, поникшей фигурой конюха.
– Пришел, богатырь? – Лева демонстративно сунул руки в карманы.
– Пришел. – Николай взглянул на Аню. – А ты…
Он не успел договорить, рядом остановилась «Волга», через секунду капитан Свиридов и лейтенант Болтянский держали Кунина за руки.
– Что это? – Аня закрыла ладонями лицо.
– Уголовный розыск, – спокойно ответил Свиридов, – Кунин Николай Васильевич, вы задержаны. Ордер на арест вам будет предъявлен в Управлении внутренних дел. Садитесь в машину.
– Стоп! – Лева стоял, подняв пистолет.
– Лейтенант Гуров, я…
– Не знаю, – резко прервал Свиридова Лева, – отойдите оба к стене.
– Дурак, – пробормотал Свиридов, но к стене отошел.
– Анна, проверьте у него документы, – командовал Лева.
Аня подошла, посмотрела предъявленное ей удостоверение и прочитала:
– Капитан милиции…
– Дайте сюда. – Лева взял удостоверение, проверил, вернул Свиридову. – Извините, товарищ капитан, служба. – Он убрал пистолет и, хотя отлично все понимал, спросил: – Что произошло?
Кунин остался под охраной лейтенанта, капитан с Левой отошли в сторону.