Так, напряжем память. Вот я влезаю в сапожки, беру ключ, поворачиваюсь к двери и, как всегда, вижу часы, специально повешенные возле вешалки… Наша Крися регулярно опаздывает в школу. Девочка очень долго вертится перед зеркалом, надевает и снимает разные шапки, мажет губы помадой, поэтому Томочка и прикрепила к стене циферблат со стрелками. Теперь наша кокетка хоть как-то ориентируется и успевает прибежать на занятия не ко второму, а к середине первого урока.
Я тоже приобрела привычку следить за временем, покидая дом, и сейчас отлично вспомнила, в каком положении находились стрелки в момент моего ухода в торговый центр. Маленькая замерла на единице, большая дошла до цифры три. Четверть второго. Пару минут мне понадобилось на то, чтобы спуститься вниз и столкнуться с возбужденной сверх меры Аней. Значит, Ира говорила правду: ее дочка торопилась к Лизе.
Но именно в это время и случилось непоправимое. Некий гость убивает хозяйку. За что, почему… — не спрашивайте, не знаю. Потом он, забыв запереть дверь, спешно уходит. И тут появляется запыхавшаяся Аня. Вбегает в спальню, видит труп, кровь… Экзальтированная девица цепенеет, затем приходит в себя… А дальше наступает время бенефиса Веры Данильченко…
Так, так, все верно… Но теперь у меня возникли вопросы к Вере. И я, невзирая на поздний час, кинулась к лифту.
Данильченко открыла дверь и, зевая, сказала:
— О господи! Ну, у меня сегодня весь дом побывал! Чего пришла? Уже рассказывала тебе про случившееся. Нового ничего больше не произошло. Вот только Антон вернулся. Я уж и не в курсе, знал ли он про смерть жены, или его потом огорошили. Когда в глазок смотрела, вроде мужик дверь спокойно открывал, а…
— Скажи, — перебила я Веру, — ты хорошо видела Аню?
— Где? — снова зевнула Данильченко.
— В квартире у Макаркиных, — терпеливо пояснила я.
— Да как тебя сейчас.
— Она стояла близко к порогу?
— Не, у входа в спальню.
Я уставилась на Веру:
— Вроде у Макаркиных апартаменты как у тебя.
— Ага, только зеркальные, — охотно пояснила Данильченко. — У меня кухня слева, у них справа, и комнаты наоборот.
— Но коридор такой же?
— Точно.
— С поворотом?
— Верно.
— И где находилась Аня?
— Там, — ткнула пальцем в сторону входа в большую комнату Вера.
— Сделай одолжение, продемонстрируй ее позу.
— А тебе зачем? — насторожилась Данильченко. Я кашлянула и начала самозабвенно врать:
— Понимаешь, устроилась работать на телевидение, в программу «Дело». Мы снимаем фильмы о реальных происшествиях, просим свидетелей объяснить зрителям, как развивались события. Вот, хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть в кадре. Ясно?
— Ой! — взвизгнула Вера. — Меня покажут по телику?
— Непременно, если сейчас попытаешься реконструировать произошедшее с максимальной точностью. Где ты стояла? Давай разыграем сцену в твоей квартире, порепетируем. Я — Вера Данильченко, ты — Аня…
Сплетница суетливо забегала по прихожей.
— Ага, значит, так… Я здесь… Нет, чуть левее… Во, теперь точно.
— Дверь была нараспашку?
— Не.
— А как?
— Только приотворена.
— Щель большая? Такая?
— Ну… Ага, так правильно.
— Теперь займи место Ани.
Вера исчезла из поля моего зрения.
— Не вижу тебя! — крикнула я.
— А вот так?
— Только спина и попа, головы нет.
— Верно. В точку.
— Погоди, если ты увидела лишь зад и лопатки, то отчего решила, что перед тобой Аня?
— По джинсам. Такие лишь у нее есть — розовые, на жопе надпись красными буквами «Йес». Совсем совесть молодежь потеряла, в таком дерьме ходит, тьфу!
Я вновь распахнула дверь, вошла в прихожую и сердито сказала:
— Вера, ты рассказывала про туфли в крови, измазанные руки и жуткий револьвер!
— Ага, так оно и было!
— Но сейчас выходит, что видела лишь зад и часть спины.
— Так она повернулась, — затараторила Вера. — Я тогда прямо креститься начала и все отличненько разглядела. Мыски в крови, руки Анька вытянула, пальцы растопырила…
— Стоп, покажи.
Данильченко с готовностью ринулась вперед, я снова шмыгнула на лестничную клетку, притворила дверь и приникла глазом к щели. Сначала перед взором замаячила объемистая задница Веры, обтянутая байковым халатом, потом Данильченко возникла целиком, уже лицом ко мне. Очевидно, работница метрополитена очень хотела стать звездой экрана, потому что она старалась изо всех сил, изображая Аню.
Толстые ноги Вера поставила на уровне плеч, руки вытянула вперед, пальцы раскрыла веером, глаза выпучила, рот разинула… Выглядела она удручающе противно, Данильченко явно не обладала актерскими способностями, изобразить состояние другого человека она не могла. Но меня сейчас не волновали таланты Данильченко.
— Слушай, Вера, — заинтересовалась я, снова входя в прихожую, — Аня так и стояла?
— Угу, — кивнула баба.
— Именно в этой позе?
Данильченко переместилась на сантиметр влево.
— Ну, может, чуть сюда ближе.
— А руки?
— Чего с ними? — пожала плечами свидетельница.
— Она их впереди держала?
— Ясное дело.
— Ничего не путаешь?
— У меня память золотая, — начала злиться Вера, — склерозом не страдаю. Каждый день тренируюсь, кроссворды разгадываю. Можешь назвать столицу Ливана?
— Нет, — призналась я.
— Во! А мне запросто. Бейрут.
— Я счастлива, что ты замечательно знаешь географию, но давай вернемся к нашим баранам.
— К кому? — удивилась незнакомая с классической литературой Данильченко. — Ты, Вилка, часом, не напилась? Где тут бараны? И вообще, на кого намекаешь?
— Я о твоих руках.
— Чего не нравится? Они чистые.
— Аня развела пальцы?
— Ну.
— Веером?
— Да.
— Все?
— Что «все»?
— Пальцы. Или только на одной руке?
Данильченко вздохнула:
— Тяжело с тобой, непонятливая, словно тумба! Который раз говорю: вот так она замерла, во! На роже жуть, глаза из орбит вывалились, пасть разинула, ручонки вытянула. И как только тебя на телик взяли? Вот к нам, в метро, контролером, ни за что бы не поставили. Пока ты скумекаешь, что к чему, «заяц» через турникет перескочит.
Я моргнула и очень спокойно спросила у раскипятившейся контролерши:
— А теперь объясни мне, дуре, каким образом можно удержать пистолет в растопыренных пальцах?
Глава 8
Будучи женой сотрудника МВД, я очень хорошо знаю, какую проблему порой представляют показания свидетелей. Пословицу «Врет словно очевидец» явно придумали древнерусские менты. Хорошо помню, как прошлой зимой, придя домой, Олег со стоном сообщил:
— Боже! Ну, почему народ у нас такой странный? Все видели машину и то, что у нее имелось четыре колеса. Но на этом одинаковые показания заканчиваются. Далее следует бред. На дороге стояли: «Жигули», «Волга», «Мерседес», «Вольво», «Ока». Цвет: черный, серый, синий, зеленый, голубой. Но не красный, хотя, вероятно, оранжевый или желтый. А номер… О, его все запомнили совершенно точно! «А 830 ЕМ 97», «О 786 ГА 64», «И 110 УИ 32», «А 000 АА 411-68-86»…
— По-моему, последний набор цифр больше похож на номер телефона, — захихикала я, прервав жалобы мужа.
Олег хмыкнул:
— Это еще ничего! Один кадр знаешь какие цифры назвал?
— Ну? — насторожилась я.
— Ноль два.
— А дальше?
— Ничего! — хлопнул ладонью по столу Олег. — Ноль два, и точка. Автомобиль, который сбил человека, имел, по мнению того свидетеля, именно такой опознавательный знак. Было бы смешно, если бы не так печально. Еще хорошо, что точно известно: погиб мужчина. А то одна свидетельница уже заявила: «Отлично видела, как несчастная женщина в ярко-розовом платье катилась по дороге. Этот подонок на нее специально наехал!»
— Какое платье! — подскочила тогда я. — На дворе декабрь!
Куприн потряс головой:
— Вот именно! Мы вели за погибшим наружное наблюдение, он был в разработке, и тут бац — ДТП. Да еще в тот момент, когда новенький сотрудник, приставленный «хвостом», отвлекся. Он, конечно, получит по шее, но только из-за его оплошности получилось, что самого момента наезда никто из наших не видел. Приходится опрашивать свидетелей. Я отлично в курсе — сбит парень двадцати восьми лет, одетый в темно-синее пальто и вязаную шапку. Но эта дура стоит на своем! Она, понимаете ли, точно приметила: девушка в платье, как у Барби. Другой дурак талдычит: «Номер „ноль два“. Стопудово, парни, я летчик, у меня глаз как у орла»…
Поэтому сейчас я совершенно не удивилась возгласу Веры:
— Вилка! Пистолет был!
— Но как она его держала?
— В пальцах.
— Растопыренных веером?
— Ну да, — уже не с такой уверенностью заявила Данильченко. — Но я его точно видела. У меня глаз как…
— ..у орла, — мирно докончила я начатую непутевой свидетельницей фразу. — Знаешь, у орлов, как у людей, наверняка случается какая-нибудь глаукома, вкупе с косоглазием и астигматизмом.
— Растопыренных веером?
— Ну да, — уже не с такой уверенностью заявила Данильченко. — Но я его точно видела. У меня глаз как…
— ..у орла, — мирно докончила я начатую непутевой свидетельницей фразу. — Знаешь, у орлов, как у людей, наверняка случается какая-нибудь глаукома, вкупе с косоглазием и астигматизмом.
Данильченко заморгала, кашлянула, потом уверенно заявила:
— Где кровь, там и револьвер!
— Ага, уже револьвер. А может, нож? — прищурилась я. — Или бритва? В конце концов, и гвоздь подойдет или пила. Впрочем, открывалкой для консервов тоже можно человека здорово поранить. Отчего тебе на ум пистолет пришел? Да и был ли он в руках у Ани?
— Был, — непоколебимо заявила Вера.
— Послушай, — попыталась я вразумить очумелую бабу, — от твоих показаний зависит судьба человека, в подобных случаях следует очень внимательно относиться к своим словам. Сконцентрируйся и пораскинь мозгами.
Данильченко отставила в сторону правую ногу, выпятила нижнюю губу, потом втянула ее назад и с чувством гаркнула:
— Это Анька, что ли, человек? Да всем известно, кто она такая! Сто раз орала во дворе: «Пристрелю Лизку!»
— И кто это слышал?
— Соседи!
— Какие?
— Ну… все! Вообще! Кругом! Понятно, что пистолет она и держала.
— Ясно, — вздохнула я. — Спасибо тебе, Вера, очень хорошие свидетельские показания, четкие, прямые.
— А когда ко мне с камерой приедут? — заволновалась Данильченко.
— Скоро.
— Ты предупреди заранее, — занервничала контролерша, — сбегаю в парикмахерскую.
— Непременно, — кивнула я и ушла домой.
Утром я проспала до одиннадцати часов, встала с больной головой, дошла до ванной, глянула в зеркало и испуганно ойкнула. Парадоксальным образом цвет моей кожи снова стал темнее. Хотя, может, я просто испачкалась? Ага, во сне! В собственной кровати! О чистую наволочку!
— Ой, прости, — послышалось за спиной.
Я обернулась, на пороге ванной маячила Ира.
— Извини, пожалуйста, — тихо сказала она. — Тамара, похоже, ушла, а я не могу с вашим замком справиться. Крутила, крутила — никак не отпирается.
— Пошли, — направилась я в прихожую. — У нас там ничего особенного, просто надо еще задвижку отодвинуть.
— Извини, не знала.
— Ерунда, — махнула я рукой. — Слушай, ты вчера говорила: у Ани имеется лучшая подруга…
— Да, — тихо сказала Ирина, — Маша Левкина.
— Можешь дать ее координаты?
— Конечно, — кивнула Галкина и вытащила из кармана сотовый. — Тебе какой номер, домашний или мобильный?
— Диктуй все.
Ирина назвала нужные цифры, потом взялась за ручку двери.
— Спасибо тебе.
— Пока не за что. Если сумею выручить Аню из беды, тогда и поблагодаришь.
— Ты веришь, что моя девочка невиновна! — заликовала Ира.
— Давай не будем торопить события, — обтекаемо ответила я.
— Все равно спасибо. Вы с Тамарой меня спать в собственном доме уложили, — вздохнула Ирина, — не всякий на подобный поступок способен. Я у вас уснула, словно младенец, отдохнула и в себя пришла. Кстати, Вилка, сколько ты с клиентов берешь?
— Я помогаю людям бесплатно.
Галкина помрачнела.
— Без денег хорошо не выйдет. Эх, похоже, зря я на твою помощь надеюсь!
Я решила оставить ее последнее замечание без внимания, молча распахнула дверь и ласково сказала:
— Не волнуйся, если сначала очень плохо, то обычно потом бывает хорошо — сто раз проверено.
Ирина безнадежно махнула рукой и ушла. Я вернулась в свою комнату и стала названивать Маше Левкиной. Сначала набрала номер ее домашнего телефона.
«Сейчас не могу ответить на ваш звонок, оставьте сообщение после звукового сигнала», — прочирикало из трубки.
Я предприняла новую попытку, но мобильный равнодушно сообщил:
«Аппарат абонента вы ключей или находится вне зоны действия сети».
Я вновь стала нажимать на кнопки, теперь набрав рабочий номер.
— Фирма «Арме», — звонко сообщил девичий голос. — Чем могу помочь?
— Позовите Марию Левкину.
— Минуточку.
«Ту-ту-ту», — гудело в трубке.
— Алло, отдел сбыта. Чем могу помочь?
— Позовите Марию Левкину.
— Минуточку. Простите, вас соединили не с тем номером.
Ту-ту-ту.
— Бухгалтерия. Слушаю вас.
— Позовите Марию Левкину, — терпеливо повторила я.
— Ой! На рецепшен перепутали. Сейчас, погодите.
Ту-ту-ту.
— Фирма «Арме». Чем могу помочь?
— Мне нужна Мария Левкина.
— Минуточку.
Ту-ту-ту.
— Отдел сбыта. Чем могу помочь?
— Левкину позовите.
— Секунду.
Ту-ту-ту.
— Бухгалтерия. Вам кого?
— Левкину, — заорала я, — Машу!
— Марию?
— Да.
— Левкину?
— Верно.
— Айн момент.
Ту-ту-ту.
— Фирма «Арме». Чем могу помочь?
— Вы издеваетесь? — завопила я. — Уже в третий раз прошу соединить меня с Марией Левкиной.
— Зачем же так кричать? — обиженно прочирикал девичий голосок. — Я вас состыковала с отделом сбыта, Левкина там числится.
— Но там меня переключали на бухгалтерию, а финансисты отправляли снова к вам.
— Погодите, — велела девушка и вдруг придушенно зашептала:
— Так вам Левкину?
— Да!
— Марию?
— Да!!
— Левкину?
— Да!!! Ну неужели не понятно? — растеряла я остатки самообладания вкупе с вежливостью. — Мне нужна Левкина! Мария! Хоть сто раз переспросите, она не превратится в Наташу Иванову!
— Секундочку!
Ту-ту-ту.
— Иванова Наталья. Чем могу помочь?
У меня потемнело в глазах. Право, это было уже слишком. Секретарша, похоже, клиническая идиотка. Или у нее хронический отит, который привел к ранней глухоте. Я же ясно требовала Марию Левкину, про Наталью Иванову ляпнула от злости.
— Так что у вас за проблема? — ласково переспросила Иванова.
— Извините, — стараясь держаться спокойно, ответила я, — у вас в приемной странная особа сидит. Я спрашивала Марию Левкину, а она соединила с вами.
— А зачем вы ищете Машу? — вдруг совершенно человеческим, а не казенно-вежливым голосом спросила Наташа. — Представьтесь, пожалуйста.
— Виола Тараканова, — быстро назвалась я, — хотела поговорить с Левкиной по личному вопросу.
— Вы не оптовик?
— Нет, нет! Извините, даже не знаю, чем торгуете. Не хочу вас обидеть, но впервые слышу название «Арме».
— Мы занимаемся газетами, журналами и частично книгами, — вежливо пояснила Наташа.
Во мне неожиданно проснулось любопытство.
— Скажите, а детективы Арины Виоловой в ассортименте имеются?
— Только что говорили, будто хотели поболтать с Левкиной по личному вопросу, а теперь интересуетесь нашим ассортиментом, — попыталась поймать меня на лжи Наташа.
— Просто так спросила. Арина Виолова — это я.
— Вы? Но назвались Виолой Таракановой.
— Виолова — псевдоним, а Маша мне нужна, чтобы помочь Ане Галкиной. Вы скажите Марии, что Аня попала в крайне неприятную ситуацию. Ее арестовали по подозрению в убийстве.
Раздался тихий вскрик, потом Наташа зашептала в трубку:
— В шестнадцать ноль-ноль. Записывайте адрес… Знаете эту улицу? Дом восемнадцать, квартира семь. Ясно?
— Поняла! — обрадованно воскликнула я. — Вы не имеете права занимать служебный телефон для личных разговоров!
— Именно так, — громко ответила Наталья, — все личное после окончания рабочего дня.
Очень довольная тем, что хоть заочно сумела договориться с Левкиной о встрече, я вернулась в ванную, глянула на себя в зеркало.
— Мама! — невольно вырвалось у меня.
Теперь коричневый тон кожи на лице где-то потемнел, а где-то посветлел. Я стала похожа на собаку породы далматин. Правда, милое животное с бело-черной шерстью вызывает у прохожих приступ умиления и желание погладить псинку, а от меня все станут шарахаться в разные стороны. Нужно срочно принимать меры. Какие?
Я быстренько оделась и кинулась к машине. На четыре у меня назначена встреча, а до нее следует что-то сделать с лицом. Притормозив у тротуара, огляделась по сторонам, увидела вывеску "Торговый центр «Золушка» и схватила сумочку. Вот и отлично, в здании просто обязан быть магазин косметики, подберу средство, осветляющее кожу.
Как назло, в небольшом зальчике оказалось много народу. Сначала я самостоятельно пыталась разобраться во множестве банок, но быстро поняла тщетность подобных действий. «Питательная лифтинговая маска с ретинолом», «Дневной крем с гиалуроновой кислотой», «Сыворотка с провитаминами»… Нет, я существо из пещерной эпохи. До сих пор пользовалась самыми простыми, отлично известными всем бывшим советским женщинам кремами. Они, конечно, упакованы в малопривлекательные тюбики, а не во флакончик с дозатором или переливающуюся всеми цветами радуги баночку и пахнут чем-то не слишком ароматным, но стоят копейки и не содержат никаких тайн. А тут ретинол, гиалуроновая кислота, провитамины… Что это за звери? Нет, срочно нужна консультация профессионала.