С удовольствием откинулась на подушку, почувствовала ее прохладу, и снова улыбка поползла по губам. Я, может быть, и засмеялась бы, если бы у меня хватило сил.
Но все же легкий смешок из груди вырвался. Вдруг захотелось кричать, визжать, бегать, размахивать руками.
Я перевернулась на бок, закрыла глаза, прислушалась к вновь зачастившему сердцу. Оно тоже было со мной согласно, тоже радовалось моему счастью. Дышать стало тяжело, грудь ширилась от восторга.
Но вот по телу пробежала легкая дрожь. Что-то не то. Задержала дыхание, прислушиваясь к себе. Что-то хорошо знакомое, но давно забытое…
Звонок в дверь заставил крутануться на кровати. Подушка упала на пол.
— Макс!
Я еще пыталась бодриться. Он что-то забыл? Хочет убедиться, что я надела крестик?
Выскользнув в коридор, я на ходу непослушными пальцами старалась подцепить сложный замок на цепочке.
Снова позвонили. Осторожно. Нерешительно.
С чего вдруг он стал таким робким?
Руки дрожали. Цепочка не прикреплялась. Я придержала ее пальцами.
От волнения я налетела на дверь, дернула ее, распахнула, готовая улыбнуться, обнять, поцеловать…
Коридор за дверью был пуст.
Руки опустились. Я чуть не выронила цепочку. В душе еще жила недавняя радость, не пускала замерший на пороге страх.
Мне только показалось… Конечно! Мне в последнее время многое кажется. Я жду звонка, жду, что Макс придет, вот и придумала сейчас его возвращение.
Захлопнула дверь, защелкнула замок.
Посмотрела на свернувшийся клубком в ладони крестик. У меня теперь есть талисман, защита. Ничего страшного не произойдет.
Я медленно вернулась в комнату, продолжая уверять себя, что все в порядке, но уже чувствовала, что убеждаю пустоту. Все, что должно было случиться, — произошло.
Дальше порога я не пошла. Прислонилась плечом к дверному косяку, тупо уставилась в пол. Убегая, я уронила подушку. Я еще помнила, как она мягко задела по ноге. Сейчас на полу ничего не было. Подушка исчезла.
Глава VII ВЫБОР
В голове бухало, как будто сердце сорвалось со своего места и пытается пробиться наверх. Если бы не плотно сжатые челюсти, наверняка выскочило бы. Запоздало догнало ощущение беды, захотелось вернуться назад, взять Макса за руку, чтобы он никуда не уходил.
— А ты изменилась… — Темная фигура скользнула вдоль стены, встала в проеме окна. — Побледнела. Похудела. От тебя стало пахнуть… смертью.
Жаль, я не могла вернуть комплимент — в сумерках мне не удавалось ничего толком рассмотреть. Вампиры прирожденные штирлицы, обожают стоять против света.
— Ты тоже ничего, — буркнула я, поднимая руки. — Не слышала, чтобы ты просила разрешения войти.
Я хлопнула, заставляя лампу на столе ожить, зажмурилась, пережидая момент, когда глаза привыкнут к свету. Тревога накатила ураганом. Я прижалась к стене, глядя туда, где только что стояла незваная гостья.
— Тук-тук-тук, — раздалось из коридора. — Можно войти?
Пустое окно смотрело на меня набухающей темнотой.
— Нельзя! — захлопнула я дверь. — Визиты для меня сейчас противопоказаны. И нервничать вредно.
— Ну, почему же? — шепоток коснулся моего затылка. Я успела обернуться, чтобы уловить движение пушистых рыжих волос. Она и правда перекрасилась. — Подружки не должны так друг с другом поступать.
Воздух в комнате словно заморозили. Я остановилась, поняв, что бегать за Катрин бесполезно. Не догоню. Ей надо, вот пускай сама и проявляется.
— Я говорила, что твоя квартирка очень даже мила? — Катрин, манерно изогнувшись, застыла возле двери.
— Не говорила.
Катрин улыбалась. Из всех вампиров улыбка ей удавалась лучше всех. Смотреть на нее было противно. Я отвернулась. Где-то у меня лежал мобильный телефон. В последний раз я говорила по нему предыдущей ночью с Олегом. Прошлую ночь я провела у Макса, взять с собой телефон не успела. Значит, он должен лежать в кровати.
Под одеялом его не было, в постели не прятался, в покрывало не завернулся.
— Ну, прости меня, пожалуйста! — Катрин шла за мной по пятам, повторяя все мои движения, пыталась заглянуть в глаза. — Но я ведь не нарочно, ты же понимаешь. Так получилось.
Она меня уговаривала, словно в наших делах могли помочь уговоры.
— Меня заставили, — нежно шептала вампирша. — Эдгар был против тебя. Ну, ты знаешь. А потом они сами явились. Я не хотела тебя расстраивать. А так бы ты уже днем об их приезде знала, и праздник был бы испорчен.
А то он потом оказался не испорчен!
Я уже давно сидела и в упор смотрела на незваную гостью, которая, как известно, хуже татарина. У нее были глубокие красивые глаза, изящный овал лица, маленький носик, матовая, словно светящаяся изнутри кожа. В ее внимательном взгляде читалось сочувствие и ожидание: прощу — не прощу? Я отвернулась, и Катрин тут же оказалась с другой стороны, снова заглянула в глаза.
— Ты же умница и все понимаешь, — быстро зашептала она, склоняясь совсем близко, так что я начала чувствовать исходящий от нее холод. — Конечно, всегда есть выбор, но тогда его не было. Совсем не было. Думаешь, я не понимала, что делаю плохо? Понимала. Любовь — это прекрасно! Вы даже не представляете, как красиво вместе смотритесь. Если бы не непреодолимые препятствия, вы были бы исключительной парой. Просто замечательной. Вы и есть — пара. И вместе вы через все пройдете. Вас ничто не остановит. Вы такие сильные, уверенные. И что на меня злиться? Все закончилось, и как будто ничего не было. А вы теперь — куда угодно. Эдгар согласен. У тебя все успокоилось. Я помогу тебе уехать!
Она бормотала какие-то странные отрывистые фразы, но я ее больше не слушала. А еще говорят, что у вампиров хорошая память. Катрин, видно, забыла, что на меня подобные «уговоры» не действуют. Может не тратиться на слова, не сверлить меня взглядом. Лоб расшибет.
Что-то я искала? Ах, да, сотовый. Он мог упасть.
Я заглянула под кровать. И точно. Трубка лежала на полу. За долгие часы расставания успела даже пылью покрыться.
Телефон привычным зверьком нырнул в ладонь. На попытку реанимации аппарат пискнул, сообщая, что не мешало бы верных слуг время от времени подкармливать — аккумулятор сел.
— Да, да, — невпопад кивнула я все еще убеждающей меня Катрин. — Знаешь, я устала. И Макс скоро придет.
— Так ведь и хорошо! — с неубиваемым азартом завелась по новой вампирша.
Я посмотрела на нее. Какая она сейчас милая. Приобнимает меня за плечи, гладит по руке, улыбается. Можно поспорить: что бы я сейчас ей ни сказала, она со всем согласится.
Сотовый чирикнул, показывая, что питание пошло. Я немного подождала, пока он не подзаправится, и нажала кнопку включения.
— И я думаю, что мы сможем… — пела соловьем Катрин.
В телефонной книге я нашла Олега, послала номер на вызов.
Как, оказывается, легко быть доброй и сентиментальной, сидя в теплой комнате, в кресле под пледом. И как стремительно все это улетучивается, стоит тебе оказаться один на один с существом, желающим тебе зла.
— Что ты делаешь?
У нее был красивый, приятный голос, завораживающий. Так и хотелось слушать ее долго-долго. Но — в другой раз. Если он, конечно случится, пресловутый другой раз.
— Что там у тебя?
Катрин даже не пришлось отнимать у меня телефон, чтобы посмотреть на экран. Я не пряталась. В наших отношениях все было понятно и без слов.
— Кому ты звонишь? — Светлые глаза вдруг взорвались изнутри чернотой, словно осьминожьи чернила излились из зрачка и заполнили весь глаз. И вот уже милое лицо стало злым, секунду назад трогательно-беззащитные черты лица заострились.
— Тебя ищут мои друзья. — Я постаралась улыбнуться. — Надо сказать им, что ты в городе.
Маленький телефончик на экране сотового подпрыгивал, передавая сигнал. Рядом с ним мерцало слово «ОЛЕГ». С телефончика соскочила трубка — сигнал прошел, зазвучали звонки соединения.
Даже по моим меркам Катрин соображала слишком медленно. Долгие несколько секунд она сидела, опустив глаза. Зато отследить следующее ее движение я не успела. Она схватила телефон и шарахнула им об стенку. Эх, жаль, что ударила она не о противоположную стену, где трубку мог спасти шнур зарядного устройства, а о ближайшую. С хрустом отлетела крышечка.
У меня вырвался вздох. Больной скорее мертв, чем жив.
— Твои друзья ждут тебя! — прошипела она.
Макс был прав — Катрин тоже пришла в голову идея с обменом. Но он оказался быстрее, подумал об этом первый. Как всегда — умница. Вот только кого на кого вампирша собралась менять? И ее, и меня в Москве примут с распростертыми объятиями. Ее — чтобы убить, меня — чтобы… Кстати, а зачем я там нужна? Заменить Ирину? Она выступала в роли палача, я вроде тоже саблей размахивать умею. Неужели думают, что я… Жуть какая!
— Ничего у тебя не получится, — вздохнула я, подбирая остатки сотового. Мне его было жалко. Очень. Я к нему привыкла как к собственному отражению в зеркале. Вот возьму и пожалуюсь Максу, будет негодяйка еще и от него бегать. Все ботинки стопчет.
Катрин метала на меня яростные взгляды, словно огнедышащий дракон, которому зачем-то сказали, что произошел он не от Змея Горыныча, а от ящерицы зеленой.
Где-то у меня был скотч. Может, сотовый все-таки можно спасти?
— Твой Олег приедет! Но приедет не за мной! А за тобой! — шипела Катрин. Лицо ее потемнело, превратившись в маску злобы. — Мне плевать на ваши игры. Есть желание совать свою голову под топор — vorwärts! АЬег etwas schneller![12] Я справлюсь! Потом все скажут: а что такого произошло? Ничего не произошло. Уже через неделю об этом забудут. Я им принесу тебя, и обо мне больше никто не вспомнит. Подумаешь, Эдгар! Старикан, выживший из ума. Никому он уже не страшен. Я решу любую проблему!
Кажется, Катрин сама убеждает себя. Да пожалуйста! Никто ей не мешает. Только делала бы она это в другом месте, а то от ее присутствия мне все время холодно. Я же пока занялась пострадавшим телефоном — связь с внешним миром иногда бывает необходима. Разложила перед собой корпус, крышечку, аккумулятор, сим-карту. Мой телефон ранен смертельно. Но чтобы жить дальше, порой надо умереть. Такова истина нового дня. А теперь пора моему телефону восстать из могилы.
— Маленькие неприятности? У кого их не бывает? Сколько таких было! — быстро говорила Катрин, расхаживая по комнате. На меня она не смотрела. В ее монологе собеседник был не нужен. — Меня однажды пытались сжечь. Ха-ха! — Она запрокинула голову, разразившись ненатуральным смехом. — Конец девятнадцатого века, Швейцария, Лозанна, а эти дураки все еще верили в ведьм и колдунов! Ах, какой был город! Столько богачей туда съезжалось, мне было где развернуться. Ну, подумаешь, в одной гостинице в течение недели из окон номеров выпали три человека. Трагические совпадения! Любовались видом, поскользнулись… Так удобно! Когда тело в крови, никто не обратит внимания на небольшие ранки на шее. А деньги… Что за ерунда? Нужно же мне было на что-то жить! Но олухи-швейцарцы плохо поддаются гипнозу, помнят только правила, никакого воображения. И ты представляешь, какая-то горничная начала вопить, что я ведьма. Меня реально собирались сжечь! Хорошо, кто-то догадался вызвать жандармерию. Дичь какая-то: чуть что — сразу жечь. А войны? Вот когда был рай! Почему сейчас не устраивают таких масштабных заварушек? Приходится прятаться, выворачиваться. А что я такого сделала? Пыталась убить человека! Ну, так ведь не убила! — Мне показалось, что ей просто хотелось выговориться. — И вдруг все против меня. Он, — неопределенный жест в сторону окна, — все, что угодно. А я… — нежно прижатые к груди руки. — И сразу травля! В отличие от некоторых, у меня хотя бы оригинальный подход. Не могу же я повторять за каким-то мальчишкой! А что? — Катрин крутанулась на месте. — Вот возьму и влюблюсь в какого-нибудь человечка, буду всюду таскать его с собой. Очень удобно. Всегда есть с кем поболтать, и еда под рукой. — Она скривилась. — Нет, играть с едой нехорошо.
Скотч сотворил чудо. Телефон не только стал похож сам на себя, он еще и продолжил заряжаться. Но что я хочу от него получить? Я нажала на кнопку включения. Сотовый пропиликал, поймав сеть. Вместе с появившейся на экране елочкой во мне снова проснулась тревога. Ощущение неприятное: что-то должно произойти. Или уже происходит? И это не касалось Катрин. Собственно, что она может сделать? Ну, побегает, побесится. Убьет меня? Вряд ли. Потащит с собой в Москву? Она, конечно, сильная, но волочить меня полторы тысячи километров ей не под силу. Не устанет, так надоест. И опять же, не стоит забывать про Макса. Догонит, отнимет. А я всю дорогу буду кричать: «Несет меня лиса за темные леса, за высокие горы! Кот и Петух, спасите меня…»
Нет, Катрин меня совсем не пугала. Но в воздухе словно поменялся химический состав. Птицы затихают перед грозой, кошки прячутся перед землетрясением, собаки поджимают хвосты, ожидая возвращения разъяренного хозяина. Причем происходило это не вокруг меня, а — со мной. Только не здесь. В другом месте. Кто-то как будто протягивал руку и запускал ее мне в душу. И сердце начинало возмущенно скрестись по ребрам — ему не оставалось места, оно так старалось быть незаметным, и ему даже незаметности не оставляли…
Катрин замерла, широко распахнутыми глазами посмотрела в окно. Она тоже это ощущает? Значит, это происходит не только со мной? Я сжала в кулаке телефон, опустилась на кровать.
От подоконника Катрин метнулась ко мне.
Дышать стало нечем.
Вампирша быстро окинула меня взглядом, словно проверяла полную комплектацию — руки, ноги, голова, уши, нос, родимое пятно на плече.
— Этого только не хватало! — прошипела вампирша.
Мое тело взорвалось болью, и я потеряла сознание…
— Где ты, где ты? Ну, где ты? — надрывалась у меня над головой птичка. — Где ты, где ты? — с тоской спрашивала она меня.
— Здесь, — хотела ответить я и прогнать зануду. Мешает человеку спать… Но голоса не было. Горло было чем-то забито, я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Потом пришел холод — палач с тонкими иголками, которыми он нещадно колол меня. Я только никак не могла понять, откуда в моей комнате птицы. До двенадцатого этажа они редко когда долетали.
А занудная песня продолжала звучать, требовать от меня вернуться к жизни.
Потом я поняла, что у меня какая-то странная поза. Если я дома на кровати, то почему в бок мне что-то упирается? Почему мне холодно, куда делось одеяло? И почему над головой так глухо что-то ухает, рождая ощущение отсутствия потолка.
«Вот так и живем без крыши», — грустно заметило сознание, и в голове моей случился маленький сумбур, потому что надо было как-то срочно соединить то, в чем я еще секунду назад была убеждена, с тем, что медленно на меня наваливалось. С действительностью.
Потолка не было. Не было стен, пола и кровати. Я лежала на земле. В кулаке у меня был зажат сотовый телефон. Он и издавал странные звуки, похожие на последний писк умирающей канарейки — от удара у него что-то стало с микрофоном. Причем экран не загорался, поэтому в темноте я не могла определить, кто звонит.
На кнопку я нажимала тоже на ощупь.
— Гурьева, знаешь, кто ты? — ворвался в мое взбаламученное сознание голос Колосова.
— Знаю. — Я с трудом смогла прокашляться, чтобы ему ответить.
— А если знаешь, то какого черта ты устраиваешь такое? — завопил он. — Где ты? Я этого идиота убью когда-нибудь! Говори, ты где?
«А он вырос, — отметила я. — Здорово вырос. Еше совсем недавно таким не был. Прыгал, бегал, размахивал саблей, изображал из себя героя. А теперь… Теперь он другой».
— Не знаю, — выдавила я и попробовала оглянуться. Но с шеей от долгой неудобной позы что-то произошло, она не шевелилась.
— Зато я знаю! — надрывался Пашка, отвечая на какие-то свои мысли. — Куда тебя унесло? Ты же болеешь!
— Меня унесли. — Вокруг был лес. Вечерний сумрак скрадывал ближайшие деревья, остальное тонуло в темноте. — Куда-то, — добавила я, пытаясь вспомнить, как здесь оказалась. Память ускользала, оставляя только цветовые пятна. Что-то рыжее. И белое.
— Куда унесли? — взвыл Колосов. — Где ты? — повторил он вопрос птички.
Темнота вокруг наступила, прижала меня к земле. Я начала медленно приходить в себя.
— Ой… — вырвалось из горла. Страх взорвался изнутри противными газированными пузыриками. Руки были влажные, джинсы промокли, блузка перепачкана в земле.
— Что с тобой? — Мне так и виделось, как Пашка нахмурился, чуть склонившсь вперед.
— Я… я в парке.
Я узнала место. Пригорок, березки, дорожки — одна идет прямо, мимо речки к озеру, от нее отделяется вторая, узенькая — она будет петлять между деревьев до далекой автострады. Я сижу аккуратно между ними. Как настоящий рыцарь на распутье. Но от рыцаря меня отличало одно весьма существенное обстоятельство — я была босиком, и от холода не чувствовала своих ног.
Яркая картинка мгновенно вспыхнула в мозгу и погасла, но я уже все вспомнила. И завизжала. Мне показалось, что сзади ко мне кто-то подкрадывается.
— Гурьева! — неслось из телефона сквозь умирающий сигнал разряженного аккумулятора, извещавшего, что аппарат вот-вот выключится. — В каком парке? В нашем? Где? Ты одна? Никуда не уходи!
Я открывала рот, чтобы сказать, чтобы предупредить: приходить ко мне не надо! Это все Катрин. Она опять что-то задумала. Украла меня из дома и принесла в парк не просто так. Но горло словно сдавило. Я не могла ни вдохнуть, ни сказать что-нибудь.
Трубка снова пискнула. Я отвела ее от уха, вгляделась в темный экран. Сколько времени? Чего так всполошился Пашка? Разве сегодня — уже не сегодня?