Справа от меня завизжали тормоза. Я попытался дать задний ход и снова выбраться на дорогу, но машина прочно засела в мягкой грязи.
Затем я услышал, как хлопнула дверь, и увидел водителя, выбирающегося через правую дверцу машины, а значит — не по той стороне дороги ехали мы, а не он. Я был уверен, что нигде в Соединенных Штатах нет движения на английский манер, но я уже давно не сомневался, что мы покинули Землю, которую я знал.
Грузовик был здоровенным бензовозом. На борту его большими кроваво-красными буквами было начертано ZUNOCO[6], а внизу, помельче, девиз: "Мы ездем по всяму мюру!". Когда я вышел из машины и попробовал извиниться, водитель покрыл меня матом. Это был внушительный гражданин ростом с меня, но сложенный, как пивная бочка. В руке у него был зажат большой гаечный ключ.
— Слушай, я же извинился, — сказал я ему. — Чего ты хочешь? Никто не пострадал, и машины целы.
— Таких кретинов и близко нельзя подпускать к рулю! — взвыл он. — Вы — угрыза!
Тут из машины вышел Рэндом, в руке его был пистолет.
— Мистер, валите-ка отсюда! — сказал он.
— Убери пистолет, — сказал я, но он спустил предохранитель, и прицелился в шофера.
Лицо последнего отчетливо передернуло от страха, у него отвисла нижняя челюсть, парень повернулся и бросился бежать.
Рэндом поднял пистолет и тщательно прицелился в мчащуюся спину, но мне удалось толкнуть его руку вбок как раз в тот момент, когда он спустил курок.
Пуля ударилась в мостовую и отлетела рикошетом в сторону.
Рэндом повернулся ко мне, и лицо его было почти белым.
— Кретин! — сказал он. — Пуля могла угодить в бензобак!
— Она также могла попасть в парня, в которого ты целился.
— Кого это, черт возьми, беспокоит? Мы не воспользуемся этой дорогой целое их поколение. Этот ублюдок осмелился оскорбить Принца Янтаря! Я думал о ТВОЕЙ чести.
— Я сам в состоянии защитить свою честь, — и чувство холода и силы охватило меня и заставило сказать — Потому что он был мой — мне и выбирать, — и меня переполнило чувство ярости.
Тогда он склонил передо мной голову, и как раз в тот момент, когда дверца грузовика хлопнула и послышался шум удаляющегося мотора.
— Прости меня, брат, — сказал он. — Прости, что я осмелился. Но я был взбешен, когда услышал, как он говорил с тобой. Я понимаю, мне следовало ждать, пока ты не распорядишься по-своему или, по крайней мере, спросить тебя.
— Ладно, что было, то было, — сказал я ему. — Давай попробуем выбраться на дорогу, если сможем.
Задние колеса увязли примерно до оси, и пока я рассматривал их, пытаясь придумать выход получше, Рэндом окликнул меня:
— Порядок, я ухвачусь за передний бампер. Возьмись за задний, и давай вынесем ее на дорогу, только уж сразу на левую сторону.
Он не шутил.
Он говорил что-то о меньшей гравитации, но я не чувствовал легкости. Я знал, что я — человек сильный, но у меня были сомнения насчет способности поднять "мерседес" за задний бампер.
Но, с другой стороны, придется рискнуть: он ожидал от меня именно этого, а я не мог допустить, чтобы он знал о провалах в моей памяти.
Так что я присел, ухватил поудобнее и напряг ноги. С чавкающим звуком задние колеса вылезли из влажной грязи. Я держал свой конец машины примерно в двух футах над землей! Это было тяжело, — черт побери! — но я смог это сделать!
С каждым шагом я увязал в землю дюймов на шесть. Но я нес машину! И Рэндом с той стороны делал то же самое.
Мы поставили автомобиль на дорогу, и он слегка качнулся на амортизаторах. Затем я снял ботинки, вылил из них грязь, вычистил пучком травы, выжал носки, отряхнул манжеты брюк и закатал их, бросил ботинки с носками на заднее сидение, вытер ноги и сел за руль босиком.
Рэндом запрыгнул в пассажирское кресло и сказал:
— Слушай, еще раз я хочу сказать, что виноват…
— Забудь, — сказал я. — Кончено и пережито.
— Да, но хочется, чтоб ты не сердился на меня.
— Я не сержусь, — сказал я. — Просто на будущее — обуздай свои порывы, когда соберешься убивать в моем присутствии.
— Обуздаю, — пообещал он.
— Тогда поехали.
Мы двинулись по скалистому каньону, затем пересекли город, который, казалось, был сделан полностью из стекла или вещества, похожего на стекло, с высокими зданиями, хрупкими и непрочными на вид, и с людьми, сквозь которых просвечивало розовое солнце, высвечивая их внутренние органы и остатки недавних обедов. Когда мы проезжали мимо, они останавливались и глазели на нас. Они собирались толпами на углах улиц, но ни один не попытался задержать нас или перейти дорогу перед нашей машиной.
— Несомненно, простаки этого города будут рассказывать о происшествии долгие годы, — сказал мой брат.
Я кивнул.
Затем дороги не стало вообще, и мы поехали по чему-то напоминающему нескончаемый лист силикона. Затем это "что-то" сузилось и стало нашей дорогой, а потом справа и слева от нас появились болота: низко лежащие, коричневые и вонючие. В одном из них я увидел — в этом я мог бы поклясться — диплодока, поднявшего голову и довольно неодобрительно на нас поглядевшего.
Над нашими головами пронеслась тварь, похожая на летучую мышь. Небо стало по-королевски голубым, а солнце затуманилось золотом.
— У нас осталось меньше четверти бака, — сообщил я.
— Хорошо, — сказал Рэндом. — Останови машину.
Я сделал это.
Прошло довольно много времени — минут шесть — он молчал, потом:
— Поехали, — сказал он.
Мили через три мы подъехали к форту из обтесанных бревен, и я поехал вдоль. С одной из сторон оказались ворота, и Рэндом предложил:
— Остановись и посигналь.
Я так и сделал, и чуть погодя деревянные ворота с огромными железными петлями заскрипели и распахнулись.
— Въезжай смело, — сказал он. — Опасности нет.
Я въехал, и слева от себя увидел три колонки с эмблемой "ESSО", за ними маленькое здание: такие я тысячами видел раньше при более ординарных обстоятельствах. Я подъехал к одной из колонок и остановился.
Парень, вышедший из домика, был около пяти футов ростом, громаден в талии, с носом, похожим на клубничину, и плечами шириной, как минимум, в ярд.
— Угодное что? — спросил он. — Подзаполниться?
Я кивнул.
— Только нормальным, — сказал я.
— Подвиньте немного машину, — он указал как.
Я пододвинул машину и спросил Рэндома:
— Наши деньги здесь сгодятся?
— А ты взгляни на них, — сказал он, и я взглянул.
Бумажник был туго набит оранжевыми и желтыми купюрами с римскими цифрами на углах и инициалами "Д. К."
Он ухмыльнулся, глядя, как я разглядываю купюру.
— Как видишь, я позаботился, — сказал он.
— Здорово. Между прочим, я проголодался.
Мы огляделись вокруг и увидели взирающее на нас с большой вывески изображение человека, который совсем рядом продавал "кентукковые жжеренные ящщеркины окорочка".
Клубничный Нос пошаркал ногой по какому-то бугорку на земле, растирая, повесил брезентовый шланг, подошел к нам и сказал:
— Восемь Драхум Кроликов.
Я нашел оранжевую бумажку с V Д.К. и еще три с I Д.К и протянул ему.
— Спасибо, — он сунул деньги в карман. — Проверить масло и воду?
— Валяйте.
Он долил немного воды, сказал, что уровень масла в норме и пару раз потер ветровое стекло грязной тряпкой. Затем помахал нам и пошел обратно в хибару.
Мы доехали до местечка под названием Кинни Рой и купили ведерко кентукковых жжеренных ящщеркиных окорочков и ведерко солоноватого на вкус слабого пива.
Затем мы помылись на улице, побибикали у ворот и подождали, пока человек с алебардой на плече открывал их.
Затем мы снова выехали на дорогу.
Прямо перед нами выполз динозавр. Застеснялся на мгновение, потом отвалил налево. Над головой пролетели три птеродактиля.
— Не хочется отказываться от неба Янтаря, — сказал Рэндом, и что бы это ни значило, я утвердительно хмыкнул в ответ.
— Я боюсь делать все сразу, — продолжал он, — нас может разодрать на куски.
— Согласен, — сказал я.
— С другой стороны, это место мне не нравится.
Я кивнул, и мы продолжали ехать вперед, пока силиконовая равнина не кончилась, и голый камень не лег перед нами.
— Что ты делаешь сейчас? — отважился я.
— Теперь у нас есть небо, так что я попытаюсь сделать что-нибудь с равниной, — сказал он.
И каменистая поверхность превратилась в булыжники. Под булыжниками проглядывала голая черная земля. Еще немного погодя земли стало больше, камней — меньше. В конце концов, я увидел клочки зелени. Сначала немного, но трава была очень и очень зеленой, такой я никогда не видел на той Земле, которую знал.
Скоро травы стало много.
Через некоторое время на нашем пути стали попадаться отдельные деревья.
Затем лес.
И что за лес!
Я никогда еще не видел таких деревьев, могучих и величественных
— глубокого сочного зеленого цвета с каплями золота. Они возвышались, они парили. Они были огромны. Сосны, дубы, клены и множество других деревьев, названий которых я не мог распознать. Меж ними шелестел ветерок с фантастическим, нежным запахом. Я приспустил стекло и лишь только вдохнул пару раз, как решил открыть стекло совсем.
— Лес Ардена[7], — сказал человек, который был моим братом, и я знал, что он прав, и я и любил его, и завидовал одновременно его мудрости и знанию.
— Брат, — сказал я. — Ты делаешь все правильно. Лучше, чем я этого ожидал. Спасибо тебе.
Мои слова привели его в некоторое смущение. Словно до сих пор он никогда не слышал от родни ни одного хорошего слова…
— Я делаю все, что в моих силах, — ответил он. — И обещаю тебе, что так будет всегда. Взгляни только! Теперь у нас есть и небо, и лес! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мы прошли больше половины пути, и ничто не остановило нас по-настоящему. Я думаю, нам здорово везет. Ты дашь мне Регентство?
— Да, — сказал я, не понимая, что это могло значить, но согласный пожаловать его, если это в моей власти.
Он кивнул и сказал:
— С тобой полный порядок.
Он был маленьким стукачом и убийцей, который, как я вспомнил, вечно против чего-то бунтовал. Наши родители пытались приструнить его в прошлом, но как помнится, без особого успеха. И, вместе с тем, я вдруг осознал, что у нас с ним — одни предки, такого чувства не было между мной и Эриком, мной и Флори, мной и Кэйном, Блейсом и Фионой. И с другими, вероятно — тоже. Да, я помнил, я знал наверняка: такого не было.
Мы двигались по грязной утрамбованной дороге под соборными сводами гигантских деревьев. Казалось, она тянулась так всегда и везде. Я чувствовал себя в безопасности. Испуганный олень или удивленная лиса пересекали дорогу или останавливались на обочине. Кое-где путь был помечен отпечатками копыт. Солнечный свет изредка проникал сквозь листья золотыми струнами какого-то музыкального инструмента. Влажный ветерок тек разговором живых существ. Я понял, что знаю это место, что в прошлом не раз ездил верхом по этой дороге. Я проезжал верхом через Лес Ардена, гулял по нему, охотился здесь, валялся на спине под крышей его толстых ветвей, закинув руки за голову и глядя в небо. Я взбирался по веткам гигантов и смотрел на зеленый мир, бурлящий, постоянно меняющийся.
— Люблю я эти места, — сказал я, не сообразив, что говорю вслух, и Рэндом откликнулся:
— Ты всегда любил, — в голосе его проскользнула нотка удивления.
Но, может, мне показалось.
Затем вдалеке я услышал звук и понял, что прогремел охотничий рог.
— Прибавь скорость, — внезапно сказал Рэндом. — Похоже, это рог Джулиэна.
Я повиновался.
Звук рога прозвучал еще раз, ближе.
— Его проклятые гончие растерзают автомобиль на кусочки, а его птицы выклюют нам глаза! — сказал Рэндом. — Надо же было так влипнуть. За чем бы он сейчас ни охотился, я знаю — он с радостью бросит любую дичь ради такой добычи, как два его брата.
— Живи сам и дай жить другим — вот моя философия на сегодня, — заметил я.
Рэндом хихикнул.
— Что за странное настроение! Держу пари, оно продлится целых пять минут!
Затем звук рога послышался еще ближе, и он бросил:
— Проклятье!
Спидометр причудливыми руническими цифрами показывал семьдесят пять, но мчать быстрее по такой дороге я боялся.
А рог звучал снова, теперь намного ближе — три долгих протяжных звука, и слева невдалеке я услышал лай гончих.
— Сейчас мы почти на настоящей Земле, хотя все еще далеко от Янтаря, — сказал мой брат. — Тщетно бежать через примыкающие Тени, ибо, если он действительно преследует нас, то настигнет. Он или его тень.
— Что будем делать?
— Прибавь газу и будем надеяться, что он гонится не за нами.
И звук рога послышался еще раз, теперь — практически рядом.
— Какого черта, на чем он скачет? — спросил я. — На локомотиве?
— По-моему, на Моргенштерне, самом быстром коне[8], которого он когда-либо создавал.
Я поймал последние слова, вспоминая и удивляясь. Да, подсказал мне внутренний голос. Он действительно создал Моргенштерна из Теней, сплавив в этом звере силу и скорость урагана и копера. Я вспомнил, что всегда побаивался этой твари — и я увидел его.
Моргенштерн почти на шесть ладоней был выше любого коня, какого мне доводилось видеть, и глаза его блестели мертвым цветом глаз веймарской охотничьей собаки[9], грива была седа, копыта сверкали, как полированная сталь. Он мчался за нашей машиной, а в седле, пригнувшись, сидел Джулиэн — Джулиэн с игральной карты, с длинными черными волосами, ослепительно синими глазами, одетый в белые чешуйчатые доспехи.
Джулиэн улыбнулся нам и махнул рукой, а Моргенштерн вскинул голову вверх, и космы его великолепной гривы растеклись по ветру, как флаг. Движение его ног было размыто бешеным галопом. Я вспомнил, как однажды Джулиэн заставил подручного обрядиться в мою ношеную одежду и мучить коня. Вот почему Моргенштерн чуть не растоптал меня в тот день охоты, когда я спешился, чтобы освежевать оленя.
Я снова поднял оконное стекло, чтобы зверь не учуял моего запаха. Но Джулиэн заметил меня, и, кажется, я понял, что это может для меня означать. Рядом с ним бежали штурм-гончие: крепкие, жесткие тела и зубы, твердые, как сталь. Они тоже были взяты из Тени, да ни один обычный пес не смог бы выдержать такой гонки. Но я твердо знал, что слово "обычный" здесь не применимо ни к чему.
Джулиэн сделал нам знак остановиться, я посмотрел на Рэндома, который утвердительно кивнул в ответ.
— Если мы не остановимся сами, то остановит нас он, — заметил Рэндом.
Так что я нажал тормоз, сбросил скорость и остановился.
Моргенштерн вскинулся на дыбы, взбил воздух, ударил по земле всеми четырьмя копытами и пошел легким галопом. Собаки кружили неподалеку, свесив языки, их бока резко вздымались. Конь был покрыт блестящей пленкой, и я знал, что это пот. Я опустил стекло.
— Какой сюрприз, — сказал Джулиэн медленно, почти вяло, и большой ястреб с темно-зеленым оперением опустился ему на левое плечо.
— Да, действительно, — ответил я. — Как поживаешь?
— О, первоклассно, — уверил он. — Как всегда. А как дела у тебя с братом Рэндомом?
— В полном здравии, — ответил я, а Рэндом кивнул и добавил:
— Я думал, что в такие времена ты увлекся другими забавами.
Джулиэн чуть наклонил голову и небрежно поприветствовал его сквозь боковое стекло.
— Загонять зверей доставляет мне удовольствие, — сказал он. — Думаю, что и своих родственников — тоже.
По моей спине побежал холодок.
— Отвлек меня от охоты шум машины, — сказал Джулиэн. — Я и представить не мог, что в ней окажетесь вы. Как я понял, вы путешествуете не ради удовольствия, а куда-то едете. Скажем, в Янтарь. Верно?
— Верно, — согласился я. — Могу я поинтересоваться, почему ты сейчас здесь, а не там?
— Эрик послал меня следить за этой дорогой, — сказал он, и моя рука невольно легла на рукоятку одного из пистолетов за поясом.
У меня возникло такое чувство, что пуля не пробьет его доспехов. Я решил стрелять в Моргенштерна.
— Ну что ж, братья, — сказал он, улыбаясь. — Я рад, что вы вернулись и желаю вам доброго пути. Скоро увидимся в Янтаре. До свидания, — и с этими словами он развернулся и поскакал в лес.
— Сваливаем отсюда к чертям, — сказал Рэндом. — Наверное, он устроит засаду, а может, снова начнет гонку, — он вытащил из-за пояса пистолет и положил на колено.
Я рванул вперед, с нехилым ускорением.
Минут через пять, когда я начал дышать спокойнее, я снова услышал звук рога. Я нажал на газ, зная, что он все равно догонит, но пытаясь выиграть побольше времени и уехать как можно дальше. Нас заносило на виражах, мы пролетали холмы и равнины. Один раз я чуть было не сбил оленя, но все-таки вырулил, не ударившись и не сбавляя скорости.
Звук рога послышался ближе, и Рэндом начал вполголоса перечислять неприличности.
Было такое чувство, что ехать по лесу нам предстояло еще долго, и это отнюдь не успокаивало.
Мы выехали на ровный участок дороги, и около минуты я смог вести машину с максимальной скоростью. Рог Джулиэна чуть отстал. Но затем мы въехали в лес, где дорога крутила и петляла, и мне пришлось сбросить газ. Джулиэн вновь начал настигать нас.
Минут через шесть он показался в зеркале заднего обзора, летя вдоль дороги со всей своей сворой, лающей и слюнявой.
Рэндом опустил стекло, высунулся из него и начал палить.
— Черт бы побрал эти доспехи, — сказал он. — Я уверен, что попал дважды, и ничего не случилось!
— Мне не нравится убивать животных, — заметил я, — но все же попробуй попасть в коня.