– На стиральной машине? – поинтересовалась я и, получив утвердительный ответ, ласково попросила ее не беспокоить по пустякам. Позднее перезвоним на мобильник.
– А у нас нет мобильника, – сообщил Митенька, оказавшийся Феденькой, и бросил трубку.
Оставалось надеяться на то, что он не сообщит маме о моем звонке. Она должна была запретить ребенку подходить к телефону.
Догадка осенила меня почти сразу. Оставалось только удивляться своей тупости. Мнимая Татьяна оказалась прекрасной актрисой. Я вспомнила ее сосредоточенное напряженное лицо, это усиленное непонимание содержания записки, припорошенное беспокойством. Сейчас я была уверена, что женщина его сразу же расшифровала… Я долго ей удивлялась – своей исключительной тупости. Пока мне не надоело одиночество в своей собственной компании. Как нельзя кстати оказалось Наташкино стремление брызнуть на меня водой из цветочного распылителя. Хотя и отстоявшейся, комнатной температуры и без хлорки, а все равно неприятно.
– У Татьяны и Анны – спаренный телефон, – не отрывая глаз от распылителя, выдала я не своим голосом. – Хочешь, проверь.
– Хочу, – еще раз обдав меня водяной пылью, кротко согласилась подруга. – Только боюсь.
Тяжело вздохнула, запоздало извинилась, закрыла глаза и направила струю себе в лоб. Сосредоточенно стряхнув излишки воды ладонью, размазала их шлепанцем по плиткам пола и сделала не очень точный, на мой взгляд, вывод:
– Во как нас с тобой умыли!
Сверка номеров городских телефонов Анны и Татьяны, занесенных Наташкой в справочник мобильника, показала ошибочность моей догадки.
– Ну надо же! – морщась, бормотала я время от времени.
– Да-а-а… – глубокомысленно соглашалась Наташка.
Из-под стола слабо постанывала, пыталась поддержать разговор, Денька. Псина явно нуждалась в обществе.
Так продолжалось довольно долго, пока мне не пришла в голову новая догадка: в момент нашего первого звонка Татьяне у нее в квартире находился кто-то посторонний. И не просто так, а с угрозами. Этим объясняется и ее нервный разговор с нами по телефону. Аппарат, кстати, с определителем. Мнимая Татьяна, перезвонив нам непонятно откуда через час, не зря запросила еще сорок минут для подготовки к встрече. Оно ей нужно было на дорогу. Да тут целая свора маньяков! Не мешало бы исповедаться Андрею. Необдуманная встреча с загадочной красавицей, выдавшей себя за Татьяну, сулила серьезные неприятности.
Мы еще раз рискнули позвонить настоящей Татьяне, но трубку никто не снимал. Телефон отзывался равнодушными длинными гудками. Дальнейшие раздумья напугали еще больше. До такой степени, что я боялась выйти от Наташки. Но интуиция подсказывала: телефонную книгу Анны, находившуюся в моей квартире, следовало спрятать подальше. Следов пребывания посторонних в общем коридоре через глазок Наташкиной двери не наблюдалось, тем не менее подруга все-таки прихватила с собой в качестве оружия лыжную палку, которую чета Кузнецовых с начала весны никак не могла пристроить к общей лыжной связке: убирая спортивное снаряжение на покой, случайно забыли о палке на балконе. В свое время она послужила изгнанию Мелкого Беса – так звали черного соседского кота, по неосторожности свалившегося на Наташкину лоджию и метавшегося там в поисках выхода. Лыжной палкой Наташка регулировала направление движения ошалевшего кота, извозившего подруге весь балкон землей из цветочных горшков и ящиков.
– А может, еще раз позвоним настоящей Татьяне? – неуверенно предложила Наташка. – Хамить не будет, все равно ее нет дома. Вдруг просто отключила телефон… Ну не хочешь, не надо.
Я с сочувствием смотрела на подругу. Короткая перебежка по коридору в мою квартиру прошла без осложнений, и ей срочно надо было чем-нибудь занять руки, стимулируя таким образом процесс замедленного мышления. Старательно налив воды в чайник, она зачем-то включила кофеварку, что я отметила как свершившийся факт, не пытаясь спорить.
– Давай попытаемся выяснить личность самозванки, – предложила Наташка.
– И тем ускорим свой бесславный конец? Не думаю, что настоящая Татьяна хоть что-то о ней знает.
Мне хотелось, чтобы это прозвучало с сарказмом. Фактически получилось жалобно.
– Девица рискнула встретиться с нами тайно, в намерении выяснить, что нам известно во всей этой запутанной истории.
– Почему именно «рискнула»? Если нас уберут тихо, она вообще ничем не рискует – опознавать ее будет некому.
– Типун тебе на язык! С другой стороны, что такого мы знаем?
– Вот это правильно! Мы ничего не знаем… кроме того, что эта пройдоха имеет ключи от Анькиной квартиры. Нам она явно соврала, что их украли.
Я вздохнула и наставительно заметила:
– Это специально! Чтобы больше не звонили Татьяне и не пытались проникнуть в квартиру Анны. С этой же целью заявила, что уезжает из Москвы. Как бы там ни было, а ключи от заколдованного места имеет куча народа… Если спасенная нами диабетичка поселилась в шкафу, самозванка вполне могла ангажировать антресоли. А встроенный шкаф в коридоре еще кого-нибудь приютил. Прямо явочная квартира! Приют для маньяков!
Я почти разозлилась. Воистину не одно доброе дело не остается безнаказанным! Только и делаем, что пытаемся творить добро. И уже столько натворили!.. Никуда больше не сунусь. А для начала – переоденусь в домашнюю одежду. Так и буду отсиживаться дома, держа глухую оборону. Кстати, именно в домашнем халате будет легче объясняться с Андреем.
После переодевания от благих намерений не осталось и следа. Подвела, скажем так, природная любознательность. И проснувшаяся способность мыслить логически. Повеселевшая и вполне довольная собой, я выплыла на кухню, где Наташка пыталась разобраться с моим новым чайником, предварительно вылив из него воду. Месяца не прошло, как он у нас поселился.
– Не работает! – тряся электроприбор обеими руками и при этом сотрясаясь сама, с торжеством в голосе поведала подруга. – А все потому, что никогда не проверяешь товар при покупке!
Выключив кофеварку, я спасла чайник от участи ненужной погремушки и с улыбкой продемонстрировала подруге правильный технологический процесс запуска прибора в эксплуатацию. Довольный чайник тут же радостно зашумел.
– Ты потребляешь слишком много жидкости, – окидывая меня придирчивым взглядом, заявила подруга. – Человек на восемьдесят процентов состоит из воды. Хочешь окончательно утопить в себе остатки разума? И меня просто раздражает твоя халатность. Гораздо удобнее ходить дома в брюках. Нет, напялит халат и шляется!..
Излучая благодушие, я спокойно уселась и набрала номер телефона Андрея. Уверив его в четком соблюдении указаний по поводу домашнего режима существования, сообщила, что мы прозвонились соседке Анны с просьбой поливать цветы. И о том, что из этого вышло, когда она напросилась к нам в гости, включая тот факт, что званая гостья неожиданно обернулась «липой». Получив выговор на грани цензурности за гостеприимство, проявила показной гонор. Было указание – сидеть дома и не высовываться. Мы и не высовывались. Самозванка сама себя позвала к нам и сама же пришла.
Наташка молча ждала разъяснений. Что-то в ее фигуре было от застывшего на века наскального рисунка охотника за мамонтами. Скорее всего, лыжная палка, косящая под копье.
– У меня благоприятные вести, – поспешила я успокоить подругу.
Легко перешагнув воображаемые тысячелетия, она сменила выражение лица. Стала напоминать вождя краснокожих на почетном месте в самодельном партере при просмотре домашнего спектакля «Казнь изменников».
– Мне больше не нужны никакие благоприятные вести. Кроме как с полей нашей Родины. Я хочу на рыбалку. К Борису, комарам и неудобствам. Судя по тому, как ты врала Андрею, наметился новый всплеск побегушек за маньяками. Но это уж без меня!
– Хорошо. Только эта сегодняшняя красавица в худшем положении, чем я сейчас. Похоже, сама всех боится. С чего бы ей помогать нам с расшифровкой телефонной галиматьи? И зачем сдавать Хрюшанову Марину из Бибирева, которая наверняка не опознает с наших слов мнимую соседку – «ключницу» Анны? Впрочем, эти вопросы уже тебя не касаются.
– Тогда зачем их задавать, зная мое неуемное любопытство? Ну только размечталась, что сегодня после шестнадцати ноль-ноль у меня начнется светлая полоса жизни! И ведь почти началась. Трех-четырех часов не хватило. Честно говоря, меня больше всего удивляет отсутствие новых угроз от маньяка. Как-то очень легко он отказался от задуманного. С одной стороны, это, конечно, радует, с другой…
– Забудь про другую сторону! Просто маньяк пока не знает, что мы вернулись.
Я даже не покраснела. Бывает же ложь во спасение! А сейчас самое время Наташке спасаться от ненужной паники. Да и мне самой не мешало бы.
– А если и узнает, мы ему пока не помеха. Во всяком случае, он должен так считать. Лучше подумай, как нам вызвать на откровенность соседей Вениамина. Баба такая вредная. Отказалась разговаривать. Надо поискать ее адрес по номеру телефона. А вот как себя отрекомендовать?
Я даже не покраснела. Бывает же ложь во спасение! А сейчас самое время Наташке спасаться от ненужной паники. Да и мне самой не мешало бы.
– А если и узнает, мы ему пока не помеха. Во всяком случае, он должен так считать. Лучше подумай, как нам вызвать на откровенность соседей Вениамина. Баба такая вредная. Отказалась разговаривать. Надо поискать ее адрес по номеру телефона. А вот как себя отрекомендовать?
Я задумалась. Девица, временно исполнявшая обязанности Татьяны, усиленно плела нам про наличие у него врагов по партии. Их самостоятельность в процессе обостренной борьбы за справедливый раздел партийной кассы лишает меня уверенности в правильности моей версии его гибели. Но она могла и соврать. Получается еще одна ложь во спасение. Но не наше!
– Соседи по коммуналке – самые осведомленные свидетели негативных сторон жизни других квартиросъемщиков, – уверенно озвучила я прописную истину.
– Давай номер телефона, обойдемся без компьютера. Сейчас в два счета узнаем адрес.
Наташка решительно отбросила в сторону лыжную палку, которой спокойно не стоялось в углу прихожей.
– А дальше будем действовать экспромтом. Помнится, эта мымра ждала врача на дом. Остается надеяться, что он до нее еще не добрался.
С третьей попытки Наталья правильно набрала номер Вениамина. Ответил все тот же томный голос.
– Поликлиника! – обрезала Наташка длинное «Алло-оу». – Уточните, пожалуйста, ваш адрес. У врача два вызова на одну и ту же фамилию.
– Странно… Неужели в нашем доме проживает еще одна Мариэтта Георгиевна Балаянц?
– Ну все уверены в своей исключительности! – издевательски бросила Наташка якобы в сторону. В вашем доме – нет, а вот на других улицах участка – Балаянцев навалом. И больше всего почему-то именно Мариэтт Георгиевн. Но это не ваша вина. Работник регистратуры неразборчиво записала адреса – у нее правая рука сломана, левой пишет, а врач плутает.
– Да-да, понимаю… Улица Квасневского, дом девять, квартира… двенадцать, кодовый звонок не работает. Только у меня врач уже был.
– А что же вы мне тогда голову морочите?! С этого и следовало начинать! – Наташка сердито шваркнула трубку. – Ир, а ведь мы забыли, что у Вениамина имеется мать. Анна говорила, что она где-то отдыхает, но ее наверняка уже разыскали. Трагическая гибель сына – весомый повод. Давай пороемся в книжке на букву «Ц».
Рыться и не пришлось. Старая телефонная книжка, покорно раскрывшись на нужной странице, явила взору телефон Цветковой Олеси Константиновны. Рядом с телефоном была еще одна пометка – шестое августа. Очевидно, имелся в виду день рождения бабули.
Убедившись, что Олеся Константиновна на проводе, я тепло с ней поздоровалась и с небольшой заминкой представилась единомышленницей Вениамина.
– Значит, тоже дура!
Вывод Цветковой был категоричен, возражений не допускал. Я сразу растерялась и принялась экать, размышляя, как выразить даме соболезнование, чтобы хоть немного сойти за умную.
– Вспомнишь, единомышленница, зачем номер набирала – перезвонишь.
– Ну и хамка! – услышав частые короткие гудки в трубке, проронила я, виновато поглядывая на Наташку.
Тонкие ноздри подруги затрепетали. Красивое лицо еще больше похорошело от улыбки несказанного удовольствия. Медленным движением она взяла у меня телефон, с чувством нажала на кнопку повтора набора номера и, едва услышав ответ, тут же гаркнула в трубку: – Это еще одна дура!
– Олеся Константиновна, – донесся до нас испуганный голос, обращавшийся не к нам, – тут какая-то ненормальная…
– Ну что, созрела, единомышленница?
Олеся Константиновна, похоже, была довольна. Наташка – еще больше:
– Лично я – давно. Еще в шестнадцатилетнем возрасте. Понимаете, до нас дошло неприятное известие…
– Ну а я тут при чем? До меня каждый день доходят разные неприятные известия, но мне в голову не приходит делиться ими с незнакомыми людьми.
– Но оно касается вашего сына!
– Вот к нему и обращайтесь!
Олеся Константиновна решительно разъединилась.
– О, блин!
Наташкина улыбка автоматически трансформировалась в гримасу чрезмерного удивления.
– Представляешь?! Бабуля прямиком послала меня к Вениамину. На тот свет! И настроение у нее явно не траурное. Скорее всего, результат защитной реакции организма. Сыночка разнесло в разные стороны, предъявить труп в целости и сохранности не смогли, вот она и не желает мириться с известием о гибели… Но какова бабуля, а? Можно понять, почему Анна берегла от нее Женьку. Нет, я обязательно должна выразить ей соболезнование. А ты, подруга, не стой без дела, выясни пока адрес Хрюшановой. Надо провернуть все в темпе – до шестнадцати ноль-ноль. Светлая полоса моей жизни уже маячит на горизонте.
Мы стояли у дверей квартиры номер двенадцать дома номер девять по улице Квасневского, не решаясь позвонить в дверь. Внутри разгорался скандал на иностранном языке. Причем вспыхнул он неожиданно и именно в тот момент, когда ничего не подозревающая Наташка протянула руку к кнопке звонка. На мгновение мы обе застыли, потом резво отскочили к лифту – неудобно подслушивать. Даже если ни слова не понимаешь. Кроме того, не хотелось стать непосредственными участниками скандала. А вдруг стороны рванут за помощью?
Пальма первенства в перепалке принадлежала женщине. И это абсолютно правильно. Мужчина должен уметь защищать не только Родину, но и себя.
– Если здесь живет семья дружественного армянского народа, можно предположить, что выражаются на армянском, – напряженно прислушавшись, предположила Наташка.
– Логично. Культурные люди. Не хотят травмировать слух других жильцов дома крепкими выражениями. Если бы еще орали чуть потише. Как думаешь, в полчаса уложатся?
– Если они на самом деле культурные люди, то не уложатся. Наверное, отдают отчет своим словам. В таком случае у них не скандал, а дискуссия. Это тебе не Колька из нашего подъезда, который узнает, как погулял накануне, исключительно из рассказов соседей.
За металлической дверью, окрашенной в строгий черный цвет, неожиданно установилась тишина. И едва я шагнула к двери, чтобы убедиться, что дискуссия действительно окончена, как была сметена в сторону. Если бы не капитальная стена, вполне могла скрасить одиночество какого-нибудь спутника Земли. Темноволосый румяный колобок ниже среднего роста, вылетевший из квартиры со скоростью ракеты, глянул на меня снизу вверх большими карими глазами и, не извинившись, изрек: «Дома не принимаю!» Не дожидаясь, пока я отклеюсь от стены и отвечу, сунул руку во внутренний карман пиджака, вытянул бумажник и вручил мне какую-то плотную пластинку. Невольно проводив глазами колобка до лифта и отметив его полную собственного достоинства осанку, я позволила себе расслабиться и съехать по стенке вниз – на корточки. Наташка, собравшаяся было догнать колобка своим ходом, чтобы объяснить элементарные правила семейной ссоры, в соответствии с которыми третий лишний, а посему не должен страдать больше основных участников, резко изменила намерения. Развернувшись, помогла мне занять устойчивое положение и для поддержания морального духа заявила:
– Такие несгибаемые люди, как ты, Ирина Санна, так просто дверью не ломаются!
А заодно порадовалась тому, что ум у меня в порядке исключения гибкий. Не додумалась подставить ухо к двери. Я не стала говорить, что просто не успела этого сделать.
Плотный прямоугольничек оказался визитной карточкой врача-стоматолога Балаянца. Если он и в своем заведении так мастерски освоил процесс открывания и закрывания дверей, основанный на лечебном эффекте неожиданности, проблемы с больными зубами у его пациентов снимутся уже после первого посещения кабинета. Либо вообще зубов не останется, либо их наличие будет уже вроде как и ни к чему.
Встряхнувшись и, соответственно, вспомнив, по какому поводу мы сюда заявились, я кивком головы дала Наташке добро на звонок в квартиру. Мелодичный голос пропел что-то непонятное, наверное, по-армянски. Похлопав после секундного замешательства ресницами, Наташка осторожно ответила: «Свои…» Дверь осторожно приоткрылась… и я, сама того не ожидая, выдала: «Гамарджёба, генацвале!» Не помню, где это слышала. Кажется, на Пражском рынке. Наташка машинально отозвалась: «Ассалям алейкум… салям, блин!» «Здрассте!» – ответствовала необъятная дама, только этим утром бессознательно влившаяся в нашу с Наташкой компанию прямо из Анкиного шкафа. Помнится, мы ее спасли вызовом «скорой».
Наташка, пожалуй, поторопилась с выводами о гибкости моего ума. Наверное, он немного заржавел. Во всяком случае, мысли в голове возникали с трудом, да и то на отвлеченные темы. Больше всего отвлекала боль в правом плече – растревоженное последствие не столь давнего отдыха в селе Виноградном на берегу Черного моря. Я стояла, таращась на диабетичку, и откровенно грустила по солнечным бликам на воде. Наташка зациклилась на «гм-гм».