Удивленная нашей реакцией женщина потеряла бдительность и, отпустив дверь на волю, постаралась пригладить свои волнистые темные волосы. Дверь тут же гостеприимно распахнулась, мысли о солнечных бликах на воде улетучились. Появилась новая – рациональная: мне не следует быть дурнее этой металлической заслонки. Поэтому и не стала возмущаться, когда Наташка, которой вообще неизвестно что пришло в голову, воспользовалась мной очередной раз как тараном. Я была ей благодарна уже за то, что она действовала аккуратно, не бередила старую травму. Со стороны это выглядело как стремительное согласие на слишком настойчивое приглашение войти.
– Это Изольда! – представила меня подруга женщине, заботливо стряхнула с моего здорового плеча невидимую пыль и, перешагнув со мной порог, закрыла за собой дверь. – А меня зовут Августа. Можно просто Гутя.
Женщина еще не успела как следует испугаться и, не переставая приглаживать волосы, в третий раз попыталась выяснить, не ошиблись ли мы адресом.
– Вы Мариэтта Балаянц! – ткнула ей пальцем в грудь Наташка.
– Да-а-а… А что случилось?
– А вы не знаете? – деланно удивилась Наташка и слегка прошлась по моей ноге сумкой, требуя указать точное направление разговора.
– Сего… – начала я охрипшим голосом, извинилась и влезла в карман Наташкиного пиджака за носовым платком. Она не возразила. Более того, услужливо достала из моего кармана и мой собственный, но и свой не отняла. Слегка откашлявшись, я продолжила: – Сегодня утром вы очнулись в чужой квартире…
Прозвучало это довольно мрачно.
Мариэтта ничего не сказала, зато сгребла у подбородка в кучу воротник пестрого атласного халата, от рисунка которого глаза у меня сами по себе бегали в разные стороны, и отчаянно замотала головой, пытаясь отрицать очевидное.
– Можно присесть? – любезно попросила Наташка. – Мы ведь к вам не случайно. Изольда ясновидящая, поэтому не стоит возражать.
В карих глазах Мариэтты мелькнула искра ужаса, и она собралась присесть прямо у порога.
– Уверяю вас, на кухне будет удобнее.
Наташка мигом пришла ей на помощь и потащила на семиметровую кухню, сурово напоминающую о своем коммунальном характере мойкой с почерневшей эмалью и старой газовой плитой. Семье Балаянц принадлежали вполне приличные настенные шкафы и стол – части разрозненного мебельного гарнитура. Вениамин обходился одним столом, по которому растерянно носился здоровый рыжий таракан. Над столом красовался плакат, изображавший уверенного в себе человека, очевидно самого Вениамина, на фоне моря людских голов. Верх плаката украшала надпись: «Вместе – мы сила!», чуть ниже и правее: «Партия бедняков». Воодушевленный этим лозунгом таракан, поняв, что ему временно ничего не грозит, расставил лапы на ширину туловища и замер на середине стола.
– Это от соседа, – смущенно пояснила Мариэтта.
Вид представителя особи, из века в век предпочитающей коммунальное существование с человеком, заставил ее прийти в себя.
– Без конца травим, а Цветков, как специально, разводит.
– Наверное, ему есть нечего, – пробормотала Наташка, усаживаясь на единственную табуретку.
– Мы его голодным не оставляли, – слабо запротестовала Мариэтта. Слабый акцент в ее голосе усилился. – Как можно? Кусок в горло не пойдет… Я сейчас принесу два стула.
– Садись, Ир…зольда, – вскочила Наташка с места, – мы сейчас два стула принесем.
В их отсутствие я придирчиво вглядывалась в лицо лидера Партии бедняков. Умное, волевое… Производит впечатление порядочного человека. Ни в коем случае не алкоголика. Впрочем, других на плакатах и не рисуют. Помнится, сама была свидетельницей того, как две бабульки на избирательном участке тихонько спорили, кто из кандидатов в депутаты городской Думы выглядит на фотографии солиднее.
Наташка, пытаясь не нанести крашенным светло-зеленой краской стенам общего коридора еще больший урон и высунув от старания язык, быстро семенила по коридору на кухню. Следом за ней плыла Мариэтта. Ее фигуру не смогла бы скрыть и еще пара стульев, дополнительно навешенных на Наталью. Я не очень удивилась тому, что эта ходка сблизила дам настолько, что они перешли на ты, и не захотела выглядеть белой вороной.
– Как ты себя чувствуешь, Мариэтта? Сахар в крови нормализовался?
– Небольшая слабость осталась, – уже не удивляясь вопросу, ответила она. – Никогда такого не было. И не знала, что такое диабет-миабет?..
Я мельком взглянула на Наташку, усевшуюся чуть позади Мариэтты и специально для меня отчаянно пытавшуюся изобразить спящую красавицу – глаза закрыты, под правую щеку подложены сложенные вместе ладони рук. Нашла время! Не найдя понимания, подруга прекратила паясничать и, не давая мне продолжить, дернула Мариэтту за рукав халата, заставив обернуться:
– Что я тебе говорила, а? Прибегает ко мне рано утром и говорит: надо вызвать «скорую» по такому-то адресу, там умирает молодая интересная женщина: по причине резкого падения сахара в крови впала в кому. А у самой лицо отрешенное, прямо вся в трансе, одним словом, кошмар из сумасшедшего дома. Но я-то ее хорошо знаю, вызвала «скорую», Изольда и успокоилась. А час назад мне говорит, у Мариэтты все нормально, врач был. Жаль, что она с семьей в коммуналке живет. Остались еще такие квартиры на улице Квасневского. Тут я говорю, какая такая улица Квасневского. Я вызывала «скорую» по другому адресу…
Наташкин рассказ был столь увлекателен, что я невольно заслушалась, забыв о времени. Кому не приятно узнать о своей исключительности. Мариэтта поглядывала на меня со страхом и уважением. Я устало улыбалась. Наташка, войдя в раж, громко бичевала себя за неверие в мою проницательность, которое, собственно, и привело нас сюда.
– Аудиторская проверка, – кивнув на Наташку и грустно усмехнувшись, пояснила я женщине. – Вам, Мариэтта, нельзя садиться на диету, столь решительно ограничивающую вас в углеводах. Попробуйте Кремлевскую, только предварительно посоветуйтесь с врачом.
– Кремлевскую?
Полное лицо женщины засветилось легкой надеждой.
– Она самая! – уверенно подтвердила Наташка. – Сама понимаешь, в Кремле никто никогда голодным не сидел. Лопать можно в любое время, но только белковую пищу. Мясо там… колбасу… Для приличия заедая овощами… Что-то есть захотелось, но это не важно. Исключаешь картошку, хлеб… кефир, блин… макаронные изделия, сладости и фрукты… Эту диету «Комсомолка» печатала.
Глаза Мариэтты загорелись хищным огоньком, она все чаще поглядывала на свои кастрюльки. Пришлось ее охладить:
– Ты сегодня утром была в чужой квартире…
Я намеренно прикрыла глаза, чтобы не видеть выражение лица женщины. Эйфория исключительности прошла, с минуты на минуту ожидалось появление на моей физиономии краски стыда за столь изощренное вранье.
– Я вижу, как ты беседуешь с этим господином.
Рука сделала автоматический выпад в сторону таракана, ненароком приобщившегося к славе Вениамина, что с небольшим опозданием удалось выяснить сквозь опущенные на глаза жалюзи ресниц. Я скорректировала положение руки, но держать ее на весу было неудобно, пришлось безвольно уронить на колени.
– Этот господин – твой сосед. Благодаря ему у тебя сформировалась идея посетить ту квартиру… В ней плохая аура… Я вижу, как ты открываешь дверь ключами соседа… Разуваешься… Здесь непонятно… Открываешь дверь в комнату… А сейчас берешь с кресла полотенце, затем какую-то книгу… Ага, телефонную!.. Кладешь книгу в свой пакет… Полотенце! Нет, полотенце бросаешь обратно на кресло. Пакет ставишь за дверь и идешь… Мама дорогая! Кто это?! Нет, я не могу на это смотреть! Тебя запихивают в шкаф!!!
Громкий вопль, исполненный дуэтом, заставил меня распахнуть глаза. Оглушенный таракан испуганно присел. Мариэтта, повалившись на Наташку, громко рыдала. Сама Наташка, приклеившись к стене, с усилием пыталась освободиться от несчастной жертвы обстоятельств – не желала второго дубля. Даже со сменой декораций.
– Я вижу, как неизвестная мне личность крадет твой пакет с продуктами, – громко заорала я. – А твой муж, стоматолог, специально сорвался с работы, чтобы упрекнуть тебя в измене, поскольку ты очень рано ушла из дома. Он решил, что среди ночи. У меня все.
Мариэтта долго и с удовольствием плакала. Наташка, убедив ее пересесть на свое место и прислониться к стене, с довольным видом отдыхала. Я многозначительно указала ей глазами на часы. Едва ли стоматолог поверит в мою способность ясновидения, если еще не все сказал жене.
– Тебе надо успокоиться и покаяться.
Подруга осторожно постучала согнутым указательным пальцем в массивную коленку Мариэтты.
– На фиг тебя вообще понесло в эту квартиру? Под гипнозом, что ли?
Она не отвечала. Слезы иссякли, но истеричные всхлипывания еще не закончились. Рук от заплаканного лица женщина по-прежнему не отрывала. Чувствуя, что мои щеки сродни батареям центрального отопления в период, близкий к окончанию отопительного сезона, я на дрожащих ногах доковыляла до мойки и попыталась охладить лицо под струей холодной воды. Заодно и облилась. Ох, не следовало Наташке сочинять эту байку про мои сверхъестественные способности…
Она не отвечала. Слезы иссякли, но истеричные всхлипывания еще не закончились. Рук от заплаканного лица женщина по-прежнему не отрывала. Чувствуя, что мои щеки сродни батареям центрального отопления в период, близкий к окончанию отопительного сезона, я на дрожащих ногах доковыляла до мойки и попыталась охладить лицо под струей холодной воды. Заодно и облилась. Ох, не следовало Наташке сочинять эту байку про мои сверхъестественные способности…
– Мариэтта… – тихо окликнула я женщину, – ты видела человека, заставившего тебя влезть в шкаф?
Она тяжело, с надрывом вздохнула и на выдохе прошелестела:
– Нет… Кто-то сзади накинул мне на лицо тряпку. Скорее всего, половую, у меня сразу потемнело в глазах. Помню, как полетела через… через какое-то черное пространство. И такие странные звуки… будто играют на шарманке одну и ту же мелодию из трех нот. А потом, словно сквозь сон, помню, как незнакомый голос, шипучий такой… велел мне идти к шкафу и ругал за неуклюжесть. К шкафу я шла сама, хотя тела своего совсем не ощущала. Пришла мысль, что я умерла, но была равнодушна. Очнулась уже при враче, только сначала ничего не поняла.
– Не может быть, чтобы Вениамин с того света попросил тебя взять кое-что из квартиры его бывшей жены, – попеняла Наташка Мариэтте и осеклась, беспокойно взглянув на меня виноватыми глазами. Но та оплошности не заметила, опять взвыла и запричитала что-то несвязное. Я с трудом пыталась уловить смысл в мешанине армянских и русских слов.
– Бес попутал, – неожиданно оборвав истерику, совершенно спокойным голосом заявила толстуха. – Вениамин Львович без ведома жены что-то прятал у нее в квартире. Как-то выпил и денег просил одолжить – Комитету Партии бедноты. Ашот не давал. Едой делился, деньгами – нет. А Вениамин Львович стал его обвинять в жадности и стремлении разбогатеть. Призывал поделиться с бедными. И еще сказал, что стоит ему только захотеть, он сразу станет миллионером. Без участия в шоу Максима Галкина. Никто и не подозревает, насколько у него дорогая жена. Даже она сама. Только он ошибался. Все она знала. Позавчера ему кто-то позвонил и сказал, что Аня собирается уезжать. Он после этого по комнате бегал и страшно ее ругал, потом быстро собрался и убежал к ней. Милиция приходила – сказали, взорвала она его, машину свою не пожалела! Сама скрылась. Теперь назад не вернется. Так что я сразу поняла – деньги в квартире искать бесполезно. Аня их прихватила. А у Вениамина Львовича комната вообще не закрывалась, там брать нечего. Ключи от квартиры жены у него на тумбочке лежали. Рядом с диваном. Я их сразу убрала, еще до прихода милиции. Ну а потом, сказала уже, бес попутал. Зашла просто так посмотреть. Думала, если что ценное осталось, убрать надо. Даже дверь за собой на замок закрывать не стала…
– А зачем взяла телефонную книжку? – поинтересовалась Наташка.
Я уже знала ответ и не обманулась. Мариэтта намеревалась выявить круг близких знакомых Вениамина и Анны, чтобы обеспечить ему достойные похороны. А какое бы еще правдивое объяснение можно было придумать? Но у меня не было сомнений – Мариэтта хитрила. И это несмотря на то, что перед ней была ясновидящая!
… – Америки мы не открыли, – подвела итог Наташка, когда в полном унынии мы возвращались домой.
– А какой смысл открывать ее очередной раз? – бодро возразила я.
– Ну да… После Колумба Америку еще и куча наших новых русских открыла. Несчетное количество раз. Только исключительно для себя. Теперь сами американцы горят желанием ее закрыть. Тоже исключительно для себя. А если вернуться ближе к нашей теме, то, похоже, Анна действительно пустила бывшего муженька в распыл, предварительно спрятав денежки, ну, например, в ячейку какого-нибудь банка. Не думаю, что она стала бы таскать их с собой. При сборах среди ее шмоток никаких кейсов не встречалось.
– Да! Вот такая она наивная молодая девушка, сумевшая лихо раскулачить мужа, но не додумавшаяся менее помпезно обставить его гибель – так, чтобы в первую очередь отвести подозрения от себя! И уж совсем непонятно, кто в таком случае и за что убил Ренату?
– Тогда что тебе понятно?
– А хотя бы то, что все посланные Анне сообщения имели одну цель: напугать ее до такой степени, чтобы она непременно и надолго покинула свою квартиру. Убивать ее никто не собирался. Меня и тебя – тем более. Во всяком случае, в тот момент. Просто мы вовремя подвернулись, и кто-то успешно нами манипулировал. Наше целевое назначение – усилить панику и принять все меры к коллективному сверканию пятками. Единственное серьезное препятствие на пути Анны к бегству – Вениамин, который к тому же имел собственные ключи от ее квартиры. А кто знает, что может натворить мятежный дух алкоголика с перепою? Поэтому-то его и устранили, да так, чтобы Анна в ближайшее время не могла вернуться домой. Преступнику или группе преступников нужна была ее пустая квартира. Там действительно могло находиться что-то такое, из-за чего весь этот сыр-бор и разгорелся. Время от времени пустующую обитель навещают разные сомнительные личности. Надо попросить Андрея устроить засаду. Только не знаю, как будем с ним расплачиваться. А еще я боюсь, что вся эта история уходит корнями в то время, когда Анна не знала, куда деваться от своего законного алкаша-дармоеда. То есть развивалась без ее участия. Андрей не захочет…
– Слушать тебя – одно удовольствие. Особенно в части нашей с тобой неприкосновенности. Только непонятно, как вклинить в твою теорию рассказ Мариэтты? Вениамин-то, царствие ему небесное, без конца поминаем, прятал в квартире Анны далеко не плакаты со своей фотогеничной мордой.
– Не знаю, – честно призналась я. – Он у меня вписывается во всю эту историю просто как лишнее звено. Почему – уже объяснила. К тому же звено алкогольно-идейное. Мало ли что может наболтать такой индивидуум для достижения единственной цели в жизни – опохмелки? Имея в заначке крупную денежную сумму, незачем просить подачку. Да и тратить ее можно, не пуская пыль в глаза. Прикрытие обеспечено – регулярные алименты от жены. Теперь вопрос: если Вениамин пал жертвой однопартийцев, то почему именно в тот момент, когда мы намылились слинять? Другого времени не нашел? А убийство Ренаты? Что касается Мариэтты, то в отношении ее рассказа у меня имеются кое-какие серьезные сомнения: если Вениамин, предупрежденный о намерениях Анны слинять, оперативно срывается с места, дабы этому воспрепятствовать, логично предположить – он обязательно прихватит с собой ключи от ее квартиры. Беглянку лучше застать врасплох. Мариэтта не похожа на простую воровку, ее поведение, честно говоря, вызывает удивление.
– Считаешь, ей не следовало впадать в кому?
– Да нет. Вольному воля. Только она не все нам поведала… Ты собиралась перезвонить матери Вениамина. Не раздумала?
– Раздумала. Не верит старушка в смерть сына, и хорошо. Зачем действовать на нервы?
– Нам надо нанести ей визит. И я, кажется, знаю, по какому поводу. Преподнесем подарок в честь прошедшего дня рождения. Ну не сумела фирма выполнить заказ клиента в срок…
Резкий визг тормозов рядом с нами напугал до такой степени, что я вскинулась от испуга, выдав немыслимый пируэт, и надолго умолкла. Шарахнувшаяся в сторону Наташка вообще исчезла из поля зрения. Я не сразу поняла, что она замаскировалась под второй ствол одного из деревьев, посаженных вдоль дороги. Вишневый джип, явившийся причиной нашего испуга, сдал назад и остановился прямо рядом со мной. Рыжеволосый детектив Чернов вылез из машины, так сильно хлопнув дверью, что я еще раз подпрыгнула и мысленно охнула. Впрочем, его рыжие волосы прятались под бейбсолкой.
– Я же велел не вылезать из квартиры.
Это было сказано медленно и негромко, но таким тоном, что мне сразу же захотелось стать третьим стволом дерева, пригревшего Наташку. Она как раз засветилась приветливой улыбкой, рискнув выставить на обозрение свою физиономию.
– Спасибо, что остановил…ся, – не обращая внимания на выговор, продолжала радоваться подруга подвернувшейся оказии. – Все ноги истрепали, забыли про автобус. А мы как раз о тебе вспоминали. Не икалось?
Андрей многозначительно молчал, поджидая, пока Наталья покинет свое временное пристанище. А я просто молчала – язык проглотила. Наташку это нисколько не смутило. Со словами «дай Бог тебе здоровья» она потеснила детектива и уселась в машину. Не глядя на меня, он развернулся и пошел на свое место. Не стоило ждать, пока он угнездится, я мигом юркнула к Наташке, вызвав бурный протест тем, что не могла сесть вперед. Нашла идиотку!
Андрей барабанил пальцами по рулю и молчал. Шея у него медленно краснела, все больше и больше роднясь с закатом. Я с тоской перевела взгляд на покинутое Наташкой дерево.
– Чего стоим? Кого ждем? – бодро поинтересовалась подруга.
Быстрым движением детектив сунулся в бардачок, достал оттуда голубенькую пластиковую папку и, не глядя, ловко зашвырнул к нам на заднее сиденье.