– Все просто прекрасно прошло, – похвалил и премьер Шерхана, при этом внимательно вглядываясь в глаза собеседника – не расскажет ли тот об инвестициях, но сам не решаясь завести разговор на эту тему. – Теперь надо будет найти пару каких-то неувязок в других делах, чтобы тему продолжить и на новой пресс-конференции. Посмотрите, кого у вас из сотрудников не жалко…
Шерхан кивнул. Он сам думал о том, как сделать скандал затяжным. Воруют, как это и положено, все сотрудники Министерства строительства. Одни больше, другие меньше. И найти «козла отпущения» будет несложно. Тем более что есть немало таких, кто вообще делами не занимается и попал на должность по какой-то протекции, в том числе и по протекции заместителя министра. Теперь предстоит только найти повод, чтобы от них избавиться. А поводов таких сколько угодно…
– Я уже обдумал это. У меня есть люди, которых поставил заместитель.
Премьер глянул коротко и почти с восхищением.
Они понимали друг друга с полуслова. И оба умели различать, что такое хозяйственная деятельность и экономика, что такое политика. И не смешивали одно с другим.
– Значит, домой вас отвезти? – спросил премьер, когда сели в машину.
– Пожалуй, лучше сразу делами заняться. По горячим следам.
– Как знаете, Шерхан Алиевич, как знаете… Я предупрежу начальника охраны, чтобы вас сопровождали все эти дни по рангу высших чиновников.
Они вернулись в Дом правительства.
Оказалось, в приемной Шерхана дожидается мама.
– Как же так получается, что я узнаю, что сын ранен, только по радио?
Она возмущена и обижена.
Шерхан посмотрел на секретаршу и распахнул перед мамой дверь в кабинет:
– Зайди.
Сам он держался серьезно и напряженно. Сдержанно. Ни боли не показывая, ни прекрасного расположения духа.
Мама вошла в кабинет чуть ли не хозяйкой. Шерхан прикрыл дверь.
– Куда тебя ранило? – хотела остановить его мама.
– В плечо, – он сел в кресло. – Не буду же я здесь тебе рану показывать…
– Крови много потерял?
– Нет. Рана пустяковая. Оцарапало, и пальто с костюмом испорчены. В остальном нет проблем.
– Это у тебя нет. А у нас есть…
– Гульчахра где? – Шерхан спросил несколько раздраженно. Ему хотелось бы видеть больше внимания со стороны жены. Тем более что она бывший врач-терапевт. Как врач могла бы поинтересоваться ранением.
– Дома, где же ей еще быть?
– Она знает?
– Я сказала.
– И что?
– Ничего. Попросила меня съездить.
– Правильно, что с тобой не поехала, – сам себя обманывая, а больше обманывая маму, сказал Шерхан. – А то устроили бы мне здесь семейный разбор. И тебе ехать не стоило. Но раз уж приехала, я попрошу тебя сделать полезное дело. На моей машине сейчас съездишь на базар, купишь фрукты, цветы и навестишь в больнице моего охранника. Скажешь, что я занят у президента и потому не могу приехать сам.
– Я поняла… – После короткой паузы мама улыбнулась.
– Скажи так, чтобы все другие в палате слышали. И врачи, и больные. Тогда об этом разговоров будет больше, чем о самом ранении. Мне нужны разговоры. Много разговоров. И еще о серьезности ранения… И о моем нежелании рекламы… И о скромности… Еще поищи знакомых среди врачей… Мне нужен свой хирург, который может сказать то, что его попросят.
– Твой дядя… – напомнила она.
– Он же гинеколог.
– Неважно… Его слово имеет вес. Если он каждой женщине на приеме будет жаловаться, что надо навестить племянника, которого серьезно ранили, женщины разнесут это по всему городу.
– Это правильно, – согласился Шерхан. – Это будет лучше, чем радио и телевидение вместе взятые. Но все равно пусть дядя поищет своего хирурга. И не забудь главное: ранили меня потому, что хотели сорвать начало отопительного сезона. Отопление и так начнется на две недели позже необходимого. Но виной всему мой заместитель. Он хотел сорвать все работы полностью. Это очень важная информация. Об этом следует говорить обязательно. Заместителя уже арестовали.
– Я поняла… – Мама заторопилась к двери.
– Сначала на базар, потом в больницу, – напомнил Шерхан. – Я сейчас распоряжусь насчет машины.
Мама вышла, а он позвонил в гараж.
И уже из окна увидел, как она спустилась с крыльца и села в машину с пробитыми, но заклеенными чем-то, кажется, мутным скотчем, стеклами.
* * *Шерхан позвонил начальнику отдела кадров и попросил принести полный список работников министерства. Всех, вплоть до курьера. Сейчас, в связи с положением в республике, таких сотрудников немного. Фонд зарплаты сильно ограничивает потребности в сотрудниках. Тем не менее его министерство по численности, пожалуй, самое большое. Два крыла на соседних этажах Дома правительства занимает.
Начальник отдела кадров прибежал сразу – запыхавшийся, испуганный. Понимает, что начинается большая чистка. И список как дельный работник подготовил, похоже, раньше, чем министр позвонил ему. За короткое время после звонка подготовить этот список возможности не было.
Шерхан посмотрел. Подчеркнул, не дочитав до конца, сразу три откровенно не чеченские фамилии.
– Кто такие?
– Это люди из Москвы. Двое из Министерства строительства, третий из МВД. Очень нужные люди. Они нам помогают… – в голосе кадровика прозвучало откровенное уважение.
– И мы им зарплату платим?
– Конечно. Достаточно высокую. Регулярно высылаем с командированными. Как кто едет – везет…
Это практика известная. Каждое министерство в республике платит зарплату нужным москвичам. Только за то, чтобы не мешали в делах. Насколько Шерхан в курсе дела, в других республиках России обстановка точно такая же. И многие министерские чиновники получают по пять-шесть зарплат в разных регионах. Ничего с этим не поделаешь. Централизация власти! Именно поэтому московские правители так и держатся за централизацию. Она их кормит очень сытно.
Шерхан поднял ручку, подумал и оставил не чеченские фамилии в списках. После этого перечитал дважды весь список и подчеркнул еще шесть фамилий. Все эти люди находятся в родственных отношениях с уже бывшим заместителем министра.
– Готовить приказ? – услужливо спросил начальник отдела кадров.
– Какой приказ? – нахмурился.
– На увольнение…
Теперь следует сменить нахмуренность понимающей улыбкой.
– Не так быстро.
Он обвел еще три фамилии. Поднял глаза и уловил удивление во взгляде кадровика.
– Вот из этих людей создать комиссию. И проверить деятельность тех шестерых. Я сейчас позвоню, чтобы в комиссию включили человека из прокуратуры.
На поддержку прокуратуры он может надеяться полностью – опять сработают внутритейповые отношения. Хорошо было бы для солидности включить в комиссию кого-то из управления ФСБ, но на тех положиться нельзя. Большинство сотрудников ФСБ – прикомандированные из разных регионов опера и следователи. И как они поведут себя – не ясно. Значит, лучше обойтись без них.
– Строительная фирма… – подсказал начальник отдела кадров.
– Что?
– Трое из этих шестерых создали свою строительную фирму… Выгодные заказы уходили к ним… Много заказов, и хорошо финансируемых…
– Прекрасно. А работы фирма выполняла?
– Не всегда. Чаще только начинали… Незавершенка… Но финансирование шло без опроцентовки, полностью.
– Значит, надо проверить.
Кадровик помялся, переступая ногами, словно в туалет хотел. И подсказал:
– Еще один человек нужен. Комиссия должна состоять из нечетного количества членов.
Шерхан понял его прекрасно. И про строительную фирму намек понял.
– Ты и будешь входить. Сам строительной фирмой займись, – и обернулся через плечо.
Кадровик не сумел вовремя сдержать радость в глазах. Показал интерес. Это как раз то, что ему нужно. Шерхан понял, что строительная фирма перейдет в новые руки. Это не страшно. Когда он получит от брата деньги, строительных фирм появится много. И сам министр будет решать, кому какие заказы.
ГЛАВА 8
1
Утром следующего дня принесли милицейские мундиры. И даже бронежилеты. Не армейские. Армейские обшиты камуфлированной тканью зеленого цвета, милицейские – серого. У милицейского нижний манжет, закрывающий низ живота и спины, отсутствует. Правда, в армейском такое дополнение слегка мешает при рукопашной схватке наносить удар ногой вперед, хотя и позволяет без проблем наносить боковые удары. Но удару ногой вперед, как правило, не обучают в школах рукопашного боя, хотя в любой настоящей – не киношной! – схватке это самый популярный и самый действенный удар.
Жилеты примерили сразу.
– Лишняя защита от пули не бывает лишней, – скаламбурил майор Паутов, покачав головой.
В бронежилетах надежнее, особенно если число бандитов увеличится, следовательно, уменьшится возможность опередить противника своим выстрелом.
В мундиры влазили без особого удовольствия. Свои не только обношены, следовательно, более привычны, они еще и морально поддерживают. Спецназовцы традиционно не слишком балуют любовью милицию, и такое переоблачение показалось им сродни понижению в звании.
В мундиры влазили без особого удовольствия. Свои не только обношены, следовательно, более привычны, они еще и морально поддерживают. Спецназовцы традиционно не слишком балуют любовью милицию, и такое переоблачение показалось им сродни понижению в звании.
За неимением зеркала, чтобы рассмотреть свой внешний вид полностью, капитан Юрлов оглядывает только ноги и руки.
– Странно… У меня в ментовском наряде сразу появляется желание идти героином торговать… Неужели так быстро вхожу в роль?
– А мне очень хочется «почесать кулаки» о рожу какого-нибудь пьяного… – мрачно добавил Паутов и пошевелил широченными плечами.
– Отставить базар, – сказал Разин.
– Ну вот, товарищ подполковник, – не удержался Решетников, – стоило вам переодеться, как вы заговорили уголовно-ментовским лексиконом…
Все рассмеялись.
* * *Капитан, командир автороты, как и договорился с ним утром подполковник Разин, во время встречи у командира части, позвонил на сотовый телефон:
– Товарищ подполковник, машины готовы.
– Подавайте. Мы тоже готовы.
Через три минуты «уазик» остановился прямо перед дверьми. Это сделано специально, чтобы разговор о «маскараде» раньше времени не распространился среди посторонних. Разин никогда не доверял окружающим – знал разрушительную силу случайного, непреднамеренного слова. И предпочитал лишний раз перестраховаться, чем подставить себя и своих людей под удар. Кроме того, прямо во двор выходят окна столовой, где обслуживающий персонал состоит не только из солдат, но и из местных женщин. Они наверняка не однажды видели, что из этой двери выходили спецназовцы. А тут вдруг выйдут те же спецназовцы, переодетые ментами. Даже просто любопытство заставит прильнуть к оконному стеклу. А потом где-то что-то случайно сказать. Даже не намереваясь навредить…
Посадка заняла несколько секунд. Длинный шаг за порог, второй шаг в салон машины. Не задержала даже дверь, которую оставили открытой, с ключом, торчащим в замке. По договоренности, сразу после отъезда, тоже чтобы сам отъезд не наблюдал, сюда поставят часового. А вскоре сюда же привезут и настоящих ментов и на этот ключ закроют. Все вещи группы спецназовцев заблаговременно перенесены в другое помещение. Часовой останется у двери. Это не задержание, а профилактическая мера. У ментов не будет отобрано оружие, чтобы не возникло конфликта, но, на всякий случай, временно, позаимствуют патроны и средства связи.
БТР дожидается у ворот. И, только выехав за ворота, Разин набрал номер Кеслера:
– Доброе утро. Это подполковник Разин. Мы выехали.
– Здравствуйте. Я понял. Мы выезжаем минут через сорок.
– Ждем вас на дороге. Охрану сразу не предупреждайте. Мы остановим вас в пути. Тогда и предупредите. Думаю, они только обрадуются.
– Хорошо.
Дорога вьется между лесистых сопок и с каждым поворотом заметно поднимается в горы. Дальше и выше лес станет реже, сменится кустарником с перелесками. Разин присматривается, выискивая удобное место. Четко определяет, где смена охраны будет заметна, где нет. Подходящих мест много. Но самое подходящее он нашел только через полчаса.
– Здесь останавливаемся. Будем ждать.
Они вышли из машины. Обдав выхлопами сгоревшей соляры, следом встал БТР. Из него выбрались солдаты-контрактники во главе с лейтенантом, командиром взвода. Лейтенант возрастом оказался слегка помоложе солдат, но его это не смущает. Командует он отрывисто и жестко. Впрочем, на его жесткость внимания обращают мало и передвигаются с ленцой.
Разин вмешался сам. Расставил солдат так, как ему было удобно, чтобы пресечь возможное недовольство ментов охраны. Стали ждать.
* * *Три микроавтобуса и один автобус с красными крестами на капоте и дверцах появились только через полтора часа. Медленно едут, приближаются к повороту. Солдаты уже слегка поварчивают, как умудренные войнами наполеоновские ветераны [10]. Они устали курить, и руки начали мерзнуть. Но подполковник запретил им забираться в БТР. Хорошо хоть не запретил курить.
– Готовсь! – команда отдалась эхом, словно отскочила от скалы.
Автобус вышел из-за поворота первым. Сбросил и без того невысокую скорость. Должно быть, водитель присмотрелся, кто стоит впереди. Солдаты, милиция, БТР и военный «уазик» не вызвали подозрения. Следом за автобусом выползли микроавтобусы. И только метров с двадцати Разин вышел на дорогу и поднятой рукой дал команду. В районе боевых действий такую команду принято выполнять. Мало ли что впереди. Из автобуса вышли два милиционера. Направились к подполковнику. Из микроавтобуса, идущего за автобусом, вышел Кеслер. Поторопился догнать охранников.
Разин козырнул:
– Подполковник Разин. Спецназ ГРУ.
– Кто? – с сильным акцентом переспросил старший милицейского наряда.
– Подполковник Разин. Спецназ ГРУ, – повторил Разин. – Пригласите своих товарищей.
– Что происходит? – Милиционер недоумевал и потому положил руку на автомат. Человек в милицейской форме назвался подполковником ГРУ. Это любого может смутить. – Не суетитесь, – сухо сказал Разин. – Господин Кеслер в курсе дела.
– Какого дела?
Подошел Кеслер и еще два милиционера.
– Надо сменить охрану.
– Мы ничего не знаем о смене. Что происходит?
Старший милиционер посмотрел на солдат-внутривойсковиков, на лейтенанта, стоящего в стороне, и переглянулся со своими товарищами.
– Мы меняем охрану. Вы отправляетесь домой на нашей машине. Предупреждаю. Несколько часов вам придется просидеть в нашей казарме. Оружие вы оставляете с собой, но сдаете патроны. И средства связи.
– Это еще почему?
– Таков приказ.
– А если мы не подчинимся?
– Я бы мог сказать вам, что у вашей группы не хватит сил на сопротивление. Но я скажу другое. Впереди готовится нападение на медицинскую миссию. Вот там у вас точно не хватит сил на сопротивление. Именно поэтому мы меняем вас на подготовленных спецназовцев.
– Я обязан сообщить о случившемся своему руководству, – упрямо настаивал милиционер.
– Я вас уверяю, что вы не имеете такой возможности. Поторопитесь. Нам нельзя долго задерживаться. Сдайте патроны и средства связи лейтенанту. Он все вернет вам сегодня же, через несколько часов.
Милиционеры переглядывались и сомневались. Окажись здесь и сейчас боевики, их сомнения были бы более короткими. В этом Разин уверен.
– Так надо, – сказал Кеслер.
Это решило дело. Ремни автоматов упали с плеч. Лейтенант шагнул к милиционерам, а Разин вместе со своими бойцами быстро расселись по машинам медицинской миссии.
Настоящая группа охраны еще не успела забраться в «уазик», а автобус и микроавтобусы уже проехали мимо.
Замена произошла.
Впереди осталось не менее трех часов пути. А там…
А там уже две группы бойцов готовятся к встрече…
* * *Группы не просто готовились к встрече командира и еще трех офицеров.
Они, по сути дела, уже начали боевые действия. Пока только скрытные. И очень старались обезопасить основную группу, с которой прибывают еще и иностранные врачи. Это закон! Если втравливаешь в операцию гражданских лиц, в первую очередь обязан обеспечить их безопасность. Себя можешь в жертву принести. Гражданских – нет.
Отряд из двадцати восьми боевиков первым обнаружил капитан Ростовцев. Захотелось присвистнуть в микрофон, когда он сосчитал их. Единственное, что капитана остановило – он сам когда-то уже слышал такой неосторожный свист напарника. После неприятного звука захотелось самому повизжать, как ушибленная собака, и покататься по земле, схватившись руками за уши. Но вовсе ни к чему сейчас катать по земле остальных членов группы. Так их могут обнаружить боевики.
А боевики шли, никого не стесняясь, из неверного, чуть туманного рассвета прямо к Асамгам. Двух человек оставили на посту возле дороги и двинулись дальше, в глубину села.
– Я Ростов. Боевики вошли в село. Двадцать восемь человек.
– Ни хрена себе.
– Что делать будем?
– Ждать. У нас в запасе часов шесть-семь.
Ростовцев старший в двух группах не только по званию, но и по опыту. В отсутствие командира руководство брать на себя ему. Сейчас это тем более необходимо, что первоначальная задача, поставленная еще до выезда, существенно меняется. И сообщить командиру об этом возможности нет.
– Я Спартак. Вижу парочку на дороге. Женщин нет.
– Это пост. Остальные в селе. Кстати, двое пошли в противоположную сторону. Второй пост.
– Что им делать в той стороне? Там нет дороги.
– Они понимают, что ты не всегда ходишь по дороге…
– Батухан командир опытный…
– Был бы такой опытный, уже бы сдался…
– Ждем. И не суетимся… – принял Ростовцев решение.
Эфир опять замолчал. В течение полутора часов тянулось напряженное ожидание. За это время сменились посты. Часовым тоже хочется перекусить. А через полтора часа, выйдя на площадь села и в течение нескольких минут что-то обсудив, боевики, к облегчению спецназовцев, разделились на две группы. Первая, двенадцать человек, ушла в один из домов, вторая, тоже двенадцать человек, двинулась прямиком через ближайшую сопку в сторону, откуда они появились.