Более того, в Кемете признается матрилинейность – счет родства, передача власти и имущества по наследству по женской линии. Например, дети назывались по имени матери, сын фараона не мог стать фараоном напрямую, он становился фараоном только после женитьбы на дочери фараона, чем и был обусловлен нередкий и, вероятно, чисто формальный инцест. Фараоном мог стать только мужчина, именно он был воплощением бога Гора. Однако, зять, как правило, не являлся родным сыном царственной супружеской пары, а потому не мог быть их «божественным младенцем». По всей вероятности, речь идет о некоем ритуале усыновления, когда зять мог получить статус воплощенного Гора, рожденного Исидой, Богиней Матерью. Тогда мы имеем дело с системой отношений, называемых в Древнем мире «священным браком». В данном случае титулы – «ребенок царственной четы» и «божественный ребенок» – передавались по наследству дочери, а фараон был фигурой, избираемой в мужья воплощению Богини Матери, от чего и становился воплощением Гора.
У некоторых фараонов, говорят нам, было несколько жен или даже несколько сотен жен. Тут возникают противоречия, связанные с тем, что статус фараона давал мужчине брак именно с дочерью фараона, и рисковать этим статусом, раздражая жену связью с другими женщинами, было опасно. Кроме того, полигамия в Кемете не приветствовалась. Женитьба могла иметь статусное значение – укрепление договора и обороноспособности, расширение границ, повышение статуса сторон брака. В то же время до сих пор нет ясности, была ли, например, принцесса Кия второй женой Эхнатона (XIV в. до н. э.). При этом рассказано множество душещипательных историй о том, как коварная Кия отбила Эхнатона у прекрасной Нефертити, что больше указывает на второй брак, чем на двоеженство.
В этом смысле стоит упомянуть такое понятие, как «гарем». Слово «гарем» (хурам, харам – в переводе с арабского «запретное место») имеет, безусловно, очень интересный и знакомый корень – через распространенную огласовку с «а» на «о» – корень «гор». Со времен Древнего царства известно понятие «хенеререт» – это затворницы «Божественного гарема» (устойчивое выражение, касающееся этих жриц), живущие в чистоте и невинности, преимущественно на территории храма и осуществляющие важнейшие жреческие функции – связь с Богом. Как видим, понятие «гарем» исследователями здесь применено непосредственно по отношению к жрицам, живущим в храме.
Гор (Хор) – древнейший бог Солнца, имеющий широчайшее распространение не только в Кемете, но и на многих землях и даже в России – СвятоГор. Поэтому более правильно называть гарем – «горем». У Исиды и у Гора были жрицы. Жена фараона имела статус верховной жрицы, т. е. она была главой гарема.
Интересна здесь же схожесть слов «гарем» (харам) и «храм» – отнюдь не случайная в сказанном контексте.
Несложно проследить и превращение сонма жриц во множество жен в патриархальном, арабском мире, утратившем истинное значение некоторых явлений, в частности, и утрату истинного назначения гарема. В истинном гореме есть глубочайший смысл – это защита самого фараона (предвидение будущего, боговдохновенность поступков, защита от злых сил), но с другой стороны и защита населения от фараона, который перестал служить народу и стал вредить государству. Тогда с огромной степенью уверенности можно утверждать, что гарем – это сонм жриц, а не жен, и эти жрицы подчинялись верховной жрице, царице, которая была матерью для своего народа.
Есть еще один важный факт египетской истории – фараоны пользовались макияжем. Причем речь идет не о ритуальной раскраске лица, отнюдь, – мы имеем дело именно с макияжем, использованным для придания лицу большей привлекательности – подведены глаза, брови, губы. Сравните макияж женоподобного фараона и индийской танцовщицы:
За исключением точки на лбу, представленной в Кемете царским уреем-коброй, налицо идентичность макияжа. Секрет египетской косметики до сих пор не раскрыт – при том, что она была безвредной для кожи, французские ученые в древнеегипетской декоративной косметике обнаружили наличие искусственных химических веществ, что указывает на существование в древности развитой косметической индустрии. Историки делают абсолютно парадоксальный вывод – косметикой фараоны пользовались не для красоты, а для здоровья, поскольку она содержала антибактериальные компоненты. Но в этом случае мужчина должен был использовать бесцветные крем и макияж. А главное и очевидное – косметикой всегда пользовались женщины, это в принципе традиция, выросшая из желания женщины быть красивее! Мужчины-фараоны если и пользовались макияжем, то позднее – в попытке подражания сначала женщинам-богиням, потом уже и мужским богам, которые должны были быть красивы, как женщины.
Снова мы говорим о влиянии на древнеегипетские культуру и религию матриархальной цивилизации. Но, собственно, амазонки Ливии не могли не оказать влияния на Древний Кемет. Возможно, что изначально это было даже единое государство европейцев на территории Африки.
Ведь одно из названий Кемета имеет корень «Та Мери» – «любимая». И вряд ли это случайность.
Об общественном устройстве Ливии бытует мнение, что это был матриархат. В отличие от более поздних европейских амазонок, ливийские амазонки выходили замуж. При этом считается, что женщины были воинами, а мужчины выполняли домашнюю работу, хотя это маловероятно, если только речь не идет изначально о воинах-магах.
Войны женщин-магов отражены в кельтской мифологии, да и в греческой. Это и сами амазонки, и Горгона, околдовывающая своим взглядом, и Сирены (в русской мифологии Сирин) – полуптицы-полуженщины, завораживающие своим голосом; аналогично воздействовали на людей и русалки – они также связаны с Ливией мифами о царе Тритоне и находящимся там Тритонийским озером.
Сейчас же поговорим о том, что уже набило оскомину, – о пирамидах Египта, но и здесь есть некоторые новости.
Применение корня «мер» в именах собственных вне всякого сомнения имело сакральный смысл и указывало на связь со священной горой Меру, и, вполне вероятно, европейское имя Богини Матери содержало именно его.
У амазонок эта связь прослеживается в имени первой обожествленной королевы Мирины, что весьма логично – в IV–III тыс. до н. э. такие имена должны были присваиваться женщинам-богиням и царицам, – и звучит в самом названии Кемета – Мери. Собственно, Кемет и демонстрирует это. Первая царица, относимая к самому основанию египетского государства 3000 г. до н. э. и которая рассматривается как возможная правительница или соправительница Кемета, носила имя МеритНейт (Merneith, Meryet, Meryt, Merit). Имя переводят как «возлюбленная Нейта», где Нейт подразумевается неким богом. Сын Меритнит также был назван в соответствии с европейской религиозной традицией – Ден, что, видимо, неслучайно созвучно славянскому «день».
Далее (XXIV в. до н. э.) именем Мерира Мерихет называются и фараоны, хотя весьма странным представляется имя фараона Меренра (Мериенра),[7] читаемое буквально как «Мирина». Женщин-фараонов, или регентов, в Древнем Египте было немало: Нейтикерт (ок. 2152–2150 гг. до н. э.), Нефрусебек (конец XVIII в. до н. э.), Яхмос – Нефертари (15701505 гг. до н. э.), Хатшепсут (XV в. до н. э.), царица Тия (XIV в. до н. э.), Нефертари или Мерит Амен (XIII в. до н. э.), Таусерт (XII в. до н. э.) и другие. При этом стоит учитывать, что часть фараонов историки могли ошибочно обозначить как мужчин, поскольку различить визуально мужской и женский скелеты невозможно – необходимо проведение специальных исследований, типа исследований ДНК, надписи же не всегда присутствуют, и, даже если они имеются, идентификация фараона как мужчины не всегда однозначна.
Сколько бы ни было египетских цариц, единолично или вместе с царем правящих Кеметом, они управляли государством, а это само по себе указывает на отсутствие жесткого патриархата. Учитывая поклонение царицам в Кемете, можно предположить наличие там, как минимум в древний период, равноправных царя и царицы.
Традиция двух цариц приписывается амазонкам – одна царица занималась внутренней, другая внешней политикой, что весьма разумно, ведь вопрос, кто управляет страной во время военных походов главы государства, не праздный. Позднее подобный подход «двух царей» или «царя и царицы» был у римлян, скифов, сарматов и у других народов. При отсутствии в ряде случаев достоверных данных о половой принадлежности фараонов можно ориентироваться на изображения, однако и тут возникают сложности – только в некоторых случаях фараона можно однозначно идентифицировать как мужчину, в большинстве же случаев на фресках мы видим людей с тонкой талией в короткой юбочке и стройными ногами, поэтому такие образы можно трактовать как в одну, так и в другую сторону.
Именно на основании изображений до сих пор многими учеными оспаривается мужская принадлежность известного реформатора Эхнатона (Аменхотеп IV). Действительно, и статуи, и фрески довольно однозначно изображают женщину. И вполне возможно, в данном случае мы видим вариант двух цариц: Эхнатона и Нефертити, тем более что:
Эхнатон по традиции амазонок воспитывал только дочерей; у них, как и у европейских жриц, были деформированы черепа.
Что касается деформированных черепов. На Ближнем Востоке, на Кипре и Крите были обнаружены искусственно деформированные черепа, датируемые
VII–II вв. до нашей эры. И все исключительно женские. Некоторые исследователи высказывают мнение, что головные уборы египетских фараонов соответствовали вытянутой форме черепа. Что ж, может быть, но в этом случае необходимо признавать наличие этой традиции и у других народов, например хеттов, у которых были такие же головные уборы, и отнести традицию деформации черепов к более ранним временам, поскольку изображение такой высокой «шапки» у народов Старой Европы датируется VI тыс. до нашей эры.[8] Сравните с головным убором царицы Нефертити:
Такой головной убор можно встретить и на головах истуканов острова Пасхи, и на Руси. Что интересно, русская традиция позволяет выявить связь с древним европейским культом богини-птицы. Такой головной убор назывался кокошник, и произошло слово от славянского «кокош», обозначавшего курицу и петуха, от древнерусского «кокошь» – курица-наседка. Очень точное определение Богини Матери в образе птицы – наседка, поскольку именно функция рождения и воспитания наследства была выделена древними европейцами как основная. Кокошники были разных видов: например, широкий гребешок-нимб, но и цилиндрическая шапка была широко распространена.
Не менее любопытным является сокращенное название кокошника – «кика», «кичка» или «кийка». Здесь обратимся снова к Кемету.
Перед нами т. н. канопа – ритуальный сосуд, в котором древние египтяне хранили органы, извлеченные из тел умерших. Считается, что на данном сосуде изображена царица или принцесса Кия (Кийя, Киа), хотя фактически ее реальность и статус не доказаны. Выводы относительно Кии строятся на записях «возлюбленная» в различных сочетаниях: «возлюбленная царя» или «возлюбленная Атона».
Слово «возлюбленная», как мы помним, звучит как «мерит» и носит сакральный характер.
В данном же случае его применили, по крайней мере переводчики, для характеристики человеческих взаимоотношений. Налицо общее совпадение образа с птицей; хотя прически египтянок в принципе часто изображали птиц, нас заинтересовало другое. Канопа является сосудом, и в данном случае со скульптурным стилизованным изображением женщины-птицы. Теперь посмотрим на европейский сосуд в виде богини-птицы культуры Сескло VII тыс. до нашей эры.
Удивительное сходство с Кией, не правда ли? Поразительно, что сходна не только прическа – «косички-перья», но и лицо. У европейского образа нос и подбородок вытянуты, заострены, глаза узкие, но и лицо «принцессы Кии» выполнено в том же стиле, как будто художник имел вот такой древний прототип, по которому, конечно же, нужно судить не об этнической принадлежности мифической царицы, а об истоках культа и традиции изображения. Само слово «кийя», как мы увидели, сохранилось в славянских языках для обозначения головного убора, связанного изначально не просто с птицей, но с культом богини-птицы. Возможно ли такое совпадение? Слишком маловероятно.
Кроме того, в обоих случаях мы имеем дело с сосудами, хотя предназначение более древнего неизвестно, но схожа даже их форма. При этом известно, что египетская религия в огромной степени вообще базировалась на «птичьих» культах. И в случае с Кией мы видим связь с европейской культурой VII–VI тыс. до н. э. – с матриархальной культурой. Вполне вероятно, что перед нами олицетворение древней богини.
Женский след в Иране
Не так давно в СМИ прозвучало заявление иранских археологов о находке на территории Ирана (одного из оплотов современной мусульманской культуры) в районе города Тебриз захоронения женщины-меченосца. Первоначально скелет был определен как мужской, однако проведенное ДНК-исследование подтвердило, что он принадлежал женщине. Отметим, что вообще ДНК-исследование скелетов проводится далеко не всегда, в данном случае ученый, видимо, оказался достаточно внимательным или искал что-то еще. Однако в связи с подобными ситуациями возникает закономерный вопрос: каково количество ошибок при определении половой принадлежности скелетов?
ДНК-анализ был изобретен только в 1984 г., соответственно, до этой даты определение пола производилось «на глазок», т. е. в зависимости от одежды, телосложения и наличия различных украшений и других «чисто женских» атрибутов, потому что по строению скелета только люди с медицинским образованием могут определить половую принадлежность скелета, а археологи такого образования не имеют и далеко не всегда приглашают в эксперты медиков.
В отчетах можно прочитать, что принадлежность останков женщинам зачастую определялась по наличию бус и зеркальца! Но это нельзя считать надежным доказательством – с таким же успехом с зеркалом мог быть захоронен и мужчина, если зеркало было, например, символом связи с потусторонним миром, а бусы или четки и до сей поры являются вполне мужским, иногда ритуальным, украшением у многих воинов, шаманов, священников. По тому же принципу, без сомнений, скелеты с оружием считали принадлежащими мужчинам – ведь наш современник не может представить себе женщину с мечом в руках на войне.
Но почему мы думаем, что так было всегда, с учетом сведений о роли женщин в истории, об амазонках? Вполне вероятно, что половая принадлежность множества останков определена неправильно. Перепроверка этих данных может полностью изменить представляемую сегодня историческую картину мира.
Указанное захоронение датируется началом нашей эры, так же как и поселения амазонок в районе Аральского моря. Поселения же в Малой Азии на 1000–1500 лет старше. Когда же реально могло произойти поселение амазонок в районе Ирана и было ли оно?
Во времена, к которым относится захоронение, на территории Ирана были Парфия[9] и империя Сасанидов,[10] и нет информации о государстве амазонок… На картах этих империй мы также не найдем амазонских государств. Хотя параллельно в этот период на территории Передней Азии можно найти информацию о царицах, которые лично возглавляли войска:
– Кедара – с VIII в. до н. э.: Забиба, Самси, Тельхуну и Табуа;
– о царице саков Зарине (VII–VI вв. до н. э.), а позже и Томирис (Тамаре).
Получается, что в то же время на территории указанных империй существовало – словно государство в государстве – царство амазонок, датируемое началом нашей эры и ранее, в районе озера Урмия со столицей Мераге. Несложно заметить все тот же корень «мер, мир», применяемый ливийскими амазонками в качестве сакрального и погранично-географического. В иранском языке слово «мерга» обозначает «вершина» (горы, леса) и применяется в имени птицы Симург, Сайна Мерга, что дополнительно указывает на связь слова «Мераге» с одной стороны, с иранским языком, с другой – со священной горой Меру.
Династия Сасанидов основана царем-жрецом, и сразу после коронации цари этой династии получали благословение в храме Огня. Храм относят к зороастрийскому, хотя, строго говоря, культ священного огня не является отличительной чертой именно зороастризма. Но весьма интересно месторасположение этого храма – он находится всего в 110 км к югу от Мераге, т. е. с огромной долей вероятности располагался он на территории амазонок, и жрецами в таком храме должны были быть… жрицы-женщины.
Обратившись к чуть более ранней истории территории вблизи озера Урмия, мы обнаружим государство Манна, датируемое приблизительно X–VII вв. до нашей эры. Однако о нем известно еще меньше, нежели о царстве амазонок в Иране нашей эры.
Вероятнее всего в данном регионе следует предположить устойчивые очаги амазонской культуры – что-то вроде городов-государств, которые либо существовали с глубокой древности, либо были сформированы во времена походов амазонок, когда были захвачены многие земли. Здесь следует помнить, что шли эти амазонки из Африки, что и может связывать языки и культуру Мераге и Ливии.
Позднее, вполне вероятно, была еще одна волна переселения амазонок на территорию Ирана из Африки в период катаклизмов XVI–XV вв. до нашей эры.