— Ты нам очень нужен! Ты особенный! Мы защитим тебя от злых шизов!
Хорошо, что они не знают всего. Может, дела не так уж и плохи? Стоит подыграть этим тусовщикам: притвориться особенным шизом, — а после улучить момент и ускользнуть вместе с Брендой.
— Пойду принесу вам попить! — предложил Длинноволосый. — Веселитесь!
Он растворился в плотной массе извивающихся тел, но Блондин с приятелями никуда не исчез. Втроем они стояли, неотрывно глядя на Томаса. Хвост махнула ему рукой.
— Потанцуем? — крикнула она, хотя сама пускаться в пляс не спешила.
Томас не без труда развернулся лицом к Бренде. Надо было поговорить.
Бренда словно прочла его мысли и, обхватив руками за шею, приникла губами к уху. От горячего дыхания девушки покалывало покрытую испариной кожу.
— Как же мы вляпались в это дерьмо? — спросила Бренда.
Не зная, что делать, Томас обнял ее за талию, ощутил тепло тела сквозь пропитанную потом одежду. И в то же время его мучило чувство вины и тоска по Терезе.
— Еще час назад я о таком и помыслить не мог, — произнес он на ухо Бренде, зарывшись лицом в волосы. Ничего умнее придумать не сумел.
Зазвучала новая мелодия — нечто пронзительное и тоскливое. Ритм замедлился, бой барабана как будто стал глубже. Слов разобрать не получалось, однако солист пел о чем-то ужасно трагичном, печально завывая и беря высокие ноты.
— Может, останемся на какое-то время? — предложила Бренда.
Томас сам не заметил, как они начали танцевать. Плотно прижавшись друг к другу, парень и девушка медленно двигались в такт музыке.
— Зачем? — удивился Томас. — Ты что, сдаешься?
— Нет. Но я устала, а здесь может быть безопаснее, чем снаружи.
Хотелось верить ей. Вроде не было причин подозревать Бренду в обмане, однако Томас чувствовал смутное беспокойство. Может, она заманила его сюда? Нет, не надо придумывать.
— Бренда, не подводи меня. У нас один шанс спастись — дойти до убежища. Там ждет лекарство.
Бренда слегка покачала головой.
— В спасение так трудно поверить. Трудно надеяться на что-то.
— Не говори так. — Томас не хотел думать как она. Не хотел слышать подобных речей.
— Если есть лекарство, зачем ссылать шизов сюда? Бессмыслица получается.
Испугавшись внезапной перемены в ее настроении, Томас чуть отстранился и посмотрел ей в лицо. Глаза Бренды блестели от слез.
— Это ты говоришь бессмысленные вещи, — ответил Томас и замолчал. Он не хотел, чтобы его сомнения передались Бренде. — Лекарство есть. Надо…
Он не договорил. Обернулся и посмотрел на Блондина. Вряд ли псих слышит их, но береженого Бог бережет.
Томас снова зашептал Бренде на ухо:
— Говорю тебе, надо уходить. Или хочешь остаться с людьми, которые угрожают тебе пистолетами и отвертками?
Не успела Бренда ответить, как вернулся Длинноволосый. В каждой руке он нес по кружке, из которых выплескивалась буроватая жидкость, когда амбала задевали танцующие.
— Пейте! До дна!
Томас словно пробудился. Принять напиток от этого детины? Нет, ни за что. Притон вдруг показался парню еще мрачнее и гаже.
Бренда, напротив, уже потянулась за кружкой.
— Нет! — выкрикнул Томас и, осознав промах, поспешил исправиться. — В смысле, нельзя это пить сейчас. Мы так долго мотались без воды, лучше начать с нее. И… потанцуем пока.
Говорить Томас старался как ни в чем не бывало, однако внутренне сжался, осознав, что выглядит по-идиотски. Особенно когда Бренда как-то странно на него посмотрела.
В спину уперлось нечто маленькое и твердое. Не оборачиваясь, Томас понял: это пистолет Блондина.
— Я предложил выпить, — напомнил Длинноволосый. Всякое выражение любезности исчезло с его татуированного лица. — Довольно грубо отказываться от угощения.
И он снова протянул кружки.
Томас начал паниковать. С напитками явно что-то не так.
Блондин еще сильнее вжал дуло пистолета Томасу в спину.
— Считаю до одного, — произнес он парню на ухо. — До одного.
Отбросив все мысли, Томас схватил кружку и залпом осушил. Коричневая бурда огненным потоком полилась по пищеводу, и Томаса скрутило от кашля.
— Твоя очередь, — сказал Длинноволосый, протягивая пойло Бренде.
Глянув на Томаса, девушка приняла напиток и влила в себя, даже не поморщившись, только слегка прищурившись.
Забрав кружки, Длинноволосый осклабился.
— Вот это я понимаю! Теперь идите плясать!
Что-то странное начало твориться в животе у Томаса. По телу разлилось приятное, успокаивающее тепло. Крепко обняв Бренду, он вернулся с ней в толпу. Каждый раз, когда губы девушки касались его шеи, Томас ощущал прилив удовольствия.
— Что нам дали? — спросил он заплетающимся языком.
— Какую-то гадость, — ответила Бренда. Томас почти не услышал ее. — Да еще подмешали что-то. Я себя странно чувствую…
Да, странно… Комната вдруг начала вертеться, гораздо быстрее, чем кружились в танце Томас и Бренда. Лица смеющихся людей вытягивались, рты превращались в черные дыры. Музыка замедлилась, звук и голос певца стали глубже и гуще.
Отстранившись от Томаса, Бренда обхватила его лицо ладонями и окосевшим взглядом посмотрела ему в глаза. Как она прекрасна. Прекраснее Томас никого и ничего на свете не видел. Вокруг начала смыкаться тьма, разум гас.
— Может, так даже лучше? — произнесла Бренда, и слова противоречили мимике. Голова девушки двигалась по кругу словно отделенная от шеи. — Может, получится прибиться к ним? Будем счастливы, пока не перейдем Черту. — Она улыбнулась неестественной, отвратительной улыбкой. — И тогда убей меня.
— Нет, Бренда, — ответил Томас и услышал собственные слова как будто со стороны, словно они звучали из недр бесконечного тоннеля. — Не говори…
— Поцелуй меня. Том, поцелуй меня. — Плотнее обхватив щеки Томаса, она потянула его к себе.
— Нет, — воспротивился Томас.
Бренда, лицо которой начало расплываться, обиженно посмотрела на него.
— Почему?
Мир уже почти полностью потонул во тьме.
— Ты не… ты не она. — Собственный голос — такой далекий, слышно лишь эхо. — И никогда ею не станешь.
Отпустив Томаса, Бренда покинула его — покинуло парня и сознание.
Глава тридцать восьмая
Очнувшись в темноте, Томас почувствовал, будто его запихнули в средневековую пыточную машину и в череп со всех сторон впиваются острые шипы.
От собственного хриплого, страшного стона боль усилилась. Томас заставил себя умолкнуть. Хотел помассировать голову… и не смог пошевелить руками. Что-то липкое держало запястья. Клейкая лента. Томас попробовал пошевелить ногами — бесполезно. Их тоже связали. Движение лишь добавило боли, и Томас обмяк, застонал тихо-тихо. Сколько же он провалялся в отключке?
— Бренда? — прошептал он.
Нет ответа.
Зажегся свет.
Слишком яркий, он причинял боль. Зажмурившись, Томас приоткрыл один глаз — перед ним стояли трое. Свет бил им в спину, и потому лиц Томас не видел.
— Подъем, подъем, — произнес сиплый голос, и кто-то хихикнул.
— Налить еще огнесоку? — предложила женщина, и вновь раздался тот же смешок.
Глаза наконец привыкли к свету, и Томас огляделся. Его посадили в деревянное кресло, привязав широким скотчем руки к подлокотникам, а голени — к ножкам. Прямо перед Томасом стояли двое мужчин и женщина: Блондин, Страшный Дылда и Хвост.
— Почему просто не мочканули меня в переулке?
— Мочкануть тебя? — переспросил Блондин. Прежде его голос звучал не так сипло. Наверное, последние несколько часов он проорал на танцполе. — Мы кто, по-твоему, мафиози из двадцатого века? Если б мы тебя хотели прибить, ты бы давно валялся в луже крови.
— Мертвый ты нам не нужен, — вмешалась Хвост. — Мертвое мясо невкусное. Нам нравится поедать наших жертв, пока они дышат. И пока они не истекли кровью, мы спешим оторвать мясца побольше. Ты не поверишь, какое оно сочное и… сладкое.
Страшный Дылда и Блондин засмеялись. Правду говорит Хвост или издевается? Не важно, главное — Томас перепугался.
— Она прикалывается, — заверил его Блондин. — Людей мы едим только от безнадеги. Человечина на вкус как поросячье говно.
Страшный Дылда заржал. Не засмеялся, не захихикал — заржал. Нет, эти трое говорят неправду. Гораздо больше Томаса беспокоило, насколько они… съехали с катушек.
Блондин улыбнулся — первый раз с момента встречи.
— Снова шутим. Мы не настолько конченые шизы. Однако готов поспорить, что человечина на вкус омерзительна.
Страшный Дылда и Хвост кивнули. Господи, да они уже начали скатываться в безумие… Слева кто-то застонал, и Томас обернулся. В углу, точно так же связанная скотчем, сидела Бренда. Правда, ей и рот залепили. Наверное, пыталась отбиться, перед тем как потерять сознание. Очнувшись и увидев троих шизов, девушка замычала и принялась яростно извиваться в кресле. В глазах ее горел огонь.
Блондин ткнул в ее сторону стволом пистолета, который возник в руке шиза словно по волшебству.
— Молчать! Молчать, или твои мозги украсят стенку!
Бренда притихла. Томас думал, что она разноется или захнычет, но нет. Вообще глупо было ожидать от нее подобного поведения. Она доказала, насколько крута.
Опустив пистолет, Блондин произнес:
— Отлично. Боже, надо было эту девку пристрелить еще там, наверху, как только она заорала и начала кусаться. — Он глянул на красный дугообразный шрам у себя на предплечье.
— Она с парнем, — напомнила Хвост. — Ее тоже пока нельзя убивать.
Притащив от дальней стены стул, Блондин сел. Его примеру последовали остальные шизы — с явным облегчением, словно дожидались разрешения много часов. Руку с пистолетом Блондин положил на бедро, дулом в сторону Томаса.
— Так-с, — произнес он. — Нам с тобой предстоит о многом поговорить. Не жди обычной трепотни. Напортачишь или откажешься отвечать — прострелю тебе ногу. Затем вторую. После третьего косяка выстрелю в лицо твоей подружке. Постараюсь попасть между бровок. Что будет, если выбесишь меня в четвертый раз, ты, наверное, понял?
Томас кивнул. Он-то считал себя крутым, надеялся, что психам не сломить его, но… здравый смысл утверждал обратное. Томас один, без оружия, без союзников, привязан к креслу. Хотя, если по правде, ему скрывать нечего. Он ответит на все вопросы. Чем бы ни грозила откровенность, пулю в ногу не хочется. Блондин вряд ли блефует.
— Первый вопрос. Кто ты и почему твое имя на табличках, развешанных по всему сраному городу?
— Меня зовут Томас. — Едва услышав его имя, Блондин скривился от злости, и Томас тут же осознал ошибку. — Ладно, ладно, как меня зовут, вы и так знаете. А как я сюда попал — история жуткая, и вряд ли вы в нее поверите. Хотя, клянусь, это чистая правда.
— Разве ты прибыл сюда не на берге, как и все мы? — спросила Хвост.
— На берге? — Что это, Томас не знал, поэтому просто мотнул головой. — Нет. Мы пришли через подземный тоннель где-то в тридцати милях к югу. В него мы попали через плоспер, а до того…
— Стоп, стоп, стоп, — поднял руку Блондин. — Плоспер? Я б тебя грохнул прямо сейчас, но вижу, что ты не придумываешь.
Томас выгнул бровь, как бы говоря: «Откуда знаешь?»
— Глупо лгать столь очевидно. Вы, значит, прошли через плоспер?
Блондин не пытался скрыть удивления. Двое его приятелей смотрели на Томаса точно так же, пораженно.
— Ну да. В это так трудно поверить?
— Ты хоть представляешь, как дорого обходится плоспер! До вспышек такую роскошь могли позволить себе лишь члены правительства да богатеи.
Томас пожал плечами.
— У них куча бабок, они могут позволить себе плоспер. Это такая серая стена, и когда сквозь нее проходишь, тебя словно льдом растирают.
— У кого это — у них? — спросила Хвост.
Томас только-только начал, а мозги уже закипели. Как можно запросто рассказать подобную историю?
— У ПОРОКа. Мы материал для их опытов или экспериментов. Я сам толком ничего не знаю. Всем нам… стерли память, и ко мне она вернулась лишь частично.
Секунду Блондин смотрел будто сквозь Томаса на стену.
— Я работал юристом еще до вспышек и пандемии, и вижу врунов, потому что в своем деле был очень, очень хорош.
Как ни странно, Томас расслабился.
— Значит, понимаешь, что я не…
— Да-да, понимаю. И теперь жду всей истории. Выкладывай.
И Томас заговорил. Чутье подсказывало, что этим шизам открыться можно, — они точно, как и все в пустынном городе, сосланы сюда доживать последние годы, отмеренные страшной болезнью. Как и другие, они лишь пытаются добиться преимущества, отыскать выход. А поимка человека, о котором говорят знаки по городу, — неплохой первый шаг. На их месте Томас поступил бы точно так же. Только обошелся бы по возможности без пистолетов и пут.
Большую часть истории Томас рассказал накануне Бренде — то же решил поведать и шизам. О Лабиринте, побеге, бараке и задании преодолеть Жаровню. Особенно он выделил часть про лекарство в конце пути. Раз не вышло пересечь город с помощью Хорхе, так может, подсобят эти шизы? Стоило же спросить о других глэйдерах — и о группе девушек, — как психи ответили: нет, таких не встречали.
И снова Томас постарался не распространяться о Терезе. Не хотел подвергать ее опасности. Хотя как рассказ о ней мог навредить? Еще он соврал о Бренде, то есть не соврал даже, а слукавил: вышло так, будто она была спутницей Томаса с самого начала.
Закончив и остановившись на встрече в переулке, Томас глубоко выдохнул и поерзал.
— Развяжете меня?
В руке у Страшного Дылды что-то сверкнуло. Оказалось, это очень острый с виду нож.
— Что скажешь? — спросил Страшный Дылда у Блондина.
— Почему бы и не развязать? — Все время, пока Томас говорил, Блондин сохранял невыразительное лицо. Невозможно было определить, верит он рассказу или нет.
Страшный Дылда уже встал и наклонился над Томасом, выставив перед собой нож, как вдруг сверху раздался шум: удары, крики, топот сотен пар ног, безумная беготня, прыжки, опять удары и крики.
— Нас нашли, — внезапно побледнев, сказал Блондин и, вскочив со стула и знаком велев дружкам следовать за ним, бросился к лестнице в тени. Хлопнула дверь, и Томас с Брендой остались одни. Хаос наверху продолжался.
До смерти перепуганный, Томас посмотрел на Бренду. Та сидела смирно и прислушивалась к звукам с первого этажа. Кляп у нее изо рта не вынули, и, встретившись взглядом с Томасом, девушка смогла только выгнуть брови.
Томас прикинул шансы, и расклад ему не понравился: они с Брендой одни, привязаны к креслам, а шизы с дискотеки не чета конченым психам вроде мистера Носа.
— Что, если это конченые шизы? — проговорил Томас.
Бренда пробормотала что-то сквозь ленту скотча.
Напрягая все мускулы, Томас начал маленькими рывками передвигать свое кресло поближе к Бренде. Он преодолел фута три, когда возня наверху внезапно утихла. Томас замер и посмотрел на потолок.
Тишина длилась несколько секунд. Потом наверху зашаркали шаги. Раздался громкий удар, еще один, третий, как будто кто-то швырял тела на землю.
Открылась дверь у верха лестницы, и по ступенькам громко и тяжело затопали. Томас с замиранием сердца ждал, кто появится из темноты.
Наконец фигура вышла на свет.
Минхо. Грязный, весь в крови, с обожженным лицом. В обеих руках по ножу.
— А вы недурно устроились!
Глава тридцать девятая
Томас не мог вспомнить, когда последний раз лишался дара речи.
— Что… как…
Минхо улыбнулся. Добрый знак, особенно если учесть, как ужасно друг выглядит.
— Мы только что нашли вас. Или вы думали, мы позволим этим кланкорожим навредить вам? За тобой должок. Большо-ой должок.
Подойдя, он принялся перерезать путы.
— Что значит — вы только что нашли нас? — От счастья хотелось смеяться как последнему дураку. Томас не просто уцелел, еще и друзья оказались живы-здоровы. Они живы!
Не переставая резать полоски скотча, Минхо ответил:
— Хорхе вел нас по городу, избегая шизов и находя тайники с едой. — Освободив Томаса, он перешел к Бренде и продолжил говорить уже через плечо: — Вчера утром мы распределились и стали искать вас. Фрайпан забрел в этот переулок и увидел, как шизы угрожают тебе пистолетом. Потом вернулся, доложил обо всем, и мы взбеленились. Составили план. Когда мы напали, тусовщики дрыхли или просто не могли двигаться от усталости.
Сорвав с себя остатки пут, Бренда вскочила на ноги и, не обращая на Минхо внимания, направилась прямиком к Томасу. Что с ней? Взбесилась или здорово беспокоится за него? На полпути она замерла в нерешительности, а после, избавившись от кляпа, подошла вплотную.
Томас встал, но тут же вновь закружилась голова, перед глазами поплыло, накатила дурнота и он шлепнулся обратно в кресло.
— Боже… у кого-нибудь есть аспирин?
Минхо в ответ рассмеялся. Бренда удалилась к подножию лестницы и встала там, скрестив на груди руки. Сразу видно: злится. И Томас вспомнил последние адресованные ей слова. Ч-черт! Он сказал, что Бренда не Тереза и никогда ею не станет.
— Бренда? — робко позвал Томас. — Все хорошо?
Про жуткий танец и откровенные разговоры при Минхо — ни слова.
Бренда кивнула не оборачиваясь.
— Ладно. Идем, хочу увидеть Хорхе. — Говорила девушка рублеными фразами, без эмоций.
Томас застонал, довольный, что, если спросят, сослаться можно на головную боль. Бренда бесится, еще как. Хотя «бесится» не совсем верное слово: ей больно.
Или Томас придумывает и Бренде на самом деле плевать?
Минхо предложил ему руку.
— Давай, чувак. Головка бо-бо, ага, но я не знаю, сколько еще получится сдерживать пленников.
— Пленников?