Второй стражник, на миг застыв в удивлении, встряхнулся и потянулся за мечом. Но клинок Конана, сверкнув в воздухе, словно жало серебряной змеи, рассек гиперборейцу горло, оставив на тонких бледных губах стражника непонимающую улыбку.
Конан, не мешкая, снял с погибших оружие и подтащил трупы к свободной камере, где закидал валявшейся на полу соломой. Затем он вернулся к охранявшейся ими клеткетемнице.
Высокая девушка с мол очно-белой кожей, длинными волосами цвета спелой пшеницы и ясными голубыми глазами гордо стояла посреди камеры, ожидая своей участи.
При виде короткого боя она задышала чаще от волнения, но в ее глазах не появилось ни тени страха.
- Кто ты? - спросила она.
- Конан, киммериец. Я из отряда твоего отца. Если ты, конечно, дочь Ниала.
Девушка гордо вскинула подбородок:
- Да, я - Ранн, дочь Ниала.
- Ну и хорошо, - буркнул он, вставляя в замок ключ, снятый с пояса одного из стражников. - Я, вообще-то, за тобой пришел.
- Один? - недоверчиво спросила она.
Конан кивнул. Подав девушке руку, он вывел ее в коридор. Здесь он вручил ей один из мечей-трофеев. Сам, сжимая в руке новое оружие, он повел Ранн по уже знакомым ему коридорам и переходам.
Киммериец двигался неслышно, словно дикий кот, в любую секунду готовый к отчаянному прыжку. В его глазах отражалось танцующее пламя факелов, довершая облик не человека, а какого-то создания дикой природы.
Конан понимал, что его самого и его спутницу могут обнаружить в любой момент. Не все же обитатели замка сейчас любуются работой палачей на стенах. В глубине души Конан даже призвал на помощь Крома - бесстрастного бога своей родной Киммерии, прося его дать им возможность незамеченными добраться до знакомой бойницы.
Те же мысли одолевали и Ранн, столь же беззвучно, как и ее провожатый, пробиравшуюся вслед за ним по коридорам в неверном свете факелов.
Пока что им никто не встретился, но Конан понимал, что везение не может продолжаться бесконечно. Хорошо, если они наткнутся на двух-трех гипербореев. Скорее всего, им удастся прорваться. Конан знал, что женщины Асгарда не были изнеженными куклами, а, наоборот, отлично владели мечом и при необходимости вставали в строй плечом к плечу со своими мужьями, сражаясь храбро как тигрицы.
Но что, если им навстречу попадутся шесть, а то и десять воинов Халоги? Как бы юн Конан ни был, он твердо знал, что ни один смертный не может противостоять одновременным ударам со всех сторон. Даже если удастся отбиться спина к спине с Ранн - все равно замок будет поднят по тревоге.
Нужно было отвлечь внимание гарнизона. Но как? Неожиданно смоляной факел навел киммерийца на спасительную мысль. Смола горит медленно и коптит при этом, но, с другой стороны, пламя на ней держится долго, и погасить его нелегко. Конечно, стены замка сложены из камня, но полы и перекрытия - деревянные. По лицу Конана пробежала недобрая усмешка.
Нужно было найти склад факелов. Конан стал открывать все попадавшиеся ему по пути незапертые двери. Первая комната оказалась пуста. Во второй стояли две незастеленные кровати. Третья была завалена сломанным оружием и доспехами, требующими ремонта.
Следующая дверь была чуть приоткрыта. Заглянув в щелку, Конана отшатнулся. Там в свете свечи он разглядел кровать и лежащего на ней человека. На маленьком столике рядом с ним стояли пиалы и кубки - видимо, с лекарствами для больного. Так подумал Конан, увидев покрытое испариной лицо спящего.
Тихо прикрыв дверь, Конан двинулся дальше. Вдруг из-за поворота коридора до его слуха донесся звук шагов и голоса. Словно кошка метнулся киммериец к следующей двери и втащил за собой в темную комнату девушку.
- Тес! - прошептал он, прижав палец к губам.
Сжав в руках мечи и затаив дыхания, Конан и Ранн слушали, как шаги и гортанные голоса гипербореев сначала приблизились, поравнявшись с их комнатой, а затем затихли вдали.
Только тогда Конан с облегчением вздохнул. Приоткрыв дверь, он увидел лишь пустой коридор. Тогда киммериец распахнул дверь пошире и, увидев содержимое комнаты, довольно потер руки. В одном углу лежала кипа приготовленных факелов, в центре помещения стоял бочонок со смолой, а противоположная сторона комнаты была забита соломой, используемой для постели узников тюрьмы замка.
Для Конана оказалось делом одной минуты разбросать по всему полу солому и опрокинуть бочонок. Черная смола растеклась во все стороны. Выдернув из держателя в стене один из факелов, киммериец швырнул его в середину комнаты. Солома вспыхнула, зажигая вслед и смолу. Густой, едкий дым потянулся по коридору.
В саже с головы до ног, Конан выскочил в коридор и, схватив Ранн за руку, потащил ее вперед за собой по закручивающимся ступеням к уже знакомому выходу. Киммериец очень рассчитывал, что пожар привлечет внимание всех обитателей замка настолько, что он и его спутница успеют пролезть в узкую бойницу, спуститься вниз по веревке и добежать до спасительного леса.
4. Погоня ведьмы
Ярл Ниал со слезами на глазах обнимал дочь, прижимая ее к своей широкой груди. Но при этом он не забыл благодарно посмотреть в глаза Конану и дружески хлопнуть его по плечу (такой хлопок мог бы сбить с ног любого, но не киммерийца).
Направляясь вместе со всем отрядом к границам Асгарда, Конан вкратце описал свои приключения. Прекрасным подтверждением его словам служила черная туча, поднимавшаяся в предвечернее небо за спинами асиров. Время от времени до них доносился громоподобный треск проваливающихся бревен перекрытий. Конечно не все, но наверняка многие белокурые дьяволы сгинут навеки в огне этого страшного пожара.
Несомненно, оставшиеся в живых гипербореи бросятся в погоню. Поэтому Ниал потребовал немедленно возвращаться. Только далеко в глубине территорий Асгарда асиры смогут почувствовать себя в безопасности. Решив не медлить с отходом, асиры решили пожертвовать скрытностью ради того, чтобы как можно скорее оказаться подальше от объятого пламенем замка Халога.
С гребня стены вслед им смотрела красивая, невзирая на возраст, королева Вамматар. Ее глаза горели ненавистью, а на губах застыла злая ухмылка.
По мере того как солнце клонилось к горизонту, от еще не покрытых льдом болот потянулись клубы тумана, наполняя тревогой и дрожью сердца людей.
Время от времени то один, то другой асир прикладывал к земле ухо, но гула приближающихся лошадей не было слышно. Чуть приободренные, воины Асгарда, не снижая скорости, продвигались вперед сквозь густой туман. Но прежде чем на день спустилось покрывало морозного неба, Конан остановился и пристально посмотрел назад.
- Нас преследуют! - крикнул он.
Асиры остановились и тоже стали вглядываться в гаснущий горизонт. Некоторое время все молчали и уже собрались идти дальше, подшучивая над киммерийцем, как вдруг один из воинов, известный своим орлиным зрением, воскликнул:
- Он прав! Это не всадники, это пешее войско!
- Вперед! ~ прорычал вождь асиров. - Сегодня мы не будем устраивать ночной лагерь. В этом тумане противнику ничего не стоит подобраться к нам вплотную, сколько часовых мы бы ни выставили.
Отряд двинулся дальше. Дневной свет сменился сумерками, сумерки ночной тьмой. Когда же туманную равнину осветило серебряным светом ночное светило, у всех асиров волосы встали дыбом: темная полоска на горизонте превратилась в уже близкую массу отряда преследователей.
Ниал - железный человек - продолжал идти, держа на руках обессилевшую дочь. Эту ношу он не доверил бы никому на свете. Конан и остальные воины шли следом, стараясь не замедлять шаг. А их преследователи, казалось, вовсе не знали усталости. Отряд из Халоги не только не сбавлял скорости, но, наоборот, все быстрее и быстрее нагонял беглецов.
Изрыгая проклятия, Ниал подбадривал своих воинов. Но вот и сам вождь асиров понял: скоро придется остановиться и, собравшись с силами, вступить в бой.
Каждый раз с гребня очередного невысокого холма они оглядывались и видели, как приближается отряд преследователей, превосходящий их по численности как минимум вдвое. Что-то странное было в воинах-преследователях. Но что? Ни Ниал, ни Горм, ни Конан не могли этого определить.
По мере того как погоня приближалась, беглецам удалось рассмотреть, что не все преследователи были гипербореями - более высокими и стройными, чем асиры. В темноте вырисовывались могучие плечи, а так же украшенные рогами шлемы воинов Асгарда и Ванахейма. Ниал вздрогнул, в первый раз ощутив ледяное дыхание отчаяния.
Нет, как-то странно они шли, эти преследователи...
Впереди показался очередной холм. Его склоны вздымались к вершине круче, чем у других возвышенностей на этой равнине. "Что ж, - решил для себя вождь асиров, - лучшей позиции здесь не найдешь, да и убегать дальше нет смысла". Ниал развернулся и закричал во все горло:
- Все на тот холм! Живее! Там занимаем оборону!
- Все на тот холм! Живее! Там занимаем оборону!
Глаза асиров, резво взбиравшихся по склону, засверкали извечным огнем, сверкающим в глазах любого воина перед сражением.
Трор Железная Рука и другие командиры пустили по рядам кожаные фляги с вином и водой, хотя и того и другого оставалось немного. Воины переводили дыхание, отдыхали, подтягивали тетиву луков. Длинные легкие щиты из прутьев и кожи были сняты с заплечных ремней и установлены сплошной стеной вокруг вершины холма.
Одноглазый Горм достал арфу и затянул сильным голосом древнюю воинскую песню.
Клинки наши пламенем были В кипящих недрах земных, Их темные воды калили В глубинах рек ледяных.
На дне синеструйных потоков Белеют кости врагов, Напоминая потомкам О подвигах наших отцов.
Передышка была недолгой. Из тумана у подножия холма вынырнули одна за другой шеренги зловещих фигур, плечо к плечу шагнувших вверх по склону. Они двигались как-то не так... словно спящие или словно куклы на веревочках. Град копий и стрел не замедлил их неумолимого приближения к стене из щитов. Вот уже асиры занесли над головами мечи, топоры и боевые молоты, готовясь вступить в бой.
Из горла Ниала вырвался древний боевой клич асиров.
Но не успел он дозвучать до конца, как что-то оборвалось в груди ярла вождя племени. Человек, вышедший ему навстречу, готовый к бою противник, оказался не кем иным, как Эгилем. Тем самым Эгилем, лучшим разведчиком и заместителем Ниала, погибшим сегодня в муках на крепостной стене. Бледная луна осветила знакомое лицо, и Ниал на миг опустил оружие.
5. "Человек не умирает дважды!"
Лицо противника Ниала, без сомнения, было лицом его старого приятеля. Всё, даже шрам на скуле, полученный в бою против ваниров пять лет назад, всё в точности совпадало с лицом Эгиля. Но мертвые голубые глаза, пустые, как ночное небо без звезд, не узнали своего друга, командира и вождя.
Понимая, что отступать некуда, Ниал размахнулся и полоснул мечом по груди Эгиля так, чтобы не убить, а лишь ранить его. С изумлением вождь асиров обнаружил, уго из раны на груди его противника не идет кровь, а сам Эгиль продолжает идти вперед, не обращая внимания на нее.
За спиной погибшего утром соплеменника показалась фигура полусгоревшего гиперборея, его обгоревшее лицо застыло в маске ужаса и боли. Без сомнения, это один из обитателей Халоги, погибший в сегодняшнем пожаре.
- Прости, брат, - прошептал вождь асиров и изо всех сил рубанул мечом по телу Эгиля. Разделенное на две части тело покатилось вниз по склону. Но его место тут же занял оскаленный полу обгоревший гиперборей.
Командир и вождь асиров сражался грамотно, умело, но безо всякой надежды. Если твой противник может победить саму смерть, оживив мертвых, как можно надеяться на победу в схватке с ним.
Вдоль строя тут и там раздавались удивленные хриплые возгласы. Это воины-асиры сбились со своими товарищами, погибшими тем же утром на крепостной стене. Но не только это поражало людей из отряда Ниала. Помимо обожженных гипербореев и своих соплеменников, они натыкались на тела давно умерших людей, из которых при ударе мечом или топором вылезали длинные белые черви. Все они без оружия в руках навалились на строй асиров. В воздухе повис отвратительный трупный запах.
Песня Горма сбилась с ритма и оборвалась. Старый бард прохрипел:
- Да помогут нам боги! На что еще мы можем надеяться, скрещивая мечи с самой смертью! Человека нельзя убить дважды!
Строй асиров начал редеть. Один за другим храбрые воины погибали, разорванные на куски ледяными руками нападающих. Да, все они были безоружны, лишь крючковатые пальцы и оскаленные зубы тянулись к жертвам. Но этих оживших мертвецов было много. Слишком много.
Киммериец стоял во второй шеренге. Когда перед ним рухнул на землю с перегрызенным горлом и изуродованным лицом опытный воин, Конан издал душераздирающий клич и закрыл образовавшуюся брешь в строю. Одним ударом трофейного меча он снес голову полуразложившемуся гиперборею, только что вонзившему ногти в грудь асира. Череп с почти истлевшей кожей покатился вниз по склону.
В этот момент сердце Конана замерло в груди: обезглавленный полуразложившийся труп продолжал тянуть к нему свои костлявые руки. Стряхнув оцепенение, киммериец ткнул мечом под торчащие из-под гниющей кожи ребра. Труп покачнулся, отшатнулся назад, но затем снова пошел на киммерийца, скрипя по снегу костями ступней.
Перехватив меч обеими руками, Конан вложил всю свою молодую силу в следующий удар. Наконец-то! Рассеченное надвое по диагонали - от правого плеча до левого бедра - тело больше не поднималось с земли. На мгновение перед Конаном не оказалось противника. Тяжело дыша, киммериец вытер пот со лба и огляделся.
Ниал погиб, разнеся на куски не менее дюжины своих противников. Одноглазый старик Горм с дьявольским мастерством орудовал своим боевым топором. Но исход битвы был уже предрешен.
- Всех не убивать! - пронесся над полем боя ледяной голос. - Кого можете, берите в плен.
Вглядываясь в темноту, Конан пытался найти хозяина этого страшного голоса. Вдруг его взгляд наткнулся на королеву Вамматар, сидевшую верхом на черном жеребце.
Конан понял, что это ее команды слушают и выполняют с нечеловеческим усердием ожившие мертвецы.
Неожиданно в поле зрения киммерийца попала еще одна женская фигура. Ранн! Видевшая, как погиб ее отец, как рухнул, не выдержав натиска, Горм, она сжала в руках поднятый с земли меч и приготовилась умереть, сражаясь.
Слезы текли по ее щекам, но в самих глазах не было страха.
Вдруг в голове Конана, словно подарок Крома, промелькнула мысль. Сражение проиграно. Те, кто останется в живых, попадут в рабство к гипербореям. Это так же очевидно, как то, что за ночью последует день. Но все же есть шанс спасти хоть кого-то, дать надежду хотя бы одному человеку.
Конан подскочил к Ранн и, подхватив ее, перекинул через плечо. Затем, прорубая себе путь мечом и пинками, он потащил ее туда, где у подножия холма ждала окончания боя одетая в белое королева.
В темноте Вамматар, поглощенная зрелищем боя, не заметила приближающегося Конана. Ее интуиция молчала до того мгновения, когда железные пальцы киммерийца не сомкнулись на ее руке. Один рывок - и королева полетела прочь из седла, в болотную жижу в нескольких шагах от своего скакуна. В этот же миг Конан легко забросил протестующую Ранн в освободившееся седло.
Прежде чем он успел запрыгнуть на круп коня, у него на руках повисли сразу два мертвеца, повиновавшиеся отчаянным воплям-приказам королевы, доносившимся из болота.
Последним усилием киммериец сумел поднять меч и сильно уколоть острием черного скакуна.
- Скачи, девочка, скачи! - закричал Конан. - Домой, в Асгард!
Конь, напуганный боем, не выдержал еще и укола в бок. Он всхрапнул и понесся по снежной равнине прочь от битвы живых с мертвыми. Прижимаясь заплаканной щекой к шее животного, Ранн с развевающимися на ветру волосами с каждым мгновением уносилась дальше и дальше от опасности.
Когда жеребец, огибая холм, повернулся боком к полю боя, Ранн успела заметить, как над храбрым юношей, дважды спасшим ей жизнь, сомкнулись костлявые руки оживших мертвецов. Королева Вамматар, выбравшись из болота, стояла в лунном свете, все так же улыбаясь своей дьявольской улыбкой. В следующий миг склон холма и клубы тумана скрыли от плачущей девушки картину бойни.
По заснеженной равнине, с трудом передвигая нога, брели два десятка выживших воинов-асиров. Их руки были связаны за спиной ремнями из сыромятной кожи.
Пленных окружили и конвоировали оживленные мертвецы - те, кто не был разрублен на части в жестоком сражении. Во главе колонны шли два человека: Конан и королева Вамматар.
С каждым шагом королева, чье лицо было искажено яростью, хлестала Конана хлыстом. Множество красных полос перекрещивались на его лице и теле. Но киммериец шел, распрямив плечи и высоко подняв голову. Не только боль пронзала все его тело. Не менее страшно было вспоминать о том, что еще ни один беглый раб не возвращался из этой проклятой страны. Конану ничего не стоило убить сброшенную с коня злодейку королеву, но законы его страны запрещали воину поднимать оружие против женщины Юноша не смог переступить те правила, которые впитал еще с молоком матери.
Когда небо на востоке чуть просветлело, Ранн, дочь Ниала, добралась до границы Асгарда. У нее на сердце было очень тяжело, но вдруг в памяти всплыли последние строки древней воинской песни, спетые старым Гормом в ночном бою.
Прольется кровь на камни, И грудь пронзит клинок, Но мести вскинут знамя Все те, кто выжить смог.
Вперед, северяне!
Пусть пытка вспыхнет болью, Ударит рабства плеть - Сердец свободных волю Врагу не одолеть.
Вперед, северяне!
Слова песни храбрых воинов распрямили ее спину, высушили слезы, заставили вспомнить о том, чья она дочь.