(За деревьями является Монахов.)
Цыганов. Как злит меня, что вы неуязвимы для яда, который я хотел бы вам привить... Как это жаль!..
Анна (быстро). Пойдем отсюда, Катя... (Ведет ев за руку.)
Катя. Только не в комнаты! В беседку...
Черкун (усмехаясь, идет к дому). Ты слишком откровенно ведешь свои дела, Сергей...
Цыганов. Мир может восхищаться ими, если хочет...
Надежда (задумчиво). Жорж... милое имя! Маврикий, ты чего там?
Монахов (является, кивая головой на стол). А вот... сюда!
Надежда. Как нехорошо это - вертеться на глазах...
Монахов (кротко). Ты чего ворчишь? Опять живот болит? Или мозоль?
Надежда (Цыганову). Вы понимаете: это он нарочно грубости и гадости говорит, чтобы отвратить от меня мужчин...
Цыганов. Да? Прием... любопытный...
Надежда (искренно и просто). Ах, если бы вы знали, какой это противный человек! То он говорит, что у меня изо рта пахнет...
Монахов (тревожно). Ну что ты, Надя? Кому же я говорил?..
Надежда (идет к нему). Напомнить? Я напомню...
Монахов (отступает). Ну вот, Надя... что такое? Я пошутил...
(Они скрываются в деревьях. Цыганов устало садится в кресло, лицо у него тоскливое. К столу подходят Дробязгин и Гриша.)
Дробязгин. Сергей Николаевич! Позвольте вас спросить, что такое тайные пороки?
Цыганов. Я вам не скажу этого, мой друг... предпочитаю видеть вас явно порочным... Это значительнее и красивее...
Дробязгин. А добродетели тайные бывают?
Цыганов. Они, должно быть, всегда таковы... я не видал явных добродетелей...
Гриша. А как оно называется... это зеленое, густое... которое первый-то раз вы мне поднесли... помните?
Цыганов. Шартрез, юноша...
(Гриша повторяет вполголоса и улыбается. В саду Матвей зажигает фонарики.)
Дробязгин. А кто, Сергей Николаевич, мудрейший из мудрецов?
Цыганов. По этому поводу в истории философии рассказано следующее: было три мудреца; первый доказывал, что мир есть мысль, другой утверждал противное: я, право, не помню, что именно. Но я наверное знаю, что третий соблазнил жену первого, украл у второго рукопись, напечатал ее как свою и его увенчали лаврами...
Гриша (с восторгом). Ловко!
Дробязгин (неуверенно). Н-да... действительно... подкузьмил!
Цыганов. И объегорил, прибавьте... А теперь давайте выпьем, и да здравствует юность! Поздно понимает человек, как это прекрасно - быть юношей!
(Лидия стоит с цветком в руках и брезгливо смотрит, как мужчины пьют.)
Дробязгин (задумчиво). Я полагаю, Сергей Николаевич, так, что воровство - всегда будет?
Цыганов. Непременно, мой друг... По крайней мере до той поры, пока кто-нибудь не украдет всё... понимаете - всё! Тогда красть будет нечего, и поневоле все люди станут честными...
Гриша (хохочет). Голыми все будут... А вот Емелька Пугачев хотел всё-то украсть, так его живьем сварили... растопили котел серебра да башкой его туда... издох! (Хохочет.)
Лидия. Дядя Серж!
Цыганов. Что вы мне прикажете, дорогая моя?
(Дробязгин и Гриша почтительно сторонятся и уходят.)
Лидия. Зачем это вы их... так?
Цыганов. Приятно, знаете, немножко развратить этих двух поросят... может быть, порок сделает их более похожими на людей... а?
Лидия. Серж Цыганов, гурман и лев, еще недавно законодатель мод напивается... с кем?
Цыганов. И влюблен в жену акцизного надзирателя... Да, земля вертится скверно, что-то испортилось в гармонии вселенной...
Лидия. В самом деле - что с вами?
Цыганов (негромко). Какая это женщина... черт возьми!
Лидия. Вы дурите?
Цыганов. Нет...
Богаевская (кричит). Сергей Николаевич!
Цыганов. Иду. Знаете, моя дорогая... я, может быть, предложу ей вступить со мной в законный брак... Мне уже пора в брак, как острят приказчики... Идете?
Лидия. Нет... Тяжело смотреть на вас, господа... уехать хочется отсюда...
Цыганов. Потому что кто-то неожиданно приехал?
Лидия. Зачем же быть вульгарным и со мной?
(Цыганов пожал плечами и уходит. Лидия, тихо напевая, идет направо. Навстречу ей, быстро - Анна.)
Анна. Вы получили мою записку?
Лидия. Зачем вы написали это?
Анна. Я вас обидела?
Лидия. Вы унижаете себя... мне кажется...
Анна. Ах, разве это важно, если любишь!
Лидия. Вы хотите сказать мне что-то?
Анна (тревожно и тоскливо). Да. Да. Не презирайте меня... я сама себе противна в эту минуту... У меня нет другого места, вы понимаете, нет у меня другого места... Жизнь так огромна. Я могу жить только около него...
Лидия (холодно). Зачем мне это нужно знать?
Анна. Не говорите так. Сильные должны быть добрыми... Я хочу спросить вас и не могу... вы знаете, о чем я хочу спросить вас?..
Лидия. Да. Пожалуй, знаю... Люблю ли я вашего мужа, - это? Нет. Не люблю...
(Гриша осторожно подходит к столу, берет бутылку вина и исчезает.)
Анна. Правда? (Хватает ее за руку.) А - он? А он вас? Скажите!
Лидия. Не знаю. Не думаю...
Анна (тоскливо). Этого нельзя не знать!..
Лидия. Мы с ним друзья... о многом говорим...
Анна (гордо). А! Теперь я сама могу поговорить о многом!
Лидия (улыбаясь). Вот и прекрасно!
Анна. Я женщина, я люблю, я хочу быть с ним...
Лидия. Могу уйти?
Анна (искренно). Я вам противна, да? Поймите, - я не могу жить иначе...
Лидия. Простите меня... но, мне кажется, ваша... такая любовь - тяжела ему.
Анна. Он - сильный, он очень сильный!
Лидия. До свиданья! (Идет.)
Анна. Не презирайте меня... Ну, все равно! О господи... помоги мне... помоги мне!
(Идут исправник и Притыкин, оба сильно выпившие. Анна, заметив их, поспешно исчезает.)
Исправник. Представь, Архип, что ты исправник и тебе надо жениться... на ком? Вот вопрос... да!
Притыкин. Я бы во всяком положении на богатой женился...
Исправник. Это разумеется... Ну, а если они обе богаты - и Монахова и Лидия Павловна? Ну?
Притыкин. Я бы Лидию Павловну взял...
Исправник. Н-да... а почему?
Притыкин. Потому - Монахова замужем... А вот студент этот, знаете... я вам скажу...
Исправник. Черт с ним! Мальчишка... Она замужем... мм... это верно! Но ведь она может быть вдовой...
Притыкин. Это всякая женщина может...
Исправник (поражен). Именно... всякая! Ф-фу! Значит - все мы умрем... ты понимаешь?
Притыкин. Уж такое положение.
Исправник. Верно - положение! Это ты хорошо сказал... каналья! Положат тебя, и - лежи...
Притыкин. Он такие слова говорит... ой-ой!
Исправник (задумчиво). Другие люди ездят на охоту, играют в карты, а ты - лежи...
Притыкин. Вы обратите внимание: да! Он говорит - народ своей кровью...
Исправник. Ерунда!
(Дробязгин бежит.)
Притыкин. Нет... он язва!
Дробязгин. Яков Алексеевич, пожалуйте! Доктор Монахову в морду дал!
Исправник. Что такое? Почему?
Дробязгин. Неизвестно...
(Втроем идут к дому. За деревьями является Дунькин муж, одичавший от пьянства, оборванный. Черкун ведет за руку доктора, сзади идет Надежда и потом Степа.)
Черкун. Вы сейчас же уйдете...
Доктор (ревет). Кто вы такой? Вы здесь развратили всех...
Черкун (тихо). Ну... молчать! Стыдитесь...
Доктор. Вы оба - воронье... Я вам не падаль... меня не расклюете, как Редозубова... Кто вы такой, я спрашиваю?
Черкун. Да ну, идите же! (Ведет его в глубину сада.)
Надежда (радостно, Степе). Ты видела, как он его? Какой прекрасный... храбрый! Как просто... схватил, увел... (Идет вслед за Черкуном.)
Степа (кричит). Егор Петрович! (Видит отца, - испугана и обозлилась.) Опять пришел... опять! Зачем? Чего тебе?
Дунькин муж. Степанида! Я твой отец... верно? Иди ко мне... значит!
Степа. Я не хочу! Уйди! Я не пойду...
Дунькин муж. А я тебя через полицию...
Степа. В могилу - уйду... (Идут Черкун,
Надежда, Анна, Лидия, Цыганов.) Слышал? Ты не отец мне... ты болезнь моя...
Черкун. Ты снова? Чего тебе?
Дунькин муж. За ней... за этой...
Степа. Он по душу мою пришел...
Анна. Уйдите, Степа...
Черкун. Ну, ты ступай вон!
Дунькин муж. Уж ежели отняли дочь... дайте хоть рубль.
Степа (выхватив из кармана деньги, бросает их и бежит прочь). На! Подавись! На!
Черкун. Послушай, если ты...
Надежда. Ах, ну зачем вы с ним говорите?
Черкун. Позвольте, Надежда Поликарповна...
Надежда. Вам вовсе нельзя говорить с таким. Ты - уходи. А завтра я скажу исправнику, чтобы он тебя уничтожил...
Дунькин муж (подбирая деньги). Нельзя меня уничтожить... не боюсь я...
Цыганов. Каков мужчина, а? Все растет...
Лидия. Чувствует свою силу... силу слабости...
Анна. Вот вы, Сергей Николаевич, постоянно даете ему...
Цыганов. О, не беспокойтесь! Это меня не разорит...
Надежда (Черкуну). Какой сегодня тяжелый день для вас... всё неприятности!..
Анна (невольно, как эхо). Тяжелый... Ты устал, Егор?
Черкун. Я вот... не знаю, что нужно сделать с этим человеком, чтоб он оставил дочь свою в покое? Это злит.
Надежда. Вам ничего не надо делать! Я сама... вы только не волнуйтесь...
Цыганов. Моя дорогая, - ваш супруг, вот кто, мне кажется, взволнован...
Надежда (как бы удивилась). Он?
Черкун (вдруг обозлился). Он - как лужа грязи, в которую наступили ногой... ваш супруг...
Анна (негромко, пораженная). Егор... что ты?
Цыганов (усмехнулся). Ты, Жорж, преувеличиваешь...
Черкун (Надежде). Я удивляюсь, как вам не стыдно терпеть около себя такого... пошляка!
Надежда (даже дыхание у нее захватило от восторга). Ах... как вы это сказали!.. Как верно... строго! (Цыганову.) Вот кто страшный... вот кто!
Анна (беспокойно, Лидии). Боже мой... Какая она... странная... не правда ли? Вы видите?
Лидия. Да... вижу... Идемте.
Надежда. Я - не странная... я мужество люблю...
Черкун (смущен). Ну... это уж что-то... я не понимаю! Пойду... пройдусь...
Надежда. И я с вами... и я тоже...
(Идут.)
Анна (тревожно, Цыганову). Она - смешная, да? Она - милая, я понимаю... но - только... плохо воспитана?
Цыганов (Анне). Вам надо отдохнуть с дороги. Так шумно здесь... пестро...
Анна. Да... я пойду... Нет... какая она... все-таки... (Поспешно уходит. Цыганов курит и улыбается. Слышен пьяный смех и говор - это идут Монахов, Дробязгин, Гриша.)
Лидия (брезгливо). Как все это отвратительно... И эта женщина... обе эти женщины... как они жалки... Что вы смеетесь?
Цыганов. А вдруг она нашла героя, а?
Лидия (не сразу). Нет. Это... невероятно, дядя Серж,
Цыганов (усмехаясь). Что тут невероятного?
Монахов. Он... ударил меня?.. Хорошо... пускай!.. А я - жив... А он скоро сдохнет...
Лидия. Идут пьяные... я ухожу.
Цыганов. Идемте...
Гриша (убежденно). Я тоже... могу в рожу дать... во!
Лидия. Но - зачем, зачем он вмешивается в эту... грязь?
Цыганов. Это - стихия, она втягивает... это - как магнит, дорогая моя... Голодный инстинкт, чуть прикрытый ветошью романтики...
(Они уходят. Монахов подмигивает своим спутникам и грозит пальцем вслед Цыганову.)
Дробязгин. Почему? Он очень умный... ей-богу!
Монахов. Что такое ум? (Хохочет. Дробязгин и Гриша вторят ему.)
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Большая, уютная комната. В левой стене - дверь в прихожую и два окна, вправо - дверь в комнату Анны и другая к Егору. Прямо широкие двери в гостиную, она выступает в комнату углом, между ним и голландской печью в правом углу - ниша, в ней широкий диван, на диване полулежит Цыганов и курит. Направо, между дверей - пианино; Анна что-то играет, чуть касаясь клавиш. Посередине комнаты за столом Богаевская раскладывает пасьянс. В комнате Черкуна Степан тихо щелкает на счетах. Черкун задумчиво ходит по комнате, останавливается пред окном, смотрит во тьму. Ветер. Горят лампы.
Богаевская. Холодновато!
Анна. Дать вам шаль?
Богаевская. Лидуша пошла за ней...
Цыганов. Юноша! Бросьте вы щелкать!
Степан. А вот поймаю - брошу...
Богаевская. Кого это вы ловите?
Степан. Купца Притыкина...
Богаевская. Разве плутует?
Степан. Довольно усердно...
Богаевская. Да... вот он, купец! Даже и влюбленный - плутует...
Цыганов. Сие свойственно людям всех сословий... Я, в сущности, против обличения мошенников: это только изощряет их приемы. Что ты все ходишь, Егор? кого ты ждешь?
Черкун (не вдруг). Так... хожу вот... А что тебе?
Цыганов. Я не имею больше вопросов, как говорят прокуроры... Какая дурацкая погода!
Анна. Его взволновал спор...
Черкун (сухо). Откуда это известно тебе?
Анна. Мне кажется... когда не соглашаются - это раздражает...
Черкун (насмешливо). Да? Поздравляю... очень оригинальное наблюдение.
Богаевская. Интересно спорили... да! Я хоть и не поняла ничего... а интересно!
Черкун. Лидия Павловна - слишком прямолинейна...
Цыганов. Это говоришь ты?
Богаевская. А скучно мне будет, когда вы уедете... очень скучно!
Цыганов. Поезжайте с нами. Что вам делать здесь?
Богаевская. А там? Мне, батюшка, везде нечего делать... И всю жизнь я ничего не делала...
Цыганов. И ни одной ошибки?
Богаевская (мешая карты). И ни одной ошибки... Нет, Анна Федоровна, не вышло...
Анна (грустно). Нет?.. Жаль... А мне так хотелось, чтоб вышло...
Богаевская. А вот мы еще раз спросим судьбу...
Степан (торжественно-шутливо). Судьбу насиловать нельзя...
Черкун (негромко). Она сама насилует людей:
Степан. А особенно жадных...
Богаевская. А вы - щелкайте, щелкайте...
(Лидия входит, несет шаль.)
Цыганов. Пока судьба вас не отщелкала...
Богаевская. Ну, вот спасибо, Лидуша... Ты слышала - у Архипа Притыкина роман с Веселкиной Марией...
Лидия. Как это интересно, тетя!
Богаевская. Все-таки... забавно!
Цыганов. Вас, дорогая моя, ничто не интересует, кроме верховой езды... Странно вы живете... скачете верхом по полям во всякую погоду и - только! Удивительно изменились вы...
Лидия. В дурную сторону?
Цыганов. Конечно! Люди с детства идут только в эту сторону!..
Лидия. Тогда - чему же удивляться?
Цыганов. Я ждал, что вы будете прекрасным ядовитым цветком, на ниве порока... а вы - что такое вы? Чего вы ищете? Чего вам хочется?
Лидия. Найду - узнаете...
Степан. Не там вы ищете, где надо... не там!
Богаевская. Однако, батюшка, быть может, я стесняю ваше красноречие?
Цыганов. О нет! Почему?
Богаевская. То-то! А то некоторые стесняются говорить пошлости при мне... дескать, старушка почтенная...
Лидия. Вы слишком строги, тетя... В обществе, где я вращалась, говорят хуже...
Богаевская. Хуже? Ну извиняюсь... одичала я...
Цыганов. О полноте!
(Вбегает Катя.)
Степан (выскакивая). Ну? Как? Что?
Катя. Да... Еду...
Степан (одобрительно). Браво! Молодец...
Катя (подходит к Анне). Тяжело! Он плачет... отец плачет! Такой жалкий...
Степан. Это - возмездие! Он всю жизнь давил людей...
Катя (топая ногой). Не смейте так! Не ваше дело...
Анна. Ну, не волнуйся... ничего...
Цыганов. Это именно его дело... ведь он вас утащил...
Катя. Меня никто не утащил, я - сама... не говорите мне глупостей... А отца мне жалко... я его люблю... я знаю: он грубый, он жестокий... и все такие! Все люди - грубые и жестокие... И вы, Степан Данилович... и вы тоже...
Степан (вспыхнул, усмехается). Может быть... ну что же? Но жизнь так устроена, что жестокость необходима...
Катя. Ненавижу я вашу усмешку... молчите!
Черкун (улыбаясь). Милый звереныш...
Цыганов. А у вас, юноша, сварливая будет жена:
Степа (входит). Степан Данилович...
Степан (брезгливо). Вы не можете без пошлостей?
Черкун (с гримасой). Господа!
Степа. Степан Данилович, вас спрашивает Гогин...
(Степан, круто повернувшись, идет в прихожую, Степа - за ним.)
Цыганов. Задорный юноша... Чему вы улыбаетесь, Лидия Павловна?..
Лидия. Хорошая пара...
Черкун. Д-да... славные...
Лидия. Красивая жизнь впереди у них...
Цыганов. Но, вероятно, голодная...
Лидия. Мне нравится Лукин... В нем есть что-то значительное...
Цыганов. Его усмешка отрицает вас...
Лидия. Она всех отрицает...
(Из прихожей идет, усмехаясь, Степан; за ним Гогин, одетый в хорошую новую поддевку. Он мнется и что-то шепчет на ухо Степану.)
Степан. Э, нет, скажите сами, синьор...
Черкун. Что такое? Что вам нужно, Гогин?
Матвей (конфузится). Да вот: жениться хочу...
Цыганов. Оригинально! Как это вы надумали, а?
Матвей. Уж так... пора! Двадцать три года мне...
Черкун. Ну? Что же дальше?
Матвей. Так вот, Егор Петрович, помогите!
Заслужу!.. Как я сам из мужиков, то знаю все больные места ихние: уж я им не дам...
Степан. Воспитали человека... отечеству на пользу...
(Катя и Анна выходят и стоят у пианино.)
Черкун (хмуро). Чем - помочь?
Матвей. Да видите... выбрал я Степаниду, а она не хочет: не пойду, говорит, и шабаш! А она такая скромная, баловать не станет, я ожидаю, а бояться будет... Так вот я просить вас и барыню хочу - припугните вы ее!
Черкун. Это... зачем же?
Матвей. А чтобы она шла за меня, а то, скажите ей, - к отцу, мол, отправим! Она его до смерти боится. А я ему уж полтину дал, чтобы он ее, значит, ко мне толкнул...
Катя (изумленно). Ах, какой мерзавец!
Матвей (вздрогнул). Чего-с?
Черкун (сухо, Степану). Выдайте ему расчет...
Матвей (поражен). Расчет? Мне? За... за что?
Степан. Подумайте - за что бы?
Черкун. Идите...
Матвей (опускается на колени). Егор Петрович...
Черкун (резко). Встать!
Матвей (вскакивает). Сергей Николаевич, за что же?
Катя (торжественно). Ага-а?
Матвей (слезливо). Что я худого сделал? Эх, Степан Данилович... подвели вы меня под обух...
Цыганов. Вы - идите... Потом, может быть...
Черкун (спокойно). Ничего не может быть...
Матвей (уходя со Степаном). Господа... напрасно это! Разве так можно? а? Вдруг, ни с того ни с сего... а?
Цыганов (Черкуну). Мне не кажется, что ты поступил, как Соломон... нет! Денег он уже наворовал... зачем гнать его? Парень неглупый... а кулаком будет все равно... Умные люди - всегда жулики...
Степа (вбегает и бросается в ноги Черкуну). Егор Петрович... дай вам бог...
Черкун. Э, черт возьми! Сейчас же встаньте!
Степа (встает). Я боялась, я дрожала... думала - отдадут они меня ему...