Приняв решение, я занялся сбором информации. Первое, что сделал, узнал план мероприятий. Оказалось, что будет два театральных выступления. Одно в «Golden Palace», другое — при военкомате. Ну, с первым было все понятно. Финансовая мощь империи Кимов давала все основания предположить, что все будет по первому разряду и соваться туда, скорее всего, просто бессмысленно. У никому не известной девчонки, вдруг пожелавшей что-то внезапно исполнить со сцены, шансов на это нет никаких. Плюс еще момент, что все все тут же узнают. И мое начальство и Чжу Вон. Нетрудно представить, как будут развиваться дальнейшие события в этом случае.
Поэтому, оставив и пометив первый вариант как «самый крайний случай», я обратил свой взор на военкомат, предполагая, что раз там финансирование идет из государственной казны, то можно ожидать, что и дома там будут пониже и асфальт — пожиже. Плюс, там до самого выступления есть шанс сохранять инкогнито. Предположение оказалось верным. Не знаю, сколько получит подвязавшееся на организацию проводов агентство, но приняли меня в нем спокойно, без «понтов». Пообщался, создалось впечатление, что у людей есть желание сделать свою работу как можно лучше, а не абы как.
Там же, впервые использовал полученные сертификаты. Правда, не по прямому назначению, но их количество и высокие баллы сразу переменили ко мне отношение окружающих, заставив людей смотреть на меня другими глазами. Вот и пригодились…
Над выбором композиции размышлял не долго. Петь и танцевать не умею, следует рассчитывать только на исполнение. Покрутив в голове варианты, пришел к выводу, что сыграть можно много чего годного, но выбрать из онного нужно было одно. Используя ассоциации: армия — солдаты — проводы — военная музыка, решил, что исполнение марша выглядит предпочтительней всего. Посмотрел местный парад вооруженных сил. Личное впечатление от всего там прозвучавшего — «ни рыба, ни мясо». Энергетика вялая. Европейские военные марши, а уж тем более наши — куда как мощнее звучат.
В итоге, все обдумав и взвесив, выбрал — «Прощание славянки». Общепризнанный фаворит среди военных оркестров, красивое звучание, хорошо знакомое мне произведение. Инструментов, правда многовато, но можно постараться и напрягшись, попробовать успеть записать за неделю «фул версию».
Уже было приступил к осуществлению замысла, как в голове возник еще один вариант. «Советский марш» из компьютерной игры Red Alert 3. В свое время вышла у меня с ним забавная история. Когда я его услышал первый раз в жизни, я учился уже на втором курсе и прибывал в непоколебимой уверенности, что знаю английский язык, если не на отлично, то уж точно, на очень хорошо. Поэтому, впервые прослушав этот беспощадный марш, я подумал, что кто-то лажово перевел английский текст и наложил его на музыку. Если честно, в первый раз я вообще не понял, что там поют. С третьего раза как-то смог разобрать. Как я позже узнал, исполнение принадлежало какому-то «Казацкому хору» из Сан-Франциско. Но, несмотря на «русскость», калифорнийские казаки исполняли гимн со столь жестоким акцентом, что все попытки расшифровать на слух, что же они доподлинно поют, оканчивались у меня, да и не только у меня, провалом. При этом сама музыка и исполнение были проникнуты настолько атомной имперскостью, державностью и духом, что просто задница чесалась немедленно встать под знамя легиона империи и пойти кому-нибудь вломить так, чтобы навсегда запомнили!
Короче, загорелся я сделать нормальный перевод к этой музыке. Нашел кто, откуда, исходники, ноты, но ожидало меня разочарование. Оказывается, разработчики игры, при создании своего шедевра, были склонны к «клюкве» и откровенному троллингу. Текст марша, итерационно переделывая, писал один из них. В какой-то момент, когда остальные решили, что получившееся стало достаточно идиотическим, творческий процесс остановили и для «доработки напильником», автор передал рожденный шедевр своему отцу, имевшего русские корни. Тот по-быстрому сделал перевод, а расовые казаки его лихо исполнили. Как сейчас помню, там было такое:
Мои попытки получить нечто более внятное успехом не увенчались. Либо выходила аналогичная хрень, либо, после художественной обработки, нечто и близко не лежавшее с первоначальным вариантом. В конце-концов мне надоело и я бросил мучить мозг, но вот музыкальной части марша я наслушался тогда изрядно. И после пары проб убедился, что она вся со мной. Порадовавшись этому факту, я изменил свой выбор и решил исполнить музыкальную находку компании Electronic Arts. Все же «славянка» — старый марш. По музыке слышно. Да и не представлялись мне современно камуфлированные и экипированные корейцы из бригады «Голубые драконы», марширующими под «Прощание славянки». Никак не представлялись. А вот под «Советский марш» — вполне…
Таак, девчонки закончили, теперь я! Вдох-выдох! Я спокоен… Вдох-выдох! Я спокоен, я солнце… Гоу!
Время: этот же день. Проводы.
Место действия: зрительская трибуна стадиона. Несколько рядов сидений занимает семейство Ким. Рядом с Чжу Воном, в прекрасном настроении сидит Ю Чжин, периодически, как бы невзначай, стараясь коснуться его плечом. Тот же, не обращая внимания на вертящуюся рядом девушку, внимательно смотрит на сцену, с видом, таким, как будто ничего интереснее в жизни не видал.
Ю Чжин подарила парню изящный, покрытый платиной иридиевый браслет, для ношения на плече. На браслете выгравированы группа крови, фамилия и имя владельца. Пользуясь тем, что на эстраде приглашенная группа девушек закончила выступление и, под аплодисменты зрителей, покидает сцену, Ю Чжин наклоняется к Чжу Вону.
— Оппа, тебе понравился мой подарок? — шепотом интересуется она прямо ему в ухо.
— Угу, — мычит в ответ Чжу Вон, отклоняя голову в противоположную сторону.
— Оппа, обязательно носи его! Каждый раз, видя его, ты будешь вспоминать обо мне!
— Для этого ты выгравировала внутри твое имя?
— И твое тоже! Мое — с одной стороны, твое — с другой!
— Не знаю, позволят ли в армии такое носить…
— Оппа, это самый лучший подарок, что я смогла найти! Он такой мужской! Такой мужественный… Прямо как ты…
Сказав это, Ю Чжин смущенно краснеет. Чжу Вон бросает на нее взгляд и насмешливо хмыкает. В этот момент, рабочие сцены выносят и ставят синтезатор на подставке, а вышедшей на сцену конферансье объявляет следующий номер.
— А теперь последний номер нашего выступления! — громко объявляет конферансье, — неожиданно, в компанию, занимающуюся организацией этого концерта, пришла девушка и сказала, что хочет сделать подарок своему парню, уходящему в армию. Она написала для него достаточно необычную композицию, которую вы сейчас все и услышите. Встречайте! Пак Юн Ми!
Чжу Вон издает хрюкающий звук, а Ю Чжин замирает с приоткрытым ртом, не веря своим глазам.
— Ну, вообще-то он не мой парень, — выходя на сцену поправляет ведущего в свой микрофон Юн Ми, — он мой друг.
Несмотря на достаточно жаркий день, она одета в джинсы, короткую джинсовую куртку с закатанными до локтей рукавами и белую блузку. На ногах светло-голубого цвета теннисные туфли, а на голове — надетая задом наперед красная бейсболка. Издали она очень похожа на мальчишку. На сцену Юн Ми выходит без поклона и приветствия. Так, словно звезда, которую узнают все и везде, и которая может особо не заморачиваться такими пустяками.
Зрители, с интересом разглядывая девушку, кивают и понимающе смеются ее словам — да, мол, конечно, мы понимаем. Все понимаем! Друг.
— Он будет служить в морской пехоте, — уверенно продолжает Юн Ми в микрофон, — в знаменитой бригаде — «Голубые драконы»…
Семья Чжу Вона, до которой дошло, о ком сейчас говорят, дружно поворачивается к своему призывнику. Тот, на секунду сделав большие глаза, с непонимающим видом, пожимает в ответ плечами. У Ю Чжин на лице растерянность. Она не знает, что происходит и что ей нужно делать.
— Не знаю, есть ли у «Голубых драконов» свой марш, — тем временем рассказывает дальше Юн Ми, — наверное, есть. Но даже если это так — пусть у них будет еще один. Я написала марш. Посвящаю его Ким Чжу Вону, «Голубым драконам» и всем парням, защищающим и оберегающим от врагов нашу родину…
Юн Ми становится перед синтезатором, двумя руками закрепляет микрофон в держателе стойки и, вытянув шею и наклонившись вперед, громко объявляет в него — марш «Голубых Драконов»!
Наклонив голову, она уверенно опускает руки на клавиши. В ответ над полем мощно трубят трубы и под ритм печатного шага марширующих по брусчатке батальонов, на ничего не подозревающих корейцев, внезапно обрушивается настоящий ИМПЕРСКИЙ МАРШ![29] Марш, распираемых силой стальных мускулов и преисполненный насмешливого презрения к врагам. Странный и чуждый для этой страны, народ которой всегда считался мирной нацией.
— Он будет служить в морской пехоте, — уверенно продолжает Юн Ми в микрофон, — в знаменитой бригаде — «Голубые драконы»…
Семья Чжу Вона, до которой дошло, о ком сейчас говорят, дружно поворачивается к своему призывнику. Тот, на секунду сделав большие глаза, с непонимающим видом, пожимает в ответ плечами. У Ю Чжин на лице растерянность. Она не знает, что происходит и что ей нужно делать.
— Не знаю, есть ли у «Голубых драконов» свой марш, — тем временем рассказывает дальше Юн Ми, — наверное, есть. Но даже если это так — пусть у них будет еще один. Я написала марш. Посвящаю его Ким Чжу Вону, «Голубым драконам» и всем парням, защищающим и оберегающим от врагов нашу родину…
Юн Ми становится перед синтезатором, двумя руками закрепляет микрофон в держателе стойки и, вытянув шею и наклонившись вперед, громко объявляет в него — марш «Голубых Драконов»!
Наклонив голову, она уверенно опускает руки на клавиши. В ответ над полем мощно трубят трубы и под ритм печатного шага марширующих по брусчатке батальонов, на ничего не подозревающих корейцев, внезапно обрушивается настоящий ИМПЕРСКИЙ МАРШ![29] Марш, распираемых силой стальных мускулов и преисполненный насмешливого презрения к врагам. Странный и чуждый для этой страны, народ которой всегда считался мирной нацией.
Замерев, люди слушают. Звучит последняя нота. Тишина… Конферансье, сам в растерянности, озадаченно смотрит на непонимающе переглядывающихся друг с другом зрителей.
— Удачной службы, хён! — наклонившись к микрофону, громко произносит напутствие Юн Ми и добавляет, делая жест рукой — Файтин!
Видно вспомнив, что нужно делать, она кланяется и уходит со сцены, по-прежнему сопровождаемая недоуменным молчанием.
— Эээ…мм… Что ж. Это было весьма… неожиданно… — произносит в микрофон «отлипший» конферансье, тоже, как и все, в первый раз услышавший марш, — да, неожиданно… весьма…..
Над трибуной возникает легкий гул из удивленных голосов зрителей.
— Тебе понравилось?… Не знаю… Такая странная музыка… Кто эта девушка?… Сколько ей лет?…. Разве она не слишком молода для такой музыки?… Где она учится?… Как она могла такое написать?… Разве это корейская музыка? Что это вообще было?… Она сказала — хён?… Вы тоже слышали?… Сказать парню — хён!.. Что это такое?…. Это очень странно…. Так это девушка или парень?… Надо же — хён!
С непроницаемым выражением на лице и плотно сжав губы, Чжу Вон смотрит поверх крыш и деревьев в голубое небо…
Место действия: пустынный закуток между трибунами. Чжу Вон, приложив к уху телефон, с кем-то разговаривает повышенным тоном.
(телефонный разговор)
(Чжу Вон) — Ты что творишь, чусан-пурида? Совсем мозги потеряла?
(Юн Ми, удивленно) — В смысле?
(Чжу Вон) — В смысле, что ты устроила! Если решила обратить на себя внимание выступлением на моих проводах, это понятно. Но зачем делать из себя моджори,[30] обращаясь ко мне — хён? Это-то зачем?!
(Юн Ми, хмуро)… — Я перепутала…
(Чжу Вон) — Перепутала?!
(Юн Ми) — Да. Я не хотела. Просто сильно волновалась. Забыла, что нужно поклониться… И слова… перепутала. Извини.
(Чжу Вон) — Извини?! Как можно так перепутать?! Специально ведь сделала! За посылку решила отомстить?! Злопамятная, да, звереныш?
(Юн Ми, вздыхая) — Нет, я просто решила прийти на твои проводы. Закрыть тему «друга». Ты же хотел…
(Чжу Вон) — Решила она! А мозгов посоветоваться со мной у тебя не хватило?! Да ты только хуже сделала! Уже забывать стали про моего «друга», а ты опять вытащила эту тему! Что на тебе за одежда? Как ты выглядишь?! Журналисты от восторга с ума сойдут! Это же новый скандал!
(Юн Ми молча сопит в трубку)
(Чжу Вон, продолжая возмущаться) — А что скажут в бригаде про этот твой марш?! Получается, что это подарок им — от меня! С чего ты решила, что его не станут критиковать? Где ты вообще его взяла?!
(Юн Ми) — придумала…
(Чжу Вон) — О другом нужно думать! Когда девушка провожает оппу в армию, она грустит, поет печальные песни, плачет, а не пишет… такое, как ты! Ты, что, на войну с ним собралась?! Под такую музыку только убивать хорошо! Причем, с наслаждением!
(Юн Ми недоуменно) — …это музыка для военных…
(Чжу Вон) — Ты девушка, а не солдат! Вот и пой соответствующие девушкам песни!
(Юн Ми, начиная сердиться) — Это мое дело, что петь. Кому не нравится, пусть не слушает!
(Чжу Вон, с бешенством в голосе) — Заткнись! А то я сейчас найду тебя и вместо армии попаду в тюрьму! Заткнулась, поняла?!
(Юн Ми молчит)
(Чжу Вон, вдохнув-выдохнув) — Значит так. Больше не смей мне попадаться на глаза, слышишь?! Пусть тебя сожрут журналисты, пока я буду в армии! И попробуй только сказать про меня что-нибудь не то! Поняла? Ответишь за вторжение в мою личную жизнь! Тебе ясно!?
(Юн Ми, вздохнув) — Ясно…
(Чжу Вон) — А раз ясно, тогда проваливай, идиотка!
Чжу Вон разорвав соединение еще несколько секунд откровенно матерится вслух, потом оборачивается и натыкается на ошарашенный взгляд Ю Чжин, которая слушает уже примерно с половины разговора.
— А тебе чего?! — срывается он на нее.
— Оппа, — испуганно втягивая голову в плечи, говорит та, — твоя мама послала тебя найти…
Чжу Вон от души врезает кулаком по удачно подвернувшейся стене.
Файтин двенадцатая
Место действия: дом семьи Ким. Небольшая гостиная, в которой установлен большеразмерный плоскоэкранный телевизор. В комнате бабушка и Хё Бин.
Время действия: вечер дня проводов
— Вот ведь, — произносит бабушка, выставив в сторону телевизора зажатый в ладони пульт и с продолжительной «фиксацией» пальца нажимая на нем кнопку, — Ага, сработал! Вечно по три раза приходится нажимать…
Бабушка неспешно откладывает пульт в сторону. На экране — замершее видео со дня проводов Чжу Вона. Момент, когда Юн Ми уходит со сцены.
— Я же сказала тебе убрать эту девочку подальше, — недовольно говорит бабушка, поворачиваясь к внучке, — почему она еще тут? Ты же обещала соблазнить ее деньгами, Хё Бин?
— Прости меня, бабушка, — хмуро отвечает та, — я… я поторопилась.
— Поторопилась?
— Да. Я хотела, чтобы она подержала в руках деньги, а потом поговорить с ней, но… на Чеджу… У нее был такой восхищенный вид, когда она ходила по отелю… Она была такая воодушевленная, когда работала… Я решила, что можно не ждать… А она…
Хё Бин непонимающе пожимает плечами.
— А она опять щелкнула тебя по носу! — понимающе кивает бабушка, — молодец, так тебе и надо! Разве я тебе не говорила, что выдержка — одна из главных добродетелей бизнеса?
Хё Бин, сложив на коленях руки, молча кланяется.
— Ай-я-яй, — сокрушенно качает головою Му Ран, — сколько ошибок Хё Бин, сколько ошибок… Ну-ка, быстро перечисли где ты виновата!
Хё Бин на несколько мгновений задумывается.
— Я не следовала плану… — «смотря внутрь себя» начинает перечислять она, — поторопилась….. И… и все…
— Тссс… — недовольно цедит бабушка, недовольно смотря на собеседницу, а потом возмущается — как же все?! Самое главное ведь не сказала!
— Что, самое главное? — не понимающе смотрит на нее Хё Бин.
— Ты два раза получила отказ и должна была понимать, что этот разговор будет решающими. Ты придумала хороший план, но сама же его нарушила. Почему ты так поступила?
Бабушка пристально смотрит на Хё Бин, ожидая ответа. Та задумывается, пытаясь ответить на поставленный вопрос.
— Просто я увидела, как она смотрела, — начинает объяснять она, — какое у нее было лицо…
Бабушка отрицательно качает головой.
— Подумай еще, — предлагает она.
Хё Бин в ответ молчит, опустив глаза в пол.
— Ты такая гордая, Хё Бин? — спрашивает бабушка, — или такая глупая? От этих двух вещей очень хорошо помогает крепкая бамбуковая палка. Кстати, куда она подевалась? Давно я ее не видела. Внученька, куда делась моя палочка? Ты не знаешь?
Внученька, перестав созерцать пол, бросает на бабушку опасливый взгляд.
— Я дала себя обмануть, — быстро говорит она, — я ее недооценила.
— Недооценить можно в первый раз, — благожелательно кивнув, говорит Му Ран, — а он у тебя был третий. Нужно быть глупцом, чтобы и на третий раз не понять, что к чему. Может, ты просто посчитала себя выше ее, сочла ее недостойной своих усилий?
— Но разве это не так, халмони?[31] Я училась, у меня есть образование, я старше…