– Отлично! – не смог сдержать радости Валерий Григорьевич. – Мне нужно, чтобы ты познакомился с очень симпатичной особой.
– Зачем вам это?! – снова удивился молодой мужчина.
Наполнив одноразовые пластиковые стаканчики, Костин помолчал, затем проглотил водку и со значением произнес:
– Глубины всей комбинации я раскрывать не стану. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. Скажу лишь следующее: во-первых, особа действительно красива, умна и молода – ей всего двадцать пять лет. И, надеюсь, она тебе понравится. Во-вторых, несмотря на профессию завуча в обычной средней школе, она отнюдь не бедствует – ездит на «Ауди», одевается в самые лучшие шмотки, пользуется самой дорогой косметикой, ну и так далее. В-третьих, она приходится дочерью богатейшему бизнесмену нашего города, и если у вас сложатся отношения, то твоя жизнь изменится самым крутым образом.
– Ничего не понимаю. Зачем вам все это? – выпив свою порцию водки, Эдик вытер рукавом губы. – Вы по просьбе мамы хотите устроить мою жизнь?
– Скорее и твою, и свою. Ладно, скажу немного больше, чем планировал. С твоей помощью я хочу подобраться к компании, которую возглавляет папаша этой девушки. К слову, компания большая и имеющая вес не только в нашем регионе. Если у нас с тобой все получится и мы приберем ее к рукам, то твоя зарплата будет уже не шестьдесят тысяч, а в несколько раз больше. Уяснил?
От озвученных цифр глаза племянника едва не вылезли из орбит.
– Хорошо, я попробую, – пробормотал он. – Но мне хотелось бы взглянуть на эту особу.
– Не проблема. Когда вернемся с рыбалки, я скину тебе адресок ее странички в «Одноклассниках». Ты зарегистрирован на этом ресурсе?
– Да.
– Под своим фактическим именем?
– Разумеется.
– Не годится – у ее папаши приличный штат службы безопасности. Для первых контактов заведешь новую страничку под вымышленным ником. Перекинешь туда свои фотографии и назовешься…
– Робертом, – опередил Костина племянник.
– Почему Робертом? – опешил тот.
– Созвучно с фамилией. Да и просто хорошее имя.
– Ладно, пусть будет по-твоему. Только дурака не валяй.
– В каком смысле?
– Будь с ней вежлив и галантен, не скупись на комплименты, дай понять серьезность намерений. Бабы это любят.
– Насколько я понимаю, главное – напроситься на встречу в реале и развить отношения?
– Все правильно. Только не торопись, чтобы она ничего не заподозрила. Сначала подай себя с выгодной стороны, завяжи переписку, расспроси о жизни; пожалей, если поплачет в жилетку. Потом уж пригласи на свидание. Нормальный костюмчик, надеюсь, у тебя есть?
– Найдется.
– Вот и отлично. А деньжат на приличный ресторан я тебе подкину. Кстати, проживает она вместе с папашей в престижном коттеджном поселке Посад, что на восточной окраине города. Слышал о таком?
– Кто ж о нем не слышал? Наша новорубинская… – Племянник пошевелил пальцами в воздухе, силясь вспомнить вылетевшее из головы слово. – «Рублевка»!
– Правильно. Если все сложится – у тебя есть шанс в этой Рублевке поселиться.
Этот аргумент подействовал еще сильнее – Робкин расправил плечи, а в глазах вспыхнули огоньки азарта.
* * *Через пару дней Роберт и Александра встретились снова.
От посиделок в ресторане решили отказаться. Прогулявшись по набережной Волги, посидели на лавочке, поболтали. Потому оба обнаружили, что проголодались, и пошли искать простенькое кафе. Покончив с ужином, как и в прошлый раз, отправились в центр города.
– Кстати, Эдуард, а почему ты зарегистрировался в «Одноклассниках» под другим именем? – поинтересовалась девушка.
– Настоящее имя слишком длинное и сложное, – пояснил он, сжимая ее локоток. – Меня даже в школе по имени мало кто называл. Кто-то звал Робом, кто-то Робертом.
– Это потому что фамилия Робкин?
– Наверное, – засмеялся он и, взмахнув рукой, остановил проезжавшее мимо такси.
За десять дней общения их отношения упрочились, и в конце свидания, когда они приехали в Посад, Эдуард поцеловал девушку в щечку. Смутившись, она улыбнулась и, помахав ладошкой, зашагала по центральной улице поселка к дому…
В третий раз они встретились у колоннады областного драматического театра. Робкин заранее взял билеты и по телефону пригласил Александру на спектакль заезжей московской труппы. В этот вечер они наслаждались чудесной игрой актеров, а в антрактах вспоминали детство и говорили о родителях. Эдуард рос без отца, Саша недавно потеряла маму. И данная тема стала еще одним шагом в сторону сближения…
Чуть позже, прощаясь у въезда в коттеджный поселок, девушка сама поцеловала кавалера и загадочно шепнула:
– Я хочу познакомить тебя со своим папой. Ты не против?
– С удовольствием с ним познакомлюсь, – с готовностью ответил тот, чем еще раз подтвердил серьезность своих намерений.
Девушка довольно улыбнулась:
– Тогда сегодня я расспрошу у папы о его планах, а завтра позвоню тебе.
– Договорились. Буду ждать…
* * *К встрече с отцом девушки Костин и Робкин подошли самым серьезным образом. Весь вечер следующего дня они просидели в гостиной новенького двухэтажного дома, недавно построенного в поселке Приволжское. Дядя заселился в него всего пару недель назад и некоторые комнаты даже не успел обставить мебелью.
– Прежде всего, ты не должен забывать о наличии той огромной пропасти, что лежит между воевавшим солдафоном и обычным гражданским человеком, – объяснял Валерий Григорьевич. – Броневичу сорок пять лет. Подполковник в отставке. В прошлом – командир мотострелкового батальона. Успел повоевать и в первую чеченскую кампанию, и во вторую. Имеет множество наград и любит вспоминать эпизоды из боевого прошлого, так что приготовься выслушать несколько душещипательных историй…
Изредка прикладываясь к бокалу сухого вина, молодой человек внимательно слушал дядины наставления. Предстоящая встреча была ответственной вехой в их задумке, и он старался не пропустить ни одной важной детали.
– …Впрочем, если дойдет до военных историй – считай, повезло и ты ему понравился. Потому что человек он неразговорчивый и с кем попало на контакт не идет.
– Может быть, разговорится после пары рюмок спиртного? – осторожно предположил Робкин.
– Пьет Владимир Николаевич – будь здоров, но отнюдь не с первым встречным. Для него полбутылки водки, что для нас – глоток пива. Поэтому постарайся выглядеть попроще, но уважительную дистанцию удерживай – вояки это любят.
– Наверное, я должен выглядеть скромным?
– В принципе, да. Поначалу в беседе отдай инициативу ему: сам с расспросами не лезь, вежливо отвечай на вопросы. Кстати, когда барышня позвала тебя в гости?
– Завтра в семь вечера.
– Отлично. Время зря не теряй: с утра сходи в парикмахерскую, почисть и погладь одежду, перед выходом постой под душем, тщательно побрейся…
Племянник запротестовал:
– Я был в парикмахерской неделю назад!
– Не забывай: Броневич всю сознательную жизнь прослужил в армии! Его воротит от мужских причесок, в коих длина волос превышает ширину двух пальцев. У тебя, с его точки зрения, патлы гражданского разгильдяя!
– Но…
– Эдик, не следует ставить под угрозу нашу затею из-за какой-то ерунды, – пресек Костин попытку молодого человека отстоять длину волос. – Делай, как говорю.
– Ладно, постригусь, – проворчал тот.
– Вот и отлично. Теперь рассмотрим темы, которые предпочтительно затрагивать в разговоре со старым солдафоном…
* * *На знакомство с отцом Александры Эдуард явился за пять минут до назначенного времени. Позвонив по телефону Александре, он доложил о том, что стоит у шлагбаума на въезде в коттеджный поселок.
– Проходи, Эдуард – охрану я уже предупредила.
Охранники действительно беспрепятственно пропустили его на территорию, предварительно спросив имя и фамилию. Более того, один даже объяснил, как дойти до коттеджа Броневичей.
По пути он постоянно приглаживал коротко подстриженные волосы, а, подойдя к калитке нужного участка, поправил полу пиджака, слегка встряхнул недавно купленный букет роз и нажал на клавишу звонка.
Калитку открыл охранник – молодой крепкий мужчина лет двадцати семи.
– Здравствуйте, вы к кому? – поинтересовался он.
– Я – Эдуард Робкин. Приглашен Александрой.
– Проходите. Вас ждут.
Идя по вымощенной дорожке к добротному коттеджу, молодой человек невольно оглядывался по сторонам и изумлялся красоте и порядку. Кругом были разбиты цветочные клумбы и газоны с подстриженной изумрудной травой. Между ними извивались дорожки и пятна площадок, выложенных из разноцветной тротуарной плитки.
Поднявшись на крыльцо, он взялся за ручку, но потянуть не успел – дверь распахнулась. На пороге стояла Саша.
– Здравствуй, – приветливо улыбнулась она. – О, это мне?!
– Здравствуй, – приветливо улыбнулась она. – О, это мне?!
– Привет. Да, это тебе, – вручил молодой человек цветы. – Я не опоздал?
– Нет-нет, проходи…
Робкин вошел в прихожую, огляделся по сторонам.
Во взгляде вновь сквозило удивление: судя по рассказам дяди, Броневич являлся богатейшим человеком города, однако обстановка была довольно скромной. В большой и светлой гостиной, куда его провела Александра, он также не обнаружил кричащей роскоши. Да, внутри коттеджа был сделан идеальный ремонт, но мебель и техника отнюдь не поражали воображения.
– Присаживайся, папа сейчас подойдет, – пригласила девушка и упорхнула на кухню.
Эдуард сел на край кресла и продолжил изучение жилища будущей жертвы.
Гостиная была обставлена хорошей, но отнюдь не самой шикарной мебелью: в углу диван, пара кресел и журнальный столик; в центре обеденный стол и несколько стульев; «стенка» из блоков разной высоты. Сбоку от «стенки» прилепилась телевизионная панель средних размеров; рядом семейные фотографии, упрятанные в одинаковые прямоугольные рамки. Открытые настежь окна обрамляли легкие шторы, колыхавшиеся на сквозняке…
– Добрый вечер, – послышался мужской голос.
Молодой человек поспешно встал и протянул появившемуся мужчине руку.
– Здравствуйте. Я – Эдуард.
– Владимир Николаевич, – крепко пожал тот ладонь. – Отец Александры.
– Очень приятно. Давно хотел с вами познакомиться.
Сколь тщательно ни готовился он к встрече, а в ответственный момент вдруг растерялся, не зная, что сказать. Спасло появление девушки, вернувшейся с кухни с двумя салатницами в руках.
– Уже познакомились? – заулыбалась она. – Тогда прошу к столу – у меня все готово…
* * *Возвращаясь домой около полуночи на такси, Робкин позвонил дяде.
– Наконец-то! – моментально ответил тот. – Неужели до сих пор был у них в гостях?!
– Да. И, по-моему, все прошло отлично, – похвастался довольный молодой человек. – Мы познакомились, поужинали, несколько раз выходили из дома покурить. Потом, когда кончилось сухое вино, вместе прогулялись до ближайшего маркета.
– Надо же, – пораженно пробормотал Костин. И нетерпеливо спросил: – Ну а дальше-дальше? Не томи!
– Сам я, как мы и договаривались, с расспросами не лез – в основном отвечал на вопросы и слегка поддерживал разговор.
– Молодец. О чем говорили?
– О разном, – посматривая в окно таксомотора, рассказывал Эдуард. – Владимир Николаевич интересовался моей службой в армии. Спрашивал о том, почему не пошел учиться после увольнения в запас, и о моей нынешней работе. Я отвечал: спокойно, обстоятельно.
– Как считаешь, ты ему понравился?
– По-моему, да. Во всяком случае, он не выказывал недовольства. Напротив – был приветлив, доброжелателен.
– Когда расставались, в гости приглашал?
– Сказал: будет рад встретиться.
– Неплохо, – резюмировал Костин. – Для первого раза неплохо. Да, кстати, а какое у тебя сложилось впечатление о его дочери?
– Нормальная телка. А что?
– Характер у нее не из простых. Помнится, Андрей Казимирович не раз на нее жаловался.
– Андрей Казимирович? Кто это?
– Бывший муженек.
Племянник вздохнул:
– Да, есть с ней небольшие проблемки.
– Какие именно?
– Александра иногда замыкается, по непонятным причинам уходит в себя. Вроде разговариваем на отвлеченные темы, что-нибудь живо обсуждаем и вдруг бац – замолкает. Спрашиваю: «Что с тобой?» Она либо не отвечает, либо говорит: «Ничего. Все нормально». А у самой слезы на глазах.
– Хм… – на секунду задумался дядя. – Может быть, покойную мать вспоминает?
– Не знаю.
– Ладно, я попробую провентилировать этот вопрос.
– Как?
– Тут намедни один мой знакомый отыскал пропавшего мужа – того самого Андрея Казимировича. Я поговорю с ним и расспрошу про дочку Броневича.
* * *Закончив на кухне с мытьем посуды, Саша тихо вошла в комнату отца. Сидя за рабочим столом и надев очки, тот изучал какие-то документы.
– Пап, – подойдя сзади, обняла она его.
– Чего, дочь?
– Он тебе понравился? – почти шепотом спросила она.
Понимая, насколько важен для дочери его ответ, отец не спешил. Отодвинув документы, он откинулся на спинку стула, поцеловал руку Александры. И вздохнул.
– Тебе подипломатичнее или правду?
– Правду и только правду.
– Ну, тогда слушай. На первый взгляд Эдуард – неплохой человек. Но есть в нем что-то наносное, искусственное, ненастоящее. Да, он хорош собой, вежлив, неплохо воспитан, неглуп… И все же в искренности его чувства к тебе я пока сомневаюсь.
Продолжая обнимать отца, дочь подавленно молчала.
Дабы окончательно ее не расстроить, он поспешил сгладить свою оценку:
– Тем не менее торопиться с выводами не стоит. Ты его знаешь недостаточно хорошо, я вообще видел однажды. Так что объективно оценить характер и человеческие качества Эдуарда в данный момент крайне сложно. В общем, поживем – увидим.
Последняя фраза была пронизана теплотой и любовью. Кроме того, отец не осуждал, а верил и давал надежду.
Обрадованная дочь чмокнула его в щеку и счастливая убежала в свою комнату.
Глава шестая
Российская Федерация; Новорубинск
Некоторое время назад
К четырем часам утра на столе опустела вторая бутылка водки.
– Пивком заполировать не хочешь? – спросил Броневич.
– Мы уже уходим? – глянул на часы Кармазин.
– Нет. Но с крепким алкоголем пора завязывать. Мне к девяти на работу. Кстати, это не те часы, что подарил Трунилов? – кивнул подполковник на запястье капитана.
– Те самые.
– Хранишь, значит?
– Храню, – кивнул Стас. – Это единственная память о нем.
– Молодец. Ну, так что с пивом?
– Пиво с водкой в вольных пропорциях – это здорово. А наши головы от понижения градуса не растрескаются?
– Не думаю – мы же хорошо закусывали. Да и водка давно закончилась.
– Тогда не откажусь.
– Какое предпочитаешь?
– Украинское.
– А!.. – махнул рукой подполковник. – Все украинское пиво варят в подмосковных Мытищах на Волковском шоссе. Давай-ка лучше местного, нефильтрованного… Я в летнюю жару предпочитаю именно его.
Подозвав официанта, он попросил принести четыре кружки самого свежего пива. Заказ был исполнен молниеносно.
– Ты, кстати, не женился? – с удовольствием отхлебнул из кружки Броневич.
– Нет.
– Чего так? Тебе уж за тридцать. Не боишься навсегда остаться холостяком?
– А!.. – отмахнулся капитан. – Поначалу не было времени искать достойную пару. Отпуска короткие – пока отоспишься, пока проведаешь родственников и друзей… Ну а там, где мы с тобой воевали, романы крутить было не принято.
– Это верно. Но все же ты жалеешь, что уволился из армии.
– Как уже говорил, вспоминаю те времена каждый день, хотя умом понимаю, что делать мне сейчас там нечего.
– Почему?
Станислав пожал плечами:
– Во-первых, что может быть скучнее, чем командовать учебным подразделением? Ты прошел войну и согласишься со мной. После настоящей работы служба в тихом гарнизоне напоминает кладбище.
– Пожалуй, да. Не скажу, что мне нравилась война, но там я чувствовал себя в своей тарелке.
– Как говаривал старик Хемингуэй: «Любить войну могут только спекулянты, генералы, штабные и проститутки. Им в военное время жилось как никогда, и нажиться они тоже сумели как никогда».
– Это верно. Точнее не скажешь. А что же, во-вторых?
– А во-вторых, Володя, я в какой-то момент понял, что мы – военные – нашему государству попросту не нужны. Помнишь, меня после осколочного ранения отправили в отпуск аж на два месяца?
– Еще бы не помнить! Конец февраля двухтысячного года. Затяжная операция в Аргунском ущелье. Шатой мы тогда взяли, но Масхадов, Хаттаб и Басаев ускользнули. А тебя – израненного – мы на самодельных носилках километра три перли до площадки, где должна была приземлиться «вертушка».
– Верно, так и было. После госпиталя я вернулся в Новорубинск к матери и разом окунулся в мирную жизнь. Скажи, сколько мы тогда потеряли ребят при штурме Шатоя?
Броневич тяжело вздохнул:
– При взятии села погибло около полутора сотен человек. Затем, при отступлении боевиков, полегла почти вся шестая рота парашютно-десантного полка.
– Вот именно. Двести пятьдесят гробов отправилось к безутешным родителями, еще столько же искалеченных и израненных. А я приехал в Новорубинск и охренел. Хожу по улицам, смотрю телевизор и думаю: а где же траур по всей стране? Почему на всех каналах, как обычно, шутят федеральные клоуны, одуревшие ведущие ток-шоу расспрашивают кокаиновых наркоманов об их житье-бытье? Почему престарелые шалавы предлагают пожениться другим престарелым шалавам? Какого черта повсеместно играет веселая музыка и танцуют разукрашенные карлики? Одним словом, тогда у меня что-то щелкнуло в голове, и я потерял веру в наше государство. Навсегда потерял.