Рон ГУЛАРТ
ШПАГОГЛОТАТЕЛЬ
На стене танцевал старик. Он все увеличивался, затем дрогнул и исчез. Стихло жужжание кинопроектора, и в кабинете персикового цвета стало светло. Шеф моргнул большими круглыми глазами:
– Знаешь, кто это был? – Он достал из резной коробочки желтый кружочек и положил его на язык.
Бен Джолсон, сидевший по другую сторону низкого черного стола, слегка пошевелился и ответил:
– Человек, в которого вы мне собираетесь предложить воплотиться.
– Точно, – подтвердил шеф Микенс, проглотил таблетку и просветлел. – По этому делу шум в последнее время особенно усилился, Бен. Я говорю о неприятностях в Военном Бюро, – сказал он.
– Исчезновения.
– Именно. Сначала генерал Мусман, за ним адмирал Рокисл. Через неделю – Баском Ламар Таффлер, отец нервно-паралитического газа № 26. А сегодня утром, на рассвете, сам Дин Свифт.
– Пропал председатель Военного Бюро? – Джолсон даже привстал.
– Официального сообщения еще не было. Говорю об этом только тебе, Бен. В последний раз Свифта видели в его розарии. Выдающийся розовод!
– О нем был документальный фильм, я видел, – сказал Джолсон. – Так ваши из Центрального Бюро Шпионажа обратились в Корпус Хамелеонов за помощью?
– Да, – кивнул шеф Микенс. – Положение крайне серьезное. И нет нужды говорить, что наша Барнумова система планет не должна еще раз испытать ужасы мира.
– Подозреваете пацифистов?
– Подозреваем, – подтвердил шеф. – Конечно, у ЦБШ есть склонность повсюду видеть пацифистов. Ты ведь знаешь, не все согласны с методами, которыми Военное Бюро ведет колонизацию земных планет Барнумом.
– Особенно, когда с лица Земли стирают целое государство.
– Да государство-то карликовое. – Шеф отправил пилюлю в рот. – Как бы там ни было, согласись, когда начинают пропадать руководители Военного Бюро… Во всяком случае, это могло быть и делом рук пацифистов.
– Что это за старик, которого вы мне показывали?
– Леонард Габни… – Шеф побарабанил по крышке стола. – Но он нас интересует лишь как джентльмен преклонного возраста, в которого тебе предстоит воплотиться. Сведения о нем тебе дадут гипнопедически, а мы займемся непосредственно заданием… Кимбро – вот кто нас интересует.
Джолсон покачал головой.
– Постойте, не этот ли Кимбро – посол на планете Эсперанса?
– Да, он возглавляет посольство Барнума.
– Нет, я не полечу на Эсперансу, хоть озолоти меня.
– Не полетишь? – переспросил шеф. – Да ты обязан, это записано в твоем контракте. Из Корпуса Хамелеонов не уходят.
– Эсперанса надолго мне испортит настроение.
– Людей ведь надо где-то хоронить, Бен.
– Но превратить в кладбище целую планету…
– На Эсперансе пятьсот тысяч жителей, – возразил шеф Микенс. – Не говоря уже о… сейчас посмотрю… десяти миллионах туристов и почти десяти миллионах скорбящих близких, которые ежегодно посещают Эсперансу. – Он отложил памятку в сторону.
– Эта планета насквозь провоняла венками, – буркнул Джолсон.
– Дай мне наконец объяснить тебе задание… Судя по данным агентуры ЦБШ, посол Кимбро, возможно, замешан в этой волне похищений. Адмирал Рокисл исчез именно на Эсперансе.
– Знаю, – сказал Джолсон. – Он полетел туда возлагать венок на могилу Неизвестного Диверсанта.
– Надо установить, не Кимбро ли является слабым звеном. Со следующей недели он отдыхает в Непенте, близ Эсперанса-сити.
– Непенте? Омолаживающие воды для престарелых миллионеров?
– Да… Ты превращаешься в старикашку Габни, и мы забрасываем тебя в Непенте, – сказал шеф Микенс.
В Корпусе Хамелеонов Джолсона сделали оборотнем. Он мог принять облик любого человека.
– Моя задача – составить досье на посла? – спросил Джолсон.
– Нет. Тебе надо остаться с Кимбро наедине. Тогда ты пустишь в ход весь арсенал препаратов правды и узнаешь, имел ли он отношение к исчезновению адмирала Рокисла.
– О'кэй, – Джолсон откинулся на спинку стула. – Приходится соглашаться. Кто мой связник на Эсперансе?
– Сейчас из соображений безопасности я ответить тебе не могу. С тобой там свяжутся.
– Каким образом?
– Где-то у меня тут записан код. – Поискав в столе, шеф Микенс выудил записку синего цвета. – Вот. 15– 6-1-24-26-9-6.
– Долго ли мне предстоит пробыть в Непенте?
– Номер заказан на неделю. Но результатов мы ждем раньше, – сообщил шеф Микенс и заглянул в зеленую памятку. – Неделя там стоит десять тысяч долларов, Бен… А теперь помоги мне отыскать флакон с микстурой малинового цвета.
И оба опустились на четвереньки.
Автоприслуга для престарелых в отеле «Эсперанса-Пласа» упорно называла его дедулей. Джолсон – сейчас сгорбленный, со старческими пятнами на коже, 84-летний – сидел в удобном кресле на балконе своей гостиной. Как и большинство стариков, он попросил, чтобы ему дали номер с видом на что угодно, только не на кладбище. Габ-ни, настоящий Габни, распоряжался телекинезом на всех планетах Барнума, и его имя достаточно весило, чтоб его поселили с видом на деловой район. Катер из Непенте должен был прилететь за ним вечером…
В дверь позвонили.
– Да? – спросил Джолсон.
Посольство Барнума поздравляет вас с прибытием на Эсперансу, – отозвался молодой женский голос – У меня для вас корзина восстановленных фруктов, мистер Габни.
– Сейчас, сейчас. – Джолсон пошел открывать дверь. На пороге, в платье лимонного цвета, стояла стройная молодая брюнетка с резко очерченными скулами и короткой прямой прической. На руке у нее была повязка посольства Барнума, а на лбу – губной помадой написан номер 15-6-1-24-26-9-6. Хитро подмигнув Джолсону, она салфеткой стерла цифры с загорелого лба.
– Мы посещаем и приветствуем всех высоких гостей, прибывающих с Барнума, – сказала она. – Меня зовут Дженнифер Харк, мистер Габни.
– Охотно верю, милочка, – ответил Джолсон. Дверь закрылась, и он добавил: – Итак?
Она отрицательно покачала головой и вышла на балкон. Опустив корзину с фруктами на расслабляющее кресло, она жестом подозвала Джолсона.
– В этой корзине – противоподслушивающее устройство. Оно обезвредит все…
– Кто, кроме прислуги, может меня подслушивать? – перебил он ее.
– Меры предосторожности всегда не излишни… – Она протянула ему недозрелый абрикос. – Возьмите. Если в Непенте возникнут осложнения, сожмите его, и я приду к вам на помощь. У меня для вас кое-что есть. К нам начали поступать косвенные данные о некой «Группе А».
– Замешана в похищениях?
– Не исключено. Посмотрите, что скажет Кимбро… Если все пройдет хорошо, доложите мне перед возвращением на Барнум. Найдите на улице Одиночества магазин «Нью-Рудольф» по продаже венков и назовите цифры. Все понятно?
Джолсон вышел из катера и, едва ступив на берег, провалился в горячую грязь. У края бассейна на корточках сидел, улыбаясь, блондин с квадратным лицом.
Блондин протянул ему руку.
– Мы начинаем курс сразу же по приезде в Непенте. Благодаря этому купанию, мистер Габни, вы уже на несколько недель помолодели. Меня зовут Франклин Трипп, я координатор и один из совладельцев курорта.
Трипп извлек Джолсона из бассейна и повел по выложенной плиткой дорожке. Над низкими бледно-голубыми зданиями Непенте на плато, расположенном на несколько миль выше Эсперанса-Сити, стояла тихая темная ночь. Ветерок, который гулял по плато, был сухим и теплым. Слуга в голубом комбинезоне выгружал его багаж. Украдкой Джолсон взглянул на чемодан с несгораемой прокладкой, в котором был спрятан набор препаратов правды…
Встретиться с Кимбро ему удалось лишь днем, в парной, где они оказались в соседних кабинках.
– У них весь день для нас расписан? – спросил Джолсон посла.
– После обеда обязательный сон, а потом дается время на свободный отдых, – ответил парящийся посол. – Вы, случайно, не увлекаетесь стрельбой из лука, Габни?
– Кимбро, это моя первая любовь, – подтвердил Джолсон.
– Тут чертовски трудно найти кого-нибудь, с кем можно выйти на рубеж. Вчера я вообще был один на всей площадке.
– Даже так? – удивился Джолсон. – Мы можем по упражняться сегодня во второй половине дня. А чтобы было интересней, предлагаю за попадание в яблочко назначить премию.
– Превосходно, – согласился посол…
…Между ними и соломенной мишенью дрожал и перекатывался легкий туман. У Джолсона под теплой синей рубашкой был спрятан набор препаратов правды. Он провел зубами по зарубке на стреле и предложил:
– Может, понемногу, чтоб разогреть кровь?
Щелкнул лук Кимбро, и стрела исчезла в дымке.
– После того как увижу, что попал. – Туман почти закрыл мишень, они подошли ближе, но стрелы в мишени не оказалось. Джолсон извлек из бронзового футляра не большую фляжку.
– Бренди?
– Что ж, – сказал Кимбро, – думаю, теперь капелька бренди не повредит. – Он взял фляжку и, отвернув крышку, сделал глоток. – А вы?
– Я ношу ее для друзей, – ответил Джолсон, пряча фляжку обратно.
Кимбро прокашлялся и вставил в лук новую стрелу.
– А как насчет «Группы А»? – вдруг неожиданно спросил Джолсон.
– Я скажу правду, – косясь на Джолсона, заявил Кимбро. – Да, я действительно взял диктостол тогда на Барафунде. А на слушании дела сказал, что в первый раз о нем слышу. Я солгал, Габни.
– Посол, известно ли вам что-нибудь о тех, кто похищает сотрудников Военного Бюро?
– Ну что ж, – сказал посол, – я передавал сведения. От таких денег не откажешься. Само собой разумеется, в Военном Бюро я знаю все ходы и выходы.
Джолсон придвинулся поближе. ЦБШ не ошиблось.
– Кому вы передаете информацию?
– Эсперанса-Сити. Окраина. Молодой человек.
– Как его зовут?
– Сын Брюстер Младший. Он артист. Не старше два дцати. Я передаю информацию Сыну Брюстеру.
– Зачем?
– Земля, Габни, – пошатываясь, ответил Кимбро.
– М-м?
– «Земля превыше всего». Они хотят добиться, чтоб когда-нибудь Земля стала превыше всего.
– Главарь – Брюстер?
– Нет, «А». «Группа А». Никаких имен.
– Где находится «Группа А»?
Кимбро выпрямился, веки и ноздри его зашевелились.
– Отвык от крепких напитков. Здорово меня стукнуло.
– Пойдем домой, Кимбро, – предложил Джолсон. – Время отдыха кончилось…
Джолсон сидел в кресле типа врачебного, откинувшись назад.
Курортный косметолог Нат Хокеринг втирал мыло в жидкие седые волосы Джолсона, при этом отклоняя его голову все дальше и дальше.
– Щиплет кожу, – пожаловался Джолсон.
Хокеринг мягко положил руку ему на горло.
– Можно вам сказать два слова?
– Да.
– Отпечатки пальцев.
– Что?
– Вы проиграли. У настоящего Леонарда Габни были другие отпечатки пальцев, – сообщил Хокеринг, толстыми пальцами сдавливая Джолсону адамово яблоко. – Наш человек имеет доступ к мусору в ЦБШ. Он подобрал третий экземпляр письма в Корпус Хамелеонов, в котором их просят прислать человека для расследования дела с Военным Бюро. Мы готовились к этой встрече.
– Трипп – ваш человек? – спросил Джолсон.
– Да. Плюс старый Кимбро, – пояснил Хокеринг, свободной рукой отводя цепляющиеся пальцы Джолсона. – А сейчас я вас, мистер лже-Габни, задушу. И утоплю в бассейне с грязью.
Джолсон сконцентрировался. Его шея начала расти и вытянулась сантиметров на двадцать, становясь все тоньше и ускользая из рук Хокеринга. Удлинив пальцы, Джолсон ткнул ими здоровяку в глаза.
Тренировка в Корпусе Хамелеонов дает некоторые преимущества. Джолсон сжался, стал сантиметров на тридцать меньше и пулей выскочил из кресла. У фена он затормозил, поднял его за металлическую стойку и с силой ударил Хокеринга сушильным колпаком по голове…
В своем синем тренировочном костюме Джолсон выскочил в коридор и смешался с отдыхающими. Дойдя до выхода, он выскользнул из главного корпуса и побежал через парк, надеясь найти на стоянке катер.
Вдруг он услышал, как кто-то выкрикивает ему числа. Свесив лестницу, в сумеречном небе покачивался катер с личным номером.
– Кто это? – заорал Джолсон.
– Я, Дженнифер Харк. Поднимайтесь быстрее.
– Проклятье, – выругался Джолсон и, прыгнув, уцепился за лестницу. – Я просил тебя не вмешиваться, – сказал он, забравшись в маленькую кабину.
– Вы же его сжали.
– Что сжал? – спросил он, усаживаясь в кресло для пассажиров.
– Абрикос, – ответила Дженнифер, ведя катер в сторону от Непенте. – Он передал сигнал тревоги добрых три часа назад. Я вылетела, чтобы вас выручить.
Спрашивать, как она собиралась это сделать, Джолсон не стал.
– Я этой штуки не касался. Скорее всего это они днем обыскивали мои вещи и пошалили с ним.
– Вам удалось допросить посла Кимбро?
Они летели по направлению к Эсперанса-Сити, и далеко внизу сверкали пестрые огни кладбищ.
– Конечно, – ответил Джолсон.
Он сообщил девушке о Триппе и Хокеринге и рассказал, что ему удалось выкачать из посла.
– У меня шифровка от шефа Микенса. Вам приказана проследить все собранные вами данные до их логического конца. Меняя облик в зависимости от ситуации.
– Знаю. Я всегда так делаю, – сказал Джолсон. – Передай в ЦБШ, пусть наблюдают за Непенте и проследят за Триппом и Хокерингом, если те улизнут, что они, видимо, сейчас и пытаются сделать. Но пока я не выйду на «Группу А», брать их не надо.
– Мы посадили двух агентов в часовню, из которой просматривается весь Непенте. – Она щелкнула тумблером рации. – Предупрежу их.
Пока она вела связь, Джолсон сидел в кресле, расслабившись и закрыв глаза. Потом произнес:
– Высади меня на окраине.
– На окраине вам надо выглядеть молодым, – сказа ла Дженнифер. – Кроме того, вы даже ничего не знаете о тамошних обычаях и моде.
– Усвою по пути. – Джолсон на миг закрыл лицо ла донями, сделал выдох и стал двадцатилетним.
Девушка взглянула на него, и брови у нее задрожали.
– Не привыкла к такому. Давайте посмотрим. Волосы подлиннее. Обычно их зачесывают на левую сторону. А как быть с одеждой?
– Одолжи мне немного, остальное я подберу себе на окраине.
– Я когда-нибудь увижу вас настоящего? Как Бена Джолсона? – спросила она.
– Когда-нибудь, – ответил Джолсон…
В «Последней пристани» Джолсон заказал еще один антигистамин.
– Благословляю, заблудшая душа, – произнес чело век с вывернутым воротником. Он едва держался на ногах. – Не засекал тебя раньше. Новенький?
– Чего надо, осеннее трепло? – спросил Джолсон, используя одну из выученных за два дня фраз жаргона окраины.
– Я священник. – Он был невысокого роста, с широкой грудью и трясущимся подбородком. – И я хотел бы с тобой посидеть потрепаться.
– Только не перепудри мне мозги.
– Меня зовут Преп Кокспур, – сообщил его преподобие, шлепнулся на свободный стул и сковырнул с потертого локтя кусок присохшей яичницы. – Какой на тебе хорошенький бенджаминчик.
– Я его слямзил, – сказал Джолсон.
– У всех есть свои слабости, мой друг. – Преп Кокспур засмеялся, откинув голову. – А вот и сам старина Сын.
В дверях, раздвинув бусы портьер, стоял стройный юноша. Его светлые волосы были заплетены в косички и украшены алыми лентами. Одет он был в костюм с серебряными блестками и канареечного цвета ботинки. За спиной у него висела мандолина, а в левой руке он держал усилитель.
– Сын Брюстер? – спросил Джолсон.
– Собственной персоной, – подтвердил Преп Кокспур.
– Давай грабли, Преп. Отвалю тебе пару рваных. – Сын извлек из кармана пачку купюр и протянул Препу Кокспуру. – А это что за тип?
– Мой друг, – ответил преподобный, пряча деньги в складках своей туники.
– Меня зовут Вилл Роксбери. А тебя? – спросил Джолсон.
– Сын Брюстер Младший, – ответил юноша. Он втянул щеки и прищурился. – Недавно на окраине?
– Ага.
– Сыграем в зениц?
Джолсон пожал плечами.
– По крупной или по мелкой?
– По десять минимум. Мелочь. – Сын аккуратно снял мандолину. – Подержи-ка ее, Преп…
В темной комнате сидело человек десять молодежи.
– Сейчас мы с этим типом в симпатичной хламиде сыграем партию в зениц, – обратился к ним Брюстер.
– Сделай из него шницель, Сын, – бросил рыжий парень.
– Оказалось, что зениц – это квадратные карты с изображением основных кладбищ, которые кидаются об стену. Кому выпадают самые ближние, тот выиграл кон. Через полчаса Джолсон имел уже восемьдесят долларов в плюсе.
– Хватит? – спросил он Сына.
Сын подергал себя за одну из косичек, забрал у Джолсона карты.
– Занят сегодня вечером?
– Нет. А что?
– Знаешь «Ползучую Эклектику»?
– Конечно.
– Жди меня там где-нибудь в районе обеда. Поиграем в лото и дурака. Идет?
– Посмотрим, – отвернувшись, сказал Джолсон и на правился к двери. В аллее он столкнулся с пожилой жен щиной, торгующей подержанными венками.
– Если вы знаете покойника по имени Аксминстер, могу вам кое-что предложить, – сказала она.
Крепко взяв ее за руку, Джолсон отвел женщину в сторону.
– Никогда не надейся на грим, Дженнифер. Хватит таскаться за мной. Давай-ка дуй к себе в посольство, пока тобой не занялся Брюстер и вся «Группа А».
– Трипп, Хокеринг и посол сейчас тоже на окраине.
– Тем более. А теперь иди…. Смешайся с толпой. Быстро!
– Мои друзья. – Сын Брюстер, войдя в кабинет, указал на четырех белобрысых парней, которые сменяли на сцене женский ансамбль. Все юноши были высокие, широкоплечие, с такой же, как у Сына, прической. – Они себя называют «Фондом Форда».
После второй песни «Фонд Форда» побросал свои инструменты. Музыканты спрыгнули в зал и, сверкая лезвиями ножей, окружили кабинет.
– Ты подделка, Вилл, – встав и отступив назад, сказал Сын. – Трипп меня предупредил, что к нам залетела птичка из КХ, и я начал проверять всех незнакомцев. Ты не заметил, что мы играли в зениц не по правилам. И даже наш жаргон не заучил как следует.