Тут он высунул голову из густой листвы и сразу же увидел пауков — маленьких, обычных. Были еще и бабочки. Дневной свет ослеплял хоббита. Далеко внизу слышались крики карликов, но он молчал, только моргал, ухватившись за ветки. Ярко светило солнце, и Бильбо долго привыкал к нему. А когда привык, то увидел вокруг себя море зелени, которое колыхалось от ветра. Вокруг порхали сотни бабочек. Наверняка и «пурпурные императоры», которые любят верхушки дубов. Но эти были не то, чтобы пурпурные, они были какого-то непонятного цвета, напоминающего черный бархат.
Бильбо долго любовался «черными императорами» и радовался тому, как ветерок обдувает его лицо и волосы. Но крики карликов, которые просто извелись от нетерпения, напомнили хоббиту о его обязанностях. И так некстати. Он оглядывался вокруг, но зелени не было конца. Его сердце, на миг освещенное солнцем и ощутившее свежесть ветра, замерло. Бильбо совсем не хотел спускаться.
На самом деле до пределов Черной Пущи было рукой подать, и если бы Бильбо сообразил что к чему, он понял бы, что дерево, на которое он залез, росло на самом дне огромной воронки, поэтому зелень казалась нескончаемой, поэтому невозможно было узнать, как далеко протянулся лес. Но хоббит до этого не додумался и спустился вниз в полном отчаянии, грязный, взмокший, растерянный и ослепший в лесном сумраке. От его слов карлики потеряли всякую надежду.
— Этому лесу нет конца! Что же нам делать? И какой прок оттого, что послали хоббита? — кричали они, будто потерпели поражение. Мотыльки и бабочки их не интересовали, а когда хоббит рассказал им о ветерке, карлики разозлились еще больше, ведь они были слишком тяжелыми, чтобы карабкаться по деревьям.
Этим вечером кончились все припасы. Утром голод обострился. А тут, как назло, еще и ливень начался! Крупные капли тяжело ударялись о землю! Но это напомнило о не менее страшной жажде. Нельзя же утолить ее, стоя под огромным дубом и ожидая, когда тебе на язык случайно упадет тяжелая капля! Единственным утешением было пробуждение Бомбура. Он проснулся неожиданно и сел, мотая головой. Ему было непонятно, где и почему он оказался, особенно, почему он так голоден, ибо Бомбур забыл все, кроме того майского дня, когда началось путешествие. Последнее, что он отчетливо помнил — чаепитие у хоббита, и ему было трудно поверить, что после этого с ним произошли все те события, о которых ему рассказали.
Когда Бомбур узнал, что есть нечего, он расселся и захныкал, чувствуя какую-то тяжесть в ногах.
— И зачем я только проснулся! — ревел он. — Я так сладко спал! Мне снилось, что я в лесу, вроде этого, только с веток свисали светильники, к стволам были привязаны факелы, на земле горели костры, а вокруг был такой пир! Там был лесной король в короне из листьев, там так весело пели! А всякой всячины — не счесть!..
— И не пытайся! — оборвал Бомбура Торин. — Или молчи или говори о чем-нибудь другом! И так уже столько бед из-за тебя! Если не проснешься, останешься здесь со своими дурацкими снами! Мы тебя и так сколько тащили!
Пришлось карликам потуже затянуть пояса вокруг пустых животов, взять пустые котомки и ковылять вперед без малейшей надежды на то, что они выберутся из Черной Пущи, прежде чем они умрут от голода. Весь день путники еле плелись, а Бомбур все время жаловался, что его не держат ноги и клонит в сон.
— Ну уж нет! — возмутились остальные. — Мы и так слишком далеко несли тебя. Пусть теперь тебя несут твои ноги!
Вдруг Бомбур отказался идти дальше и бухнулся на землю.
— Иди, ты должен, — говорили ему.
— Вот еще! Сейчас лягу, и мне приснится еда. Надеюсь, мне не придется больше просыпаться!
Тут Балин, который немного опередил остальных, крикнул:
— Что это? Мне показалось, что вдали мигает огонек!
Карлики посмотрели — где-то далеко впереди, как им почудилось, в темноте мигал красный огонек, от которого брызнуло множество искр и загорелись точно такие же огни. Даже Бомбур встал, когда все кинулись на свет, не зная то ли там гоблины, то ли тролли. Огоньки мигали слева от тропы. Карлики почти приблизились к огням, и им показалось, что будто это был свет факелов и костров, а тропа-то осталось далеко позади!
— Вот вам и сны в руку, — выпалил пыхтевший Бомбур. Он хотел бежать прямо к огням, но остальные хорошо помнили советы Беорна и кудесника.
— Если мы не вернемся живыми с этого пира, то какая нам от него польза, — проворчал Торин.
— Но и без него нам долго не протянуть, — возразил Бомбур, и Бильбо искренне согласился с ним. Карлики долго спорили о том, идти вперед или назад, и наконец, решили послать двоих из отряда на разведку. Но они никак не смогли решить, кого послать: никто не хотел заблудиться, чтобы потом никогда не выбраться из лесных дебрей. В конце концов, за карликов решил голод, тем более, что Бомбур продолжал описывать трапезы из своих снов. Все углубились в чащу.
Им пришлось долго пробираться и даже ползти под разбитыми стволами деревьев, пока впереди не показалось что-то вроде прогалины. Там было много всякого народу одетого в бурое и зеленое; незнакомцы сидели на колодах, расставленных по кругу, посреди которого ярко пылал костер, а на древесных стволах были привязаны факелы. Но самым изумительным было то, что весь этот народ ел, пил и весело смеялся.
Запах жаркого был таким заманчивым, что все, не советуясь друг с другом, толпой ввалились в круг, думая о том, как добыть немного снеди. Но едва первый из отряда ступил на прогалину, все огни погасли, словно по колдовству, кто-то разворошил костер так, что пламя, рассыпая искры, взметнулось вверх — и карлики очутились в кромешном мраке. Они долго никак не могли найти друг друга, блуждали вслепую, спотыкались о колоды, налетали лбами на деревья, звали и кричали. Наконец все сбились в кучу и нашли друг друга, тыкая в каждого пальцем. Но самое страшное, разумеется, было не в этом, ибо никто не помнил, в какой стороне лежит тропа. Было решено ждать рассвета и никуда не уходить. Никто не смел даже наощупь поискать ягод — так все были напуганы. Но сон был коротким. Едва Бильбо задремал, как Дори, который в этот раз дежурил первым, громко прошептал:
— Там снова огни, и там — везде. Их еще больше.
Все снова вскочили на ноги. Неподалеку светились отблески мигающих огней, и слышался звонкий смех. Карлики медленно, вытянувшись в ряд и касаясь руками спины соседа, подкрались к этому месту. Когда отряд подошел совсем близко, Торин сказал:
— На этот раз всем стоять на месте! Пока я не скажу, никто не выйдет на прогалину. Сперва пойдет Бильбо Бэггинс и потолкует с теми, кто там находится. Его они не испугаются («А что будет со мной?» — подумал Бильбо) и, я так думаю, ему никто не причинит вреда.
Подойдя вплотную к огромному кругу, карлики вытолкнули Бильбо внутрь. Прежде чем хоббит успел надеть кольцо, его озарил свет костра и факелов. Все огни немедленно исчезли, и воцарилась непроглядная тьма.
Если в первый раз было собраться трудно, то сейчас это было еще труднее. Особенно долго искали хоббита. Каждый раз карлики пересчитывали друг друга — тринадцать! Они кричали: «Бильбо Бэггинс! Хоббит! Чтоб тебе пусто было! Эй, хоббит, лес тебе на голову! Где ты?» — и прочее в том же духе.
Карлики уже решили отказаться от поисков, а тут Дори возьми да споткнись обо что-то. В темноте он решил, что это бревно, и тут понял: хоббит. Бильбо хорошенько растормошили, и он проснулся недовольным.
— Я так сладко спал, — пробурчал хоббит. — Мне снилась такая вкуснятина…
— Этого еще не доставало! Сперва — Бомбур, а теперь и хоббит спятил! — зашумели карлики. — Помалкивай про свои сны. Зачем нам слушать про пиры, где нет нас?!
— Вообще-то это самое лучшее, что можно добыть в такой глуши, — ворчал в ответ Бильбо, ложась рядом с карликами и пытаясь снова уснуть.
Но огни зажглись снова. Посреди непроглядной ночи закричал бывший в это время в дозоре Кили:
— Совсем рядом вспыхивает яркий огонь, может, свет факелов и костров, как по волшебству. Там поют и грают на арфах!
Немного полежав и послушав пение, никто не смог противостоять желанию подойти ближе и еще раз попытаться попросить помощи. Все снова встали, но никто не знал, что последствия будут очень ужасными. Пир оказался еще великолепнее двух предыдущих, а во главе сидел лесной король в венце из листьев на золотых волосах — Точно такой, как во сне Бомбура. Пирующие передавали друг другу через костры чаши, многие из них пели или играли на арфах. В блестящих волосах пестрели цветы, воротники и кушаки блестели алмазным шитьем, лица светились весельем, а песни были такими громкими, звонкими и прекрасными, что Торин не удержался и вступил прямо в середину круга. Песни оборвались на полуслове. Свет погас. Костры заклубились черным дымом. Карликам засыпало глаза золой и пеплом, и те снова наполнили чащу своими воплями и криками.
Бильбо мерещилось, что он все время бежит по кругу. Он звал их по именам, в то время как они (хоббит совсем не видел их) звали Бильбо. Но крики все удалялись и затихали. В какой-то миг хоббиту почудилось, что зовут на помощь, зовут откуда-то издалека, должно быть, справа. Бильбо остался в темноте, один-одинешенек.
Эти минуты стали для хоббита самыми страшными в его жизни, но он решил, что лучше подождать, пока не наступит день; не бродить же по лесу в безнадежных поисках еды. Бильбо опустился на землю, прислонился спиной к дереву и вспомнил, уже в который раз, свою норку с ее кладовками. Он думал о яичнице с ветчиной, хлебе с маслом, как вдруг он почувствовал чье-то прикосновение. Что-то вроде крепкой липкой бечевки обмотало левую руку. Попробовал встать — тут же упал.
Тут из-за дерева, — а именно он-то и связывал хоббита, пока тот дремал, — выскочил огромный паук и пополз прямо к Бильбо. Хоббит не только видел горящие глаза твари, но и чувствовал на себе ее мохнатые лапы, которые обматывали вокруг него липкие нити. Бильбо повезло, что он опомнился вовремя: вскоре он не смог бы и пальцем пошевелить. Хоббит стал отчаянно отбиваться от паука руками, — тот решил впрыснуть в Бильбо яду, точно так же, как это проделывают с мухами обычные пауки, — как вдруг вспомнил о своем мече и обнажил его. Паук от неожиданности отпрыгнул в сторону, и хоббит успел перерезать путы на ногах. Теперь пришел черед Бильбо нападать. Куда уж пауку знать про мух с таким жалом, иначе он задал бы стрекача. Не успело чудище скрыться, как хоббит нагнал его и с размаху вонзил меч твари между глаз. Паук запрыгал как сумасшедший, заскакал в дикой пляске, страшно выкидывая коленца и выворачивая лапы, пока его не добил второй удар; Бильбо совсем ничего не понимая повалился наземь и долго не приходил в себя.
Стоял обычный тусклый день, когда Бильбо очухался. Рядом с ним лежал мертвый паук, а на валявшемся рядом мече пятнами чернела кровь. Убить такого огромного паука в одиночку, без помощи кудесника, карликов или кого-нибудь еще — разве не настоящий подвиг для него, для Бильбо Бэггинса! Хоббит почувствовал себя совсем другим, — более храбрым и беспощадным, — несмотря на пустой желудок. Он вытер меч об траву и вложил его в ножны.
— С этих пор я буду звать тебя Жалом, — обратился хоббит к мечу.
Бильбо задумался. Каким мрачным и зловещим ни был лес, было ясно, что сперва надо спасать карликов, которые, наверняка, были где-то близко. Звать их было ни к чему, да и опасно. Хоббит долго переминался с ноги на ногу, не зная, куда идти.
— И чего мы не послушались советов Гэндальфа и Беорна! — выкликнул он. — А теперь мы вляпались по уши! Мы! Хорошо, если мы; так страшно одному…
В конце концов, Бильбо выбрал более-менее правильное направление, откуда, как ему показалось, ночью доносились крики карликов. Он старался красться как можно тише (ведь хоббиты умеют бесшумно скрываться даже в лесной чаще), не забыв при этом надеть кольцо. Вот почему пауки не услышали и, тем более, не углядели хоббита.
Еще немного — и впереди раскинулась тень, слишком темная даже для Черной Пущи. Словно клочок тьмы, которую никто никогда не мог развеять. Подойдя поближе, хоббит понял, что это был сплошной ком черной паутины, в которой перепутались все нити.
И тут он заметил пауков — огромных и страшных. Хоббит испугался и задрожал: кольцо кольцом, а вдруг обнаружат? Спрятавшись за деревом, Бильбо наблюдал за пуками, и понял (а никаких других звуков в лесу не было), что эти мерзкие твари переговариваются между собой. Хотя их голоса напоминали скрип и свист, из их разговора хоббиту было ясно многое. Пауки говорили про карликов.
— Подрались славно и не зря! — сказал один. — Ну и противная у них шкура. Зато внутри сочные, вот как я кумекаю.
— Сочные, сочные, — поспешно соглашался другой. — Только пускай еще немного повисят.
— Нечего им тут качаться! Как бы не перевисели, — возразил третий. — Долго же их не кормили.
— Впрыснуть в них, впрыснуть, — просвистел четвертый. — Дохлыми еще немного повесят и созреют.
— Они и так уже окочурились, говорю тебе, — прогнусавил первый паук.
— Как бы не так. Один сам мотнулся, я видел. Отошел, да-а… Сейчас покажу…
С этими словами толстый паук пополз вверх к дюжине коконов, которые свисали с высокой ветки в ряд. Бильбо стало не по себе, когда он к своему ужасу, увидел как эти свертки с торчащими из них ногами, кончиками бород, носов и капюшонов, раскачивались в полумраке.
Паук подполз к самому большому кокону («Наверное, бедный старый Бомбур», — решил Бильбо) и сильно ущипнул торчащий кончик носа. Внутри кокона что-то проурчало, и торчащая нога крепко ударила паука в брюхо. Звук был таким, как будто пнули по спущенному мячу; тварь свалилась с ветки, но успела повиснуть на собственной нити.
Остальные захихикали:
— М-да, ты прав! Мясцо свежее, но брыкается!
— Ну, сейчас я их всех прикончу! — гневно просвистел паук, взбираясь вверх по ветке.
Бильбо понял, что больше медлить нельзя. Но ему нечем было стрелять, а приближаться к паукам без оружия не годилось. Осмотревшись, Бильбо увидел, что здесь когда-то текла река с каменистым дном. Хоббит прекрасно метал камни, и он быстро нашел голыш, похожий на яйцо, который легко уместился на ладони. Еще хоббитенком Бильбо попадал в белок, кроликов и птиц, которые быстро прятались, видя, как он нагибается за очередным камушком. Даже повзрослев, хоббит метал кольца, дротики, играл в кегли и прочие нешумные игры, а ведь он умел многое, кроме игры в угадайку, готовки и пускания дыма кольцами. Но пока он собирал камни, паук уже подполз к Бомбуру и приготовился ужалить его. И тут в паука угодил камень — прямо в голову! Запутавшись в своих лапах, чудовище рухнуло с ветки.
Следующий камень со свистом разорвал сеть и намертво врезался в сидящего внутри нее паука. Среди тварей началось такое страшное смятение, что они и вовсе забыли про карликов. Пауки не видели Бильбо, зато легко догадались, откуда летят камни. Молниеносно размахивая передними лапами, они кинулись по направлению к хоббиту, так часто разбрасывая нити, что стало казаться, будто воздух окутали летучие сети.
Но Бильбо перебежал в другое место. Он надумал увести разъяренных пауков как можно дальше от карликов, ошеломить и еще больше разозлить чудовищ. Когда около полусотни тварей оказались на том самом месте, где раньше стоял хоббит, в них градом полетели камни, задевая тех пауков, которые только приближались к этой прогалине, а Бильбо возьми да и запой, бегая между деревьями, мол, еще позлю эти мешки, да и карликам дам о себе знать:
Вышло не очень складно, к тому же хоббит придумал дразнилку наспех. Но он добился своего. Он пел, топал ногами и швырял камни в пауков. Почти все чудища сорвались с места и бросились на хоббита: некоторые падали на землю, другие, перебираясь с дерева на дерево, ползли по ветвям, или выбрасывали в темень черные нити. Они устремились на шум еще быстрее, чем ожидал Бильбо. Пауки страшно разъярились. Мало каменей, так еще называют олухами, пузанами и мухоедами — кому такое понравится!
Бильбо выбежал на прогалину, но несколько пауков разбежались в разные стороны от своего гнезда и начали раскидывать свои нити повсюду между стволами деревьев. Еще немного и хоббит оказался бы окруженным липой сетью — так задумали пауки. Стоя посреди просвета, который окружали прыгающие твари, хоббит набрался смелости запеть новую песню:
Но, едва оглянувшись, Бильбо увидел, что все просветы между деревьями затянуты паутиной. Но, к счастью, в одном из них пауки успели натянуть только две толстые нити, пока хоббит мотался посреди прогалины в поисках выхода. Бильбо выхватил меч, разрубил нити и выскочил в чащу, отчего пауки рассвирепели пуще прежнего.
Только сейчас пауки увидели меч — хотя они толком не поняли, что это такое — и сразу же, тряся мохнатыми лапами и щелкая клювами, разбрасывая вокруг ядовитую слюну и зверея до того, что у них разгорелись глаза, пустились вслед за хоббитом. Они забрались в лес настолько далеко, насколько Бильбо посмел их увести. Затем хоббит, крадучись тише мыши, вернулся к паучьему гнезду. Он знал, что до прихода озверелых пауков у него очень мало драгоценного времени. Бильбо быстро подбежал к дереву, где висели карлики, с мыслью спасти их как можно скорее. Взбираться на дерево, а потом лезть на ветку с покачивающимися коконами — хуже не придумаешь. Бильбо никогда и не удалось бы этого сделать, если бы рядом не болталась нить, случайно оставленная кем-то из пауков. По ней, по липкой, сдирая ладони, хоббит залез на ветку и тут же столкнулся с жирным злобным пауком, которого по старости лет оставили стеречь добычу и который пощипывал пленников, чтобы узнать, какой будет посочнее и втихомолку полакомиться им. Но Бильбо торопился, и паук, прежде, чем понял, что к чему, пронзенный мечом, кубарем свалился с ветки.