Глава V
ЗАГАДКИ ВО ТЬМЕ
…Когда Бильбо открыл глаза, то усомнился, не ослеп ли он: вокруг стояла кромешная тьма. И никого поблизости. Как он перепугался! Ничего не видеть, ничего не слышать и ничего не чувствовать под собой, кроме камня!
Бильбо с трудом поднялся на четвереньки и пополз, пока не нащупал стену. Поблизости не было ни гоблинов, ни карликов. У хоббита голова шла кругом, и он едва понимал, куда он отполз от места своего падения. Пока он полз, и, судя по всему, долго, то ощупывал рукой землю. И тут посреди прохода Бильбо под руку подвернулось что-то маленькое и круглое. Это было золотое колечко. Ничего толком не соображая и не догадываясь о дальнейших последствиях, Бильбо незаметно для себя сунул находку в карман, потом сел на холодную землю и принялся сетовать на судьбу. Он думал о яичнице с ветчиной, о своей кухне — и только сейчас понял, насколько проголодался. Есть от чего упасть духом.
Хоббит никак не мог придумать, что нужно делать, никак не мог осознать, того, что случилось, и почему его бросили, — если только бросили, — почему его не схватили гоблины и отчего у него путаница в голове. Правдой было только то, что он долго лежал в тёмном проходе, никем не замеченный и никому не нужный.
Через некоторое время Бильбо захотелось выкурить трубку, и, по счастью, трубка оказалась цела. К тому же в кисете было немного табаку. Затем Бильбо начал искать спички, но их не оказалось на месте, что окончательно расстроило хоббита. И как раз в то время, когда он почти пришёл в себя! Но запах табака и чирканье спичек могли бы привести из чёрных нор чудищ пострашнее гоблинов. Все надежды рухнули. В поисках спичек хоббит принялся рыться в карманах и задел рукоять меча — того самого кинжала, который он раздобыл в логове троллей. Сам Бильбо о нём забыл, а гоблины его не обыскивали.
Только сейчас Бильбо достал меч. Клинок тускло светился.
- Стало быть, и этот клинок эльфийский, — решил хоббит. — Гоблины недалёко, но и не близко.
Так или иначе, он успокоился. Бильбо был горд тем, что носит меч из Гондолина, выкованный для войн с гоблинами, о которых поётся не в одной песне. И ещё Бильбо заметил, что гоблины боятся таких мечей.
- Возвращаться, как же… — размышлял он. — Нет, это не пойдёт. Свернуть куда-нибудь? Нет, не годится. А если прямо?.. Да, только прямо. В путь!
Хоббит встал и пошёл, держась одной рукой за стену и выставив вперёд свой меч. Сердце так и колотилось в его груди.
Бильбо оказался в безвыходном положении. Однако хоббиты не похожи на людей, и, хотя их уютные и хорошо проветриваемые норки не похожи на пещеры гоблинов, они более привычны к передвижению под землёй. Поэтому, окажись хоббит в подземелье, да ещё с головной болью от удара о камень, он всё равно не потеряет нужного направления. В придачу к этому хоббиты знают столько старых присловий и поговорок, каких люди уже не помнят или никогда не слышали.
Да, положение Бильбо Бэггинса было незавидным. Пещерам, казалось, не будет конца. Бильбо знал только одно: он всё время идёт прямо, несмотря на извилистую тропу и попавшуюся пару поворотов. Порой попадались боковые пещеры, о чём хоббит узнавал, когда его рука проваливалась в пустоту или когда их высвечивал меч. Но Бильбо боялся гоблинов и других тварей, которые могли там быть, поэтому он ускорял шаг, не обращая на пещеры никакого внимания. Бильбо всё шёл и шёл, спускался всё глубже и глубже; он ничего не слышал — только шорох крыл нетопырей, которые задевали его за ухо. По началу хоббит испугался, но шорохи повторялись так часто, что вскоре он к ним привык. Долго ли коротко ли Бильбо блуждал в норах, не смея остановиться и испугаться, но он почувствовал смертельную усталость. Похоже, он шёл всю ночь.
Вдруг нога хоббита плюхнулась в воду. Холодную как лёд! Бильбо тут же отдёрнул ногу. Он не знал то ли это пруд, то ли подземная река, пресекающая пещеру, то ли глубокое озеро. Меч едва светился. Бильбо прислушался — и ничего. Только капли падали откуда-то сверху.
«Значит, это пруд или озеро, — решил про себя Бильбо, — а не подземная река». Но ему было страшно переходить озеро вброд. Во-первых, хоббит не умел плавать, а во-вторых, он подумал о скользких противных слепых пучеглазых тварях, живущих в воде: под корнями гор всегда скрывались диковинные существа, тем более, в прудах и озёрах. Например, рыбы, прародители которых плавали здесь всегда. Их глаза вспучились от беспрестанного вглядывания во мрак. Но есть твари страшнее рыб. Даже в пещерах, которые проложили гоблины, живут такие существа, о которых толком никто ничего не знал. Эти твари когда-то спустились в горные подземелья и затаились там. Некоторые из них жили здесь ещё задолго до гоблинов, которые изрыли своими норами их исконные пещеры. Насиженных мест эти существа не покидали, скользили, шумели — и только.
Где-то глубоко-глубоко под землёй, у самой воды, жил старый Голлум — большая и скользкая тварь. Откуда он появился и кем был раньше, не знал никто. Он был Голлум — и всё тут: тёмный как тьма, если не считать пары тускло горящих круглых глаз-плошек на узкой морде. Была у него плоскодонка, на которой можно было бесшумно плавать по озеру — а это было и в самом деле озеро: глубокое, широкое, с жуткой ледяной водой. Голлум тихонько, без единого всплеска, грёб своими плоскими ступнями, свесив их по обе стороны своего судёнышка. Своими горящими глазами он высматривал слепую рыбу, которую, не задумываясь, хватал длинными пальцами. Мясцом эта тварь тоже не брезговала: подвернётся гоблин — сгодится, главное, чтобы его, Голлума, не нашли. А там уж всё пойдёт как надо. Подкрасться к гоблину сзади, если тот подходил к самой кромке воды, когда Голлум охотился, напасть и свернуть шею. Но гоблины редко ходили к озеру, будто чувствовали, что там, под корнями горы притаилась какая-то угроза.
Об озере они знали давно: рыли проходы — и вода преградила им путь. Так как дальше дорогу прокладывать было некуда, гоблины почти не бывали в этих местах. Разве что вожаку захочется рыбки. Хотя иногда ни рыбки, ни ловца больше никто не видел.
Голлум жил на скользком каменистом островке посреди озера. Он уже давно заприметил Бильбо издалека, но никак не мог понять, кто это: точно не гоблин.
Он плюхнулся в свою лодчонку и ногами оттолкнулся от островка, пока хоббит сидел на берегу и думал, как быть дальше. Вдруг до Бильбо донёсся тихий свист:
- Взблес-ск и всплес-с-ск, моя прелес-с-сть! С-славно наедимс-ся! Наконец-то вкуснос-с-сти, голлм!
Это «голлм» прозвучало с каким-то бульканьем в горле. Может быть, поэтому Голлум и получил своё прозвище, хотя себя он называл «моя прелесть».
Хоббит от этого посвиста подпрыгнул так, что едва не выскочил из своей собственной шкуры. И тут он увидел, как на него уставилась пара горящих глаз.
- Ты кто? — спросил Бильбо, выставив перед собою меч.
- Что оно такое, прелес-сть? — чуть слышно прошипел Голлум (он всегда разговаривал сам с собой, потому что было не с кем). Он не совсем проголодался и пришёл сюда из простого любопытства. Но будь Голлум голоден по-настоящему, он бы сперва вцепился в жертву, а потом бы расспрашивал.
- Я — Бильбо Бэггинс, хоббит. Я отбился от карликов, потерял кудесника, не знаю, где я и знать не хочу — только как отсюда выбраться.
- А в руках у него что? — спросил Голлум, с недоумением глядя на кинжал.
- Меч из Гондолина!
- Ш-ш-ш-ш, — прошипел Голлум и тут же стал приторно вежливым. — Пос-с-сидим здес-сь и поговорим с-с-с ним, моя прелес-сть. Оно ведь любит загадс-с-сы, да?
Ох, как тяжко было Голлуму прикидываться дружелюбным! Но он решил не нападать, покуда не выведает побольше о мече и хоббите, действительно ли хоббит совсем один, каков он на вкус и голоден ли Голлум сам. Загадки — это первое, что пришло ему на ум.
Игра в угадайку была единственной, которую Голлум знал и в которую он играл когда-то с такими же существами, как он; тогда у него были друзья, и он не спускался так глубоко под землю, пока не добрался до корней гор.
- По рукам, — согласился Бильбо, которому тоже было не по себе. Хоббит решил выяснить, не один ли Голлум, не хищник ли он, и не друг ли он гоблинам вообще. Но поскольку Бильбо не мог припомнить ни одной загадки, то предложил начать Голлуму.
И вот что загадал Голлум:
- Легко! — сказал Бильбо. — Вроде бы, это гора.
- Оно легко угадывает! — просвистел Голлум. — Сос-стязание, с-с-состязание, моя прелесть, с-с нами! Ес-сли мы спро-с-сим, а оно промолчит, то мы, моя прелес-сть, это с-с-схрумаем. А ес-с-сли мы не ответим на его загадку, моя прелес-с-с-сть, мы сделаем вс-сё, что оно захочет. Мы покаж-жем ему дорогу, моя прелес-с-с-с-ть, да?
- Идёт! — согласился Бильбо и напряг всю свою память, чтобы вспомнить какую-нибудь загадку, только бы не быть съеденным.
- Идёт! — согласился Бильбо и напряг всю свою память, чтобы вспомнить какую-нибудь загадку, только бы не быть съеденным.
это была единственная загадка, которую вспомнил Бильбо, потому что мысль о съедении так и крутилась у него в голове. Но загадка оказалась слишком старой, и Голлум знал на неё ответ.
— С-старьё! Старьё! — свистел он. — Зубс-с-сы! Зубс-сы! Их у нас-с всего ш-шес-с-сть!
И снова пришёл черёд Голлума:
— Подожди чуток! — крикнул Бильбо, так и не придя в себя от страха перед съедением. По счастью, он когда-то слышал что-то похожее и быстро нашёл ответ. — Ветер! Это же ветер!
Хоббит так обрадовался, что решил отыграться.
«Ну, погоди, чудище-страшилище противное!» — подумал он, а вслух сказал:
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш, — прошипел Голлум. Он так долго жил под землёй, что обо всём позабыл. Бильбо уже надеялся, что Голлум не найдёт отгадку. А Голлум вспоминал те времена, когда он жил с бабушкой в уютной норке над рекой.
- Ш-ш-ш, прелес-сть моя, — ответил он. — С-с-солнце и ромаш-ш-шки, да.
Но обычные загадки земли утомили Голлума. Он вспомнил те дни, когда он не был таким мерзким, подлым и одиноким. От этого он разозлился и по-настоящему проголодался. Вот Голлум и придумал загадку покаверзнее:
На беду Голлума Бильбо эту загадку слышал давно, да и ответ был совсем рядом.
— Тьма, — ответил хоббит.
И тут же загадал свою загадку, чтобы выиграть немного времени:
Загадка была очень лёгкой, даже если хоббит сказал что-то не так. Но Голлуму она оказалась не по зубам. От злости он шипел, что-то бормотал и шептал. Бильбо уже горел от нетерпения.
- Так каков твой ответ? — спросил он. — Не кипящий же чайник, судя по твоему шипению!
— Дай нам время, время, моя прелес-с-сть!..
— Ну? — задал вопрос Бильбо, подождав ещё немного. — Готов ответ?
Тут Голлум вспомнил, как когда-то разорял птичьи гнёзда, а потом, сидя вместе с бабушкой на берегу реки, учил её высасывать…
— Яйц-ца! Яйц-ц-ца! — просвистел Голлум.
Теперь пришёл его черёд:
Сам Голлум считал загадку довольно лёгкой, потому что ответ он знал очень хорошо. Но ничего получше он не придумал. Загадка про яйцо совсем сбила его с толку. А бедняга Бильбо никак не мог найти ответ, тем более что воду он брал только для мытья или стирки. На эту загадку можно было бы легко ответить, если сидишь в уютном доме, а не дрожишь от мысли, что тебя съедят. Бильбо сидел и думал, но не находил ответа.
А Голлум на радостях снова заговорил сам с собой:
- Моя прелес-сть, оно вкус-с-сное? Оно с-соч-ч-чное? Его мож-жно с-сгрызть или с-с-схрумать?
— Подожди, — дрожащим голосом вымолвил хоббит. — Я ведь давал тебе такую возможность.
— Пус-с-сть пос-спеш-шит, поспеш-ш-ш-шит, — прошипел Голлум. Он уже выбрался из челнока и начал подползать к Бильбо.
Но когда его перепончатая лапа опустилась в воду, оттуда выскочила рыба и шлёпнулась хоббиту прямо на ногу.
— Брр! Ну и холодная! — воскликнул Бильбо и тут же выкрикнул: — Рыба! Рыба! Это рыба!
Голлум был страшно раздосадован. Ему пришлось вернуться в лодку и думать над новой загадкой хоббита. А она была такая:
Загадка была — затасканней не придумаешь, но Бильбо больше в голову ничего не пришло. В другой раз Голлум и поломал бы себе голову над ней, но загадка про рыбу помогла ему. Ответ был таков: рыба лежит на столе, за столом на табурете сидит человек, а кошка объедает кости. Теперь Голлум решил загадать что-нибудь действительно трудное и страшное:
Бедный хоббит сидел в темноте и перебирал в уме все известные ему имена сказочных драконов, великанов и людоедов, но ему казалось, что он знает правильный ответ, только никак не может вспомнить. Бильбо стало страшно, а страх всегда мешает думать.
Голлум, видя замешательство хоббита, потихоньку начал выкарабкиваться из своей плоскодонки. Он шлёпал своими лапами по воде и уже выполз на берег. Бильбо видел, как на него уставились горящие глаза. Язык хоббита словно прилип к нёбу. Он хотел крикнуть: «Дай мне ещё немного времени! Дай мне время!» — но вместо этого у него вырвался писк:
— Время! Время!
Хоббита спасла чистая случайность: это и была отгадка.
Голлум уже не просто разочаровался. Он разозлился не на шутку, к тому же игра ему наскучила. Мало того: проснулся голод. К лодке Голлум уже не пошёл, а уселся в темноте рядом с Бильбо. Это ещё больше напугало и сбило хоббита с толку.
- Ещ-щё загадки, да, да, моя прелес-сть! Ещ-щ-щё разгадать загадку, да, да! — свистел Голлум.
Но Бильбо больше ничего не мог придумать, потому что рядом уселась противная мокрая холодная тварь и пялила на него глаза. Как хоббит не пытался, на ум ничего не приходило.
- С-спрос-с-си нас-с! С-спроси нас-с-сс! — свистел Голлум.
Хоббиту только и оставалось покрепче сжать рукоять меча, но тут свободная рука скользнула в карман и нащупала то самое найденное в пещере кольцо, о котором он совсем забыл.
- Ой! Что это такое у меня в кармане? — громко спросил себя Бильбо. Но Голлум, решив, что это такая загадка, страшно разозлился.
- Не чес-стно! Не чес-стно! — засвистел он. — Не чес-с-стно, моя прелес-с-ть, спраш-шивать, ч-ч-то у него в мерзких карманцах!
- Ну, так что же у меня в кармане? — ещё громче повторил вопрос Бильбо, когда понял, наконец, что произошло.
- Ш-ш-ш-ш-ш! — прошипел Голлум. — С-с трёх раз, моя прелес-с-с-с-сть! С трёх раз-з!
— Ладно, угадывай! — согласился Бильбо.
— Ручищ-щ-щи! — выдавил Голлум.
— А вот и нет! — возразил хоббит, к счастью, успев вынуть руку из кармана.
— С-с-с-с-с-с! — засвистел от расстройства Голлум. Он принялся вспоминать всё то, что некогда носил в карманах: рыбьи кости, зубы гоблинов, мокрые ракушки, кусочек крыла летучей мыши, острый камушек для подтачивания клыков… Вобщем, всякий хлам. Голлум пытался припомнить, что же ещё может быть в кармане.
— Нож-ж-жик, — сказал он наконец.
— Не то, — ответил Бильбо, и так зря потерявший столько времени.
Теперь Голлум оказался в положении похуже, чем в тот раз, когда Бильбо загадал ему загадку про яйцо. Голлум шипел и свистел, раскачивался туда-сюда и шлёпал лапой по камням, вертелся и строил рожи, не сходя с места, но он так и не решался истратить третью попытку.
— Шнурок или пусто! — взвизгнул он, хотя давать сразу два ответа — не по правилам.
— Всё равно не угадал! — крикнул от волнения Бильбо, который, подскочив и выставив перед собой меч, прижался к стене.
Он знал, что игра в угадайку очень древняя. Даже самые отъявленные злыдни не смели нарушать её правила. Впрочем, если говорить о тех же правилах, то вопрос хоббита загадкой назвать было нельзя.
Голлум, во всяком случае, нападать не собирался. Пока не собирался: он видел меч в руке хоббита. Голлум расселся, что-то шипя про себя или насвистывая, пока Бильбо не надоело ждать.
— Ну? — спросил хоббит. — Так что же с обещанием? Я иду. Показывай дорогу.
— А мы что-то говорили, моя прелес-с-сть? Показ-зать мерзкому Бэггинс-с-с-су дорогу отс-сюда, да-с, да-с-с-с? Только ч-ч-то у него в карманц-ц-цах, а? Не шнурок, но и не пус-с-с-то… О нет, голлм!..
— Не важно, — перебил его хоббит. — Обещание есть обещание.
— Оно ещ-щё и сердитс-с-с-ся, моя прелес-сть! — засвистел Голлум. — Но оно подождёт, да-с-с-с-с. Мы не можем бысс-тро идти по пещ-щ-щерам. Нам кое-что нуж-жно, да, кое-что для нас-с-с…