Потому что без этого в грядущих конфликтах: не только военных, но и экономических, и информационных, и во всех остальных, — нас будут ожидать слишком суровые испытания.
Виталий Аверьянов, директор Института динамического консерватизма, исполнительный секретарь Изборского клуба:
За последние полгода из уст президента прозвучал целый ряд знаковых суждений, формирующих некое смысловое и информационное поле, на которое мы можем опираться. К этим суждениям относятся и уже упоминавшееся сегодня заявление о том, что России нужна модернизация, как в 30-е годы, и слова о необходимости создания многих резервных валют, и выступления по темам патриотического воспитания и формирования общенациональной идеологии. К этим суждениям можно прибавить и невероятные еще вчера законопроекты, которые запрещают госслужащим иметь заграничную собственность, а также присваивают политическим некоммерческим организациям статус иностранных агентов. Атмосфера в стране меняется, во всяком случае, меняется риторика, и в этой атмосфере закономерно рождается Изборский клуб.
Мы уже приступили к работе над первым докладом Изборского клуба, который будет посвящен той теме, что мы сегодня обсуждаем: обоснованию большого рывка, стратегического прорыва, необходимого современной России для ее выживания. Мне представляется, что ключевое слово, которое описывает формулу стратегического прорыва — «концентрация». В стране необходимо вырастить новые центры силы, не перекрашенные старые, а особые, можно даже сказать обособленные от существующей бюрократической системы, вновь создаваемые точки такой концентрации в нескольких сферах нашей жизни. В частности, они должны быть созданы в сфере формирования стратегических смыслов, в медийной сфере, в системе госуправления, на чем я остановлюсь подробно.
Изборский клуб стоит рассматривать не как некий политический пиар-проект, который будет со временем вписан в какие-то партийные, выборные схемы. Полагаю, что по своему потенциалу нам следует замахнуться на другое: наша площадка могла бы стать местом для обкатки особого органа общенационального развития, который мы еще в Русской доктрине предложили назвать Стратегическим советом России.
В чем замысел Стратегического совета? В том, что этот орган вовлек бы в свою работу представителей научного, исследовательского, изобретательского и внедренческого сообществ, руководителей экспертных и прогностических структур. При этом совете могут быть созданы аналитически команды, которые, в конкуренции друг с другом, предложили бы глубоко проработанные, максимально аргументированные разные взгляды на будущее страны, на сценарии ее развития.
Могут спросить: а не получится ли так, что все ключевые позиции в этом совете опять займут либералы? Думаю, что сама постановка вопроса о стратегических альтернативах предполагает определенный «фейсконтроль». Во-первых, в стратеги России не могут быть приглашены люди, проповедующие скрытую русофобию, а к ней относятся вестернизаторы и «цивилизаторы» России и русского человека как якобы неправильного европейца, неполноценного, неспособного без помощи западников выявить собственную подлинную идентичность. Во-вторых, фейсконтроль Стратегического совета не пройдут те, кто отстаивает потребительские ценности, так называемый «консьюмеризм», поскольку сутью его является вовсе не забота о благосостоянии и достатке наших граждан, а стремление к переносу на российскую почву конкретных моделей потребления и образа жизни. В-третьих, не могут быть русскими стратегами и люди, исповедующие индивидуализм и абстрактные свободы личности, понимаемые как обнуление уже реально имеющегося в России носителя культурной идентичности, его атомизацию и переделывание. И все это ради того, чтобы демонтировать существующие «неправильные» социальные, корпоративные структуры, а на их месте создать якобы «правильные». Наконец, в-четвертых, если уж кто-то хочет называться классическим либералом, то он должен стать либералом не для англосферы, а для русского мира, исходя из русских интересов, — и для стратегической работы на благо страны совершенно неприемлемы установки неолиберализма, которые предполагают, что Россия должна оставаться донором вампирических транснациональных сетей.
Кстати говоря, среди членов нашего клуба есть те, кто скорбит о крушении СССР, исходя из своего советского патриотизма. Но есть и те, кто разделяет эти чувства в силу того, что, разрушив СССР, нас столкнули на несколько ступеней развития вниз. И мы оказались среди тех стран со слабыми экономиками и заниженным курсом валюты, которые, согласно двойным стандартам неолиберализма, обречены прозябать, проигрывать от глобализации чем дальше, тем больше. И это не говоря уже о культурной, ментальной зависимости от Запада, в которую впали российские элиты. Собственно, наш Изборский клуб и нацелен на то, чтобы, используя мировой кризис, вырваться из этого прозябания, разорвать с навязанной нам стратегией транснациональных сил.
Вторая тема, которую я бы хотел затронуть, связана с духовной мобилизацией. Сегодня Александр Дугин предложил выдвинуть требование: половина СМИ консерваторам. Это правильный ход мысли. Думаю, при этом, что дело не столько в количестве, половина или не половина, а в том, что нам необходимо создать, опять же, обособленную медийную платформу, которая могла бы формироваться и развиваться по своим внутренним законам, и тем самым конкурировать с пролиберальными медиа. Фактически я бы предложил властям провести нечто вроде эксперимента — вместо Общественного телевидения, которое рискует превратиться в институционализацию «Болотной площади», дать возможность создать медиахолдинг, который реализовал бы целенаправленную патриотическую стратегию, апеллирующую к ценностям большинства. Сегодня даже самые патриотичные из государственных электронных СМИ работают в текущем, инерционном режиме. В этот режим лишь время от времени вмешивается начальство, делая те или иные акценты на злобу дня в качестве реакции на происходящие сбои или угрозы.
Патриотический медиахолдинг будет устроен по-другому: он должен быть хорошо отмобилизован, обладать собственной стратегией, опережающим видением ситуации, задавать собственный информационный ритм. В него может входить, как минимум, один федеральный телеканал, несколько газет, журналов и интернет-порталов, несколько радиостанций, и, что чрезвычайно важно, информагентство, без чего невозможна комплексная информационная политика. Кроме того, к холдингу должны были бы примыкать несколько издательств и достаточно мощная киностудия — иначе политика по восстановлению нормальной национальной ментальности будет буксовать.
Вместо отщепенцев и русофобов, претендующих на звание совести нации, тех, кто может предложить России лишь новый бунт, мы предлагаем сделать ставку и вывести в центр общественного внимания созидателей, живущих по принципу «Строй, твори, верь!». Вместо курса на неведомую свободу, после которой придет похмелье и развал, мы предложим курс на построение активной, развитой, собранной страны. А такой курс будет невозможен без дегорбачевизации России, о чем мы уже говорили неоднократно.
Членам Изборского клуба и их единомышленникам есть что сказать народу. И даже одно только донесение правды поменяет в обществе очень многое, изменит и повестку дня, и сами условия того, как ставятся вопросы.
Не могу обойти стороной и еще один аспект темы концентрации, связанный с трансформацией элит и системы государственного управления. Мы в Институте динамического консерватизма выпустили на сей счет книгу о «новой опричнине». Слово «опричнина» может в таком контексте резать слух. И не обязательно за него держаться. Есть более древний пример — это принципат Августа Октавиана, который, собственно, послужил эмбрионом Римской империи. Из этого эмбриона вырос «золотой век» этой образцовой, классической империи. Суть принципата состояла в том, что в разодранное гражданскими войнами государство была введена параллельная система, находившаяся под непосредственным контролем императора, то есть полководца, но на тот момент еще не монарха. Август создал «государство в государстве», рекрутируя кадры из разных сословий. Важно понимать, что эти новые «державники» служили не императору из личной преданности (личная преданность, как мы с вами ощущаем на себе — примета кланово-олигархического строя с его диктатурой частного интереса), но самой идее «империи» как воплощению старых римских традиций. Так же и сейчас для мобилизационного прорыва России необходим призыв сверху — сплочение здоровых сил внутри нашей цивилизации, их высокая концентрация в особом режиме, похожем на «принципат». Только так можно сформировать когорту людей, объединенных социальной ответственностью, благородным служением Общему Делу, верой в Россию.
«Владыкой мира будет труд»
Выездное заседание Изборского клуба в Нижнем Тагиле, посвященное человеку труда
Игорь Холманских, полномочный представитель президента России в Уральском федеральном округе:
Я рад приветствовать Изборский клуб на уральской земле. Российская патриотическая интеллигенция всегда чутко реагировала на народные настроения, старалась донести их до власти, уловить изменения в чаяниях людей. Интеллигенция выступала мостом между народом и властью. И когда власть слышала интеллигенцию, реагировала на пожелания народа, то страна без особых потрясений двигалась в своем поступательном развитии.
Сегодня трудящиеся, рабочий класс выходят на передовые рубежи политических действий. И не замечать этих изменений в обществе нельзя, это попросту непрофессионально. Урал выступает локомотивом рабочего движения нового типа. Думаю, это одна из причин того, что лидеры экспертного сообщества проявляют интерес к нашему региону, и здесь, в рабочем городе, создаются экспертные площадки, где собираются столь авторитетные, известнейшие в литературе, политике, журналистике люди.
Бытует мнение, что активность рабочего класса ведет к расколу общества, к диктатуре и стагнации. А креативный класс якобы является опорой демократии и прогресса. Этот стереотип, к сожалению, засел в сознании определенной части общества. Но такое противопоставление неправомерно. И возрастающая активность трудящихся, в том числе политическая, призвана этот стереотип сломать. Еще одна причина, по которой нельзя противопоставлять интеллигенцию и трудящихся: духовный труд — это тоже труд.
Уверен, что сегодня необходимо ответное движение от интеллигенции. И это происходит, чему яркое подтверждение — приезд Изборского клуба на Урал.
Те, кто привык только разрушать, в общественном хаосе видит единственный способ реализоваться. Люди, которые создают хаос, пытаются уничтожить Россию как независимое единое государство. Лучшая часть российских интеллектуалов поможет государству эту опасность отразить. Российской интеллигенции всегда были присущи совесть и патриотизм, на этих качествах держится любое здоровое общество. Но у некоторых наших сограждан ни того, ни другого нет.
Изборский клуб взял на себя непростую роль предотвратить опасность удара по нашей стране. Желаю успехов в вашей непростой миссии.
Андрей Кобяков, кандидат экономических наук:
Процессы деиндустриализации, которые мы наблюдаем без малого 25 лет, застой, переходящий в деградацию, в том, что касается отечественной индустрии, производящих отраслей, сопровождался изменением основных ценностных ориентаций общества. Сегодня господствует культ успеха. На первый взгляд — это позитивное явление. В действительности оно приводит к мощным моральным искажениям, поскольку в этом случае не ставится вопрос: что это за успех, какой ценой он достигается. Получается, что это несущественно. Отсюда и сама жизнь становится во многом результатом игры случая: это фатум, рок, никак не привязанный к достижениям человека. И начинается деление общества, мира на победителей и проигравших, «виннеров» и «лузеров». Нужно исправлять эту ситуацию и возвращаться к культу достижений, творчества. В этом отношении производящий класс и будет носителем такой правильной и жизненной установки, идеологемы нашего общества.
А проблема реиндустриализации, которая активно возникла в поле общественных обсуждений после известных высказываний Владимира Владимировича Путина, — это результат длительного осмысления, рефлексии происходящих в мире процессов.
Мы долго находились под очарованием модели так называемого постиндустриального развития. А глубокий взгляд на эту проблему приводит к выводу, что постиндустриальный мир является лишь замаскированной формой неоколониализма. Существовать так могут лишь те страны, которые эксплуатируют производящий класс других стран, и только в рамках несправедливого глобального разделения труда, когда есть мировая фабрика, а есть мировой желудок, находящийся за океаном, он только потребляет. Возникло искаженное представление экономической модели, мнение, что будущее — за этим постиндустриальным миром. А в действительности жить так всему человечеству невозможно. Это удел избранных.
В отношении России нужно учитывать, что мы — не маленькая страна, которой достаточно найти себе небольшое число ниш в специализации международного разделения труда. Мы — страна самодостаточная, являемся практически квазизамкнутой экономической державой. В свое время французский историк Фернан Бродель говорил, что есть определенные миры экономики.
И наша страна во все времена своего существования — и во времена Советов, и ныне, — может, а порой и должна представлять самодостаточный квазизамкнутый мир экономики. (Я подразумеваю замкнутую систему производства, речь не идет о том, чтобы отгородиться от конкуренции или технических достижений мира). Мы живем в мире, отнюдь не дружелюбно относящемся к нам, и надо иметь полный комплекс всех производств, обеспечивающих наше выживание.
Об этом символично говорить здесь, в городе, который производит один из элементов нашего военного щита. Мы должны себя и кормить сами, и одевать сами. Высоко дифференцированное хозяйство — гарант выживания нашей страны, которая, несмотря на урезанное состояние, находится в десятке стран по населению и является все еще первой страной мира по территории.
Потому модель узкой специализации, а особенно постиндустриального мира, противоестественна для России. Для возвращения к нормальной парадигме развития, чтобы осуществить программу реиндустриализации, нам необходимо мощное усилие над собой.
Труд — это элемент возвышения человека над низменным существованием. Труд является спасением и для человека, как источник его существования, и для общества. Культ успеха фрагментирует общество, а труд по своей природе объединяет.
Александр Проханов:
В нашем обществе произошло смещение идеологических и политических центров тяжести. И вновь, спустя двадцать с лишним лет, в этот центр возвращаются представители патриотического сегмента общества, интеллектуалы, готовые вырабатывать идеологию современного и завтрашнего государства Российского. Идеологию, которая в условиях концептуальных схваток является оружием таким же важным, как танк и Т-90М.
Основную часть своей жизни я прожил в Советском Союзе, в обществе, где в центре идеологии стоял человек труда. Человек труда и сам труд обожествлялись. Это был не просто труд, направленный на создание продуктов, изделий. Это была целая метафизика труда. Труд должен был стать владыкой мира, то есть через труд должны были быть преодолены и социальные проблемы, и проблемы мироздания. Труд должен был победить второй закон термодинамики, опрокинуть тепловую смерть. Труд — в самых высоких пафосных выражениях — должен был преодолеть смерть. Это была религия труда. Недаром в советское время человек труда изображался в виде античных героев. Статуи сталеваров, колхозников, ученых… Фризы, фронтоны Дворцов культуры украшались этими сверхлюдьми. Их изображали новой расой — расой восхитительных великанов, которая должна была прийти в человечество.
Труд в советское время действительно носил метафизический, героический характер. Чего стоило предвоенное строительство индустрии?! Это был труд, соизмеримый с созданием планеты. Планетарный труд. Труд, о котором Вернадский говорил как о категории геологической. Мы в Советском Союзе создали новую геологию мира — геологию земли.
Чего стоил труд военный?! Потому что труд на полях сражений, где пали 30 миллионов наших соотечественников, — это великий священный мистический труд битв. А чего стоил труд послевоенного строительства — восстановление Родины?! Он плавно перешел в труд покорения Вселенной — создание божественных райских садов, которые мы хотели насадить в мирозданье. «Млечный путь расцвел нежданно садом ослепительных планет». Это была русская мистическая задача, которая понимала миссию своей страны как миссию космическую.
В советское время были построены удивительные машины. Создана потрясающая цивилизация — цивилизация труда. Создан цивилизационный продукт — когда весь огромный народ создавал изделия цивилизации. Не икебаны, не супермаркеты, не разные формы массажа, не способы приготовления устриц. Народ создавал супермашины, которые должны были изменить не просто ход истории человечества, а ситуацию в космосе.
Потом произошло чудовищное: вся феноменология труда была сметена. В центр жизни, как отметил Андрей Кобяков, был поставлен стяжатель, гедонист, угнетатель другого, находящегося рядом с ним человека, безумный потребитель. И категория денег сменила категорию труда. Мерилом отношений в советское время между человеком и человеком, человеком и обществом, человеком и природой был труд. Это была особая система мер. А затем эту меру отвергли и поставили деньги.