– Я завтра еду в последний раз, а если тебе станет лучше, то мы уже вернемся домой.
Хотелось сказать, что возвращаться в Стокгольм машиной из Питео логичней, чем из Лулео, но она промолчала. Теперь Линн не сомневалась, что Ларс ее обманывает. Нет, не изменяет, но что-то узнал и старательно скрывает. Чтобы не выдать обиду, старалась сделать вид, что спит.
Ларс снова уехал утром, а на столике у кровати осталась записка:
«Я в Питео. Вернусь вечером. Сходим в ресторан».
Какое к черту равенство?! Она всего лишь игрушка, которой позволено немного побыть в роли «равной». Но как только пришлось решать серьезные вопросы, так «я в Питео…». Да когда же он научится доверять и перестанет относиться как к маленькой девочке?
Решение пришло мгновенно.
Линн нашла на карте Боден и Гренсваген, убедилась, что это хоть и не рядом с вокзалом, но все же не так далеко, посмотрела расписание поездов в сторону Бодена, выяснила, что если поторопится, то вполне успеет на ближайший и окажется в Бодене не намного позже мужа (если тот, конечно, там). А если Ларс все же в Питео, то успеет вернуться к вечеру, зато выяснит, кто же такая эта Ане Гриммер и почему о ней надо разговаривать с Вангером, плотно закрыв дверь в ванную.
Температуры уже не было, хотя легкая разбитость присутствовала. Мигом собравшись и приняв лекарство, Линн перед уходом не удержалась и дописала в записке:
«А я в Бодене у Ане Гриммер…».
Вот так! Она честней.
С собой только документы, к вечеру вернется, потому все остальное пусть лежит.
Линн была права в своих подозрениях, конечно, Ларс бывал в Бодене у Ане Гриммер. Номер дома он так и не вспомнил, но Боден не так велик, и Гренсваген тоже. Ему снова повезло, после двух минут поисков пожилая пара согласно закивала:
– Ане… только она не Гриммер, а Сьеберг…
– Раньше была Гриммер, а по мужу Сьеберг.
Теперь сомнений быть не могло – Сара Сьеберг сказала правду, у Густава жена и маленький ребенок.
– Они живут вон там, видите синий дом?
– Да, слепая Ане живет в зеленом доме.
– Никакой он не зеленый, вечно ты путаешь цвета! – возмутилась жена.
Муж логично возразил:
– Но и не синий тоже.
Дом и впрямь был не синий и не зеленый, он имел сложный серый оттенок, но Ларса поразило не это. Слепая? Ане слепая?
Кажется, произнес вслух, потому что спорившие супруги вмиг замолчали, недоуменно глядя на собеседника, потом во взгляде мужа появилось недоверие:
– Как же вы ищете Ане, не зная, что она слепая?
Ларс мгновенно придумал оправдание:
– Ее муж Густав попросил заехать в Боден и помочь Ане, если помощь понадобится. Я сейчас по делам в Лулео, вот и решил завернуть.
Если они уже знают об убийстве Густава, то непременно вызовут полицию, тогда Вангеру придется вызволять Ларса из полицейского участка. Нет, не знали, не усомнились, напротив, посетовали, что Густаву следовало бы приезжать почаще самому, а не поручать это местной сиделке или приятелям.
Соседи внимательно проследили, как Ларс поднялся на небольшое крыльцо дома, подождали, пока ему не открыли дверь, и только убедившись, что в дом пустили, зашагали своей дорогой, рассуждая о странностях поведения нынешней молодежи.
В дом Ларса пустила та самая сиделка, она даже обрадовалась:
– Вы побудете с Ане, вернее, с мальчиком, а я сбегаю в аптеку?
– Может, я схожу? Давайте рецепт, я на машине, это будет быстрей.
Ларс действительно съездил в аптеку и в магазин, потом они пили чай и беседовали о Густаве и маленьком Петере. У Ларса не хватило духа сказать об убийстве Густава и о том, что у Густава есть, вернее, была еще одна жена, сделал вид, что пока ничего не знает.
– У Густава не отвечает телефон…
– По какому номеру вы звоните?
Ане тихонько рассмеялась:
– Я не звоню, Камилла набирает номер. Мобильный где-то на столе, посмотрите.
Номер был незнаком, Ларс на всякий случай перенес его в свой мобильный.
– Да, у меня такой же. Может, потерял? Густав это может.
С Ане, несмотря на ее слепоту, общаться легко. Она вздыхала:
– Я не всегда была слепой, ослепла во время родов – сетчатка отслоилась, и вернуть обратно не удалось, ни лазер не помог, ни лекарства… Я помню мир, каким он был четыре года назад, а теперь обречена быть благодарной. Плохо, что никогда не видела своего Петера.
Не имея возможности видеть, Ане стала лучше слышать, она чувствовала напряжение и какую-то фальшь в голосе Ларса, пыталась разговорить его, расспрашивая о жене. О Линн и Мари Ларс рассказывал с удовольствием, чувствовалось, что он очень любит своих девочек.
Ларс действительно мучился, понимая, что нужно рассказать Линн об Ане, а самой Ане о Густаве и даже Бритт, и не мог этого сделать. Одна ложь тащила за собой следующую, превращая жизнь в напряженный кошмар. Третий день Ларс лгал Ане и Линн, сознавая, что оправдаться перед женой будет очень трудно.
Он помог Ане и ее сиделке во всем, чем только смог, положил на счет крупную сумму денег, якобы по поручению Густава, и твердо решил, что сегодня непременно расскажет все бедной женщине. Ну, хотя бы о смерти Густава. А, вернувшись в Лулео, честно расскажет об Ане и Петере Линн.
Но все получилось иначе…
Линн не стала разыскивать дом Ане Гриммер пешком, взяла такси и назвала адрес. Водитель только кивнул:
– Это недалеко.
Конечно, недалеко, Боден не столь велик, а Гренсваген не на другом конце города.
Она не думала о том, что будет, разыскав этот адрес. Возможно, ничего, просто посмотрит и уедет. Ей только нужно знать, что в Бодене есть такой дом на такой улице, и то, как он выглядит. Зачем? Объяснить трудно, нужно и все тут. Но когда вывернули на саму улицу, Линн сделала знак остановиться.
Нет, глаза ее не обманывали – впереди у дома стояла, вернее, отъезжала от него машина Ларса! Значит, Ларс все же бывал в этом доме на Гренсваген у Ане Гриммер.
Хотя на что она рассчитывала, выслеживая мужа, что он собирает для жены букет подснежников где-то в Кируне, выкапывая их посреди зимы в сугробах? И снова самым обидным оказалось не то, что Ларс общался с какой-то Ане, а что скрыл, твердил о Питео, а сам уехал в Боден.
Линн попросила:
– Подождите, пусть вон та машина уедет.
Водитель внимательно посмотрел на странную пассажирку и кивнул:
– Сделаем.
Даже если бы Ларс внимательно посмотрел в зеркало заднего вида, то едва ли смог увидеть буквально сползшую вниз Линн.
Такси остановилось, не доехав до нужного дома. Только убедившись, что Ларс свернул за поворот и их не видит, Линн перевела дух:
– Подъедем ближе.
Что и кто ее там ждет? Или лучше не ходить совсем? Но остановиться Линн уже не могла.
Заплатив, она попросила таксиста:
– Подождите меня, пожалуйста, мне нужно ехать обратно.
Тот только кивнул. Ох уж эти ревнивые жены… Видно мужа застукала, сейчас будет скандал. Скандалы он не любил, но этой грустной девушке сочувствовал. Попросила подождать? Подождем…
Линн постучала в дверь, сама не зная, что будет говорить и делать дальше.
– Открыто, входите! – Голос женский, довольно молодой и даже веселый.
Глупо, нелепо, унизительно… Зачем она приехала, зачем входит в дом?
И все-таки она шагнула. Толкало желание увидеть, к кому же ездил Ларс эти три дня, оставляя жену болеть в одиночестве.
Женщина сидела в большом кресле, практически утопая в нем, и как-то странно, словно прислушиваясь, поворачивала в сторону двери голову.
– Здравствуйте.
– Добрый день, вы Ане?
Что следовало спросить еще? Почему Ларс только что был здесь? Какого черта он вообще ездит? Куда уехал сейчас?
Что ей, Линн, нужно в этом доме? Как объяснит, кто она и что ей нужно от хозяйки?
– А вы Линн? Я слышала о вас от Ларса.
Девушка повернула голову, протянув руку, и Линн вдруг поняла, что та слепа! Вот почему прислушивалась, бедолага ловила звуки.
– И что же он говорил?
Это уже дежурное, просто чтобы что-то сказать. То, что Ларс даже рассказывал Ане о жене, выглядело по меньшей мере странным. Линн уже ничего не понимала. Больше всего ей хотелось попросту сбежать.
– О, только хорошее! Я не вижу, но по рассказам Ларса, вы самая красивая женщина в мире.
– Какой льстец! Еще раз извините за вторжение… – Линн уже открыла рот, чтобы с сарказмом извиниться и удалиться, как вдруг увидела шкатулку. Коробочка стояла среди детских игрушек, здесь же находился и владелец этих игрушек – мальчик лет четырех.
Но не мальчик, даже не сама шкатулка, которая не представляла собой ничего особенного, а отверстие для ключа привлекло внимание Линн. Это были словно два отверстия одновременно, и она уже понимала, какой ключик подойдет к такому замочку.
Хорошо, что слепая Ане в это время возвращалась в свое кресло, Линн повернулась к мальчику с преувеличенным оживлением:
– А тебя как зовут?
– Петел… – Ребенок явно пока не выговаривал букву «р».
Линн вдруг почувствовала облегчение. Почему-то именно этот дефект речи малыша заставил Линн забыть, что Ларс приезжал к Ане, скрыв от жены такое намерение. Но все мысли заняла шкатулка.
– Петер, а я Линн. У меня есть доченька, только она еще совсем маленькая. А во что ты играешь?
– Стлою галаз…
– Тебе помочь?
– Помоги.
Малыш был хорошенький, зеленоглазый и вихрастый, видно мать частенько трепала его волосики, пытаясь пригладить их. Одна прядка выбилась и торчала, словно рожки.
– Дай-ка, я тебя причешу.
Щетка для волос в сумке была достаточно мягкой, чтобы ребенку понравилось, он замер от удовольствия, чуть морща нос. Линн невольно рассмеялась.
– Вот так… сейчас причешем мальчика, и будет он красивый-красивый.
Ане тоже замерла, слушая.
– Порядок. Помочь тебе построить гараж?
Общаясь с ребенком, Линн невольно забыла об объекте своего интереса, но шкатулка напомнила о себе, она оказалась фундаментом «галаза».
– Нет, так неудобно, все свалится. Давай, вот так. А какая машина будет стоять в этом гараже?
– Сейчас плинесу…
Линн воспользовалась отсутствием Петера, шкатулка скользнула в сумку.
Коробочка совсем небольшая, размером с записную книжку, именно такая, как ключик. Вообще-то, Линн чувствовала себя отвратительно, но решила, что если в шкатулке что-то, до чего ей нет дела, найти способ осторожно вернуть вещь обратно. Но ей самой стоило исчезнуть из этого дома как можно скорей.
Петер принес машинку, и Линн собралась уходить:
– Ну, вот и все, теперь твоей машине есть где ночевать. И мне пора.
Она протянула руку мальчику, как взрослому:
– Рада была познакомиться.
– Я тозе, – важно кивнул малыш.
– Линн, подожди, Ларс уехал в магазин, он сейчас вернется. – За те несколько минут, пока шло игрушечное строительство, Ане кому-то позвонила, скорее всего, Ларсу. Встречаться с мужем у Линн не было никакого желания.
– Не думаю, что он будет рад меня видеть. До свидания, Ане, вернее, прощайте.
Линн почти выскочила из дома, теперь главное – не столкнуться с Ларсом, потому что выяснять отношения с мужем она не в состоянии. Да и что говорить, объяснять как вдруг оказалась в доме Ане и вообще в Бодене? Укорять из-за новых тайн? Больше всего Линн боялась разреветься, это было бы совсем глупо.
На ее счастье водитель такси не только не уехал, но увидев, что она спешит от дома, завел двигатель.
– Вы можете отвезти меня… – Линн вдруг поняла, что Ларс помчится за ней, а выяснять отношения вовсе не хотелось, – …в аэропорт Лулео?
Конечно, Ларс поедет на вокзал, чтобы перехватить ее там, а поезд нескоро.
– Да хоть в Стокгольм! – усмехнулся водитель.
– В Стокгольм далековато, туда я, пожалуй, полечу. Только поехали поскорей.
– Не хотите, чтобы вас догнали? – кивнул в сторону дома водитель.
– Не хочу.
Настроение было отвратительным. Линн пристроилась так, чтобы не встречаться с водителем взглядом в зеркале заднего вида, она сидела, старательно разглядывая окрестности и стараясь не расплакаться.
– Оторвемся, – пообещал водитель, поворачивая направо.
– Эй, я попросила не на вокзал Бодена, а в Лулео!
– Вы же не хотите, чтобы вас догнали? Или все же хотите?
– Не хочу, потому и прошу в аэропорт.
– Правильно… – водитель уже поворачивал на площади налево, – мы сейчас обогнем Свартбайтрескет и свернем на Гамла Лулеваген, по ней выедем на трассу и прямиком в Лулео. Но если вы хотите прямо, то мы можем вернуться на трассу сейчас. – Он остановился на светофоре и осторожно покосился на пассажирку. Вовремя, потому что у Линн зазвонил телефон. Конечно, это Ларс.
– Линн, пожалуйста, подожди меня на вокзале, я сейчас приеду, и мы поговорим.
– Не стоит, Ларс.
Она отключилась и выключила телефон совсем. Выяснять отношения в сотый раз из-за очередной женщины, даже слепой, даже требующей внимания и помощи, не хотелось. Муж так и не понял главного: она не к женщинам его ревнует, а к недоверию. Что стоило просто сказать, что он едет к этой Ане, у которой малыш копия Густава, только зеленоглазая копия?
Водитель оглянулся:
– Ну, что?
– Поехали, уже зеленый. Только не пропустите поворот на трассу.
– Хорошо.
Метод хамелеона
Теперь следовало разобраться с остальными делами. Эти дела предполагали уничтожение последних связей с прошлым, включая бизнес и людей, которые могли бы хоть что-то о ней сказать. Это означало, что исчезнут Марианна, Этель, Кристи и Линда, Лорен и Лисбет уже не существовали.
С Марианной, Этель и Кристи разобраться было тоже несложно, достаточно просто перестать звонить связным. Связь односторонняя, встречи назначала она сама, потому можно считать, что все нити уже оборваны.
Оставалась одна нить с группой, поставлявшей девочек для видео. Связного этой группы и следовало уничтожить. Обязательно. Его смерть, причем, как можно скорее, – залог ее жизни.
Еще должна быть уничтожена та, которая знает, что существует семь женщин, никогда не бывающих в своих номерах ее крошечного пансиона одновременно. Даже если она не выдаст и не будет знать, куда же делись эти семеро – шесть, играющих роли, и одна настоящая, все равно должна умереть. Умереть потому, что знает имя и облик седьмой, настоящей женщины. И никакие обещания молчать всю оставшуюся жизнь, никакие доводы о многолетнем сотрудничестве не помогут, та, что много знает, должна унести свои знания в могилу, и тоже поскорей.
Шагая по ночному Стокгольму, женщина в светлой куртке размышляла, кто же найдет свой конец первым. Пришла к выводу, что мужчина потому, что с ним нужно встретиться завтра вечером, а пока этого не произошло, крошечный пансионат должен служить укрытием.
Хозяйка пансионата не удивилась позднему появлению постоялицы, видно это было привычно. Она чуть запнулась, отдавая ключ, но когда постоялица удивленно приподняла бровь, засуетилась:
– Опасно ходить ночью одной…
Женщина ушла в свою комнату, а хозяйка, закрыв дверь, поспешила к себе, чтобы позвонить. Один гудок, второй, третий… Набирала еще и еще раз, но результат был тот же – абонент не отвечал.
Дрожащими руками набрала эсэмэску, гласившую:
«Исчезни. М. не отвечает».
Убедившись, что сообщение отправлено, немедленно стерла и звонки, и эсэмэску. Чем меньше информации останется в телефоне, тем лучше. Прислушалась, в номере работала вентиляция, это означало, что постоялица принимала душ.
Пришла ответная эсэмэска:
«Понял. Спасибо».
Теперь следовало подумать о себе.
Хозяйка не ошиблась, та, которую сегодня с утра Энди еще знал как Лисбет, действительно принимала душ. А еще застирывала куртку потому, что несколько капель крови Энди все же попали на ее одежду. Вспомнила пристальный взгляд хозяйки пансиона, усмехнулась: знала бы чья это кровь…
Уже было далеко за полночь, но лже-Лисбет не спалось. Их всего двое в доме, подумалось, что можно разобраться с хозяйкой прямо сейчас, оставив на завтра только последнего связного, но решила не рисковать, кто знает, получится ли завтра с ним, может, придется возвращаться сюда. Нет, пока не стоит обрубать все концы.
Итак, завтра она уничтожит последнюю нить, связывающую с бизнесом, который приносил большие деньги, хотя и доставлял немало хлопот. Энди отвечал за девочек по вызову, то есть, за элитную проституцию. Сайрус не отвечал ни за что, слишком молод и глуп, но он был тем, через кого лже-Лисбет держала связь с более ответственными и жестокими людьми.
В этой группе о ней слышали, как о Линде. Беда Сайруса, чье имя тоже было выдуманным, состояла в том, что он знал настоящее имя Линды. Таких слишком много знающих было четверо, остались двое. Завтра придет черед Сайруса, а следующей ночью хозяйки пансиона.
Группа, с которой она связывалась через Сайруса, не просто превращала красивых девушек в секс-рабынь, она снимала пытки на видео и продавала это видео любителям «черной клубнички» за большие деньги. Линда занималась этим не первый год, раньше у нее была группа в другом составе, но когда она стала слишком заметна, Линда вывела пару умельцев из состава, а остальных просто сдала полиции. Это была эффектная операция, полиция действительно сработала прекрасно, банду уничтожили, многих выловили.
Попались даже спонсоры съемок, но выведенные люди остались вне подозрений и все начали сначала. Снова потекли деньги, снова засуетились полиция и Европол, но этих Линда не боялась. Пока сообразят, пока повернутся, как медведи в берлоге, пройдет немало времени, она успеет не только отработать материал, заработать огромные деньги, но уничтожить и эту группу. Интересно, они задумываются над своим будущим?