Маша сосчитала спящих кошек. Всего их было десять штук. Все они сладко потягивались во сне.
– Странно, – сказала Маша.
– Ничего странного, – сказал Майор милиции. – Обыкновенные кошки. У нас во дворе полным-полно таких.
– Поедемте на базар, – сказала Маша.
– Ты хочешь фруктов? – спросил Майор милиции.
Но Маша ему не ответила.
* * *На базаре было много народу. Солнце палило так, что асфальт дымился и плавился.
– Купить тебе дыню? – спросил Майор милиции.
А тот милиционер, что был с ним рядом, сказал ворчливо:
– Мы теряем время! Пока этот ребёнок собирает камушки, ловит крабов и лопает фрукты на базаре, преступники сто раз успеют скрыться вместе с золотом!
Но Маша вовсе не лопала фрукты. Она искала ряды, где торгуют сувенирами.
И она нашла их; здесь были ракушки, ароматные масла, глиняные кувшинчики и прочая мелочь. Люди так и толпились рядом – покупали сувениры, чтобы привезти их с курорта домой и поставить в шкаф под стекло, на память.
– Крабы, – сказала Маша.
И действительно, здесь были и крабы. Они были красные, покрытые лаком, неживые. Один краб держал в клешнях маленький пластмассовый замок – «Ласточкино гнездо».
Маша вытащила линейку, которая торчала у неё из-за пояса, то есть из-за резинки от плавок. И стала мерить крабов. Продавцы удивлялись:
– Зачем эта девочка меряет наших крабов линейкой?
Маша хмурилась и ничего не говорила.
Наконец Маша, а с ней Майор милиции и угрюмый милиционер подошли к мальчику, который торговал самыми большими на базаре крабами. Маша измерила их линейкой и повеселела.
– Скажи, пожалуйста, – спросила Маша у мальчика, – ты сам поймал этих крабов?
– Конечно сам, – сказал мальчик и сделал гордое лицо.
– Врёт он всё, – сказала тётя, которая торговала рядом. – Этих крабов поймал его дядька.
Мальчик обиделся.
– Твой дядя водолаз? – спросила Маша.
– Мой дядька шофёр, – сказал мальчик.
– Тогда он не мог поймать этих крабов, – сказала Маша. – Такие большие крабы водятся в глубоких ямах, куда шофёру не донырнуть.
– А вот и донырнуть! – сказал мальчик.
– А спорим, не донырнуть? – сказала Маша. – Для того, чтобы нырять так глубоко, нужно специальное снаряжение, которое бывает только у учёных да иностранцев!
Тогда мальчик покраснел, полез под прилавок и достал краба, который был величиной с Машин школьный портфель:
– А это ты видела?
Майор милиции – а с ним угрюмый милиционер – разинули рты. Только Маша совсем не удивилась.
– Да, это большой краб, – сказала она спокойно. – А где работает твой дядя?
– Он работает в детском лагере, – сказал мальчик. – Водителем.
* * *– Мы уже были в детском лагере, – сказал Майор милиции. – Этот лагерь находится неподалёку от затонувшего корабля. Но в лагере никто ничего не видел и не знает.
– И всё-таки поедемте, – сказала Маша.
И они поехали. Майор милиции сразу пошёл к начальнику лагеря, а Маша подошла к девочкам, которые сидели на скамейке и играли в шашки.
– Привет, – сказала Маша. – Давно вы здесь?
– Уже две недели, – сказала та девочка, которая выигрывала.
– А вчера вы не заметили ничего странного? – спросила Маша.
– Заметили, – сказала та девочка, которая проигрывала. – Один мальчик из второго отряда вёл себя очень странно. На дискотеке пригласил меня танцевать, а потом убежал, будто его ошпарили. Ничего более странного не видела в жизни.
– Это не то, – сказала Маша. – А больше ничего странного не было?
– Больше ничего, – сказала та девочка, что выигрывала. – Разве что молока после сна не давали, а давали чай.
– Что в этом странного? – спросила её подружка. – Две недели давали после сна молоко, а один раз дали чай. Ничего странного. Я вообще молоко не люблю. Тем более что вчера вечером на ужин была молочная каша.
– Спасибо, – быстро сказала Маша и побежала на кухню, к главной поварихе.
– Здравствуйте, – сказала Маша. – Скажите, пожалуйста, почему вчера после сна давали не молоко, а чай?
Повариха уперлась руками в бока и сказала:
– А тебе какое дело? Стану я перед каждой пигалицей оправдываться!
Пришлось Маше бежать за Майором милиции. При виде Майора повариха заговорила по-другому.
– Вчера, – сказала она нехотя, – нам привезли очень мало молока. Не хватило, чтобы дать детям после сна.
– А кто вам возит молоко? – спросила Маша. – И откуда?
Повариха покосилась на Майора и нехотя сказала:
– Возит наш водитель на микроавтобусе. С коровьей фермы, в бидонах.
– В бидонах?! – воскликнула Маша. – Всё же ясно! Скорее надо арестовать водителя! Это он украл сокровища!
* * *– Но как ты догадалась, Маша? – спросил Майор милиции, когда милицейская машина везла Машу обратно на пляж.
Водителя, который работал в детском лагере, только что арестовали, и он во всём признался. Да и как не признаться, если в подвале у него нашли кучу золота с затонувшего корабля?
– Всё очень просто, – сказала Маша. – Я сразу заподозрила, что нырять так глубоко могут не только учёные да иностранцы. Ведь я и раньше видела, каких огромных крабов продают на базаре! А такие крабы водятся только на больших глубинах. Местные жители прекрасно умеют нырять не только без специального оборудования, но и вообще без акваланга. Потому что они с детства тут ныряют.
– Да, но молоко…
– Конечно молоко! Вы ведь видели десять кошек, таких сытых, что они даже встать не могли? Водитель прочитал в газете про находку учёных. Он отыскал затонувший корабль, открыл под водой люк, а чтобы люк не захлопнулся, засунул в него сложенную газету. Потом он вытащил на берег золото… Наверное, это была тяжёлая работа, но чего только не делает с людьми жадность! Золото было на берегу, а тем временем водителя ждали в лагере с молоком… Рисковать нельзя было – ведь его могли хватиться! Но куда девать золото? Тогда водитель накрыл свою добычу одеялом, которое было у него в машине – одеяло со штампом из детского лагеря! Он поехал на ферму, взял молоко, а на обратном пути остановился и стал досыпать в каждый бидон золотые монеты. Молоко, вытесненное золотом, разлилось на дорогу, сразу набежали кошки и стали лакать молоко… Водитель повёз в детский лагерь молоко пополам с золотом. На вечернюю кашу поварихам хватило, а на полдник – нет…
В это время машина подъехала к дому отдыха, где Маша жила с родителями. Родители как раз возвращались с пляжа.
– Маша! – радостно крикнул папа. – А я тебе краба поймал!
– Поскорее отпусти его, – сказала Маша сухо. – Пусть живёт.
Маша и вор-сладкоежка
Однажды ночью Машу, как обычно, разбудил Майор милиции. Он долго звонил в дверь. Было как раз полтретьего ночи. Разумеется, Машина мама стала возмущаться:
– Почему вы не даёте ребёнку спокойно отдохнуть?
Майор милиции разводил руками и извинялся. Он был очень огорчён. Он всегда бывал огорчён, когда случалось ужасное преступление.
– Не волнуйся, мама, – сказала Маша со вздохом. – Ничего не поделаешь – служба есть служба.
Она протёрла заспанные глаза, сняла пижаму и надела джинсы и свитер. Взяла свой портфель и вместе с Майором села в милицейскую машину.
– Что произошло?
– Ограбили склад на кондитерской фабрике, – сказал Майор милиции. – Украли сто коробок шоколадных конфет, тридцать три торта, сорок пять килограммов засахаренных фруктов и пять тысяч заварных пирожных. Это значит, что завтра в школьных столовых вместо пирожных будут сухарики, а все именинники будут угощать своих гостей вместо свежего торта прошлогодними ирисками!
Маша покачала головой. Дело и впрямь было плохо.
Стояла тёмная ночь, но во дворе кондитерского склада было светло от фонарей и фонариков. Милиционеры с фонариками разглядывали асфальт, подбирали с земли какие-то палочки, спичечки и окурки, складывали их в полиэтиленовый кулёк – в общем, искали следы преступников. Всюду ходили милицейские собаки-ищейки. Одна из них нашла в Машином портфеле вчерашний бутерброд.
– Какие новости? – спросил Майор милиции.
– Никаких, – грустно сказал один из сыщиков. – Преступники будто по воздуху улетели.
– Не по воздуху, – сказал другой милиционер. – У них была машина, скорее всего «Жигули». Ну и что? У меня у самого «Жигули». И во всём городе миллион машин «Жигули». Как узнать, на которой из них преступники вывезли со склада торты и конфеты?
– Преступников было один или двое? – спросила Маша.
– Иди, девочка, спать, – раздражённо сказал первый милиционер, а второй толкнул его в бок и зашептал громким шёпотом: – Тихо ты! Это же сама Маша Михайлова!
Первый милиционер смутился. И чтобы скрыть смущение, стал тыкать собаке-ищейке под нос какой-то окурок с земли: «Ищи! След! Нюхай, нюхай, ищи!»
Собака-ищейка не хотела нюхать окурок. Ни одно живое существо не станет по доброй воле нюхать такую вонючую вещь. Собака была недовольна, но милиционер был недоволен ещё больше.
Маша заметила, что от задумчивости ковыряется в носу. Она застеснялась и поскорее спрятала руку в карман. А в кармане был кусок печенья. Он лежал там с позавчерашней большой перемены.
– Ой, – сказала Маша, и все – даже собака – на неё посмотрели.
Собака облизнулась.
– Есть идея? – с надеждой спросил Майор милиции.
– Есть, – сказала Маша. – Только мне обязательно нужно свежее заварное пирожное. Хотя бы одно.
* * *– Это трудный вопрос, – сказала Мариванна. – Видишь ли, Машенька, многие дети любят сладости.
Было раннее-прераннее утро. Маша с Мариванной сидели за круглым столиком, и старая воспитательница разливала чай. Перед Машей стояло блюдце с сухариками и ещё одно – с розовым вареньем. Весь пол в маленькой комнате был завален альбомами. С овальных фотографий смотрели выпускники детского сада – бывшие воспитанники мудрой Мариванны. Их было несколько тысяч, а может, и больше. И Маша всех их по очереди разглядывала.
– Я сама люблю сладости, – сказала Мариванна. – Особенно розовое варенье.
– Зачем человеку пять тысяч пирожных? – задумчиво спросила Маша. – Ведь через два дня они испортятся, он всё равно не успеет всё съесть…
– Может, он собирается кормить пирожными какого-нибудь большого зверя? – предположила Мариванна. – Я читала, что некоторые слоны…
Маша покачала головой:
– Нет, Мариванна. Эта версия не годится.
Мариванна отхлебнула чай из своей чашки. Маша шелестела страничками альбомов.
– Вот, – сказала Маша, когда чай был выпит и варенье съедено. – Вот этот мальчик…
– Шура Голубев, – сказала Мариванна. – Ты ошибаешься. Вот как раз он-то никогда не ел сладостей. Ему мама запрещала.
– Почему? – спросила Маша. – У него была какая-то болезнь?
– Нет, – сказала Мариванна. – Он был здоров, даже здоровее прочих. Просто его мама считала, что раз от сладостей портятся зубы, то и есть их вообще не стоит. И она наказывала его, если он пытался съесть хоть одну шоколадку.
– Интересно… – сказала Маша. Поболтала ложечкой в своей чашке и сделала глоток, даже не заметив, что чашка совершенно пуста.
* * *Маше удалось подремать совсем немного – у Мариванны на диванчике. Ей снился огромный розовый слон, который поедал шоколад и засахаренные фрукты.
К девяти часам утра Маша пошла в школу – она ведь не могла пропускать уроки. На большой перемене её вызвали в кабинет к директору; директор, испуганный, стоял в уголочке рядом с фикусом, а за его столом сидел Майор милиции.
– Маша! – вскричал Майор, когда Маша появилась на пороге. – Как ты была права! Собака, которую накормили заварным пирожным, наконец-то взяла след!
Маша вздохнула с облегчением:
– Наконец-то… Преступника поймали?
– Нет, – сказал Майор милиции и погрустнел. – Дело в том, что собака привела нас к шестнадцатиэтажному дому, в котором десять парадных. И в этом доме тысяча квартир, в каждой по четыре жильца. Как узнать, кто из них преступник?
Маша вздохнула. Она так устала. Она ведь сегодня ночью почти не спала!
– Почему бы не зайти в каждую квартиру и не спросить вежливо, не здесь ли живёт грабитель?
– Так нельзя, – сказал Майор милиции. – Даже если один из жильцов преступник, то остальные три тысячи девятьсот девяносто девять – не преступники. Им будет очень обидно, что их зря подозревают.
– А вы им объясните, – предложила Маша.
– Нет, – сказал Майор милиции. – Всё равно так делать запрещено законом.
Маша нахмурилась. Она в самом деле не знала, как теперь искать грабителя.
– У меня сейчас рисование, – сказала она Майору. – Увидимся позже.
И пошла на урок.
На рисовании учитель велел всем придумать картинку к какой-нибудь сказке Пушкина. Машина соседка по парте нарисовала дядьку Черномора с большой бородой и в ластах, вроде как на празднике Нептуна.
Маша нарисовала шестнадцатиэтажный дом с десятью парадными. У каждой квартиры было своё окошко. Маша долго вырисовывала занавески, цветы на окнах и котов на форточках.
– Маша! – сказала учительница. – Разве Пушкин про такое писал?
– И днём и ночью кот учёный, – сказала Маша. – И днём и ночью… Боюсь, это преступление так никогда и не будет раскрыто!
* * *Маша шла домой, опустив голову. На душе у неё было тяжело; в школьной столовой вместо пирожных давали сухарики, а преступник сидел где-то, безнаказанный, и хрустел шоколадом, сосал засахаренные фрукты, уплетал торт…
Маша так ясно себе это представила, что у неё прямо во рту стало сладко. Она остановилась перед переходом, дожидаясь зелёного света. Прямо над перекрёстком висели большие красивые картинки – реклама. На одной была тётя в ночной рубашке и почему-то в шапке-ушанке из кролика. И надпись: «Покупайте наши магнитофоны». На другой был кот, сидящий в пустом аквариуме. И надпись: «Покупайте наши пальто». На третьей была крыса, грызущая телефонный кабель. И надпись: «Лечим зубы без боли!»
Зелёный свет уже давно засветился и снова погас, а Маша всё стояла и смотрела на эти картинки. А главное – на адрес под одной картинкой, той, что с крысой…
Это было как раз рядом с тем домом, куда привела милиционеров собака-ищейка!
* * *Серьёзный врач долго не мог понять, зачем ему в кабинете девочка, спрятанная под кушеткой (а кушетка – это такой медицинский диванчик). Но Майор милиции уговорил врача. Маша залезла под кушетку и притаилась там.
Начался приём. Дверь открылась, и вошли красные туфли на высоком каблуке. Туфли сказали:
– Ах, я так волнуюсь! Мои красивые зубы – они, случайно, не продырявились?
Врач усадил красные туфли в кресло и проверил зубы. И сказал:
– Очень хорошо, что вы регулярно проверяете ваши зубы! Но пока они не испортились. Вы можете быть совершенно спокойны.
Красные туфли ушли, довольные. На их место пришли белые сандалики и сказали плаксиво:
– У меня зуб болит!
– Ох, – сказал врач. – Ты ведь не чистишь зубы, я вижу! И постоянно сосёшь леденцы. Разумеется, у тебя не зубы, а решето – все в дырках!
Он вылечил зубы белым сандаликам, и они ушли тоже довольные.
А потом в кабинет вошли блестящие коричневые туфли, прикрытые зеленоватыми штанинами.
Эти коричневые туфли не успели ничего сказать, потому что сразу же за ними в кабинет ворвались огромные пыльные кроссовки, и на одном из них был развязан шнурок.
– В чём дело? – спросил врач у кроссовок.
– Ы-а-у-у! – сказали кроссовки. – О-ы!
– Извините, – сказал врач коричневым туфлям. – Тут, похоже, дело серьёзное…
– Безобразие! – сказали коричневые туфли и ушли.
– А-о-ы-ы! – завывали кроссовки. – У-у-о!
Врач посадил их в кресло и включил свою машинку. Тогда Маша осторожно выглянула из-под кушетки; в зубоврачебном кресле сидел, запрокинув голову, помятый и лохматый субъект с круглым животом и впалыми щеками.
Это был Шура Голубев. Только теперь ему было не шесть лет, как на фотографии в альбоме Мариванны, а гораздо больше.
Маша вытащила из кармана форменного пиджака маленький мобильный телефон, который дал ей Майор милиции. Зубоврачебная машинка звенела, и кроссовки завывали, потому никто не слышал, как Маша прошептала в трубку:
– Попался! Берите его сразу же, как выйдет из кабинета!
* * *– Неужели? – удивилась Мариванна. – Конечно, он был не очень-то хороший мальчик… Сыпал девочкам за шиворот песок… Но кража?! Но пять тысяч пирожных?
– Всё просто, – сказала Маша, помешивая ложечкой земляничное мороженое. – Он с самого детства знал, что от сладостей портятся зубы. Сперва ему говорила об этом мама. Потом он сам себе об этом говорил… А шоколада ему хотелось всё сильнее, хотя он сам себе в этом не признавался! У него была ужасная унылая жизнь. Он никогда не клал в чай даже маленькую ложечку сахара… Он даже на день рождения не покупал себе торт.
– Ужасно, – сказала Мариванна, зачёрпывая варенье.
– Да, – сказала Маша. – Он стал злой и раздражительный.
– А в садике он был совсем не такой, – сказала Мариванна. – Правда, он сыпал девочкам за шиворот песок…
– Он вырос, и песок сыпать было уже неприлично, – сказала Маша. – Зато он ругался в автобусе. Устраивал скандалы в очередях и портил людям праздники. Его никто не любил… В конце концов нервы у него не выдержали. Он вломился на кондитерский склад и унёс столько сладостей, сколько смог дотащить до машины. Кстати, он купил себе «Жигули» на сэкономленные на конфетах деньги…
– Ужасно, – снова сказала Мариванна и снова зачерпнула варенье. – Зачем тогда машина, если не умеешь радоваться жизни?
Маша кивнула:
– Как по мне, уж лучше быть без машины, но с шоколадкой… Но самое обидное – когда он съел наконец-то свои сто коробок шоколадных конфет, у него действительно заболели зубы. Не могли не заболеть! Тут-то мы с Майором его и сцапали.