Свое обследование Тирион начал с кухни, где обнаружились две толстушки и поваренок, которые с опаской наблюдали за тем, как он наложил себе сыра, хлеба и фиг.
— Доброго утра, милые дамы, — обратился Тирион к ним с поклоном, — вы случаем не в курсе, куда отправляются шлюхи?
Когда они не ответили, он попытался перефразировать свой вопрос на высоком валирийском, хотя вместо слова «шлюхи» он употребил «куртизанки». На сей раз повариха помоложе пожала плечами.
Ему стало интересно, что будет, если он возьмет их под руки и потащит в спальню. — «Никто не посмеет отказать», — заявил Иллирио, но что-то Тириону подсказывало, что толстяк не имел в виду этих двух. Женщина помоложе годилась ему в матери, а та, что постарше, как раз выглядела как мать первой. Обе были почти такими же толстыми, как Иллирио, с сиськами размером с голову Тириона. — «Я просто утону в их телесах», — пронеслось у него в голове. Были способы умереть и похуже этого. Например, так, как умер отец. «Нужно было заставить его сперва сходить на горшок золотом».
Лорд Тайвин всегда был скуп на похвалы и привязанности, но неизменно щедр, если дело заходило о золоте. — «Только одно на всем свете может быть печальнее безносого карлика — нищий безносый карлик».
Тирион оставил толстух наедине с хлебом и кастрюлями и отправился на поиски винного погреба, в котором Иллирио прошлой ночью достал его из бочки. Это не составило труда. Здесь было столько вина, что можно было не просыхать сотню лет: и сладкое красное вино Раздолья, и сухое красное из Дорна, и янтарное вино Пентоса, и зеленый нектар из Мира, три десятка бочек арборского золотого. И даже вино, привезённое со сказочного Востока: из Кварта, Йи Ти и Асшая, что у края Тени. Наконец, Тирион выбрал бочонок крепленого вина, помеченного личной печатью лорда Рунсфорда Редвина, дедушки нынешнего лорда Бора. У него был терпкий и обжигающий вкус и такой глубокий пурпурный цвет, что в полумраке винного погреба оно казалось чёрным. Тирион наполнил чашу и ещё бутыль для полной меры и отправился с ними на поиски садика с вишнями, который видел из окна.
Вышло так, что Тирион ошибся дверью и не сумел его отыскать, но это не имело значения. С другой стороны дома сад оказался таким же прекрасным и даже более обширным. Некоторое время он слонялся по нему, прихлёбывая вино. Окружающая его стена могла бы посрамить любой настоящий замок, а венчающие её острые пики выглядели удивительно голыми без насаженных на них голов. Тирион представил себе, как могла бы выглядеть на одной из них голова его сестры, политая поверх золотых волос смолой, окружённая мухами, роящимися вокруг распахнутого рта. — «О да, и голова Джейме прекрасно смотрелось бы по соседству, — решил он. — Никто не смеет разлучать моих брата и сестру».
Имей он веревку с кошкой, то сумел бы перебраться через эту стену. У него крепкие руки, и весит он не так много. Он бы смог перелезть, если не насадит себя на пику.
«Нужно будет поискать завтра верёвку», — решил он.
За время своей прогулки он насчитал трое ворот. Основной въезд с привратницкой, задняя дверь с собачьей будкой и садовая калитка, полускрытая под разросшимся плющом. Последняя была заперта, остальные хорошо охранялись. Охранники были толстыми с гладкими, словно детские попки, лицами. У каждого на голове был бронзовый остроконечный шлем. Тирион распознавал евнухов с одного взгляда. О репутации этих он кое-что слышал. Говорили, что они ничего не боялись, не чувствовали боли и до смерти были преданы своему хозяину. — «Мне бы пригодилась сотня-другая таких, как они, — подумал он. — Как жаль, что я не подумал об этом до того, как превратился в нищего».
Он прошёл вдоль колоннады и через остроконечную арку, после чего очутился в вымощенном плиткой дворике, в котором прачка подле колодца полоскала хозяйское белье. С виду она казалась приблизительно его ровесницей, с тусклыми рыжими волосами и широким веснушчатым лицом.
— Хочешь вина? — обратился он к ней. Девушка неуверенно посмотрела в его сторону.
— У меня нет запасной чаши, поэтому нам придется обходиться моей.
Прачка вернулась к своему занятию, отжав тунику, она повесила её сушиться. Тирион с бутылью устроился на каменной скамье неподалеку.
— Скажи мне, насколько я могу доверять магистру Иллирио?
При звуке этого имени она подняла голову.
— Настолько? — усмехнувшись, он скрестил натруженные ноги и сделал глоток.
— Я не собираюсь играть в его игры, что бы этот торговец сыром для меня ни придумал, вот только как я могу ему отказать? Ворота охраняются. Может, ты могла бы вывести меня, спрятав под юбкой? Я был бы так благодарен, что даже женился бы на тебе. У меня уже есть две жены, почему бы не жениться в третий раз? Ах, да — где же нам жить?
Он постарался как можно теплее улыбнуться ей, насколько на это способен человек, у которого отсутствует половина носа.
— Я не говорил, что у меня в Солнечном копье племянница? С Мирцеллой я бы мог устроить в Дорне отличный переполох. Я бы мог стравить моих племянников между собой, разве это не мило?
Прачка пришпилила одну из туник Иллирио на веревку. Одежда была такой огромной, что легко могла служить парусом.
— Ты права, мне бы стоило стыдиться подобных тёмных мыслей. Лучше вместо этого отправиться на Стену. Говорят, когда вступаешь в Ночной Дозор, тебе прощают все грехи. Хотя, боюсь, мне не позволят оставить тебя, милашка. В Дозоре нет никаких девок, никаких симпатичных конопатых жёнушек, которые могли бы согреть холодную постель, только холодный ветер, солонина и немного пива. Как думаете, миледи, в черном я буду выглядеть выше?
Он вновь наполнил чашу.
— Что скажешь? Север или юг? Стоит отправиться искупать старые грехи или наделать новых?
Прачка бросила на него прощальный взгляд, забрала корзину и ушла. — «Похоже, мне не удается долго удерживать при себе жён, — подумал Тирион. Каким-то чудом оказалось, что бутыль уже опустела. — Может стоит пойти наполнить её вновь?» — От креплёного вина кружилась голова, а ступени, ведущие в подвал, были весьма крутыми.
— Куда же отправляются шлюхи? — спросил он сохнущее на веревке белье. Может, прачка знала? — «Не принимай слово «шлюхи» на свой счет, детка, но может ты знаешь, куда они отправляются?».
А вообще, надо было спросить у отца. Лорд Тайвин сказал: «Куда отправляются шлюхи?»
«Она любила меня. Она была дочкой ремесленника, она любила меня, вышла замуж, доверилась мне».
Пустая бутыль выскользнула из рук и покатилась по плиткам двора. Поморщившись, Тирион спихнул себя со скамьи и отправился следом, но подбирая её, он заметил несколько грибов, растущих среди треснувших плит. Они были бледного цвета в крапинку, а рубчатая нижняя сторона — тёмно-красная, словно кровь. Карлик сорвал один и обнюхал. «Вкусный. И смертоносный», — подумал он. Грибов было ровно семь. Может, боги пытаются ему что-то этим сказать? Он собрал их все, стащил с веревки перчатку и бережно завернул в нее свою добычу, после чего спрятал в карман. От этих усилий у него закружилась голова, поэтому он забрался обратно на скамью, свернулся калачиком и закрыл глаза.
Проснувшись, он снова обнаружил, что лежит в спальне, утопая в перине, а какая-то юная блондинка трясет его за плечо.
— Милорд, — сказала она, — ваша ванна готова. Магистр Иллирио ждет вас через час к столу.
Тирион оттолкнулся от подушек, положив голову на руки.
— Мне снится, или ты действительно разговариваешь на общем языке?
— Да, милорд. Меня купили, чтобы услаждать короля.
У нее были голубые глаза и светлая кожа, она была юной и стройной.
— Уверен, что ты справлялась. Мне нужно выпить.
Она налила и подала ему чашу.
— Магистр Иллирио приказал, чтобы я тёрла вам спину и грела постель. Мое имя…
— … меня совсем не интересует. Ты знаешь, куда отправляются все шлюхи?
Она зарделась.
— Шлюхи отдаются за деньги.
— Или ради украшений, платьев и замков. Но куда они все отправляются?
Девушка не нашлась, что ответить.
— Это такая загадка, милорд? Я не разбираюсь в загадках. Вы скажете мне ответ?
«Нет, — подумал он. — Я сам терпеть не могу загадок».
— Я ничего не скажу. Сделай милость, ответь тем же. — «Меня интересует только то, что находится у тебя между ног, — едва не вырвалось у него. Слова уже были на языке, но каким-то чудом так и не слетели с губ. — Она не Шая, — напомнил себе карлик, — всего лишь дурочка, которая считает, что я играю с нею в загадки». — Если говорить на чистоту, его не интересовала даже её щель.
«Должно быть, я болен или уже умер».
— Ты что-то говорила о ванной? Веди. Нам не следует заставлять ждать великого торговца сыром.
Пока он принимал ванну, девушка мыла его ноги, терла спину и расчесывала волосы. После этого она втерла приятно пахнувшую мазь в его икры, чтобы облегчить боли, и помогла вновь облачиться в детский наряд — старомодные штаны бордового цвета и голубой бархатный дублет, украшенный парчой.
— Милорд желает видеть меня после трапезы? — спросила она, зашнуровывая его обувь.
— Нет. Я завязал с женщинами. — «Со шлюхами».
Девушка легко пережила это разочарование, пожалуй, даже слишком.
— Если милорд предпочитает мальчиков, я распоряжусь, чтобы кто-нибудь ожидал его в постели.
«Милорд предпочел бы свою жену. Милорд предпочел бы девушку по имени Тиша».
— Только если он знает, куда отправляются шлюхи.
Девушка сжала зубы.
«Она меня презирает, — догадался Тирион. — Но не сильнее, чем я сам себя презираю».
Карлик не сомневался, что перетрахал кучу женщин, которым был отвратителен один его вид, но некоторые из них хотя бы притворялись, что испытывают к нему приязнь.
«Немножечко отвращения даже может быть освежающим, как брют после десертного вина».
— Знаешь, я передумал, — сказал он. — Ожидай меня в постели. Голая, если не трудно, потому что я буду слишком пьян, чтобы возиться с твоими нарядами. Рот держи закрытым, а ноги раздвинутыми, и мы оба отлично проведем время.
Он одарил её вожделеющим взглядом, в надежде, что она испугается, но в ответ получил только отвращение. — «Никто не боится карликов». — Даже лорд Тайвин не боялся, хотя у Тириона был арбалет.
— Ты стонешь, когда тебя трахают? — спросил он её.
— Если будет угодно милорду.
— Может, милорду будет угодно тебя придушить. Именно так я поступил с моей прежней шлюшкой. Думаешь, твой хозяин станет возражать? Определенно, не станет. У него сотни таких, как ты, но больше нет никого вроде меня.
На этот раз, когда он осклабился, он увидел, что ей стало страшно.
Иллирио возлежал на пышной тахте, пожирая острый перец и мелкий лучок из деревянного блюда. Его лоб был покрыт потом, а поросячьи глазки блестели над толстыми щёками. Когда он двигал руками, возникало сияние драгоценных камней: оникса и опалов, тигрового глаза и турмалина, рубинов, аметистов, сапфиров, изумрудов, чёрного янтаря и нефрита, чёрных бриллиантов и зелёного жемчуга.
«На одни эти кольца я мог бы жить всю оставшуюся жизнь, — умилился Тирион. — Вот только, чтобы их забрать, мне понадобится тесак».
— Проходи, садись, мой маленький друг, — Иллирио, приглашая, повёл рукой.
Карлик вскарабкался в кресло. Оно было слишком велико для него. Это был целый трон, украшенный подушками, созданный специально, чтобы вместить громоздкую задницу магистра, с толстыми ножками, которые могли выдержать вес его тела. Тирион Ланнистер всю жизнь прожил в мире, который был слишком большой для него, но в доме Иллирио Мопатиса это несоответствие приняло гротескные размеры.
«Я словно мышь, угодившая в берлогу мамонта, — ухмыльнулся он своим мыслям. — Но у мамонта неплохой винный погреб».
Эта мысль разожгла его жажду. Он попросил вина.
— Как тебе девушка, которую я к тебе отправил? — спросил Иллирио.
— Если б я хотел девушку, я бы попросил девушку.
— Если она тебе не угодила…
— Она делает всё, что от неё требуется.
— Надеюсь. Ее обучали в Лиссе, где практикуется искусство любви. И еще она говорит на общем языке. Королю это очень нравилось.
— Я убиваю королей, разве ты не слышал? — Тирион злобно улыбнулся поверх чаши с вином. — Мне не нужны королевские объедки.
— Как хочешь. Лучше приступим к еде.
Иллирио хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали слуги.
Начали они с бульона, сваренного из крабов, и рыбы-чёрта, и холодного супа из яиц с лаймом. Затем появились перепёлки, зажаренные в меду, седло барашка, гусиная печень в винном соусе, пастернак в масле с молочным поросенком. От одного вида этого изобилия Тириону стало дурно, но он заставил себя из вежливости попробовать ложку супа, и, едва попробовав, обо всем забыл. Поварихи хоть и были старыми и толстыми, но дело свое знали отменно. Никогда прежде он не ел ничего вкуснее, даже при дворе.
Обсасывая косточки перепелки, он спросил Иллирио про утренний вызов. Толстяк только пожал плечами.
— Неприятности на востоке. Астапор пал, и Миэрин тоже. Это гискарские рабовладельческие города, которые были древними даже тогда, когда мир был ещё молод.
Поросенок был разрезан на ломти, и Иллирио дотянулся до одного из них, поподжаристее, взял руками, и обмакнул его в сливовый соус.
— Залив Работорговцев от Пентоса далеко, — сказал Тирион, слизывая гусиный паштет с кончика ножа.
«Никто на свете не может быть проклят сильнее, чем убийца родичей, — размышлял он, — но мне начинает нравиться жить в этом аду».
— Это так, — согласился Иллирио, — но мир — это одна большая паутина, и никто не может прикоснуться к одной нити, не потревожив остальные.
— Ещё вина?
Иллирио забросил в рот перец.
— Нет, кое-что получше.
Он хлопнул в ладоши.
На звук появился слуга с закрытым крышкой блюдом. Слуга поставил его перед Тирионом, и Иллирио, наклонившись через стол, снял крышку.
— Грибочки, — объявил магистр, выпустив наружу облако ароматного пара. — В масле с чесночком. Мне сказали, вкус просто изумительный. Возьми один, дружок. Или два.
Тирион уже было поднес толстый чёрный гриб ко рту, как что-то в голосе Иллирио вдруг заставило его замереть.
— Только после вас, милорд, — с этими словами карлик подвинул блюдо к хозяину.
— Нет-нет, — магистр отпихнул блюдо с грибами прочь. На мгновение показалось, что из-под раздутой плоти торговца сыром выглянул озорной мальчишка. — Только после тебя. Я настаиваю. Повариха приготовила их специально для тебя.
— Правда? — Тирион припомнил повариху: обсыпанные мукой руки и тяжелые груди с проступившими темно-синими венами. — Как мило с её стороны, но… не стоит.
Тирион положил гриб обратно в масляное озерцо, откуда он прежде его выловил.
— Какой ты, однако, подозрительный, — улыбнулся Иллирио сквозь свою раздвоенную желтую бороду. Тирион решил, что особый золотистый блеск ей придает ежедневное умащивание.
— Ты что, трус? Я слышал о тебе иное мнение.
— В Семи Королевствах отравление гостя за ужином считается нарушением гостеприимства.
— Здесь тоже, — ответил Иллирио Мопатис, потянувшись за своим кубком. — Но раз гость сам изъявляет желание расстаться с жизнью, с какой стати хозяин будет ему мешать, разве не так?
Он сделал глоток.
— Не далее как полгода назад магистр Орделло отравился грибами. Мне говорили, он не очень мучился. Небольшая резь в животе, внезапная вспышка боли промеж глаз, и все было кончено. Разве не лучше выбрать грибы, чем отсечение головы мечом, а? С какой стати умирать со вкусом крови во рту, вместо приятной смеси масла с чесноком?
Карлик уставился в стоявшее перед ним блюдо. От запаха масла и чеснока рот обильно наполнился слюной. Некая часть его желала наесться грибов, даже зная, что они ядовиты. Он не был настолько храбр, чтобы стерпеть удар холодной сталью в брюхо, а откусить кусочек гриба вовсе не так трудно. Это напугало его сильнее, чем он мог высказать.
— Ты во мне ошибся, — услышал он свой голос.
— Разве? Интересно. Если желаешь, чтобы тебя утопили в вине, только скажи, и всё быстренько будет устроено. Потому что топиться по одной чаше за раз — только напрасно переводить вино и тратить время.
— Ты во мне ошибся, — повторил Тирион громче. Политые маслом грибы блестели в свете светильника — такие тёмные и притягательные.
— Уверяю тебя, мне вовсе не хочется умирать. У меня… — его голос неуверенно смолк.
«А что у меня есть? Жизнь, чтобы её прожить? Неоконченные дела? Детишки на воспитании или земли, которыми нужно править? Любимая женщина?»
— У тебя нет ничего, — закончил вместо него мысль магистр Иллирио, — но мы можем это исправить.
Он выхватил один гриб из масла и с удовольствием его съел.
— Вкуснотища.
— Значит, грибы не ядовитые, — с раздражением сказал Тирион.
— Нет. С какой стати мне желать тебе зла? — с этими словами магистр сожрал второй гриб. — Мы с тобой должны оказывать друг другу немного доверия. Давай, ешь, — он снова хлопнул в ладоши. — У нас еще много работы. Мой маленький друг должен набраться сил.
Слуги внесли цаплю, фаршированную фигами, телячьи котлеты, бланшированные в миндальном молоке, сельдь в сметане, жареный лук, вонючий сыр, блюда с улитками и сладкими булочками и черного лебедя в оперении. Тирион отказался от лебедя, который напомнил ему об ужине с сестрой. Вместо этого он сам наложил себе кусок цапли, рыбу и немного сладкого лука. Слуги не забывали наполнять его чашу вином, едва он её выпивал.