Они купили этот костюм и, не заходя больше ни в какие магазины, отправились в обратный путь. Дома Лера ещё долго примеряла костюм, рассматривала его со всех сторон, но покупкой всё же осталась довольна. Ей, блондинке синий цвет был очень к лицу. Они только договорились, что когда Лера будет надевать этот костюм, то Андрей будет в костюме другого цвета. Оба в синем — это уже перебор.
А вскоре наступили и майские праздники. Точнее сначала было два дня выходных — 29 и 30 апреля, а затем уж сами праздники. Потом был и День Победы, и день рождения Андрея, и в этом году май месяц прошёл без всяких сюрпризов и пролетел очень быстро. Хозяйство Морозевича занималось мелким плановым ремонтом, крупных работ, как в прошлый год, не намечалось. Уже три месяца хозяйствами КЭС командовал капитан Коридзе, и работалось с ним, по мнению Андрея, нормально. Он держался со всеми довольно ровно и особых придирок ни к кому не было. Более мягок он был с Морозевичем и Карамушко. С Андреем он по-деловому и спокойно обсуждал итоги отопительного сезона и планы на лето. Сначала не очень сложились с ним отношения у Кирзоняна, но это был хитрый и опытный жук и постепенно он перестроился и начал подпевать старшему лейтенанту, так что более-менее наладились отношения и у них. Как это не странно, но наибольше не сложились отношения с Коридзе у Горшкова. И здесь, к удивлению Андрея, Лукшин оказался прав — Виталий был толковый грамотный парень, но более чем за два года работы на должности начальника, он немного возомнил о себе. С остальными коллегами у него были хорошие отношения, а вот с Коридзе он показал себя упрямым, строптивым и слишком уж самостоятельным. Конечно, зам. командиру батальона это не очень то понравилось, и тот постоянно делал Горшкову замечания. Тот в свою очередь ещё более упрямился. И сколько не советовали коллеги быть более послушным и мягким со старшим лейтенантом, исправить отношения оказалось нелёгким делом. Коридзе не был злопамятным, но так уж легко забывать всё и прощать, наверное, не умел. В целом же капитан Коридзе был нормальным начальником, который просто требовал от подчинённых к себе должного уважения, а также строгого выполнения своих должностных обязанностей без излишних умничаний и пререканий.
Был у Андрея и очень серьёзный разговор с Коридзе, в котором ему даже довелось поспорить с тем. Дело происходило в конце апреля после подведения итогов отопительного сезона, и суть его была вот в чём. В силе оставался прошлогодний приказ КЭЧ об учёбе и аттестации кочегаров и Коридзе настаивал на его выполнении. Но это означало в полном объёме повторить прошлогодний цикл обучения. Андрей считал это абсолютно лишним — почти все кочегары имеют на руках свидетельства и уже не менее двух лет проработали на этой должности, то есть имеют большой практический опыт.
— Товарищ капитан, у меня всего два молодых кочегара и те уже немного поработали. Неужели из-за двух кочегаров снова проводить полное обучение остальных?
— Но у вас, по-моему, есть кочегары, у которых вот-вот закончится срок работы, значит, вновь будут молодые.
— Возможно, но мне бы этого очень не хотелось. Срок заканчивается у Шмелёва и Жукова. Но это самые опытные и дисциплинированные кочегары, к ним никогда не было никаких претензий, даже замечаний не было. Они подали заявления на продление, я им их завизировал и передал вам. Вы, вероятно, пока что размышляете, как поступить — тоже завизировать и подать на подпись командиру или отказать в продлении срока. Я, со своей стороны, прошу вас оказать содействие и убедить товарища подполковника подписать эти заявления. Я знаю, что командир не очень охотно подписывает заявления на продление срока работы рядовым служащим. Но, если хорошо поразмыслить, то, что лучше — держать в гарнизоне опытного работника или какого-нибудь неопытного разгильдяя схожего с кочегаром Сушковым, которого выгнали в прошлом году за аварию в котельной. Я думаю, что вы меня в этом вопросе поддержите, вы же умный человек и уже хорошо знаете моё хозяйство — там нужны именно ответственные люди. Ведь с ними работать не только мне, но и вам. Поэтому, я считаю, что новых кочегаров пока что не предвидится. А для двух человек я проведу цикл лекций, пусть и немного сокращённый. А вот зачёт мы у них примем по всей форме, это я вам обещаю. Мы можем вызвать на зачёт всех кочегаров и задать по паре вопросов, а затем записать, что они прошли переаттестацию. Ведь приказ ничего не говорит о том, что нужно по новой читать лекции, людям, которые уже имеют свидетельства. Вы представьте себе такую ситуацию — молодой лейтенант после окончания военного училища попадает в часть, в которой ему на следующий год устраивают новые экзамены по курсу училища. Разве это не нонсенс?
Коридзе долго сидел молча, что-то обдумывая. Затем он поднял глаза на Морозевича и тихо произнёс:
— Я уже говорил вам, что вы интересный собеседник. И сейчас смог в этом повторно убедиться. Ваши доводы, как всегда, отличаются оригинальностью, но в целом вы правы. Я согласен с вашими доводами. Обучайте только новых кочегаров и заявления вашим двум опытным кочегарам я завизирую. Не могу, конечно, гарантировать положительное решение по этому вопросу командира, но я поговорю с ним на эту тему.
Наступил третий июньский месяц в жизни Андрея в ГСВГ. Но в городке ему с женой в этом месяце доводилось пробыть недолго. Морозевичи готовились к очередному отпуску, который должен был начаться 12 июня. Опять Валерия зачастила в Стендаль за покупками-подарками своим близким. Кроме того, в начале месяца Лера по выделенному ей талону (теперь, за год и 2,5 месяца работы в городке она его заслужила) приобрела большую красивую хрустальную вазу. Андрей зашёл в канцелярию заказать оформление документов на эту дату и, конечно, не преминул поинтересоваться у Клюева развитием дел с запросом из Белитц-Хальштеттена. Он объяснил лейтенанту причину, первоисточник, так сказать, всей этой кутерьмы с запросом.
— Вот теперь всё стало на свои места, — промолвил Клюев. — Но пока ничего нового в этом плане нет. Ответ на запрос мы отослали вовремя, но более ничего нам не приходило.
— Это означает, что руководство госпиталя перестало интересоваться моей женой?
— Я так не думаю. Причина их временного молчания, я подчёркиваю временного, по-моему, совсем в другом.
— И в чём же?
— А вы не догадываетесь?
— Нет.
— Вы просто не хотите поразмыслить, — улыбнулся Клюев. — Мне кажется, что если они заинтересовались вашей женой, то они готовы принять её хоть сегодня. А вот вас?
— А что меня? — не сразу сообразил Андрей.
— Если там нет вакантного места начальника теплохозяйства, то вы что — переедете работать туда кочегаром?
— Да, об этом я как-то не подумал. Но тогда этот переезд может и совсем не состояться. Вдруг там начальник теплохозяйства работает совсем недолго?
— Это вполне может быть. Но если им нужен определённый врач-специалист, а это же госпиталь и очень высокого уровня, то они что-нибудь да придумают.
— Вы уверены?
— Ну, полной уверенности в этом быть не может. Но я думаю, что это именно так.
Андрей вышел из канцелярии в непонятном для него самого настроении — он, вроде бы, и успокоился немного от слов Клюева о том, что последует дальнейшее развитие событий. Но, с другой стороны, он расстроился, что этого можно ждать ещё очень долго. Примерно такое же настроение овладело Лерой, когда супруг рассказал ей о своём разговоре с лейтенантом. Положа руку на сердце, самого Андрею как-то не очень тешила мысль о возможном переезде — ему нравилось и здесь, работа была отлажена (а скольких усилий ему это стоило), отношения с коллегами нормальные, бытовые условия неплохие, город, пусть и не такой уж большой, под боком. Чего ещё желать лучшего, неизвестно ведь как всё сложится на новом месте — всё придётся начинать сначала. Не саму работу, разумеется (возможно, там тоже всё налажено), но отношения с людьми — а это порой гораздо сложнее. Но ради нормальной работы Валерии он был готов перетерпеть эти временные трудности.
В общем, особо грустить ни ему, ни Лере было уже некогда — сейчас у них все помыслы были о предстоящем отпуске, о скорой встрече с сыном.
На сей раз, они спланировали свой отдых таким образом, чтобы побыть несколько дней с сыном в деревне у Лериной мамы. Они заехали в Таращу, побыли там пару дней и вместе сыном и вещами для отдыха на море направились на Полтавщину. Тёща Андрея, у которого были с ней довольно хорошие отношения, очень обрадовалась им и, особенно, встрече с внуком, которого уже не видела два года, то есть, чуть ли не половину его прошедшей жизни — Никитке весной исполнилось пять лет. Они пробыли в селе, где Никитка успел полакомиться свежей клубничкой, четыре дня, после чего уже из Полтавы выехали на море. Такая поездка была немного сложнее, нежели совершать её из Таращи, а потом ехать из Киева на море. Морозевичи решили поехать отдыхать в ту же Евпаторию, в которой им в прошлом году очень понравилось. Правда, в этом году там уже не было брата Андрея, которого после учебки отправили служить в другую часть. А так отдых в Евпатории был не менее приятным, нежели в прошлом году. Отдыхали они на том же пляже, к которому приходилось ездить морским катером.
На пляже Никитка чувствовал себя уже старожилом, он узнавал места, в которых ему довелось побывать прошлым летом. Он уже немного умел плавать без круга, правда, на море это было сложнее из-за постоянных, пусть и небольших, волн — на озере или в тихой речке он бы уже плавал более-менее нормально. Но море создавало небольшие проблемы. Но из моря его, на кругу или без него, вытащить бывало очень сложно. На пляже он играл с детьми такого же возраста, как сам. Он, как и другие малыши, лепил из песка куличики, строил какие-нибудь домики, а также играл найденными камушками. Они играли с отцом, собирали нередко попадающиеся в массе песка разноцветные камушки и необычной формы. С этими камушками Никитка не хотел расставаться, а потому целый кулёк их пришлось тащить из Евпатории в Таращу. Однажды сын попросил Андрея:
— Папа, а давай найдём куриного бога.
— Куриного бога? — удивился тот. — А что это такое?
— Такой камушек с дырочкой. У Алёшки (из садика) такой камушек есть, и он очень им хвастается. Я тоже хочу такой.
— Понятно, хорошо — будем искать твоего "куриного бога".
Куриный Бог или "куриное счастье" — это небольшой камушек с отверстием, проточенным водой вследствие какого-нибудь его изъяна: пузырька с воздухом внутри или с трещинкой в стенке. Этот камушек, бывает ещё, называли "Богглаз" и по поверьям он приносит удачу и здоровье нашедшему. По этому же поверью, которое сохраняется и до наших дней, куриный Бог не может быть подарен, так как приносит удачу только тому, кто сам его найдет. И его нельзя изготовить, проделав дырочку — отверстие должно быть природным. Такие камушки, как и прочая галька, были гладенькими и в целом достаточно прочными, но с таким вот симпатичным дефектом, сквозь который можно было продеть шнурочек, чтобы носить его на шее. Существует также поверие, что если через отверстие в камушке посмотреть на восходящее солнце и загадать желание, оно непременно сбудется. А человек, который нашел "Куриного Бога", будет по жизни счастливчиком! Нужно только повесить этот камушек на верёвочку и носить на шее словно амулет.
Это оберег, созданный самой природой, встречается редко, а кто его найдёт, тот будет счастлив. Ранее бывало даже так, что, если какой-нибудь человек заболевал, то его приводили к этому камешку, чтобы тот помог излечиться. И женщина, которая не могла долго родить, тоже находила помощь и пособничество у куриного бога.
Но почему именно "куриный" Бог? Дело в том, что у русских куриный Бог являлся ритуальным предметом, оберега домашней птицы. Строго говоря, наши предки куриным (или курячьим) Богом называли не только такой камушек, а и многие предметы, совершенно на него непохожие. Ранее роль куриного Бога могли выполнять, кроме подобных камешков, ещё и обыкновенный горшок, кринка или глиняный рукомойник без дна, или же горлышко от разбитого кувшина, и даже изношенный лапоть. Такие предметы обычно вешали в курятнике около насеста или над ним, под стрехами хлевов. Делали это, чтобы куры хорошо неслись и были целы, чтобы всякая нечистая сила обошла дом стороной — чтобы домовой и кикимора не пугали, не давили и не воровали их.
Однако поиски такого камушка у Андрея с сыном очень затянулись, найти этого куриного бога шансов было меньше, нежели один из тысячи, потому пляж был больше песочным, нежели галечным. Но, тем не менее, отец с сыном нашли и осмотрели за время их пребывания в Евпатории не одну сотню камушков. И всё же в самом конце отпуска им повезло — они нашли один такой камушек, чему очень обрадовался Никитка. Этот камушек был с ним и в Тараще, и затем уже в Полтаве и сохранился он до тех пор, пока у самого Никитки не появились свои дети.
В Евпатории Андрею запомнился ещё один любопытный момент. На пляже они все лакомились различными фруктами и, конечно же, мороженым и прохладным лимонадом. Но однажды, ища "куриного бога" вдали от места их отдыха, Андрей наткнулся на мангал с жарящимися шашлыками. Они с Лерой очень любили шашлыки, и Андрей решил купить всем это блюдо. Он вернулся с сыном к маме, оставил его с ней, а сам, прихватив деньги, отправился за шашлыками. Ему пришлось постоять за ними в очереди, но шашлыки, как сообщил продавец, были из свежего бараньего мяса. Это только раззадорило Андрея — он ел свиные и говяжьи шашлыки, но никогда не пробовал шашлыки из баранины, а ведь это, как поговаривали, и есть самые настоящие шашлыки. Шашлыки жарились на шампурах, но затем продавец стягивал кусочки мяса покупателям на одноразовые картонные тарелочки. Андрей взял две порции (они были довольно большими) шашлыков и направился к Лере с Никиткой. Идти к ним было минут десять, но пока он пришёл, жир, стекающий с мяса, застыл (и это при такой-то жаре), и мясо, хотя и тёплое и хорошо прожаренное, оказалось невкусным — его натуральный вкус перебивал привкус этого противного жира. Никитка вообще попробовал один кусочек и отказался, а Андрею с Лерой пришлось эти шашлыки доедать, но только после того, как они вытерли каждый кусочек мяса бумажными салфетками. Вот такое было первое знакомство Морозевичей с жирным бараньим мясом.
Они пробыли на море вновь 18 дней (с 24 июля по 11 июля) и возвратились в Таращу днём 13-го июля. Уже на следующий день в пятницу они выехали в Киев и далее вечером на Брест. На этот раз они не покупали в Киеве магнитофоны или что-то другое из бытовой техники. Они совершили ещё в самой Тараще одну дорогостоящую и довольно рискованную покупку, о которой речь пойдёт несколько ниже. В Бресте они взяли билет на вюнсдорфский поезд и благополучно прошли таможенный и паспортный контроль. Уже получив отметку о прохождении таможенного контроля, Андрей вдруг увидел у дальней стойки знакомого таможенники. Они с Лерой подошли туда поближе, поставили под стенку свои вещи и Андрей, дождавшись, пока таможенник закончит проверять очередного пассажира, подошёл к нему, поздоровался и спросил:
— Товарищ капитан, вы меня не узнаёте?
Тот повнимательнее пригляделся к Морозевичу и радостно улыбнулся:
— Сейчас вот вспомнил — два года назад у вас тут было небольшое приключение с билетами на поезд, и вы с группой провели полдня в пограничном зале. Верно?
— Всё верно, Виктор Андреевич.
— О, вы запомнили и моё имя! — удивился капитан. — А я вот вашего что-то не припоминаю.
— Так мы и не знакомились. А запомнил я ваше имя и отчество по разговору с вашим начальником. Он к вам так несколько раз обратился. Меня зовут Андрей Николаевич, а это моя жена — Валерия Андреевна.
— Очень приятно познакомится. Значит, мы с вами оба Андреевичи, — обратился он к Лере. — Так, вы контроль ещё не проходили?
— Уже прошли, я вас сначала не заметил.
— Времени до вашего поезда у вас ещё есть?
— Есть.
— Тогда немного подождите, я отпущу ещё одного пассажира, а то он уже нервничает, и подойду к вам.
Минут через пять капитан, действительно, вышел к ним и они побеседовали о жизни Морозевичей в ГДР и о работе самого Виктора Андреевича. Услышав о перипетиях пребывания Андрея в Цербсте, капитан улыбнулся:
— Я смотрю, вам везёт на разные приключения.
Они поговорили ещё немного и Морозевичи поспешили на поезд. Но до конца дня Андрея не покидало радостное настроение — было такое ощущение, что он как будто бы встретил в Бресте своего лучшего друга. А далее они следовали по маршруту Брест-Вюнсдорф-Стендаль-Борстель. Прибыли они в гарнизон после обеда в понедельник, а уже на следующий день им предстояло быть на работе.
ГЛАВА 20. Хорошие новости
Встретил Борстель Морозевичей чудесной погодой и, если бы не нужно было идти на работу, то можно было подумать, что отпуск продолжается. При такой погоде они решили активно провести ближайшие выходные. На работе у Андрея никаких новостей, а тем более проблем, не было, а у Валерии — и подавно. Вот только нужно было вновь привыкать вставать рано утром и спешить на работу. Но за эти четыре дня до выходных они постепенно втянулись в работу, и дни вновь стали похожи один на другой. Андрею после отпуска очень не хотелось начинать проводить занятия с кочегарами, тем более всего с двумя. И он перенёс это мероприятие на средину августа — за пару недель он, не спеша, доведёт до сведения молодёжи основные теоретические аспекты работы и правила по технике безопасности, а в начале сентября примет зачёт у них. О переаттестации остальных кочегаров Коридзе пока что вопрос не подымал, хотя это и не сложно сделать. Но, видимо, на него повлиял пример с молодым лейтенантом, который ему привёл начальник теплохозяйства. Ну, в самом деле, не проводить же такие переаттестации каждый год в промежутках между отопительными сезонами. Была для Андрея и приятная новость, о которой ему сообщили, поблагодарив его за содействие, Жуков и Шмелёв — командир батальона подписал им заявление на продление срока работы. И Андрей подумал о том, что капитан Коридзе умеет найти общий язык с подполковником Андреевым, а это было очень даже неплохо.