Ещё интересным для Морозевичей было то, что в парке в самых разных сочетаниях применяется вода в зоопарке для организации ландшафта. Это и фонтаны (самый популярный среди них фонтан со скульптурами на детской площадке), и водоёмы с экзотическими растениями, с берегами, покрытыми зарослями тропического леса. Кроме каналов, различные водоёмы носят пейзажный характер и сочетаются с пешеходными аллеями и дорогами свободных очертаний. При этом зоопарк славится и другими своими достопримечательностями: гусиными прудами, бассейнами, находящимися на участках для гиппопотамов, слонов и хищников, а в вольере белых медведей — водопадом, падающим с 13-метровой высоты.
И, конечно же, их очаровала детская зона — этот зоопарк в миниатюре (со звериным молодняком), который соответствует детскому восприятию. Для малышей созданы участки, применены формы архитектуры, газоны стойкие к вытаптыванию и оборудованные к детским играм лужайки.
Лера с Андреем и не заметили, как быстро пролетело намеченное ими время. Конечно, они довольно бегло осмотрели зоопарк и многого просто не успели увидеть — для этого, действительно, нужно было потратить целый день. Но они, всё же, получили представление об этой достопримечательности столицы, и остались очень довольны проведенным временем. Теперь же они поспешили в центр столицы на знакомый им уже Александерплатц. Очутившись на знакомой площади возле больших часов и фонтана "Дружба народов", на сей раз они первым делом посетили универмаг "Центрум". Однако ничего там не приобрели. Народа в магазине было много, но чего-либо интересного для себя они не присмотрели. Выйдя вновь на площадь, Лера спросила мужа:
— И куда теперь дальше? Мы же самого города совсем не знаем.
— Ну, карта города у нас есть (они её купили ещё в первую поездку). Далее я предлагаю поступить следующим образом — проехать на метро одну-две остановки, выйти и немного походить по этому району, поискать магазины. Они то будут обязательно, но, конечно, не обязательно нужные нам. Тогда проехать дальше и повторить тот же манёвр. А в конце вернёмся обратно. Только, чтобы не заблудиться, пока что с этой линии метро не удаляться.
— Ну, что ж, давай попробуем, — вздохнула Лера.
Морозевичи спустились в метро, проехали две остановки и вышли, это была остановка "Strausberger Plaz". Здесь на одноимённой площади (немного вернувшись) справа по ходу движения поезда метро они нашли хороший магазин "Детский мир". Он им пока что не нужен был, но на будущее Андрей сделал соответствующую отметку на своей карте. Других нужных им магазинов, они не обнаружили, вновь прошли к метро и проехали ещё одну остановку до станции "Marchlewski Strasse". И вот здесь им сразу же повезло — тоже чуть позади на левой стороне проспекта "Allee Frank Furter" на перекрёстке с улицей "Pariser Kommune" они обнаружили хороший магазин хрусталя, где приобрели конфетницу-ладью и красивую вазу. На правой стороне находился небольшой, но очень хороший ковровый магазин. Посмотрев на время работы магазина, они не стали пока что ничего покупать, а поспешили дальше. Больше всего им повезло в кварталах, находящимися между станциями метро "Frankfurter Tor" и "Samariter Strasse". Идя от первой станции по левой стороне улицы Warschauer Strasse, пройдя пару небольших кварталов, им попался опять таки хороший магазин ковровых изделий, а чуть дальше снова магазин детских товаров. Теперь они уже не спешили и, вернувшись к магазину ковровых изделий, долго выбирали подходящий ковёр. И они купили его — большой, размером 2,5×3,5 метра (фактически на всю стену комнаты) красивый настенный ковёр. Оба они были очень довольны — в Борстеле, например, Андрей не видел, чтобы по талонам приобретались подобные ковры. Купили они также и два ковровых покрывала на кровати — купленные ранее гобеленовые будут на каждый день, а ковровые — на праздники или к приходу гостей.
— Так, мы были правы в своих предположениях, — весело сказал Андрей, выходя с аккуратно упакованным ковром на улицу. — В Берлине можно купить что угодно и без всяких талонов.
— Ковёр и хрусталь мы купили, — поддержала его Лера. — А вот интересно, найдём мы магазин с продающимися сервизами "Мадонна"?
— А зачем он тебе? — удивился Андрей. — У нас же есть "Мадонна".
— Ну, во-первых, просто интересно, а во-вторых, у нас есть кофейный сервиз, а потому неплохо было бы купить ещё и чайный. Они такие красивые.
Сервизы "Мадонна" и в самом деле были очень красивые. Перламутровые переливы сервиза "Мадонна", отменное немецкое качество и изображения полуобнаженных красавиц, стилизованные под старину — вот основные причины, почему многие женщины обожали эти сервизы. Чёткие линии и декор в стиле барокко, богатое золочение и оригинальная цветовая гамма, ручная работа и высочайшее качество фарфора — всё это объединяет в себе "Мадонна". Лучшими образцами "Мадонны" считаются сервизы из Германии как раз 60-70-х годов.
Эта хрупкая, воздушная посуда с тончайшей ручной росписью требует особенно деликатного отношения. ГДР выпускала "Мадонну" до 1995-го года, после этого честь производства обеденных, кофейных и чайных сервизов стала принадлежать Чехии. Сервиз "Мадонна" пользовался, как гораздо позже уяснили Морозевичи, спросом даже в начале XXI-го века, поскольку до этих дней мало предметов подобного сервиза сохраняются абсолютно целыми. Его стали в это время уважать и маститые коллекционеры, которые знают, что купить полностью укомплектованный сервиз "Мадонна", не так то просто.
— Ну, что ж, теперь нам спешить уже совсем некуда, основное запланированное мы купили. Ковёр не такой уж и тяжёлый и нести его удобно, про хрусталь я уже и не говорю. Поэтому давай, не спеша, побродим по этому району — возможно, попадём и на такой магазин.
Они ещё с час ходили по улочкам этого района, но магазина с подобными сервизами они не нашли. Не нашли они сервизов "Мадонна" и во время следующих пребываний в Берлине. В госпитале, как-то в разговоре, Андрей услышал, что по слухам кофейные и чайные сервизы "Мадонна" вообще изготавливались преимущественно для русских, возможно, что и на заказ, и носили, скорее, какое-то ритуальное назначение. Зато они нашли по обеим сторонам улицы "Boxhagener Strasse" две очень хорошие уценёнки, и Лера не устояла, чтобы не купить там кое-какие вещи. Назад, в сторону Александерплац они решили пройти ещё немного пешком. И по пути им попался большой посудный магазин. Как уже говорилось, сервизов "Мадонна" они не обнаружили, но зато присмотрели красивый с зелёными цветами и узорами столовый сервиз на 12 персон. Они долго совещались, брать им его или нет. Дело было не в деньгах, стоил он сравнительно недорого, но вот коробка с набором посуды была довольно объёмная — туда ведь, кроме тарелок, большого блюда и прочего, входила ещё и немалая супница с крышкой. Но, поразмыслив, они таки решили его купить. Во-первых, в коробке нести его несложно, а покупать, так уж всё за один раз. А, во-вторых, кто его знает, когда они теперь поедут в Берлин — таких сервизов уже может и не быть. А ходить и разыскивать новые подобные магазины не очень то и хотелось. Все же обнаруженные ими магазины Андрей условными значками занёс на карту.
Далее они зашли в ближайшее кафе, хорошо пообедали и затем долго отдыхали в скверике на лавочке. Теперь, с таким грузом, они планировали приехать в госпиталь попозже, где-то вечером, что они в итоге и осуществили. Хорошо, что их домик был недалеко от вокзала в Белитцах, и никто не спрашивал, что это они и где купили. В итоге день Морозевичи посчитали очень даже удачным.
ГЛАВА 29. Непростые времена
В средине октября вместе с началом отопительного сезона начались новые проблемы для теплотехнического хозяйства. И эти проблемы были связаны с поставкой угля. Вагоны с углём прибывали каждый месяц до этого времени довольно регулярно, причём, как и говорил Стабровский, несколько дней их могло не быть, но затем они шли чередой. По одному, по два в день, затем перерыв, после которого вагоны могли приходить по одному, а могли и по 3–4 в день. Тогда Андрею целыми днями доводилось крутиться в районе котельной и контролировать их разгрузку. Один-два вагона в день особой проблемы не представляли — их спокойно успевали разгрузить. Но когда их было четыре, это уже создавало проблемы. Их нужно было до конца дня разгрузить, а это занимало много времени. Кроме того, сразу четыре вагона на разгрузочной эстакаде не помещались, и их нужно было разгружать по очереди (попарно), а это, естественно, увеличивало время разгрузки.
Вообще, когда Андрей в первые дни своего пребывания в Белитц-Хальштеттене начал заниматься вопросами поставки угля, то на первых порах ему пришлось здорово попотеть. Когда появлялись вагоны с углём, то он сразу же мчался за солдатами, которые и должны были разгружать эти вагоны. Но он обращался с этим вопросом не лично к майору Стабровскому, а к командиру санитарной роты старшему лейтенанту Приторчину. Стабровский представил его и нового начальника теплохозяйства один другому в первые же дни пребывания Андрея в госпитале, и с тех пор у Морозевича был налажен тесный контакт со старшим лейтенантом. Санитарная рота и была в госпитале именно тем подразделением, которое осуществляло все хозяйственные работы, помимо прямых обязанностей санитаров в отделениях. В штат санитаров, точнее санитарок, входил также и женский персонал из числа служащих. А вот солдаты Приторчина чаще выполняли более тяжёлую мужскую работу. Выделял солдат командир санроты всегда беспрекословно, понимая, что от этого зависит нормальное обеспечение госпиталя в целом. С этим никогда проблем не было: один вагон с углём — небольшое количество солдат, много вагонов — много и солдат. Но некоторые вопросы у нового начальника теплохозяйства всё же возникали. В первый раз, как бы жалея для начала Морозевича, прибыл всего один вагон с углём. Приторчин выделил ему четверых солдат. Зная, что вагон стоит примерно в 70 метрах от эстакады, Андрей спросил старшего лейтенанта:
— А кто будет подвозить вагон к разгрузочной эстакаде?
— Вот они и будут, — кивнул Приторчин на выделенных солдат.
— А чем они его будут подвозить? Я никаких лебёдок там не видел.
— Ручками будут подвозить, — уже с улыбкой ответил старлей.
— Как это ручками? — удивился Андрей.
— Очень просто — будут толкать руками.
— Четыре человека вагон весом тонн в сорок? Это же по десять тонн на человека. Да они его просто не покатят.
— Ещё как покатят. Сорок тонн не поднимать нужно, и даже не двигать, а катить. Они это будут делать уже, наверное, в сотый раз. Так что не волнуйтесь.
Морозевич, возможно, и перестал волноваться, но вот сомнения его одолевали. Ему никогда не приходилось видеть гружёный вагон, который бы толкали обычные люди, а не какой-нибудь маневренный тепловоз. Хорошо ещё, что на первый раз вагон был не 60-тонный, а только 30-ти. Не доходя до вагона, солдаты зашли в левую котельную и взяли приготовленные лопаты (а они там всегда стояли в углу в готовности).
— Неужели они будут выгружать уголь лопатами, — подумал Андрей, которому до того не приходилось наблюдать за разгрузкой вагонов. Он, правда, во время учёбы в Киеве, пару раз разгружал вагоны с целью подработки. Но то были ящики с минеральной водой либо с вином, которые он с сокурсниками перегружал в бортовые машины.
Когда они все подошли к вагону, то назначенный Приторчиным старший из солдат, зайдя в противоположную сторону вагона от места его разгрузки, скомандовала:
— Ну что, ребята, распределились и на счёт "три" поехали.
Солдаты упёрлись руками в задний борт вагона, старший отсчитал: "Раз, два, три", и они дружный толчком навалились на вагон. Тот, как бы нехотя, медленно, тронулся с места. Солдаты продолжали его толкать, и он довольно быстро стал набирать скорость — его уже постепенно влекла вперёд сила инерции. Андрей удивлённо покачал головой и стал помогать солдатам. Но те отказались от этой помощи и сказали:
— Не нужно, теперь он сам хорошо пойдёт, его теперь могут подталкивать всего один-два человека. Важно было стронуть его с места. Теперь нужно на месте разгрузки подложить под колёса стопорные башмаки и при подходе к ним немного придержать вагон, чтобы он не налетел на них на большой скорости.
Вот так новый начальник теплохозяйства постигал на новом месте и новые аспекты работы. Далее, когда вагон уже стоял в точке разгрузки, солдаты с помощью специальных рычагов (на вагоне) откинули с обоих его боков нижние поддоны-днища. Уголь стремительно сыпался вниз на горы старого угля. Но всё было не так просто. Часть угля всё же оставалась в вагоне, да ещё часть угля при быстрой его высыпке попала под вагон, на рельсы и окружающее их пространство. Далее нужно было выгрузить весь уголь из вагона и очисть пути. Вот с этим то солдаты и провозились большую часть времени. Вот именно для этой работы и понадобились лопаты. Когда солдаты справились с этой работой, то закрыть поддоны и откатить пустой вагон проблемы уже представляло. Вот так молоденькие солдатики преподали урок дипломированному инженеру.
Гораздо тяжелее было, когда приходило несколько вагонов, да ещё 60-тонных. Солдат, конечно, командир санроты выделял больше, но и работы было гораздо больше. И в процессе выгрузки, да и во время начала передвижения гружёного вагона. Тут уже и Морозевич помогал солдатам придать первый импульс движения вагону. И, конечно же, дело двигалось медленнее, потому что солдаты здорово уставали. Андрею жалко их было, и он не обращал внимания на их перекуры — им нужно было отдыхать. Но, одновремённо, нужно было успеть вагоны разгрузить, очистить площадки от угля и откатить вагоны назад. А у солдат ведь ещё был обед, который никак нельзя было отменить, и растягивался он (с дорогой) часа на два. И всё же, как солдаты не ворчали, они всегда справлялись с заданием. И Морозевич был им за это очень благодарен.
Но вот со средины октября солдатам пришла некоторая передышка, а с ноября месяца они подобной работы не выполняли вообще. Не разгружали солдаты вагоны по той причине, что их и не было. И виноваты в этом были ни они, ни начальник теплохозяйства, ни командир гарнизона. А виновато было совсем другое государство, а именно Польша. Дело в том, что уголь в их гарнизон, да и во многие другие поступал именно из Польши. Польша относительно неплохо была обеспечена минеральными ресурсами и её основной добываемый энергоноситель — уголь. При этом большинство её шахт сосредоточено в Силезском бассейне. Немалую часть экспорта, в том числе и в ГДР, составлял как раз уголь.
В 1950-1970-е годы в Польше происходил значительный экономический рост. Однако с 1974-го года из-за мирового экономического кризиса и увеличения внешней задолженности рост стал замедляться и, уже начиная со средины 1978-го года, экономический и социально-политический кризис вызвал спад производства. Правительтво Польши активно брало кредиты, как на Западе, так и в СССР, что первоначально и способствовало росту экономики, но уже к концу 70-х годов это повергло страну в кризис. Кроме того, добыча угля с конца 70-х годов начала уменьшаться, поскольку в энергетике страны начало расти значение привозной нефти и газа.
В результате нарастания социально-политических и экономических трудностей во 2-й половине 70-х годов в стране возникло массовое оппозиционное профобъединение "Солидарность", начали возникать забастовки на шахтах. А уже в начале 1980-х годов разразился экономический кризис, сопровождаемый гиперинфляцией и ростом дефицита бюджета.
Всё это, естественно, сказалось на поставках угля в ГДР, одним из потребителей польского угля был и Белитц-Хальштеттен, и многие другие гарнизоны Бранденбургского округа. С осени 1978-го года эти поставки сначала уменьшились, а к концу года практически прекратились.
До средины октября вагоны с углём ещё поступали, но для котельной Белитц-Хальштеттена его поступало всё меньше и меньше. Если в сентябре котельная госпиталя получила около 1800 тонн угля (примерно столько и в августе), то уже в октябре — всего 1300 тонн. Уголь стали меньше получать, но зато довольно активно его отдавали. Отдавали его по распоряжению командования ГСВГ в другие гарнизоны, куда поставка угля прекратилась ещё ранее, а его запасов в частях не было. Только в середине октября различным воинским частям были переадресованы 10 вагонов с углём в общей сложности в 340 тонн. Естественно, эти вагоны и не разгружались в Белитц-Хальштеттене. Анатолий только получал накладные на эти вагоны с указанием даты поступления, номера вагона (семизначное число) и количеством угля в нём. Далее накладные отмечались и передавались вместе с вагонами ответственному лицу той части, в которую они должны были быть переадресованы. К этим вагонам не прикасались ни солдаты, ни Андрей. Как говорится, "баба с воза — кобыле легче". Но, увы — это было только начало. В ноябре вагоны вообще перестали поступать, и не потому, что были заранее кому-то переадресованы, а по причине недопоставки угля Польшей. До конца текущего года котельная гарнизона и вовсе перестала получать хоть каплю угля. И вот здесь Морозевич убедился, что не во всех случаях указанная пословица права, точнее, она то права, но не всегда от этого легче извозчику. Уголь начал катастрофически быстро таять.
А ведь уголь не только сжигали, хотя уже начали его более экономить, но и продолжали отдавать. Теперь уже не вагонами (тех не было вообще), но машинами. Уже со средины ноября месяца в гарнизон повадились представители других частей с машинамы за углём. Отказать им было невозможно, потому что на это было всё то же распоряжение верхов. Там знали, что в Белитц-Хальштеттене запас угля пока что есть — вот что значило подавать верные отчёты. И здесь уже прибавилось головной боли у всех — доставалось и Морозевичу и зам. начальника госпиталя по АХЧ, майору Стабровскому. Должность зам. гл. врача по АХЧ (заместителя главврача по административно-хозяйственной части) была введена в 60-х годах. АХЧ по своей структуре аналогична отделу материально-технического и хозяйственного обеспечения, задачами которого является как раз своевременное и бесперебойное материально-техническое и хозяйственное обеспечение оперативно-служебной деятельности служб и подразделений.
Майор Стабровский был неплохой человек, но вникал в службы КЭЧ очень мало, он как бы всё оставлял на откуп их начальникам. И не потому, что не хотел этим заниматься, у него просто не хватало времени на эти службы. Приходилось верить начальникам служб и, одновремённо, повышать их ответственность. Сначала Андрей это не очень понимал, но, когда он всё проанализировал, то понял, что Стабровскому и в самом деле катастрофически не хватает времени на всё. Казалось бы, разве у того же вертолётного полка меньше дел по обеспечению. Возможно, что и не меньше. Но там Лукшин, как заместитель командира ОБАТО по тылу, не занимался непосредственно боевым обеспечением техники, он занимался обеспечением людей. В госпитале Стабровский занимался, вроде бы, тем же, но обеспечить кроме тех же работников госпиталя ещё и 2,5 десятка отделений с больными было не так то просто. Конечно, у него были помощники и в отделениях, и в самом КЭО, но только помощники. А организацией всего, а часто и доставкой ему приходилось заниматься самому. В Борстеле материалы по его заявке Морозевичу часто привозили Грицюк или даже Лукшин. В госпитале такого не было никогда. Скорее Андрей привозил общестроительные материалы или ещё что-либо по заявкам КЭО или по личной просьбе Стабровского. Вот и в начале ноября он ездил в Тельтов и привозил по заказ-наряду разный пиленый лес, плиты и окна для службы Стабровского.