– Если ты так себя чувствуешь, подумай обо мне, – сказал Мейсон.
Дрейк отрицательно покачал головой.
– Твоя игра еще не началась, – сказал он. – Я собираю для тебя факты. После того как я их соберу, ты можешь начинать действовать в том направлении, какое они тебе подскажут… Но, вероятно, теперь… теперь, когда Олдера убили…
Мейсон взглянул на Деллу Стрит, усмехнулся, кивнул на Пола:
– Послушай-ка, как детектив рассказывает адвокату про легкую жизнь юриста!
– Ты полагаешь, – расстроился Дрейк, – что детектив должен уметь находить что-то верное, надежное. Но не забывай, что у меня тоже есть репутация. Мне полагается преподносить тебе факты аккуратно подобранными и уложенными в коробочку, так что тебе остается только разобраться в них. А скажи, Перри, что ты станешь теперь делать? У тебя совсем пропал интерес к этому делу?
– Не думаю, – ответил Мейсон. – Я охочусь за более крупной дичью.
Дрейк посмотрел на него, вопросительно подняв бровь, но промолчал.
Делла Стрит подняла с пола газету, валявшуюся возле стула, на котором сидела, и принялась читать.
– Мне очень неприятно, Пол, что я не все могу объяснить, – сказал Мейсон.
– Ничего, – не обиделся Дрейк. – Просто на сей раз мне было бы легче тебе помогать, если бы я знал, кого ты преследуешь. Насколько я понимаю, теперь Дороти Феннер окончательно избавлена от судебного разбирательства. Окружной прокурор не может ее судить, не имея показаний, данных под присягой, что какие-то драгоценности пропали. Говорят, сегодня в суде вы задали жару Олдеру.
– Здесь дело посерьезнее, чем Дороти Феннер, Пол.
– Ага, я понимаю, – сказал Дрейк. – Я так и думал.
– Но это строго конфиденциально, Пол, – добавил Мейсон.
– По-моему, я еще никогда тебя не подводил, а?
– Никогда! – подтвердил Мейсон. – Но если ты посмотришь на это дело попристальнее, то увидишь, что оно начинено динамитом.
Мейсон достал из кармана копию письма, которое извлек из бутылки, и передал его Полу Дрейку.
– Взгляни-ка на это, Пол.
Дрейк стал читать, сперва с каким-то нетерпением, бегая глазами по строчкам, но прислушиваясь к телефонам. Потом вдруг всецело погрузился в чтение и пробормотал:
– Ради бога…
– Ну как, Пол, динамит, а?
Дрейк не ответил. Он внимательно продолжал читать.
Делла Стрит подняла глаза от газеты, хотела что-то сказать, но потом свернула газету и ждала, пока Дрейк покончит с письмом.
Мейсон уселся поудобнее и обхватил переплетенными пальцами колено.
Зазвонил один из телефонов.
Не отрываясь от письма, Дрейк на ощупь взял трубку.
Делла Стрит быстро поднялась и придвинула к нему аппарат.
– Благодарю! – сказал ей Дрейк, потом в телефон: – Да, хэлло?
Он послушал то, что говорили в трубке, потом решил:
– Ну, это уже гораздо лучше! Давайте еще факты, да побольше.
Послушав еще несколько секунд, он положил письмо, взял карандаш и стал делать на нем какие-то пометки.
Минуты две-три из трубки все еще доносились слова, а Дрейк продолжал чертить карандашом.
– Это все? – спросил он. Послушав еще какое-то время, сказал: – О’кей, по-моему, вы хорошо поработали. А теперь к вам очень скоро подойдет помощь. Мне нужны все факты. Также я хочу знать, чем сейчас занимается полиция. Да, я буду здесь, в офисе. Продолжайте сообщать. Жду. Бог мой, Перри, – изумился Дрейк, повесив трубку, – это письмо действительно нечто… Где ты его достал?
– По-видимому, оно было найдено в бутылке, прибитой к берегу, которую подобрал чистильщик пляжа и отдал Олдеру. Ну вот, теперь тебе стало понятнее кое-что из моих намерений. А что ты сейчас узнал? Что-нибудь новенькое?
– Похоже, для твоей клиентки складываются весьма благоприятные обстоятельства, – объяснил Дрейк.
– Расскажи подробнее.
– То есть, – продолжал Дрейк, – если только Дороти Феннер не отправилась опять в дом Олдера, чтобы закончить дело, начатое в субботу.
– Не говори глупостей! – начал сердиться Мейсон. – Дороти Феннер – хорошая девочка. Она следует моим инструкциям. Я отвез ее домой, там она и сидит.
– Откуда ты знаешь, что она дома?
– Я ей велел так поступить. Думаю, она достаточно благоразумна и доверяет мне, чтобы делать в точности то, что я ей советую. Так что ты узнал, Пол?
– Это звонил мой человек оттуда, с территории Олдера, – пояснил Дрейк. – Он говорил с шерифом, который ему все и рассказал. Похоже, та бродяжка, которая приходила в субботу, опять появилась, и с той же целью. На этот раз она не выпрыгнула из окна. Собака была заперта в чулане, и, когда Олдер застал преступницу, она убила его выстрелом из револьвера тридцать восьмого калибра.
– Почему они думают, что это именно та самая женщина? – забеспокоился Мейсон.
– Полиция находит, что здесь «тот же почерк», как они выражаются. Особа, находившаяся в кабинете, выбежала через открытую стеклянную дверь в задней стене кабинета. Эти стеклянные окна-двери выходят на залив. Салли Бенгор, горничная, нашедшая труп, проявила достаточное присутствие духа и заперла калитку на мосту, когда преступница побежала на материк. И она оказалась в ловушке.
Крики служанки услышал проезжавший мимо человек в автомобиле, и через несколько секунд полицейские машины были вызваны по радио. Когда Салли Бенгор рассказала им о случившемся, они начали обыскивать остров, поставив на мосту заслон перед любопытными обывателями и объяснив им, что они не должны пропустить ни одного человека со стороны острова.
– И?.. – в нетерпении вставил Мейсон.
– И… они не нашли ровным счетом никого, – заключил Дрейк. – Никаких следов убийцы! Единственный путь, каким она могла скрыться, – это вода, как она сделала и в ту ночь.
– Что еще? – спросил Мейсон.
– Ну вот… Джордж С. Олдер лежал вниз лицом в огромной луже крови. Он был застрелен из револьвера тридцать восьмого калибра, пуля прошла через затылок, задела одну из крупных артерий, вышла насквозь и, по-видимому, не застряла нигде в комнате. Это дело полиции – определить направление выстрела. Женщина, которая застрелила его, должна была стоять прямо у письменного стола, а Олдер, по-видимому, упал на ходу.
– Почему полиция предполагает, что она стояла у стола?
– Потому что только в таком положении пуля могла пробить затылок Олдера, а затем вылететь в открытые стеклянные двери. Олдер упал вперед. Девушка, должно быть, бросила в него револьвер, когда он падал.
– Как это?
– Револьвер был найден под трупом, весь в крови, с одним израсходованным патроном. Так что у них все в ажуре, Перри.
– А где была все это время собака?
– Заперта в чулане, где она, по-видимому, оставалась большую часть времени, когда Олдер принимал в своем кабинете посетителей. Собака довольно дикая. Она была тренирована как сторожевая… ну, знаешь, которая не лает, а прямо бросается… Она выдрессирована, как все армейские собаки, – преследовать, валить с ног, задержать и все такое прочее. Пока задержанный стоит неподвижно, подняв руки вверх, собака приучена лежать возле него и ничего не трогать, но при малейшем движении или угрожающем жесте она разорвет его на куски.
– А что делала собака в то время, когда произошло убийство?
– Что ты имеешь в виду? – опешил Дрейк. – О, понимаю. Я поручу моему агенту разузнать относительно этого и позднее тебе сообщу.
– Как давно все это произошло, Пол? – спросил Мейсон.
– Насколько полиция может судить после поверхностного осмотра, это произошло сегодня вечером, часов около девяти. У горничной был выходной, и она вернулась не раньше десяти часов.
– Значит, убийца находился там и искал то, что ему было нужно, целый час?
– По-видимому, так.
– Черт возьми, Пол, – Мейсон посмотрел на часы. – Сейчас двенадцать!
– Я тебе сказал, что, вероятно, сделал ошибку, не послав туда человека раньше для наблюдения за домом. Я отозвал его, приказав заступить в полночь и наблюдать до восьми утра, когда я прислал бы ему подмену… Перри, тебе нужны были сведения об Олдере, но ты не просил следить за кем-то конкретно, и я даже спорил сам с собой, стоит ли ставить человека на наблюдение за домом. И в результате решил сделать это, хотя бы для того, чтобы записать номера машин, которые могли туда подъехать и…
– Все хорошо, Пол, – сказал Мейсон. – А сейчас я, пожалуй, поеду, подниму с постели Дороти Феннер и расскажу ей об этом. Это может предупредить нежелательные интервью с газетными репортерами.
Делла Стрит, дожидавшаяся паузы в их разговоре, сказала:
– Прежде чем ехать, шеф, вы, может быть, взглянете вот на это. – Делла Стрит подала ему газету. – Посмотрите вот на это объявление: «Если Кармен Монтеррей, которая девять месяцев тому назад находилась в Южной Америке, даст о себе какие-то сведения, она получит информацию, в которой материально заинтересована. Почтовый ящик номер 123 Дж».
– Что такое? – удивился Мейсон.
– Что такое? – удивился Мейсон.
– Правильно, – ответил Дрейк, – это объявление поместил в газете я.
– А как оно могло попасть в дневной выпуск? – спросила Делла Стрит.
– Что? – вскричал Дрейк, вдруг весь обратившись во внимание. – Дай-ка мне!
– Похоже, что кто-то тебя обскакал, Пол, – сказал Мейсон. – Лучше постарайся узнать, что это за почтовый ящик номер 123 Дж. – Делла, а ты бери такси, поезжай домой и поспи немного. Я же немедленно еду к Дороти Феннер, поднимаю ее с постели и бью полицию прямо под ложечку.
– Думаешь, они к ней приедут? – спросил Дрейк.
– О, конечно, если уже не приехали, – уверенно ответил Мейсон. – Во всяком случае, у меня с ней состоится небольшой разговор по душам.
– Я там вам не нужна? – немного грустно спросила Делла.
– Нет, поезжай домой и отоспись.
– К черту сон, меньше всего я сейчас хочу спать!
– Прими таблетку, – посоветовал Мейсон. – Утром тебе надо быть на работе.
– А как вы? – спросила она.
– Я, – довольно мрачно ответил Мейсон, – приступаю к работе теперь же.
Глава 10
Фасад отеля «Монаднок», отделанный блестящей красной плиткой и белой штукатуркой, производил весьма внушительное впечатление. Боковые стены здания были просто кирпичными, с узкими окнами, свидетельствующими о том, что большинство номеров небольшие, а стало быть, их наниматели принадлежали к числу низкооплачиваемых государственных служащих.
Мейсон припарковал машину, взбежал по ступеням крыльца, вошел в узкий, длинный холл и, увидев свет над столом ночного дежурного, обратился к нему.
– У вас здесь живет некая Дороти Феннер, – сказал он. – Я Перри Мейсон.
Клерк выразительно посмотрел на стенные часы.
– Я ее адвокат, – уточнил Мейсон. – Позвоните ей, пожалуйста, и скажите, что я здесь.
Клерк воткнул шнур в розетку, нажал несколько раз подряд кнопку, потом сказал:
– Боюсь, что она не хочет отвечать, или… о, одну минутку!
Потом он проговорил в трубку:
– Вас хочет видеть ваш адвокат, мистер Перри Мейсон.
Поколебавшись и нахмурив брови, снова взглянув на часы, он с некоторым сомнением покачал головой.
– Можете подняться наверх, мистер Мейсон. Номер четыреста пятьдесят девятый.
Мейсон поднялся в лифте на четвертый этаж, прошел по коридору и постучал в дверь номера.
Дороти Феннер в легком домашнем халатике отворила дверь и удивленно воскликнула:
– О, мистер Мейсон!
– Простите, мне нужно было вас обязательно увидеть!
Она отступила в сторону, распахнула перед Мейсоном дверь, чтобы он мог пройти в номер, потом закрыла ее за ним.
– У меня, простите, беспорядок. В номере всего одна комната, постель не застелена… Я очень крепко спала и еще не вполне проснулась.
– О’кей, – понимающе кивнул Мейсон. – Я ненадолго. Должен сообщить вам, что Джордж Олдер умер.
– Умер?!
Мейсон кивнул.
– Как же это? Почему… что случилось?
– Убит.
– Боже мой! Кто же его убил? Кто…
– Пока неизвестно, – ответил Мейсон. – Предварительное расследование показало, что труп обнаружила Салли Бенгор, горничная, которая вернулась в дом после свободного вечера.
– Салли Бенгор?!
– Вы ее знаете? – спросил Мейсон.
– Да, я знаю ее. Я ведь несколько раз бывала в доме в качестве гостьи.
– Ах вот как, – сказал Мейсон. – Тогда, может быть, полиция придет к вам, чтобы задать какие-то вопросы.
– Почему вы думаете, что она придет?
– Из-за того, что произошло в субботу вечером.
– Какое это имеет отношение к сегодняшнему убийству?
– Никакого, – пожал плечами Мейсон, – за исключением того, что есть основания предполагать: убийца ушел тем же путем – по воде. Полиция, возможно, сделает из этого свои выводы. Вы выходили куда-нибудь нынче вечером?
– Нет, я сижу здесь с тех пор, как меня выпустили и вы привезли меня сюда.
– А на обед?
– Я не хотела обедать. Я сварила себе чашку шоколада и этим обошлась. Еда у меня есть, так что мне не надо было выходить.
– А доказательства этого у вас есть?
– Одинокая женщина едва ли имеет возможность предъявить алиби на то время, когда она в постели, – с раздражением ответила Дороти.
– Я говорю о вечере. Знает кто-нибудь, что вы не выходили из отеля?
– Ну, разумеется, дежурный клерк увидел бы меня, если бы я выходила.
Мейсон присел на край кровати. Дороти Феннер подошла и опустилась рядом.
– Олдер не пытался позвонить вам по телефону или лично увидеться с вами? – спросил Мейсон. – Я имею в виду, после суда.
Она закинула ногу на ногу. Халатик над правой ногой распахнулся. Она подхватила полу, начала было натягивать ее на обнажившуюся голень, потом задумчиво поглядела на нее и сказала:
– Не правда ли, мистер Мейсон, у меня довольно красивый загар для девушки, подолгу просиживающей в офисе?
Она вытянула ногу и подняла полу халатика повыше, чтобы он мог увидеть загорелую кожу блондинки. Мейсон мельком посмотрел, кивнул и сказал:
– Ничего.
– Благодарю вас.
– Мы говорили о Джордже Олдере, – напомнил Мейсон.
– Да, а что такое?
– Звонил ли он вам и пытался ли связаться с вами, встретиться?
Она коснулась кончиками пальцев голой ноги в том месте, где должен был бы кончаться чулок, и медленно провела пальцами невидимую линию книзу.
– Ради бога, да проснитесь же вы, наконец! – в сердцах бросил Мейсон. – И слушайте меня внимательно. Бросьте ваши штучки, отвечайте на вопросы! Как видно, вы нарочно стараетесь отвлечь мое внимание, чтобы выиграть время.
Секунды две или три она молчала, потом спокойно сказала:
– Он был здесь.
– Здесь?! – воскликнул вне себя Мейсон.
– Да.
– Ах, дьявол!.. Когда?
– Полагаю, что сразу же после того, как закончил беседовать с окружным прокурором, и перед тем, как поехал домой.
– Вы можете определить время поточнее?
– Я бы сказала, где-то около шести или половины седьмого.
– Перестаньте валять дурака! – сказал Мейсон. – Дело слушалось в соседнем графстве. После того как я вас вытащил из тюрьмы и привез сюда, прошло сорок минут. Теперь скажите, через сколько времени после того, как я вас выпустил из своей машины у этого вашего отеля, к вам явился Олдер?
– О, я бы сказала… через час. Возможно, немного позже.
– А в продолжение этого времени он находился у окружного прокурора, там, в суде?
– Какое-то время да. Во всяком случае, он так сказал.
– Почему он не поехал сразу домой, на остров? Зачем он проделал такой неблизкий путь сюда, к вам?
– Он хотел меня видеть.
– Что ему было нужно от вас?
– Он держал в руке оливковую ветвь. И сказал, что хочет прийти к какому-то соглашению.
– Почему вы меня не известили об этом?
У нее были широко раскрытые, невинные глаза.
– Ну как же, я собиралась это сказать… первым делом, утром!..
– А почему вы не дали мне знать немедленно?
– Вы сказали, что вас можно найти только через это… агентство Дрейка, и то лишь в крайнем случае. Я подумала, что с этим можно повременить до утра.
– Какого рода соглашение Олдер имел в виду?
– Он хотел дать мне денег, это я знаю точно.
– Сколько же?
– Он не сказал определенно.
Она вытянула правый указательный палец и рисовала им замысловатые фигуры на обнаженной коже ноги.
– Ну а что еще произошло? О чем вы говорили?
– Он признался, что поступил необдуманно и слишком поспешно. Сознался, что побывал на моей яхте, обыскал ее, нашел бутылку с письмом и забрал его оттуда. Он сказал, что может доказать мне: это письмо – фальшивка, и он готов восстановить справедливость и возместить мне ущерб за причиненные неприятности.
– И вы мне не позвонили?
– Ну, я же полагала, что это могло подождать до утра.
– А что он хотел, чтобы вы сделали?
– Просто покончить дело по-хорошему.
– Предлагал он вам какую-нибудь сумму денег?
– Ничего определенного, только сказал, что, если бы я приехала к нему домой, он сперва доказал бы мне, что письмо – фальшивка, а потом…
– Когда? Нет-нет, я имею в виду – когда он просил вас приехать?
– Сегодня вечером, или… который теперь час? О, уже утро… Ну, тогда, значит, вчера вечером.
– Что он еще сказал?
– Он сказал, что будет меня ждать, что калитку на мосту оставит открытой, а ворота в стене – незапертыми. Я могу отворить обе калитки и пройти прямо к боковой стене дома, откуда я прямиком попала бы в его кабинет. Он сказал, что собаку запрет в чулан и будет меня ждать.
– Вы не ездили туда?
– Конечно нет. Вы же мне не велели.
– Но вы ему не сказали, что не приедете?
– Нет.
– Почему?
– Я решила следовать вашим инструкциям, не говоря о них никому.
– Кому вы рассказывали о вашем разговоре с Олдером?
– Никому.
– Вы уверены, что не ездили туда?
– Ну конечно, не ездила. Естественно, я не желала видеть его без вас.
– А что ему все-таки было нужно на самом деле?