– Что же именно?
– Олдер купил этот остров и заплатил за него какую-то баснословную цену. Он желает иметь собственный феодальный замок. Он человек именно такого типа. Если бы что-то помешало ему держать под контролем каждый квадратный дюйм этого острова, он бы, я думаю, просто сошел с ума.
– Но разве он не владеет им единолично?
– Владеет, – подтвердил Мейсон. – Но когда рыли канал, поставили подпорную стенку и сбрасывали к ней землю. При этом образовался длинный полукруглый песчаный карьер, который выступает к северу.
Делла Стрит засмеялась и сказала:
– Я, конечно, изучаю юриспруденцию на слух, но разве собственность, образовавшаяся после наноса земли, не принадлежит владельцу смежной территории?
– Разумеется, принадлежит, если нанос земли является результатом естественных причин; но где-то я читал постановление Верховного суда, гласящее, что собственность, образовавшаяся в результате действий правительственных органов, как, например, прокладка каналов, является государственной собственностью. Так вот, если в данном случае этот закон применим и кто-нибудь вздумает самовольно поселиться в северной части острова Олдера и поставить там небольшую хибарку – ну, ты понимаешь, что может произойти, Олдер…
Мейсон вдруг замолчал, когда впереди сверкнул яркий красный прожектор. Полицейский на мотоцикле кивнул Мейсону на обочину и потребовал:
– Встаньте в хвост вон за теми машинами. И двигайтесь медленно.
Впереди шло шесть или семь машин, несколько патрульных проверяли у их владельцев документы, задавали им вопросы.
Мейсон переглянулся со своим секретарем, потом опять проехал немного вперед.
Один из патрульных полицейских сказал:
– Можно взглянуть на ваши водительские права и путевой лист?
Мейсон предъявил документы.
– Вы здесь… О, вы Перри Мейсон, адвокат!
– Совершенно верно.
Полицейский улыбнулся.
– Простите, что задержал вас, мистер Мейсон. О’кей, поезжайте. Мы ищем похитителей драгоценностей. Можете обойти все другие машины, потом объехать вокруг конца дорожной блокады. Простите за беспокойство… Однако для проформы я бы хотел проверить особу, которая едет с вами, потому что преступление совершила именно женщина…
– Мисс Делла Стрит, секретарь мистера Мейсона, – представилась Делла, предъявляя свои водительские права.
Полицейский просмотрел права, взглянул на Деллу еще раз, вернул документы и еще раз извинился:
– Простите, но нам приказано проверять всех. Вы здесь по делу, мистер Мейсон?
– Да, ищем кое-кого из свидетелей, – сдержанно ответил адвокат.
Еще одна машина, шедшая на большой скорости, с визгом затормозила, когда красный свет озарил ее ветровое стекло; полицейский приказал водителю свернуть к обочине.
– О’кей, еще увидимся, – сказал Мейсон и стал объезжать блокированный участок шоссе.
– Шеф, – внезапно став серьезной, сказала Делла Стрит, – вы предполагаете, что девушка все-таки похитила какие-то драгоценности?
– Нет, не думаю.
– Но вы не знаете наверняка?
– Я очень тщательно осмотрел ее вещи, Делла. У нее была бутылка в правой руке – бутылка, в которую было засунуто письмо, по-видимому выброшенная за борт с яхты «Сейер-Белл» – яхты Джорджа С. Олдера. Женщина, написавшая письмо, боялась, что ее убьют… Впоследствии так и случилось: ее нашли мертвой.
– Шеф!.. – воскликнула Делла Стрит.
– И я, – продолжал Мейсон, не давая перебить себя, – очень тщательно обыскал яхту, чтобы убедиться, что на ней не было ничего спрятано.
– А вы заглянули в верхнюю часть чулок девушки?
– И не только в верхнюю часть, – сказал Мейсон. – Когда она перелезла через нос каноэ, я увидел пару очень симпатичных ножек без каких-либо уродливых бугров, которые могли бы появиться из-за пятидесятитысячных драгоценностей. А мокрое вечернее платье почти не оставляет никакого простора для воображения.
– Вы узнали ее имя?
– Она назвалась Дороти Феннер. Говорит, что является родственницей Коррин, сводной сестры Олдера, которая вот уже несколько месяцев считается пропавшей без вести.
– Хороша собой?
– Очень.
– Фигура?
– Роскошная.
– Ну что ж, мужчины всегда остаются мужчинами, – вздохнула Делла Стрит.
– А теперь, когда мы выехали за пределы оцепления, я дам тебе кое-что почитать.
Он вынул из кармана копию письма, сделанную Дороти Феннер, и передал ее своему секретарю.
– Что это?
– Копия письма, которое было в бутылке. Девушка – неплохая машинистка. Я диктовал ей, подсвечивая карманным фонариком, а она держала свою портативную пишущую машинку на коленях и печатала.
Делла Стрит развернула страницы, включила свет и со все более возрастающим интересом принялась за чтение. Дочитав до конца, сказала:
– Господи, шеф, разве это письмо не предоставляет вам возможность накинуть петлю на шею Джорджа С. Олдера?
– Или, наоборот, дает Джорджу С. Олдеру возможность накинуть петлю на меня.
– Вы хотите сказать, что это фальшивка?
– Вот что меня больше всего тревожит, – сказал Мейсон. – Олдер знает, что я представляю синдикат. Вполне возможно, он сообразил, что я собираюсь мимоходом осмотреть его остров, и ведь я, в конце концов, не видел, откуда приплыла эта девица. Я увидел только, как она подплыла к берегу, вышла из воды и направилась прямо к ярко освещенному объявлению, на котором написано: «Вход воспрещен» и т. д., и принялась вытираться полотенцем. Ничего более интересного и придумать нельзя, чтобы привлечь внимание разведчика в каноэ.
– А вы были еще и с биноклем! – смеясь, добавила Делла Стрит.
– С биноклем, да и еще с моим проклятым неуемным любопытством. Все было превосходно рассчитано по минутам. После того как ее обнаружили, у нее хватило сообразительности добежать до воды и оказаться как раз рядом с моим каноэ, прежде чем на нее спустили собаку. И собака бежала за ней буквально по пятам. Естественно, я защитил ее от пса и пригласил забраться в каноэ. Знаешь, она красива, в меру развязна, не похожа на воровку, и ты не можешь не согласиться, что ее подход к делу был не совсем обычным.
– Однако вы приняли меры предосторожности, – сказала Делла Стрит. – Вы…
– Я думал, что принял меры предосторожности, – вздохнул Мейсон. – На ней было вечернее платье, очень декольтированное, без плечиков, и под ним ничего, кроме пары чулок. Она выставляла напоказ эту бутылку, так что ее невозможно было не заметить, а потом, когда я прочитал то, что в ней было, я понял, что все это подстроено специально для меня. Лучшей западни и не придумаешь!
– Лучшей наживки, хотите вы сказать.
– Это практически одно и то же.
Некоторое время они ехали молча, потом Делла Стрит сказала:
– А затем Джордж Олдер заявляет, что она взяла драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов и в лодке ее ждал соучастник. Неужели вы не видите выхода, шеф?
– Почти не вижу. Конечно, если бы я сказал этой девице, кто я такой, убедил бы ее позволить мне взять это письмо – вот тогда бы я влип крепко.
– Но она пока не знает, кто вы, – заметила Делла.
– Если это западня, наверняка знает, – сказал Мейсон. – В таком случае она знала, кто я, еще до того, как приплыла к берегу и принялась вытираться полотенцем, которое предусмотрительно оставила, чтобы его нашла полиция, а по метке прачечной выследила ее.
– Ого! – восхитилась Делла.
– Вот именно, – подтвердил Мейсон.
Делла Стрит сложила копию письма и отдала ее Перри Мейсону.
– Это – динамит, – констатировала она.
– Если не фальшивка – то да, ты права.
– Мне кажется, вы действительно вынуждаете его защищаться, – задумчиво произнесла Делла Стрит.
– Кто кого вынудит защищаться, покажет время, – сказал Мейсон.
Она доверчиво посмотрела на него и заметила:
– Вы умеете управлять обстоятельствами.
Глава 3
В понедельник утром, в 9.05, когда Мейсон вошел в свой офис, Делла Стрит, приложив палец к губам, подняла на него глаза от телефона и сказала в трубку:
– Да, миссис Броули, да, конечно. Вы можете подождать у телефона минуту? Кто-то звонит по другому телефону.
Делла Стрит прикрыла рукой трубку и быстро проговорила:
– Это звонит миссис Броули, надзирательница женского отделения в тюрьме Лас-Элайзас. У них находится заключенная, некая Дороти Феннер, ей нужен адвокат, и она просит, чтобы вы взялись за ее дело. Она обвиняется в краже драгоценностей.
– Ого, – удивился Мейсон. – Значит, это и в самом деле западня. Она все время знала, кто я такой.
– А возможно, и не знала, – усомнилась Делла Стрит, не снимая руки с микрофона. – Хотите, я пошлю туда Джексона, пусть он с ней поговорит. Таким образом вы сможете узнать, простое это совпадение или…
Мейсон усмехнулся:
– Спасибо за спасательный круг, Делла. Так мы и сделаем.
Делла Стрит сняла руку с трубки и сказала:
– Видите ли, я не уполномочена говорить за мистера Мейсона, миссис Броули, поэтому мы сделаем так: клерк мистера Мейсона, мистер Джексон, приедет к вам и побеседует с мисс Феннер. Вы говорите, она задержана по подозрению в краже драгоценностей?.. Да… примерно через полчаса. Минут через тридцать он может выехать к вам… да… хорошо, благодарю вас. Прощайте.
– Видите ли, я не уполномочена говорить за мистера Мейсона, миссис Броули, поэтому мы сделаем так: клерк мистера Мейсона, мистер Джексон, приедет к вам и побеседует с мисс Феннер. Вы говорите, она задержана по подозрению в краже драгоценностей?.. Да… примерно через полчаса. Минут через тридцать он может выехать к вам… да… хорошо, благодарю вас. Прощайте.
Делла Стрит положила трубку и лукаво подняла бровь.
– Джордж Олдер начинает нажимать на все кнопки, – уныло сказал Мейсон. – Итак, стало быть, эта девица и в самом деле была приманкой?
– Она действительно красива, шеф?
Мейсон кивнул.
– Ну что ж, – усмехнулась Делла, – утешьтесь хоть этим. На Карла Джексона ее красота никак не подействует. Джексон увидит только статьи закона, применимые к ее делу, что же касается остального, он будет рассматривать ее сквозь свои толстые линзы, моргая, словно пытаясь разрубить ситуацию на маленькие кусочки, чтобы легче переварить их в своем мыслительном аппарате.
Мейсон рассмеялся.
– Хорошо ты его описала, Делла. Прежде я не обращал на это внимания, но он действительно боится взглянуть на девушку, словно не доверяя самому себе.
– Большой любитель прецедентов, – сказала Делла Стрит. – По-моему, если ему пришлось бы встретиться с каким-нибудь действительно новым положением вещей, он лишился бы чувств. Обычно он находит опору в своих сводах законов, роется в них, как крот, и под занавес раскапывает какое-нибудь аналогичное дело семидесятипяти– или столетней давности.
– Надо отдать ему должное, – защитил клерка Мейсон, – он и в самом деле всегда находит какой-нибудь аналогичный случай. На молодых юристов, которые серьезно относятся к этому, он нагоняет настоящий ужас. Дайте Джексону покопаться в библиотеке – и он насобирает вам целую пригоршню прецедентов. Выгодная же сторона всего этого в том, что обычно прецедент нам на пользу. А ведь многие клерки норовят найти что-то, далеко не всегда приятное для клиента.
– Я нередко вспоминаю, что вы сказали про него, когда он женился, – озорно рассмеялась Делла Стрит.
– А что такого я сказал? – Мейсон слегка забеспокоился.
– Я подслушала, когда вы разговаривали ночью с Полом Дрейком, – призналась Делла.
– Ай-яй-яй, тебе не следовало бы слушать наши разговоры, особенно в такое время.
– Знаю, – согласилась девушка. – Вот потому-то я и старалась слушать особенно внимательно. Помню, вы сказали Полу, что Джексон женился на вдове, потому что боялся оказаться в нестандартной ситуации, для которой не смог бы найти аналогии.
Мейсон засмеялся:
– Мне не следовало так говорить, но это, вероятнее всего, правда. Позови Джексона сюда, Делла, и мы отправим его к Дороти Феннер.
– Скажите ему, шеф, чтобы он составил мнение относительно…
Мейсон отрицательно покачал головой.
– Я ему скажу, что мы намерены защищать ее. Мне только нужно знать, как получилось, что она вышла на нас. Вот и все.
– Ну а если это не ловушка? Что, если она не знала…
– И взяла бы другого адвоката, – продолжил ее мысль Мейсон. – А потом, во время слушания дела, случайно увидела бы мою фотографию или заметила меня в зале суда и выболтала бы своему адвокату, что я и есть тот самый человек, о котором говорят как о ее сообщнике. Адвокат кинется к газетчикам. Представляешь, как сложится ситуация? Представляешь? Нет, Делла, мы в это дело не влипли, но и до конца от него не отстанем. Если это не ловушка, мы заставим Олдера поволноваться, а если ловушка, то силой пробьемся к спасительному выходу. Ну, зови Джексона!
Делла Стрит поднялась из-за письменного стола, вышла через дверь библиотеки в кабинет Джексона и через несколько минут вернулась вместе с насупленным моргающим Джексоном, шедшим в нескольких шагах позади нее и похожим на сову в своих больших очках с толстыми линзами.
– Садитесь, Джексон, – пригласил Мейсон. – В тюрьме Лас-Элайзас находится молодая женщина. Дело интересное. Ее зовут Дороти Феннер. Она обвиняется в том, что проникла в дом Джорджа С. Олдера и похитила оттуда драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов. Так вот, Джексон, мы собираемся ее защищать. И я хочу, чтобы это было понято ею вполне однозначно. Вопрос о гонораре не имеет большого значения, но мне нужно знать, как произошло, что она вышла именно на меня.
Джексон моргнул.
– Затем, – продолжал Мейсон, – я хочу, чтобы была определена сумма залога, с помощью которого она может быть освобождена до суда. И, когда вы будете у судьи подписывать бумагу, я хотел бы, чтобы вы заявили, что эти драгоценности, стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, пока лишь газетная утка; назвать такую сумму очень просто, но мы хотим знать точно, какие именно драгоценности взяты, чтобы определить их фактическую стоимость. В противном случае будем считать, что драгоценности оцениваются по их номинальной стоимости и что сумма залога должна исходить из этой стоимости.
Джексон кивнул.
– Вы полагаете, что сможете все это сделать? – спросил Мейсон. – Я имею в виду – заставить судью расследовать количество и ценность украденных вещей, прежде чем утвердить сумму залога?
– Что ж, разумеется, я попытаюсь, – пообещал Джексон. – Но я вспоминаю доктрину, которая была применена в одном деле и записана в восемьдесят втором томе судебных отчетов калифорнийского Верховного суда… Погодите минутку, я сейчас вспомню точно. Только не торопите меня, пожалуйста.
Джексон поднял правую руку и щелкнул пальцами раз, другой… На третьем щелчке он вспомнил:
– О да! Это в деле Уильямса, в томе восемьдесят втором, страница… помнится, сто восемьдесят третья… Там говорится, что сумма залога не зависит от количества денег, которые теряет одна сторона или захватывает другая, которой предъявлено обвинение в преступлении. Но, говорится там еще, сумма залога должна назначаться и в зависимости от морального ущерба, нанесенного преступлением, и той опасности, которую оно представляет для общества.
– Я только что, – усмехнулся Мейсон, – сказал Делле Стрит, какой вы волшебник в деле откапывания прецедентов, идущих скорее на пользу нашим клиентам, нежели во вред им.
– Ну разумеется, – глубокомысленно заметил Джексон, – очень многое зависит от характера молодой женщины и, конечно, от обстоятельств, при которых была предположительно взята чужая собственность. Для того чтобы определить сумму залога, необходимо будет допустить, что обвинение достаточно логично обосновано.
– Надевайте свои боевые доспехи, – сказал Мейсон, – и свяжитесь с окружным прокурором, который ведет это дело. Потребуйте, чтобы он вызвал к себе истца. Настаивайте, что нам необходимо получить официальные сведения о похищенном, его стоимости и времени похищения. Самое же главное, узнайте, связалась ли эта молодая женщина с моим офисом потому, что ей известна моя профессиональная квалификация, или потому, что ей кто-то посоветовал позвонить мне, или потому, что она думает, что знает меня.
– А вы ее знаете? – сощурился Джексон, растерянно моргая.
– Откуда мне знать, черт возьми? Вы бы на моем месте, Джексон, знали каждого, кто заседал в жюри, каждого, кто выступал свидетелем?
– Нет, сэр, не думаю.
– И я тоже так не думаю, – недовольно буркнул Мейсон, берясь за бумаги. – Быстренько поезжайте в Лас-Элайзас и познакомьтесь с этой Дороти Феннер. Скажите, чтобы она не беспокоилась. Отправляйтесь же как можно скорее. Нам нужно действовать.
Когда Джексон ушел, Мейсон посмотрел на Деллу:
– Знаешь, он задает чертовски трудные вопросы.
– Да, и в самое неподходящее время. А потом смотрит на вас, и вы смотрите на его бесстрастное лицо и моргающие глаза, чувствуя себя чем-то вроде клопа, которого он разглядывает под микроскопом, и не можете понять – действительно этот малый умница или это только кажется.
Мейсон, откинувшись в кресле, рассмеялся:
– Достань-ка мне Пола Дрейка, Делла. И давай начинать детективную работу.
Делла Стрит набрала номер телефона Дрейка, которого не было в справочнике, пользуясь секретной линией, проведенной в личный офис Мейсона и не связанной с коммутатором, и через секунду сказала:
– Хэлло, Пол! Это Делла. Как поживаешь? Может быть, забежишь к нам в офис?.. Отлично! Сейчас же, да? – Она вопросительно подняла брови, посмотрела на Мейсона, поняла его кивок и сказала: – Отлично, Пол. Шеф будет тебя ждать. Я встречу тебя в дверях.
Она положила трубку и направилась к выходу в коридор из кабинета Мейсона.
– Он сейчас придет, – уточнила она.
Офис Пола, главы Детективного агентства Дрейка, находился ближе к лифту, и через несколько секунд Делла уже слышала его шаги в коридоре. Как только на матовом стекле возникла темная тень, Делла, отодвинув задвижку, отворила дверь.
– К вашим услугам, – сказал Дрейк, дружески осклабившись и устраиваясь в своей любимой позе в большом мягком кресле для клиентов. Ноги он перекинул через одну ручку, спиной упершись в другую. – Что стряслось? – нараспев протянул он, подняв колено и обхватив руками лодыжку. Он перевел взгляд с Мейсона на Деллу Стрит.