б) Олег этой даты не понимает;
в) на все другие даты я исправно получаю от него подарки;
г) он устал;
д) он устал;
е) он устал;
ж) и вообще день посвящен влюбленным, а мы давно женаты!
Тут я потеряла самообладание и в совершенно недопустимых выражениях объяснила мужу, что получение сковородки на Новый год и электрочайника на день рождения никак нельзя считать приятным сюрпризом. Женщине обидно находить под елкой кухонную утварь, она сразу перестает ощущать себя прекрасной дамой.
– Сковородка нужная штука, – уперся Олег.
– Ага, – не сдалась я, – можем пойти за ней вместе и купить в любой свободный день. Но вручить чугунину на Восьмое марта! Следующий этап: ты даришь мне спиннинг с крючками, а потом спокойно берешь его и идешь ловить рыбу!
Олег притих.
– Что же, по-твоему, настоящий подарок? – выдавил он в конце концов из себя.
– Нечто восхитительное, нежное, потрясающее и абсолютно бесполезное, – заорала я, – не набор вилок, не клизма, не крем для обуви, – вещи, безусловно, полезные, но их никак нельзя считать презентом. И еще, не следует вручать жене таблетки для похудения, антицеллюлитные колготки и талон на посещение стоматолога.
– Ты очень капризная, – взъелся Куприн, – и то плохо, и это нехорошо. Вон Мишка преподнес своей Галке шоколадку «Аленка», так она очень счастлива была. Между прочим, кретинская сковородка таких денег стоила, точно ее из платины сделали.
Разругавшись, мы легли спать в разных комнатах, потом ссора забылась, но, видно, у Куприна оказалась не такая уж плохая память, потому что на последнее Восьмое марта он подарил мне халат, совершенно невероятный, сшитый из холодной, противно скользкой материи. Пеньюар не имел пуговиц или завязок, а расцветке его может позавидовать взбесившийся попугай. Носить его было невозможно. После душа так и хочется натянуть нечто уютное и мягкое, к тому же тонкая ткань так и норовила соскользнуть с плеч, но сетовать было нельзя. Я получила то, что хотела: нечто потрясающее и абсолютно бесполезное. Сердиться на Олега, вновь продемонстрировавшего глупость, было бы бестактно, муж чувствовал себя героем. Я повесила халат в ванной и иногда делала вид, что пользуюсь им. Вот теперь он и на самом деле оказался к месту.
– Я просто тащусь, – завизжала Майя, – только застегни его, и выйдет супер.
– Пуговиц нет.
– Заколи булавками.
Я выполнила приказ.
– Ну, как?
Майя щелкнула пальцем.
– Уже ближе, основную тенденцию мы уловили, но чего-то не хватает!
Я нацепила кудрявый парик, шляпу, выпятила нижнюю губу.
– Ничего, ничего, – бормотала Майя, – но я не могу понять… Точно! Смотри, Вилка, у него из выреза придурочной кофты волосы торчат! А у тебя их нет.
– Естественно! Я же женщина.
– Без растительности никуда!
– И где я тебе ее возьму?!
Майя вытаращила глаза, затем схватила карандаш для бровей и, не обращая никакого внимания на мои протестующие вопли, быстро закрасила мне кусок кожи от шеи до того места, где начинался бюстгальтер.
– Не, – процедила она, – не то, похоже на плохую татуировку… Что же делать? Что? А! Стоять, не шевелиться!
Я, испугавшись ее дикого вида, послушно замерла на месте. Маечка схватила ножницы и унеслась в коридор. На этот раз послышался не звон, а возмущенный лай нашей собаки Дюшки и оглушительный грохот.
– У вас в кухонных ящичках такой бардак, – сообщила Майя, – еле-еле нужное нашла!
– Что именно? – попыталась уточнить я.
– Не мешай, ну-ка отвернись, – велела Майя.
По моей груди пробежалось что-то холодное, потом стало липко, резко запахло химией. Я чихнула.
– Будь здорова, – весело пожелала Майя, – во,супер.
Я повернулась к зеркалу и взвизгнула. В разрезе халата торчали волосы, черные, удручающе натуральные.
– Классно! – радовалась Майя. – Тебе нравится?
Я кивнула и, собрав все мужество, поинтересовалась:
– Что ты со мной сделала?
– На клей шерсть приклеила.
– Чью?!
– Дюшину. С хвоста обстригла, ей, правда, не понравилось, чуть не цапнула меня, – подпрыгивала будущая звезда, – теперь ерунда осталась! Надвигай шляпу на лоб, становись вон на тот толстый словарь, и можно щелкаться.
– И зачем я должна на книгу громоздиться? – не поняла я.
– Дурочка, – усмехнулась Майя, – Антон Локов высокий, а у меня рост метр шестьдесят, у тебя вместе со шляпой столько же, а на фотке я должна ниже певца выглядеть.
Признав ее правоту, я взяла книгу, встала на нее и спросила:
– Теперь здорово, да?
– Оно так, – протянула Майя, – как это ни смешно, но выглядит очень похоже, но чего-то не хватает, чего же?
Помучившись некоторое время, мы сообразили, в чем дело. Забыли самую приметную деталь – цепочку, свисавшую между ухом и ноздрей. Майя, полная энтузиазма, завопила:
– Волоки свои брюлики.
– У меня их нет.
– Что, даже самой завалящей цепочки не отыскать?
Решив не вдаваться в подробности, я принесла коробочки, в которых женская половина семьи хранит драгоценности. Майя перебрала цацки тонюсенькими пальчиками и разочарованно сообщила:
– Ничего хорошего, одна ерунда.
– Но цепочки есть. – Я решила восстановить справедливость.
– Они совершенно не подходят.
– А вот эта?
– Она золотая, тонюсенькая, а у Локова серебряная, с крупными звеньями.
Мы приуныли, задача казалась невыполнимой, и тут меня осенило:
– Знаю!
– Что?
– Сейчас! – закричала я и кинулась в коридор.
Спустя несколько мгновений, увидев принесенную мною цепь, Майя обрадовалась:
– Просто супер! Где ты ее взяла?
– От ванны оторвала, – призналась я, – у нас к ней пробка привязана!
Найдя нужный аксессуар, мы поняли, что теперь возникла следующая проблема: каким образом прикрепить цепь к моему лицу. Впрочем, с ухом трудностей не было, я просто зацепила за него одно звено цепочки, но вот нос! Сколько я ни впихивала в него холодную железку – успеха не достигла.
– Ну-ка втяни воздух и не дыши, – приказала Майя.
Я попыталась удержать цепочку рекомендованным способом, но не преуспела в этом.
– Задери голову, – последовало новое указание.
Действительно, если смотреть в потолок, фенька занимает нужную позицию, но ведь снимка, когда затылок прикасается к спине, не сделать.
– Может, приклеить ее как волосы? – размышляла вслух Майя.
– Железо не прилипнет, – быстро парировала я, надеясь, что мечтающая о славе девица не станет выдавливать мне в ноздрю хорошую порцию клея.
Майя неожиданно быстро отбросила жуткую идею.
– Ага, верно. Тогда цепочку надо паяльником присобачить, слегка расплавить и…
– Ни за что, – попятилась я, – конечно, я люблю тебя, но не до такой же степени. Извини, но свой нос ближе к телу.
– Друзья познаются в беде, – протянула Майя, – вот ты какая! Нос пожалела, а у меня жизнь рушится!
– У нас нет паяльника, – с радостью вспомнила я.
– Степлером можно, – мигом придумала другой вариант девочка, – сунешь одно звено в ноздрю, я присобачу его скрепкой, долго оно не продержится, но нам ведь на чуть-чуть надо!
Идея со степлером понравилась мне так же сильно, как придумка с паяльником, еще больше не по душе пришелся радостно ажитированный вид Майи, с которым девочка ринулась к моему письменному столу.
– Степлера тоже нет, – заорала я, хорошо зная, что пластмассовый агрегат валяется в прихожей, в ботиночнице. А еще меня упрекают за то, что вещи в нашей квартире находятся в самых невероятных местах. Сапожная щетка на подоконнике в кухне, книги в туалете, чашки в ванной. Но сейчас-то это меня спасло. Лежи степлер на виду, как у всех, что бы тогда вышло?
– Вы просто нищие! – взвилась Майя. – Как только живете! Ничего хорошего в доме нет, ни паяльника, ни степлера, вполне вероятно, что даже ершика для туалета не купили!
Я на всякий случай быстро зажала нос руками.
– А зачем тебе щетка, которой чистят унитаз?
– Ни за чем, – рявкнула Майя, – просто так ее упомянула! Не дом, а развалины! Нужное отсутствует, зато грязи полно. Ну с какой стати на полу скрепки валяются? И пробка от бутылки! Ты пьешь, да? Скрепки! Пробки! Bay!
Через десять минут мы заняли место перед фотоаппаратом. Майя в порыве вдохновения разрешила казавшуюся непреодолимой проблему. Она взяла скрепку, при ее помощи прищепила край цепочки к пробке, а потом, ловко обрезав затычку, засунула ее мне в нос. Ноздрю слегка раздуло, но это не выглядело по-уродски, в конце концов, довольно часто встречаются люди, у которых одна часть тела чуть больше другой.
– Начали, – скомандовала Майя, и мы принялись фотографироваться.
Сначала «Локов» держал девушку под руку, потом обнял за плечи. На мой взгляд, получилось очень мило, но Майя осталась недовольна. Уставившись на монитор, она разочарованно протянула:
– Ну и отстой!
– «Локов» выглядит замечательно, от настоящего не отличить, – покачала я головой, – здорово вышло.
– Похоже на фотку с фанаткой, – не сдалась Майя.
– Локов не разрешает себя снимать со зрителями, – напомнила я.
– Все равно, для «Желтухи» другое нужно.
Давай дальше работать, – велела Майя.
Мы снова встали перед объективом. Следующие серии вышли просто сногсшибательными.
«Локов» дарит Майе по очереди: медведя, коробочки с драгоценностями, куклу, книгу. «Антон» и девочка вместе поднимают то бокалы, то чашки с чаем, то тарелки с супом. Напоследок Майя, расшалившись окончательно, стащила с себя одежду, осталась в одних трусиках, закинула на «Локова» ногу и велела:
– Теперь обнимай меня!
– Это уже слишком, – возмутилась я, – такое нельзя отправлять в «Желтуху».
– Не, – хихикнула Майя, – это для себя, я подружкам покажу и навру, что Антон мой любовник, пусть обзавидуются!
Я тяжело вздохнула. О времена, о нравы! В былое время одноклассницы теряли хорошее настроение и улыбки при виде новой кофточки или туфелек подружки. Но принести в школу свою фотографию в голом виде около, предположим, Кобзона было совершенно невероятным делом. Мигом последовали бы репрессивные меры: разнос на комсомольском собрании, лишение членского билета ВЛКСМ, вызов к директору, головомойка на педсовете, бойкот школьников, кличка «шлюха».
Да я бы до конца учебы сидела на задней парте одна, а идя в гардероб мимо родителей, поджидающих первоклашек, всегда бы слышала быстрый шепоток мамаш и бабушек:
– Видали! Вот она, та самая… Ну эта… Да уж!
А чего вы хотите, без отца живет, с мачехой! Надо потребовать от директора убрать из нашей школы заразу!
Майя же сейчас предвкушает удовольствие, которое испытает завтра, дразня подружек. Так в лучшую или в худшую сторону изменился наш мир?
Непонятно. Ясно одно, читать сейчас девочке нотацию бесполезно.
– Вилка, мобильный, – дернула меня Майя.
Я схватила трубку.
– Дорогуша, ты обманщица, – прогудела Элен, – ну сколько можно ждать! Уж десять!.
– Не может быть!
– Чем же ты занимаешься, если за временем не уследила, я тебе завидую, – захихикала модельер.
– Уже бегу.
– Лучше двигай прямо в клуб, пиши адрес, – приказала Элен, – доедешь, позвони.
Я кинулась к двери. Фотографии – это хорошо, но нет никакой гарантии, что «Желтуха» их опубликует, а вот ротация на «Русском радио» мигом сделает из Майи звезду. Прокричишь вечером песню на волне FM 105.7 – и утром окажешься знаменитой, поэтому сейчас все силы надо бросить на поиски убийцы Романа Волкова.
Глава 13
У входа в клуб я принялась названивать Элен, но та не снимала трубку. Впрочем, из открытых окон здания доносилась такая какофония, что, скорей всего, модельер просто не слышит слабого звукового сигнала. Нужно проникнуть в клуб самой.
Смело улыбаясь, я надвинулась на секьюрити.
Юноша быстро окинул меня взглядом и посторонился. Я вошла внутрь, наткнулась сразу на зеркало и вздрогнула. О господи! Я окончательно потеряла голову, явилась на тусовку в образе Антона Локова! Ясно теперь, отчего охрана попятилась, они просто испугались! Надо срочно бежать в туалет, снимать парик, вытаскивать цепочку из носа, а то устроители вызовут перевозку для психиатрических больных!
Пока я приходила в себя, в клуб впорхнули два гостя. Толстая, похожая на мешок с арбузами, коротко стриженная, ярко раскрашенная баба. В ее ушах покачивались длинные подвески, а на плечи было накинуто нечто, очень похожее на мой халат, только не из атласа, а из желтой парчи. Ноги прелестницы были вбиты в босоножки, сделанные, похоже, из глицеринового прозрачного мыла. На боку у нее болталась хозяйственная торба, мы с Томочкой в такой носим картошку.
Спутник бабы выглядел намного проще. Высокий, худой, коротко стриженный парень в обычных джинсах и не бросающейся в глаза майке. Никаких драгоценностей на юноше не наблюдалось.
Парочка застыла у зеркала. Баба стала суетливо одергивать «кафтан».
– Ну как, Оля? – спросила она басом.
– Ничего, – ответил парень нежным сопрано, – но, на мой взгляд, ты зря. Костя, за него столько бабок отвалил!
У меня отвисла челюсть. Юноша – Оля, баба – Костя. Ну и ну! Наверное, мне не надо избавляться от детали сантехнического оборудования в носу, сойду на тусовке шоу-бизнеса за свою.
Зал пестрел нарядами. Еды на столиках оказалось мало, зато выпивка лилась рекой, поэтому тут и там сверкали пьяные улыбки. Я стала разглядывать народ, пытаясь отыскать Сю. Но взгляд постоянно вырывал из толпы весьма странные личности. Вот дама со вздыбленными, коротко стриженными, ярко-белыми волосами спустила с рук маленькую собачку. Йоркширский терьер не растерялся и мигом написал на ботинок парня, одетого в розово-зеленые брюки. Юноша, похоже, не заметил произошедшего с ним конфуза, потому что по-прежнему продолжал болтать с существом, одетым в джинсовый комбинезон и шляпу из фольги. В разноцветной толпе мелькнула стройная фигурка Юли, я хотела было подойти к девушке и услышала тихий голосок:
– Желаете шампанское?
Я обернулась. Около меня стояла миленькая девочка, одетая в коротенькую черную юбочку и простую белую кофточку. В руках она держала поднос, на котором теснились бокалы.
– Шампанское, – повторила официантка.
Ее лицо неожиданно показалось мне знакомым, я уставилась на девушку, та заученно улыбалась. На какую-то секунду в голове мелькнуло невероятное предположение – это Сю. Те же глаза, нос, форма подбородка. Но потом я с негодованием прогнала дурацкую мысль из головы. Сю не придет в голову бегать по клубу, угощая гостей выпивкой, эта работа не для нее, она вообще не намерена трудиться, а уж прислуживать другим людям не станет никогда, Сю нет необходимости прогибаться. Ей золотые слитки валятся с неба!
– Шампанское, – тупо твердила подавальщица.
– Спасибо, я его не люблю, – улыбнулась я.
Девушка шмыгнула в толпу, я побрела по залу, рассматривая присутствующих. Два знакомых лица, часто мелькающих на телеэкране, один мужик с депутатским значком, группа парней со скучающими лицами. Ой, это же ребята из ансамбля «Премьер-министр». В углу, спрятавшись от всех, быстро ест с картонной тарелочки салат Борис Моисеев, небось приехал прямо с концерта, вот и проголодался. А еще здесь полным-полно девушек с модельной внешностью и дам постклимактерического возраста, старательно изображающих из себя нимфеток. Вон хотя бы та, очень худая, в сиреневом бархате, ну кто внушил бабусе, что, поддерживая вес в сорок пять килограммов, она будет выглядеть юной и прекрасной? Вовсе нет, в определенном возрасте, сидя на диете, вы превратитесь в сушеную воблу. И никакая круговая подтяжка не сделает из вас Лолиту. Уж не знаю, в чем тут секрет! Морщин нет, мордочка гладкая, но ее хозяйка смахивает на раскрашенный труп, лишенный возможности работать мышцами лица. Может, вся проблема не в коже, а в душе? Выражение глаз хорошо пожившей дамы нельзя «перетянуть».
В полном унынии я пошлялась по залу, заглянула во все углы, однако ни Сю, ни Элен так и не нашла. В конце концов рот стала раздирать зевота, глаза слипались, ноги подкашивались. Но, похоже, зверски спать хотелось лишь мне одной, остальные, несмотря на поздний час, выглядели бодро и весело. Все новые и новые гости вливались в клуб. В воздухе витал характерный, сладковатый дымок, кто-то из присутствующих не отказал себе в удовольствии и вытащил косячок с марихуаной.
Официантки, разносившие спиртное, просто сбились с ног, бокалы, фужеры и рюмки с подносов расхватывались мгновенно, кое-кто прикладывался к фляжкам, доставаемым из сумок и пиджаков.
Потом я увидела, что часть гостей шмыгает в коридор, прошлась по нему и обнаружила в самом конце несколько полутемных комнат, заставленных мягкими диванами. Очевидно, здесь следовало курить, потому что пепельниц в помещениях теснилась армия.
Я ввалилась в один салон и плюхнулась на мягкую подушку. Тело само собой вытянулось на диване, последние силы оставили меня. «Полежу пару минут, – мелькнуло в голове, – а потом пойду искать Сю. Небось девица заявится сюда позже всех».
* * *– Ты должна помочь мне, – ввинтился в мою голову чей-то сердитый говорок.
– С какой дури? – отозвался другой голос, отчего-то знакомый.
Я раскрыла глаза и испугалась. Вокруг было темно. Где я? Лежу на кровати, слишком мягкой, похоже, на ней нет ни простыни, ни одеяла, впрочем, подушки тоже, голова покоится на валике…
И тут я моментально все вспомнила. Я в клубе, на дне рождения. Мне требуется поболтать с пакостницей по имени Сю. Но, будучи человеком, не приученным к ночным бдениям, я не сумела справиться с приступом сонливости и прилегла на секундочку на один из диванов, стоящих в курительной.
Мгновение превратилось, очевидно, в час, я попросту заснула, и разбудили меня две болтающие, вернее, ссорящиеся девицы. Они сидят на козетке, та высокой тыльной стороной обращена к спинке дивана, на чересчур мягких подушках которого лежу я. Очень неприятная ситуация.