— Значит, когда-то Данила работал в паре с Еленой, но им вовремя удалось смыться? — спросил Ефим.
— Именно так. Даня, кстати, нашел ей первого клиента. Она показала ему Ван Гога, оригинал которого висит в музее «Орсе» в Париже, и Данила дрогнул. Ее Ван Гог был лучше. Вот Даня и пустил слушок о настоящей картине, хранящейся у местной мещанки. Она продала первую картину за пять тысяч долларов. А потом цены только росли в геометрической прогрессии. В благодарность она купила Дане бутылку коньяка. Это то же самое, что подарить электробритву бородатому мужику. Он не обиделся, а лишь усмехнулся. Данила был добрым человеком. Жил и умер бессребреником. За что его и любили.
— Так она заказывала ему чернильный прибор? — поинтересовался Гриша.
— Да. Еще один заказ сделал Кузьма. Милицейский генерал и любовник Еланской. Я все заказы помню без всяких квитанций.
Они просидели у Мариши еще около часа и наслушались всяких историй из трудной жизни мастера. Поблагодарив за гостеприимство, попрощались и ушли.
По дороге в город Гриша сделал вывод:
— Чернильные приборы Данила делал с секретами. Они изначально были так задуманы. Генералу нужен был хитрый ключ от потайной двери, и, возможно, этот ключ видела Еланская. Она заказала такой же прибор, но с ножом. Не уверен, что она лично убила Колпакчи. Ее бы точно заметили.
— О какой потайной двери ты говоришь, Гриша?
— Узнаешь. Нам нужно достать видеомагнитофон. И не простой, а для пленок высокого качества. Профессиональный.
— Нет проблем. Надо зайти к Паше Курехину. Он работает на мэра. Сопровождает его в поездках по краю, снимает хронику для местного телевидения. Но главный приработок дает ему реклама и документалки о самых красивых местах побережья. Иногда сопровождает наших олигархов на прогулочных яхтах. Девочки, пьянки и все такое. Они любят смотреть кино. А на меня он работает, когда есть свободное время.
— Любопытный паренек. Но я не хочу, чтобы он видел пленку.
— Этому парню можно доверять, — ответил Ефим. — Ему олигархи доверяют свою личную жизнь. Он умеет молчать. А главное — он профессионал высокого класса. И аппаратура у него соответствующая.
— Возможно, Фима. Я не спорю. Но кто знает, может быть, та пленка, которая лежит в моем кармане, этим самым Пашей и снята. Раз он умеет молчать, значит, ему можно поручить специализированные съемки. Давно ты знаешь этого парня?
— Очень. Мы вместе работали на Краснодарском телевидении. Я фотографом, а он оператором. Тогда он сделал хороший репортаж с выборов мэра, и тот пригласил его сюда. Даже студию свою открыл и закупил аппаратуру. За бюджетные деньги, разумеется. Но теперь у нас есть свой канал. Правда, вещает он только вечером. Потом и я сюда перебрался. Бизнес пошел в гору.
— Ты можешь выполнить мои условия?
Ефим выглядел обиженным. Гриша ему и сотой доли не говорил о том, до чего докопался, а лишь выдвигал требования. Парень никому не доверял. Впрочем, судить его трудно. Он находился среди чужих людей.
— Ладно. Я попробую.
Глава 3
1
Полковник Визгунов после утренней летучки оставил в кабинете двух ближайших помощников: подполковника Балабанова и капитана Угрюмова.
Когда все разошлись по своим рабочим местам, он плотно прикрыл дверь и начал говорить тише. Так, чтобы его слышали только присутствующие. Он даже сел рядом, а не в свое кресло за столом.
— Мне звонил полковник Верхоглазов из Туапсе. Он там полицейское управление возглавляет. Придется тебе, Угрюмов, выехать в Туапсе и разобраться на месте, что к чему. Суть вопроса в следующем. Как нам известно, бывший начальник управления Кузьма Боровой и его заместитель Егор Мерзоев нам с вами дел не сдавали. Они в спешке сели на свои яхты и вышли в море. При этом из управления исчезла часть архива. Я думаю, что с этим и связано их поспешное бегство. Хотя их никто не преследовал. К тому же они бросили свои шикарные виллы. Но видимо, архив стоил дороже. Либо за него предложили большие деньги, либо они забрали его с собой, чтобы шантажировать людей из любой точки планеты. Но перевозить документы через два моря опасно. Я придерживаюсь мнения, что архив продан за хорошие деньги. Причем их можно перечислить на определенные счета на том же Кипре, а не отстегивать наличными, с которыми проблем не оберешься. В делах управления мы разобрались без генералов. Умотали и черт с ними. Но на деле оказалось не все так просто.
Дело вот в чем. Юрий Петрович Верхоглазов делал плановую проверку судов у берегов Туапсе. Это всегда делается в содружестве с таможней и пограничниками в начале сезона. Не ради выявления нарушений, а больше для статистики. Повторную проверку делают осенью. Подобную практику и нам надо применять. Море в наших местах бесхозное… Впрочем, к делу. Яхта «Лизавета», принадлежащая Егору Мерзоеву, и яхта «Викинг» Кузьмы Борового стоят на причале частного яхт-клуба «Нептун» в Туапсе. Их обыскали. Ничего не нашли. Как нам известно, оба генерала вышли в море десятого марта. За день до нашего приезда. Эта дата указана в вахтенном журнале клуба. Погода благоприятствовала. На море стоял штиль, светило солнце, и ни одного облачка на небе. Обычный прогулочный вояж, без особых отметок. Мы не обратили внимания на небольшое количество топлива и провизии. До Кипра они не дотянули бы. К сожалению, мы еще очень плохо разбираемся в морских делах. В туапсинский клуб «Нептун» обе яхты прибыли одиннадцатого марта. Встали на прикол. Документы оформляли капитаны судов, а не их владельцы. Такой порядок. Хозяева клуба не помнят, в каком командном составе прибыли суда. Паспортный контроль и досмотр не распространяется на яхты, принадлежащие владельцам Российской Федерации. Ни Боровой, ни Мерзоев в Туапсе не регистрировались. Это им и не нужно было, если Туапсе был лишь перевалочной базой и их ждала дальняя дорога. Полагаю, оба генерала живы и здоровы и засели в норах. Страна у нас большая, места всем хватит. Особенно людям, имеющим деньги и деловые связи.
А мы остались с носом. Я не верю, что мы найдем генералов.
— Может, они все-таки в городе, — предположил Балабанов. — Так лихо дела не сворачивают.
Визгунов с хитрецой глянул на своего заместителя.
— Я хотел бы, чтобы ты разобрался в отношениях генералов и Михаила Колпакчи. И еще, Тимур. Мимо нас прошли незамеченными похороны Иннокентия Суконникова. В городе нет ни одного врача, который констатировал его смерть. Я это уже проверял. Мы не видели свидетельство о смерти. Кто его подписывал? И еще одна странная деталь. Человек умер, по слухам, от обширного инфаркта. Почему его хоронили в закрытом гробу? Так делают, если покойник под поезд попал или его машина сбила. Смерть Суконникова для нас еще одна загадка. Это все. Больше грузить я вас на сегодня не стану.
— Андрей Борисыч, я закончил просмотр видеозаписей из клуба «Афродита», — доложил Балабанов. — Теперь у нас есть приметы второго коммерсанта, который исчез. Но они вряд ли нам понадобятся. К убийству Колпакчи эти люди не причастны. Речь шла о назначении следующей встречи по вопросу подписания договора о совместном строительстве стриптиз-клуба возле Новороссийска. Им не было нужды убивать Колпакчи, с которым даже договор не успели подписать. Ушли оба одновременно. Никто не возвращался. Колпакчи сел за стол и начал что-то помечать в календаре. После этого, спустя пять минут, камера погасла. Есть запись прихода сына Суконникова, Алексея. Тот действительно просил денег, получил сто долларов и ушел через балкон, как и пришел. Запись не велась полчаса. Когда камеры включились, Колпакчи лежал уже мертвым. В его кабинете никого не было.
— В течение этой мертвой зоны в кабинете побывала девушка, дочка того же Суконникова, твой приятель Григорий Казанчеев и главбух клуба. — Визгунов не спускал глаз с Балабанова. — А еще мог быть Тарас Цикуба. Телохранитель Колпакчи. Вы его допрашивали. Так вот, на следующий день главбух его уволил. А теперь мы не можем его найти. Конечно, парень мог уехать. Я думаю, нам надо заняться главбухом.
— Тем самым, кто вызвал полицию? — уточнил Балабанов.
— А что же ему еще оставалось делать? Ладно… Главбухом я займусь сам. У вас хватает дел. А теперь свободны.
Офицеры разошлись, оставив начальника управления в раздумьях.
2
У своего кабинета Балабанов увидел храпевшего на лавочке Гришу Казанчеева. Этот парень по-своему понимает отдых на море и очень нуждается в хорошем сне. Жалко будить, но пришлось, не то он проспит до вечера. Парень вздрогнул, дернулся, проснулся и вскочил на ноги.
— Тебе бы нервы подлечить надо, Гриша.
— Привет, Тимур. Я только и занимаюсь своими нервами. Все лечу и лечу.
— Чего тебя ко мне занесло? Дело есть? — спросил Балабанов.
— А что же ему еще оставалось делать? Ладно… Главбухом я займусь сам. У вас хватает дел. А теперь свободны.
Офицеры разошлись, оставив начальника управления в раздумьях.
2
У своего кабинета Балабанов увидел храпевшего на лавочке Гришу Казанчеева. Этот парень по-своему понимает отдых на море и очень нуждается в хорошем сне. Жалко будить, но пришлось, не то он проспит до вечера. Парень вздрогнул, дернулся, проснулся и вскочил на ноги.
— Тебе бы нервы подлечить надо, Гриша.
— Привет, Тимур. Я только и занимаюсь своими нервами. Все лечу и лечу.
— Чего тебя ко мне занесло? Дело есть? — спросил Балабанов.
— А нам кроме коридора негде поговорить?
Подполковник достал ключ и открыл кабинет. Музейная роскошь. Вот только на потолке херувимов не хватало. Зато мебель из карельской березы.
— Да тут в футбол играть можно, — удивился гость.
— Будет случай, поиграем. Наследство генерала Мерзоева. Ты бы видел кабинет Визгунова. Там только трона не хватает. Так ты с чем пришел, Гриша?
Казанчеев пересек огромный кабинет, вынул из кармана носовой платок и, положив на стол, развернул его.
— Вот нож, которым убили Колпакчи. Даже пятна крови не стерли. Значит, и отпечатки остались. Правда, я их заляпал своими.
Глядя на удивленное лицо Балабанова, Гриша рассказал ему о чернильном приборе с секретом.
— Ювелир, сделавший этот прибор, умер три недели назад. Заказывала прибор Елена Еланская в подарок Колпакчи на пятидесятилетие. Значит, она знала о потайных ножнах. И еще. Ее муж был дольщиком «Афродиты». Теперь клуб может перейти Еланской.
— Я думаю, ее муж где-то погиб. Хоронили пустой гроб. Свидетельство о смерти фальшивое.
— И об этом я уже слышал, — сказал Григорий. — Дети трупа отца не видели. Очевидно, на дне моря покоится.
— Ошибочное мнение, — хмыкнул Балабанов и сел на диван, чтобы не выглядеть начальником за своим огромным резным столом. — На моей памяти шесть утопленников за три месяца. Всех шестерых море выбросило на берег. Трупы всплывают. Особенно в соленой воде. Если привязывать якорь к ногам или ведро с цементом, то с трупом надо выходить в море. А это волокита. Должен быть способ проще.
Гриша не стал рассказывать приятелю о цементном заводе и о втором чернильном приборе, найденном в доме генерала Борового. С этими вопросами он сам разберется.
— Кому же, по-твоему, понадобилось убивать Суконникова и Колпакчи? Есть некий предприниматель, очень не бедный человек. Немец русского происхождения по фамилии Зельцер. Он был противником местной элиты во всем, что делалось в городе, выдвигался на пост мэра, но проиграл выборы.
— Уже думали о нем. Его в городе не было. Алиби проверяли. Железное. С киллерами такой человек связываться не будет. Но тут есть другая версия. Между нами, конечно. Оба генерала не смылись на Кипр. Они где-то рядом. А их яхты стоят на приколе в Туапсе. Надо бы понять одну вещь: они были союзниками с убитыми или имели на них зуб. Ты журналист. Можешь покопать.
— Я попробую.
— Как ты нож обнаружил?
— Случайно. Ювелир любил делать вещицы с секретами. Даже кулоны имеют три дна, а о браслетах и говорить не приходится. Кстати. На правой руке Еланская носит удивительный браслет и кольцо, с которыми не расстается. Похоже на работу того самого ювелира. Думаю, эти украшения тоже имеют свои секреты.
— Что можно спрятать в браслете?
— Важный документ. Это так, к слову. Покопайся в ее прошлом. Дамочка тоже со своими секретами. Она может носить не свою фамилию, но отпечатки сменить не сможет.
— Ты думаешь, она сидела? — спросил Балабанов.
— Я ничего не думаю, но знаю, что она прекрасная художница. Эта новость меня огорошила. Почему бы ей не удивить нас еще разок.
— Вижу, ты времени не теряешь. За три дня нарыл кучу сенсаций. Мы так быстро не работаем. У нас еще нет своей команды.
— У меня тоже. Потому и сплю в твоем коридоре. Спасибо за доверие, Тимур. Обмен мнениями очень полезен. Считай меня своим человеком.
— Я так и раньше считал.
Оба встали и пожали друг другу руки.
Григорий намеревался навестить Ксюшу. Пора бы. Но сейчас у него появилась новая идея, и он пошел в другую сторону.
3
Здание было слишком высоким для этих мест. Этажей двадцать по московским меркам не много, но здесь дом казался небоскребом. Фасад портили решетки через каждые три этажа. Они делались для безопасности и шли по периметру. Обычная сетка-рабица с каркасом и подпорками, выступающими на пару метров от стены. Так что прыгать из окна бессмысленно. Упадешь на сетку. Психологический барьер. А если по делу, то сетка превратится в батут. Тело тут же спружинит, ты взлетишь вверх, и тебя снесет в сторону. А там прямая дорога на мостовую, с которой тебя долго будут отскребать.
При входе только не хватало лозунга: «Забудь надежду, всяк, сюда входящий!». Григорий вошел в здание. Люди в операционном зале мало походили на самоубийц. Может, те, кто поднимался на последние этажи, теряли последнюю надежду. Во всяком случае, надо попробовать.
Клерк в справочном окне оказался очень любезным, и улыбка не сползала с его губ.
— Как мне повидать Склярова Юрия Андреевича?
— Вас вызывали? — спросил он с той же улыбкой.
— Нет. Я корреспондент из Москвы. — Гриша показал не удостоверение своей газеты, а членский билет Союза журналистов, где его принадлежность к определенному изданию не указана. — Меня послали сюда очень серьезные люди, которых интересуют важные вопросы. Я надеюсь, вы понимаете, что такого человека, как я, зря из столицы не пошлют. Уж лучше журналист, чем следователь.
Клерк немного растерялся, а дежурная улыбка превратилась в мертвую маску. Он все еще тупо разглядывал удостоверение, ни хрена в нем не видя.
— Тринадцатый этаж, кабинет сто тридцать четыре. Вас туда поднимет шестой служебный лифт.
Главная задача была решена. Остальное мелочи.
Клерк дал ему какой-то жетон, похожий на номерок от раздевалки, однако удостоверение оставил у себя и сказал, что вернет его на выходе.
Григория ждал сюрприз. Лифт пришлось ждать, но когда он подъехал, из него вышла Елена Еланская, жена покойного Иннокентия Суконникова. И опять он заметил на ней тот самый браслет с изумрудами. Неужели у такой богатой женщины больше нечего надеть. На него она даже не взглянула. Не женщина, а неприступная скала. Так ли было лет десять назад? Одно можно сказать: на дурочку она не похожа. И вряд ли принимает наркотики. Возможно, им еще предстоит познакомиться, но Григорий не торопился. И очень хорошо, что она его не заметила. По идее, чужаку нечего делать в банке ее мужа.
Лифтер отобрал у него выданный жетон. На нем стояла цифра тринадцать, так что номер этажа ему и говорить не пришлось.
Коридор с ковровой дорожкой пустовал. Все двери двухстворчатые из очень красивого дерева и, вероятно, очень тяжелые. Кабинет Гриша нашел сам и очень быстро. Вероятно, Склярова уже предупредили о визите московского крючкотворца, и он его ждал. Даже встретил очень приветливо. В воздухе все еще оставался аромат духов. Похоже, Еланская посещала этот же кабинет.
— Скажите, Юрий Андреевич, кому теперь принадлежит доля Суконникова? С кого долги спрашивать? — пошел в атаку Григорий, не дав хозяину очнуться.
— Так вас прислали кредиторы? — попытался улыбнуться хозяин кабинета.
— Подход не верный. У любого человека есть друзья и враги. Речь идет о друзьях, которые находятся в некоторой растерянности от последних событий. Снежный ком слишком быстро скатывается под гору.
— Скажу вам так. Суконников продал свою долю. За неделю до смерти. Около тридцати миллионов долларов. Продешевил. Торопился и, очевидно, в спешке не учел многих деталей. Каким образом с ним расплачивались, я не знаю. Но его денег никто не видел. Впрочем, за ними никто не охотился. Сделка проходила в тайне. Даже жена ничего не знала. Купил его активы господин Зельцер. Если ему предъявят долговые расписки, то он выплатит долги. Кредиторы могут спать спокойно.
— Генрих Зельцер? Он же относился к враждующему клану. А Иннокентий Суконников был другом мэра.
Невысокий толстячок встал из-за стола, подошел к окну и заложил короткие пухлые ручки за спину.
— Вы наслушались сплетен, господин Казанчеев. Зельцер давно уже в политике не участвует.
— Тогда кто же убил Суконникова?
Узкие плечики хозяина кабинета дрогнули. Но он выдержал удар, и пауза затянулась. Гриша не торопился задавать тот же вопрос. Скляров прекрасно его слышал. Но ответ требует продуманности.
— Зельцер получил свое. Теперь он будет руководить банком. Жена Суконникова тоже не попадет под подозрение. Они развелись полгода назад. Тайно. Ее имени даже в завещании нет. Особняк он переписал на ее имя. Это было ее условием при разводе.