– Ой! – вдруг пискнула белка. – Бегите скорее! Я вижу лису! Прощайте!
Я бросился бежать, но, пробежав немного, остановился. Нужно ли мне убегать от лисы? Ведь лиса почти как собака. Только хвост у неё другой. Но и у собак хвосты разные. Может быть, лиса всё-таки родственник собакам? И может быть, как родственник, она поможет мне, скажет, что можно поесть в лесу. А может быть, она-то и станет моим товарищем и другом и мы с ней будем жить и вместе охотиться.
Позади меня затрещали кусты. Я оглянулся и увидел жёлтую морду, почти собачью. Лиса потянула ноздрями воздух.
– Это чем же так скверно пахнет? – спросила она. – Фу, фу! Да не ты ли это пахнешь собакой?
Я приветливо помахал хвостом.
– Здравствуйте, уважаемая лиса! – сказал я и начал крутить хвостом, чтобы она не боялась меня.
Лиса вышла из кустов, оглядела меня от хвоста до кончика носа и зевнула.
– Ну и ну, – сказала она, – похож на собаку, но чёрных собак я ещё никогда не видела. Значит, ты не совсем собака, а только притворяешься собакою. И уж очень ты маленький для собаки. Может быть, ты волчонок? Но волчата тоже не бывают чёрными. Кто ты?
– Я – Тилли! Просто Тилли! – сказал я, помахивая хвостом.
– Тилли? Странно! У нас в лесу никаких тилли не живёт. Но что ты делаешь тут? Откуда появился ты такой чёрный?
Я честно рассказал лисе, как я оказался в лесу, и спросил её, не согласится ли она быть моим товарищем, потому что очень хочу подружиться с кем-нибудь из лесных зверей и жить вместе, как в телевизоре живут медведь, баран, собака и петух.
Лиса зевнула:
– Жить вместе? Какие глупые сказки! Никому не поверю, будто медведь живёт вместе с бараном и с петухом. Ты, наверное, путаешь что-то.
– Но я сам видел!
– Ерунда! Это приснилось тебе, малыш.
Лиса посмотрела на меня и облизнулась:
– Но со мной, пожалуй, ты можешь пожить. Правда, сейчас ты ещё очень худой и, наверное, невкусный. Но, если будешь хорошо есть, ты станешь… хорошим товарищем. Что ж, я не прочь подружиться с тобою. До осени. К осени ты должен быть жирным и вкусным.
– Как? – подпрыгнул я. – Осенью вы съедите меня?
Лиса поморщилась.
– Почему именно я тебя съем? А может быть, ты сам съешь меня? Мы с тобой бросим жребий.
– Почему же мы обязательно должны есть друг друга? – спросил я. – И почему осенью?
Лиса сказала:
– Летом в лесу и без тебя есть что съесть. А вот осенью с питанием тут не так уж хорошо.
Я спросил:
– А когда будет осень? Скоро?
Лиса посмотрела на небо, прищурила глаза и сказала:
– Сначала листья на деревьях станут жёлтыми и красными, потом они попадают на землю, и деревья будут голыми. А уж потом пойдёт снег и придёт осень. Нет, нет, малыш, осень не скоро ещё будет. Ну так как же? Согласен? Если согласен – пойдём, я угощу тебя чудесным обедом для первого знакомства.
Не знаю, согласились бы вы, но я принял предложение лисы. Я так хотел есть, что готов был питаться даже грибами. Кроме того, я подумал, что до осени ещё далеко, а за это время я найду, может быть, другого товарища, с которым не надо будет бросать жребий и есть друг друга.
– Согласен! – сказал я. – А что сегодня у вас на обед?
– Рыба! – сказала лиса. – Ты рыбу любишь?
Я всё любил сейчас, потому что ужасно хотел есть.
– За мной! – махнула лиса хвостом, и мы побежали по лесу.
Скоро я услышал, как шумит вода, а потом увидел песчаную отмель, и тут бегала птичка трясогузка. Она хватала каких-то червячков и глотала их.
Увидев нас, трясогузка растерялась.
– Ах, – пискнула она. – Это вы?
– Это мы! – мотнула мордою лиса. – Но ты не бойся! Мы добрые! Мы только хотим спросить тебя: правда ли это, будто трясогузки самые умные птицы?
– Ну что вы, что вы. – Трясогузка затрясла хвостом. – Я слышала, есть птицы и умнее нас. Попугаи. Скворцы. Они знают даже человеческий язык. Так говорят птицы.
– Вот как? – удивилась лиса и подошла поближе.
– Да, да! – запищала трясогузка. – Но зато они не умеют танцевать так красиво, как танцуем мы, трясогузки.
– Интересно! – сказала лиса и подошла ещё ближе. – Я с удовольствием посмотрю, как ты танцуешь. Я большая любительница танцев.
– Ах, – сказала трясогузка, – я с удовольствием спляшу для вас. Ведь любителей танцев не часто встретишь теперь. Смотрите!
Трясогузка подпрыгнула и начала плясать, при этом она постукивала хвостиком по песку и напевала весело:
– Раз, два! Раз и два! Раз, и раз, и два, два, два!
– Три! – лязгнула лиса зубами, схватив трясогузку.
Потом облизнулась и сказала:
– Терпеть не могу хвастунов!
– Вы съели её? – спросил я.
– Ну, так уж и съела! – фыркнула лиса. – Тут и есть-то нечего. Перья да хвост.
– За что же вы её? – спросил я. – Она танцевала для вас, а вы поступили так жестоко?
– Закон леса! – сказала лиса. – Она тут червячков ела, а я её! Пусть не обижает бедных червячков.
Так, так! – стукнул кто-то наверху и вдруг застучал – так, так! Тук, тук! Так, так! Тук, тук!
Лиса подбежала к дереву, задрала морду вверх и сказала:
– Добрый день, уважаемый дятел! Это вы чем же заняты?
– Работаю и питаюсь! – ответил дятел, не переставая постукивать носом по коре дерева. – Добываю из-под коры личинки насекомых. Вредителей! Они же – надеюсь, вы знаете – способны уничтожить весь лес, если дать им волю. Где же тогда будут жить птицы и звери?
И дятел начал подниматься по дереву, опираясь на свой хвост, словно на тросточку.
Лиса облизнулась.
– Как вы замечательно передвигаетесь, уважаемый дятел, – сказала она и снова облизнулась. – Но вы что же, только вверх так передвигаетесь? Или и вниз можете спуститься с помощью хвоста?
– Могу и вниз! – ответил дятел.
– Ой, я никогда ещё не видела! Покажите! – попросила лиса. – Спуститесь, пожалуйста, пониже!
– Не смешите! – крякнул дятел. – Нечего мне делать внизу. На земле не живут вредители деревьев!
Лиса притворилась глухой.
– Что, что? – спросила она. – Простите, ничего не слышу! Спуститесь пониже и объясните толком. Я очень интересуюсь наукою. – Лиса встала на задние лапы, а передними упёрлась в дерево. – Вот сюда! На минутку!
Но дятел вспорхнул и улетел.
– Невежа! – обиделась лиса. – Воображает, будто я стану есть такого пёстрого, такого противного. Тьфу! – Она плюнула и сказала: – Вообще-то дятлы бывают довольно жирными, но сегодня у меня рыбный день, а рыбу разве можно сравнить с несчастным дятлом? За мной, малыш!
Мы побежали через отмель и скоро вышли к большой воде.
– Вот тут, – сказала лиса, – хранится моя рыба. А теперь, малыш, залезай в воду и барабань по воде ногами, да попроворней! Рыба кинется к другому берегу, где мелко, а я уж там буду ловить её.
Я бросился в воду и поплыл, поднимая тучи брызг.
Лиса побежала к другому берегу, зашла в воду, и скоро я увидел, как она хватает из воды то одну, то другую рыбку и торопливо глотает их. Но потом она стала выбрасывать рыбок из воды на песок, и, когда я добрался до мелкого места, на берегу уже подпрыгивали большие и маленькие рыбки.
Лиса сказала:
– А теперь будем делить добычу. Как положено по закону леса. Бери себе самых маленьких, а я возьму самых больших рыб. Большим всегда ведь нужно побольше. Это только справедливо, малыш.
Она оскалила зубы:
– Ты, может быть, сомневаешься, что я самая справедливая лиса?
У неё были такие острые зубы, да и она сама была вдвое больше меня. Я вздохнул и перестал сомневаться.
И хотя маленькие рыбёшки были неварёные и нежареные, я пообедал неплохо. Во всяком случае, впервые после ссоры с Леной я наелся по-настоящему.
Потом мы побежали снова по лесу и остановились только у большой воды.
– Здесь, – сказала лиса, – живут очень вкусные бобры. Особенно хороши маленькие бобрята. Они такие нежные и такие глупые, что было бы просто наивно ожидать, пока они станут большими и жёсткими. Слушай, малыш, ложись на спину и помотай ногами. Бобрята ужасно любопытные. Они подплывут поближе, вылезут из воды, ну а я… – Лиса облизнулась. – Только бы выманить хоть одного на берег!
Я лёг на спину и стал махать лапами. И вдруг я услышал умильный голос лисы:
– А ну плыви, плыви, маленький! Посмотрим вместе, что же это такое на берегу, кто это ногами вверх живёт?
Я приподнял голову и увидел в воде мордочку с усами.
– Выйди на берег, маленький! – уговаривала усатого лиса. – Только поскорее, пожалуйста. Мне очень некогда.
Усатый открыл рот и сказал:
– Моя мама не разрешает мне одному выходить на берег. Она говорит, что на берегу меня могут съесть.
– Какие глупости, – сладким голосом сказала лиса. – Почему же меня никто не ест, а тебя съедят. Выходи, глупышка, не бойся.
– А вы не съедите меня сами? – спросил бобрёнок.
– Боже мой, – сказала лиса. – Да как тебе не стыдно думать такое. Неужели я похожа на зверя, который ест бобров? Я даже не понимаю, как можно есть бобров или что-нибудь мясное. Я же питаюсь травой и цветами. Выходи, маленький.
– Нет, нет, – сказал бобрёнок, – без мамы я не могу. Моя мама…
– Перестань! – зарычала лиса. – Заладил – мама да мама. Пора бы тебе и своим умом жить. У тебя уже и хвост, я вижу, большой, а ты всё ещё за маму держишься.
– Маленькие должны слушать свою маму! – сказал бобрёнок.
– Боже мой! – сказала лиса. – Ну какой же ты глупый! Ты, наверное, без мамы и плавать не умеешь?
– Ах, что вы, – обиделся бобрёнок, – я плаваю очень хорошо.
Лиса оскалила зубы:
– Интересно! И хвостом умеешь управлять?
– И хвостом могу! У меня очень хороший хвост!
– А ну покажи, как ты это делаешь! Подплыви поближе, я взгляну, такой ли уж он у тебя хороший. Может, ты хвастаешься только своим хвостом, а он тебе не помогает, а только мешает.
Бобрёнок подплыл к берегу.
– И не думаю хвастаться! – сказал он. – С моим хвостом можно плавать и так и так, и туда и сюда. Куда захочу, туда и плыву.
– А сюда? – сказала лиса, открывая широко рот. – Можешь сюда?
– Пожалуйста! – сказал бобрёнок. – Вы хотите так?
– Мы хотим вот так! – бросилась лиса в воду.
– А мы вот так! – вильнул бобрёнок хвостом, обрызгав лису водою.
Лиса захлебнулась.
– Невежа! – зарычала она и набросилась на меня. – А ты что развалился? Лодырь! Не думаешь ли ты, что я должна кормить тебя? По закону леса у нас каждый сам себя кормит. Что ты приготовил для меня поесть, пока я охотилась на бобрёнка?
Я не знал, что сказать, но если по закону леса никто не кормит другого, значит, и я не должен искать для лисы пищу.
Я так и хотел сказать, но лиса зарычала:
– Ты забыл, как я кормила тебя рыбою?
– Но мы же вместе ловили! – сказал я.
– Но рыбы-то уже нет! – зарычала лиса. – Ты уже съел и мою и свою рыбу. Значит, пора уже тащить жребий. Или ты забыл уговор?
Я сказал:
– Вы сказали, что жребий будем тащить осенью, а осень ещё не пришла.
– Но пришло время обедать! – сказала лиса. – Впрочем, я не знаю даже, нужно ли тащить жребий? Ты стал такой жирный после рыбы, что пора уже тебя съесть.
Не знаю, как вы поступили бы на моём месте, но я прижался к дереву, оскалил зубы и зарычал:
– Посмей только тронуть меня. Не смотри, что я маленький, зубы у меня такие острые, поострей твоих! И вообще мы, шотландские терьеры, умеем постоять за себя.
Лиса подумала, подумала, а потом вдруг насторожилась и повернула морду в сторону, откуда послышался какой-то шорох. Неожиданно для меня она бросилась в кусты, взвизгнула и, вылетев оттуда с большой птицей в зубах, бросилась бежать.
Лиса побежала в одну сторону, а я в другую и бежал так долго, пока не свалился с ног.
Нет уж, лиса для меня не товарищ. И вообще она не понравилась мне. Да и лес теперь мне почему-то не очень нравится. Может быть, потому, что я не привык так жить. В городе все живут дружно. И люди и собаки. И даже с кошками можно жить, если не обращать на них внимания. А тут все боятся друг друга и никто никому не верит. И все стараются обмануть друг друга. Ну разве можно так жить?
Пока было светло, я сидел и думал, а когда стало в лесу темно, я почему-то начал дрожать от страха. Вообще-то я очень храбрый, но разве можно быть храбрым всегда? И днём и ночью? Не знаю, как вы, а я не люблю быть храбрым в темноте.
Ночь прошла. Всё вокруг было мокрым. Белый туман поднимался над землёй. Сверху капало, хотя дождя и не было.
Я поднял голову и завыл. Мы, собаки, всегда воем, когда нам скучно. А мне стало очень скучно в лесу.
Я сидел и выл, перебегал с места на место и снова выл. Я выл не только потому, что мне было скучно, но и потому, что не нашёл в лесу друга, с которым мог бы жить. Неужели среди лесных жителей нет ни одного такого, с кем можно подружиться?
И вдруг я услышал толстый голос:
– Чего, дурень, воешь? Обидел тебя кто или сам на себя обиделся?
Я повернулся на голос и увидел настоящего медведя.
– Здравствуйте, настоящий медведь! – сказал я и помахал хвостом, чтобы медведь не подумал, будто я хочу съесть его. – Я не вою, я просто пробую голос. Когда я жил в городе, мне не разрешали пробовать голос, а здесь я сам себе хозяин, вот и вою.
Медведь подумал и спросил:
– Ну а ты об чём же воешь всё-таки?
– Обидно мне очень, – сказал я. – Весь день я искал товарища, а нашёл только лису. Думал подружиться с ней, а лиса…
Не договорив, я махнул хвостом.
Медведь сказал:
– Да уж какой же это товарищ! Лиса ведь о себе только и думает. Очень поганый зверь. Уж она или сама всё сожрёт, или закопает про запас в землю, если ей кусок не полезет в горло. С другим никогда не поделится. Охотился с ней вместе, что ли?
– Охотился! – ответил я. – Рыбу вместе ловили. Но большую рыбу лиса себе забрала, а мне отдала самых маленьких.
Медведь потрогал нос лапой и сказал:
– Да что и говорить. Лиса, она и есть лиса. Охотились, значит, вместе? Так, так! Стало быть, малыш, лиса голодным тебя оставила?
– Голодным! – залаял я.
– Ладно! – сказал медведь. – Накормлю, не тужи! Ты сладкое любишь?
– Люблю! Сахар люблю! Печенье! Пирожное!
– Не знаю! – сказал медведь. – Не пробовал. Но угощу тебя такими сладостями, что ты язык проглотишь! Мёд ел когда-нибудь?
– Нет! – признался я.
– Тогда ты и не знаешь даже, что такое настоящее сладкое! Пошли со мной! Угощу тебя мёдом. Я тоже живу сейчас один и тоже не прочь завести товарища. Пошли! Тебя как звать-то?
Я сказал с радостью:
– Тилли меня зовут! А Лена называла меня иногда «Тилли-тилли бом, звонкий голосочек». Я хорошо лаю и могу охранять вашу берлогу.
– Это хорошо! – сказал медведь. – Зимой, когда я засыпаю до весны, мне пригодится, пожалуй, хороший сторож. Пошли, Тилли.
Ломая кусты, медведь пошёл напролом, а я побежал за ним, помахивая хвостом, и понемножку рычал, чтобы все слышали в лесу, что я охраняю медведя.
Мы пробирались сквозь кусты, шли от дерева к дереву, и мне показалось, что и лес стал каким-то другим. Весёлым, красивым! По земле ползали полосы солнечного света, вокруг горели красные россыпи брусники, чёрные ягоды черники и сизые голубики попадались то тут, то там. Под деревьями стояли грибы. А запахи были такие густые и приятные, какие не бывают даже в городском парке.
Наконец мы пришли на солнечную полянку. Медведь остановился, повёл носом вправо, влево, крякнул и сказал:
– Вот и пришли!
Он подошёл к толстому дереву и начал карабкаться на него. Когда я жил в городе, я не знал, что медведь может лазить по деревьям, как кошка, и потому закричал с перепугу:
– Смотри не упади, уважаемый медведь!
– Ништо! – проворчал медведь. – Не впервые!
Он добрался до дупла, засунул в него лапу.
– Держи, малыш! – закричал медведь и бросил на землю кусок чего-то жёлтого, похожего на помятый хлеб.
Я лизнул языком и залаял. Мёд был сладкий, как сахар, даже ещё слаще сахара, а запах у него походил на запахи цветов. Но не успел я лизнуть мёд три раза, как со всех сторон налетели большие мухи. Они набросились на меня и стали кусаться, да при этом визжали противными тонкими голосами. Одна такая муха укусила кончик моего носа, три мухи впились в губу, а все остальные старались кусать уши и глаза. Я завизжал от обиды.
Медведь крикнул сверху:
– Ничего, ничего, малыш! Не обращай внимания! Это пчёлы! Бесятся они просто сдуру! Но ты плюнь на них. Ешь побыстрее!
Хорошо медведю говорить «не обращай внимания». Его, наверное, не кусали они, а вот меня облепили так, что мой нос стал похож на перчатку из пчёл. И кусали они так больно, будто прошивали меня насквозь иголками. Я визжал, но всё-таки лизал мёд, но тут несколько пчёл вцепились в мой язык, и я завыл во весь голос.
Медведь закричал:
– Беги к воде, малыш! Сунь морду в воду, иначе, вижу, одолеют пчёлы тебя.
Я бросился бежать и скоро прибежал к большой воде. Кругом шумели камыши, а на воде плавали красивые белые цветы. Сунув голову в воду, я сразу избавился от пчёл. Потом я поплавал немножко, вылез на берег и посмотрел на себя. В воде покачивалась моя морда, она так распухла, что я еле-еле узнал самого себя. Морда моя стала такой же толстой, как у боксёра Бульбуля, один мой глаз закрылся, и над ним выросла большая шишка.