Стоячие уши навострились при вое духа Ужаса. Он был почти рядом с ними. Мишель в последний раз взглянула на Гриссона, потом на груду поношенной одежды с перекрещивающимися на ней мечами. Она ощущала глубокую потерю, будто оставляла часть себя, но времени на сетования не было. Все, что она могла унести, была маленькая змейка, запутавшаяся в меху на ее передней лапе. Пакагола была тем существом, которое нельзя было оставить. Змея воскресила ее в Порт Рауле, и сейчас ее магический укус был необходим для поддержания сил.
Повернувшись на мягких лапах, она промелькнула мимо Фердайла и бросилась вперед. Фердайл присоединился к ней, и две тени лесных волков побежали прочь.
Позади Гриссон издал вопль ужаса, который Мишель никогда от него раньше не слышала. Она оглянулась и увидела темную фигуру, взвившуюся над ее верным скакуном. Казалось, что острый кусок тени оторвался от земли и атаковал Гриссона.
Острое обоняние Мишель поймало особый запах лошадиной паники. Она замедлила шаг, слегка оборачиваясь. «Беги», — мысленно принуждала она Гриссона.
Либо услышав ее, либо все-таки почувствовав грозящую опасность, Гриссон бросился в лесную чащу. Но как только он пробился под сучья черной сосны, призрачная тень скользнула под те же самые заросли и сплела в один клубок древесные корни, спутывая ноги лошади. Гриссон снова взвыл, издав крик смерти и поражения.
Дух опустился над пойманной в ловушку добычей. Когда он обвил свое кушанье, стоящий рядом ствол черной сосны скрючился; верхние ветви искривились и сплелись в беспорядочный клубок. Дерево оказалось такой же добычей, как и лошадь. Пока призрак Ужаса кормился, жизнь выкачивалась из них обоих. Зеленые сосновые иглы пожелтели и осыпались; лошадиная плоть была обглодана до костей. Казалось, будто все их существо высосали. Осталась только груда костей пол искривленным могильным столбом.
Мишель, задыхаясь, парила над криками лошади. Она не могла больше откладывать. Им нужно было отойти как можно дальше, прежде чем лесной дух закончит свою трапезу и отправится искать другое угощение. Никто не знал, как одолеть призрака. Ходили слухи, будто может помочь серебро, но это был всего лишь миф. В замке Мрил ее научили, что единственная защита против Ужаса — постоянная осторожность. Его атаке всегда предшествовал смертельный вопль. Острое ухо и быстрое отступление были единственным спасением.
Оправдывая эту поговорку, она неслась вслед за Фердайлом, вынюхивая его отчетливый след. Большую часть длинной ночи оба волка мчались через лес, купаясь в ручьях и протоках, чтобы запутать погоню, выискивая признаки наступления духа Ужаса. Но ночь была тихая, почти безмолвная.
Они остановились только один раз, чтобы быстро съесть маленького, еще теплого кролика, пойманного Фердайлом. Кровь и сырое мясо для волчьего языка Мишель были все равно, что изысканное вино и прожаренное мясное филе. Несмотря на страх и трудности ночи, Мишель не смогла подавить приступа радостного возбуждения. Много времени прошло с тех пор, как она вела свободную дикую жизнь в этом обличье.
Фердайл, должно быть, почувствовал ее восторг. Его глаза блестели, глядя на нее поверх кровавых останков. Сформировался образ: одинокий, утомленный и больной волк возвращается в свою стаю после долгой ночной охоты.
Она согласно прорычала. Будто вернулась домой.
Догрызя небольшие кости и закопав в яме шкуру, чтобы скрыть следы их трапезы, парочка тронулась вновь, готовясь сделать последний бросок до лагеря. Расстояние быстро таяло под их лапами. Они мчались мягко и уверенно. Мишель подумала, что могла бы так бежать вечно.
Когда солнце взошло над горизонтом гор, Мишель начала спотыкаться и падать. Ее неиссякаемая энергия, казалось, начала убывать. Даже Фердайл двигался слегка прихрамывая, с высунутым языком, выдыхая жар их долгого ночного забега.
Наконец, впереди показался шпиль, пронзающий древесный навес и подпирающий небеса. Утренние солнечные лучи уже добрались до самых высоких его скал, чтобы ярко озарить их и возвестить о наступлении нового дня. Это был Камень Тора.
Почувствовав восторг при виде цели своего пути, оба волка с удвоенной силой бросились преодолевать последние шаги до лагеря. Они были настолько рады вернуться к друзьям, что сразу не почуяли густого зловония.
Фердайл резко затормозил. Мишель прижалась к земле позади него. Она прислушивалась к любому шороху впереди. И ничего не слышала. Даже если бы лагерь все еще спал, она бы услышала некоторые признаки жизни. Она скользнула вперед, Фердайл позади. Что это был за запах в воздухе?
Она осторожно выглянула из-за последних зарослей, закрывающих лагерь, и напряглась при виде того, что открылось перед ней.
Лагерь впереди был разрушен, шатры искромсаны, лошади валялись мертвые в зловонных лужах крови. Стая птиц, питающихся падалью, подняла свои кровавые клювы при их приближении. Они попытались отогнать Мишель озлобленными каркающими криками, но та не обратила на них внимания.
Она шла вперед.
Лагерь лежал в тени Камня Тора, маячившего на востоке. В этом сумраке Мишель и Фердайл попытались отыскать признаки жизни. Кто-нибудь остался в живых после нападения? Она переступила через топор с короткой рукоятью. Он был масляным от крови. Она принюхалась. На нем все еще сохранялся запах дварфа.
Выпрямившись, Мишель заставила свое тело сменить обличье. Если она собиралась продолжать поиски, ей требовались руки. Хотя трудно было менять шкуру второй раз за день, женщина заставила свою плоть растянуться. Она разогнулась и приняла свой привычный облик. Лишенная меха и одеяния, Мишель тут же почувствовала утреннюю прохладу. Обхватив себя руками, она попыталась согреться.
— Поищи наших, — приказала она Фердайлу.
Махая хвостом, волк умчался. Мишель некоторое время смотрела ему вслед, чувствуя беспокойство. Его подача сигналов становилась все более неточной и редкой. Фердайл был близок к тому, чтобы потеряться в обличье волка. Он уже начал вживаться в этот образ. Если как можно скорее не сбросить заклятие, волк заберет его навсегда.
При дальнейшем продвижении в глубь лагеря ее опасения сменил ужас. У останков серой кобылы она обнаружила тело одной из воительниц Дро, охранявших Лорда Тайруса. Белокурые косы женщины были в грязи и крови. Она лежала на боку, ее внутренности тянулись по земле из ужасной зияющей раны в животе. Мишель прошла глубже в лагерь и нашла тела еще двух воительниц Дро, сестер первой. Каждая из них приняла мучительную смерть.
Поискав, она не обнаружила следов остальных: Лорда Тайруса, Крала, Могвида. Хмурясь, Мишель вернулась к одной из женщин Дро.
Молясь за их души, Мишель раздела ее и натянула на себя кожаное одеяние, прикрепляя к спине комплект из двух перекрещивающихся межи. Все еще изможденная, она смогла приладить свое тело к новой одежде.
— Я отомщу за тебя, — пообещала она, задвигая мечи в ножны.
Фердайл прошел дальше на запад. Его протяжный вой захватил ее внимание. Она двинулась к нему.
Даже потеряв острое чутье волка, Мишель почувствовала усиливающееся зловоние, когда приближалась к Фердайлу. Перед волком простиралось чистое черное пространство, выжженное в форме совершенно правильного круга. Она встала на колени и потрогала пальцами почву. Даже грязь была расплавлена в гладкую корку.
С тяжелым сердцем он встала и еще раз посмотрела на обломки лагеря.
Где же были остальные? Что тут произошло?
Пока она так стояла, солнце обошло возвышающийся на горизонте пик скалы. Оно утопило в своих лучах разгромленный лагерь. Мишель уже почти отошла, когда ее внимание привлекла яркая вспышка света в выжженном круге. Морщась, она осторожно ступила внутрь него. Поверхность лесной почвы сильно выгорела; было ощущение, будто идешь по граниту. Она взяла курс на источник свечения и опустилась перед ним на колени.
Нагнувшись ниже, Мишель увидела серебряную монету. Она попыталась поднять ее, но та была глубоко вдавлена в землю. Приложив неимоверные усилия, Мишель выковыряла ее.
Поднявшись, она изучала монету, поворачивая ее в пальцах. На одной стороне стоял знакомый оттиск лица старого короля Рая, отца Принца Тайруса. На другой была печать их семьи — снежный леопард, припавший к земле и готовый к броску. Сжимая кусок серебра, она изучала его прожженные края. Маловероятно, что Лорд Тайрус выжил.
Фердайл уселся на задних лапах позади нее. Он не нашел в лагере следов присутствия кого-либо.
Мишель бросила монету в карман.
— Тогда нам придется отыскать их.
* * *Крепко связанный, Могвид лежал скорчившись на боку в телеге, притворяясь спящим. Каждое вздрагивание тележных колес, пересекающих лесные колдобины, отдавалось тупой болью в его спине. У него перехватило дыхание, когда телега запнулась о необычайно большое корневище. Могвид передвинулся в сторону на длину руки и опустился с глухим стуком. Он услышал слева от себя стон и осторожно повернул шею, чтобы разглядеть лежащего позади него человека, Крала.
В свете утренней зари, просачивающемся сквозь крошечное зарешеченное окошко накрытой телеги, Могвид мог различить толстую черную бороду Крала, все еще влажную от крови. Он молил о том, чтобы Крал оставался без сознания, опасаясь дальнейших пыток дварфских охранников в случае, если Крал попытается освободиться. Могвид тайком оглядел тесное пространство. Из них осталось только четверо. Слишком мало, чтобы сражаться против многочисленных орд вооруженных дварфов.
«Если бы я был бдительнее на посту…» — подумал Могвид, испытывая угрызения совести. Он прикусил губу в приступе ярости. Нет! Он не возьмет на себя эту вину. Даже если бы он вовремя проснулся и разбудил весь лагерь, рано или поздно их бы всех переловили. К северу от Камня не было путей отхода. А ведь он умолял их прекратить этот поход к замку Мрил, но никто не хотел слушать. Их захватили по их собственной вине.
«Я должен был уйти, когда оставался шанс», — подумал он горько. Но сердцем он понимал, что подобного выбора у него на самом деле не было. Он дернул руки и в тысячный раз проверил путы. Его усилия приводили лишь к тому, что узлы еще крепче затягивались. В действительности, он был связан с остальными так же, как эти путы сейчас связывали его, — связан надеждой.
Лорд Тайрус, бывший пират и принц Мрила, заманил его и брата словами предсказания, дающего шанс освободиться от заклятия, которое загнало двух близнецов в их сегодняшнее обличье — человека и волка. Слова принца эхом раздавались в его ушах: Два прибудут скованными, один отбудет целым.
Не только скудная надежда на это была утрачена. Как можно было избавиться от заклятия, если Фердайл потерялся где-то в густых лесах?
Могвид перевернулся, когда телега нарвалась на еще один неподатливый корень. Он лежал на другом боку, всматриваясь в распростертую фигуру Лорда Тайруса. Мужчина не подавал признаком жизни. Он безвольно валялся, словно мертвый угорь, двигая головой в такт движению телеги, из его носа и рта струилась кровь. Могвид не мог понять, дышал ли тот еще.
Но что это значило? Что они получили за всю их борьбу и игру на мечах? Трое воительниц Дро убиты, остальные лежат на последнем издыхании. Глупые люди. Во время рукопашной битвы Могвид укрывался. Когда сражающиеся приблизились, он выполз из своего укрытия к телу одной из женщин, намазал свои брови ее прохладной кровью, затем распластался рядом, притворяясь раненым.
Как только Могвид вспомнил свою уловку, он потерялся в воспоминаниях о диком ржании коней и отрывистом лае дварфских налетчиков. Симулируя ранение, Могвид из-под приспущенных век наблюдал, как Лорд Тайрус, прикрытый щитом последней из телохранительниц Дро, сам орудовал древним семейным мечом, мелькающим, словно размазанное пятно. Это был танец смерти, из которого никто не уходил живым.
Ближе к лагерю горец атаковал дварфов с помощью топора и зубов. Даже сейчас при этом воспоминании по спине Могвида прошел холод. Крал казался больше зверем, чем воином. Но никто не мог оспорить его результатов. Дварфы падали замертво возле великана.
Какое-то мгновение Могвида занимали мысли о победах Крала, но даже самый сильный медведь бывает побежден стаей волков.
Крал упал первым, сваленный шестью мощными тушами дварфов. На другой стороне лагеря Лорд Тайрус продолжал свой кровавый танец. Он, казалось, стал более неукротимым с утратой Крала, не отступив ни шагу, даже когда его телохранительница упала замертво возле него. Надежда на победу все еще горела в стальном клинке принца.
Затем ночь прорезал оглушительный треск, и монстроподобная тень нависла над Лордом Тайрусом. Хотя пространство освещалось лишь лагерными факелами, Могвиду не составило труда распознать фигуру атакующего.
Чернее дегтя, существо возвышалось во мраке ночи. Вздымаясь на когтистых оленьих лапах, его фигура напоминала толстого кота с гривой. Но крылья, распростертые по обеим сторонам мускулистых плеч, противоречили этому образу.
Тайрус назвал его по имени. «Грифон!» — закричал он.
В ужасе Могвид зарылся лицом в грязь. Во время их продвижения на север беженцы, бегущие на юг, распространял и слухи об этом монстре: существо настолько отвратительное, что при одном взгляде на него человек прощался с жизнью. Не оставляя себе шанса. Могвид крепко зажмурил глаза. Последнее, что он видел, был отступающий Лорд Тайрус, из пальцев которого выпала серебряная монета.
Затем над поляной раздался вой, такой громкий, что, казалось, он высасывает сознание Могвида, пытаясь отнять его волю. На какое-то мгновение Могвид «отключился», пораженный криком грифона. Когда он пришел в сознание, в лагере было тихо, как в могиле. Беглый осмотр показал, что грифон ушел, а Лорд Тайрус, раскинувшийся и окровавленный, лежал в круге выжженной почвы.
Оставшиеся дварфы медленно передвигались вдоль лагеря и собирали выживших. Могвид легко продолжал изображать беспамятство, так как его конечности были слабыми и бескостными от страха. Брошенный в накрытую телегу, будто мешок с овсом, Могвид оставался в сознании. Сквозь щели в стенах телеги он мог наблюдать, куда их везут: на север, в нужном им направлении.
Яркие вспышки разноцветной листвы сквозь щели сменились темными иглами черных сосен, когда они ступили на самые северные окраины Западных Территорий. Могвид прикинул, что до самой Северной Стены оставался один день пути.
Вдруг телега попала в выбоину на дороге, отозвавшись глухим звоном в спине Могвида. Во мраке телеги он обнаружил пару глаз, пристально смотрящих на него. Казалось, они светятся в скудном свете, проникающем сквозь небольшой проем.
Это был четвертый, последний член их команды, выживший во время атаки. Как и Могвид, она не сражалась и не оказывала сопротивления. В скудном свете солнца у тонкой фигурки ярко сияли медового цвета волосы. Могвид прошептал ее имя:
— Нилан.
Он не ожидал услышать ответ. С тех пор как луну назад на границе Западных Территорий они обнаружили женщину нимфаи, она не произнесла ни слова. Вопросы игнорировались, разговоры избегались. Она бродила по краю лагеря, часто уходя в полном одиночестве в лес, с потерянными и сонными глазами. Остальные члены команды терпели ее поведение, но много раз обсуждали его, не понимая, зачем она присоединилась к ним.
Могвид, Фердайл и Крал были свидетелями ее смерти у подножия Зуба, случившейся от руки илгардского чудовища. Между собой они размышляли, была ли эта молчаливая фигура их возродившимся товарищем, или просто хитрой уловкой лесной магии. Разве могла это быть Нилан? Маловероятно.
— Не бойся, Могвид. Это я.
Слова были произнесены отчетливо, но Могвид застыл, обескураженный. После такого долгого перерыва призрак, наконец, заговорил. Он отшатнулся от нее.
— К-как можно… Я видел тебя… Создание в виде паука убило тебя!
Нилан прервала его лепетание.
— Не обманывайся, Могвид. Я человек даже в меньшей степени, чем ты. Я нимфаи, создание из корней и глины. Это тело — пыль и вода, которые оживляет дух коакона. И хотя побег растоптан, но, пока живет корень, я не могу умереть.
Могвид попытался осознать это.
— Но почему ты так долго ждала, чтобы вернуться к жизни?
— Это не такой простой переход. Мне нужна была сила этого гигантского леса. Песни деревьев Западных Территорий необходимы мне, чтобы переродиться. Когда старое тело разрушилось, Елена бросила на мою могилу семя дуба.
Могвид кивнул, вспомнив черное зерно, которое дал Елене.
— Я ввела свой дух в это крошечное семя, спрятавшись внутри него, пока не накопила достаточно сил для движения. В образе призрака я принесла семя твоему брату, надеясь, что рано или поздно вы вернетесь на родину, в эти лесные земли. Только здесь есть стихийная магия корня и глины, способная насытить меня силой и вытащить из семени, дав сущность и форму.
— Почему ты не объяснила этого раньше? Почему молчала?
— Мне было необходимо время. После целой зимы жизни в виде призрака я не могла отделаться от пения окружающих меня деревьев. Мне понадобилась большая концентрация, чтобы вырваться из бесконечной музыки леса. Но когда появилось чудовище и атаковало этого человека, — она указала на Лорда Тайруса, — древесные песни умолкли далеко вокруг. И тогда мой дух окончательно наполнил это тело, завершив мое воссоединение с ним.
Могвида резко отбросило к стене.
— Невелико счастье. Ты возродилась как раз во время, чтобы подвергнуться пыткам и быть убитой нашими захватчиками.
— Возможно. Но я послала знак — крик о помощи. Я видела свет из другой земли: паруса и море. Эльф Мерик… Он все еще хранит мою лютню, защищая сердце дерева моей души. Пока жива лютня, есть надежда.
— Для тебя — может быть. Если я умру, то уже не вернусь назад.
Нилан, казалось, не слушала его. Она продолжала, сверкая глазами: