– Она нас погубит, Ванечка, – Марина положила прохладные пальцы ему на затылок, нежно погладила. – Она нас погубит, поверь!
– И что делать?
Он слабо дергался и тихо ойкал от прикосновения ее смелых пальцев, прокладывающих себе дорогу к его ширинке. Позволил стащить с себя штаны, лег на спину. Но прежде, чем она накрыла его своим крепким телом, повторил:
– И что нам делать, Марина?
– Позволь мне с ней разобраться, милый, – шепнула Марина, жадно впиваясь ртом в его шею. – Чтобы она нас не погубила, нам надо ее опередить. Согласен?
– Н-не знаю, – заикаясь, прошептал Иван, ему неважно думалось, когда Маринка бывала такой алчной до ласк. – Если ты считаешь…
– Тсс, позволь мне разобраться с ней, милый. Позволь.
– Да, да, да! – зашептал он прерывисто, плохо сознавая, на что именно в этот момент ее благословляет.
Остаток дня он был погружен в работу, ему было не до Маринкиного настроения. И его совсем перестала волновать странная машина на парковке, которая никуда не отъезжала весь день и странным образом исчезла, когда он вышел из офиса под вечер.
Его это уже не волновало.
Он подстраховался. Созвонился с Мельниковым и рассказал ему о визите бывшей жены. Тот слушал внимательно, но волноваться, сказал, причин нет. Катерина никак не сможет узнать об их партнерстве. Если, конечно, Иван не размякнет и не проболтается.
– Да вы что!!! – возмутился Грищенко. – Зачем мне это?!
– Вот и я о том же! – миролюбиво пробасил Мельников. – Перенесем место встреч из твоего офиса куда-нибудь еще и все. Проблем-то ноль!
– Ну да, ну да.
Грищенко кусал ноготь на большом пальце левой руки и размышлял: рассказывать или нет Мельникову про машину, которую Маринка заподозрила в слежке. Решил повременить – Маринка может ошибаться, а Мельников может рассердиться, ни к чему его злить. Катя ведь никак больше не проявляла себя. Вполне возможно, успокоилась, узнав, что он все же с ней развелся – нашел время в отличие от нее.
Он вернулся домой почти в одиннадцать, потому что пришлось встречаться по дороге с Мельниковым и передавать ему конверт с деньгами. Это заняло время.
Он сбросил туфли у порога, переобулся в раздолбанные тапки. Зашел в кухню, влез в холодильник. Ничего! Надо было заехать куда-нибудь поесть, а он – скорее домой. Грищенко пошарил по пустым полкам шкафов и решил все же где-нибудь перекусить. Он снял с себя одежду, в которой был в офисе, переоделся в легкий спортивный костюм и вышел из квартиры. И еле устоял на ногах.
Опершись о лестничные перила, грациозно изогнувшись, его бывшая жена с улыбкой протягивала ему дорожную сумку.
– Милый, привет! Замучилась ждать тебя. Ты поменял замки, – все на одном дыхании, скороговоркой. – Поможешь?
Грищенко стоял как громом пораженный. Значит, она не успокоилась?! Значит, решила подкараулить его у дверей квартиры, с чего-то подумав, что Иван – как подозревал Мельников – размякнет? Вот прямо сейчас возьмет из ее рук дорожную сумку, подхватит с пола вторую, откроет дверь квартиры, впустит ее. И они вместе, как много лет назад, станут готовить нехитрый ужин, толкаясь боками у плиты и раковины.
Нет! Этого не будет! Никогда больше не будет!!!
Катька подлая! Она предала его!!! Она бросила его, ушла, когда ему было очень плохо. И она никогда не будет другой, никогда! Люди не меняются. Тем более женщины!
– Поможешь? – Улыбка Катерины стала напряженной, рука, удерживающая сумку, опустилась. В глазах заплескалась злоба. – Нет?
– Нет.
Грищенко обошел ее и начал спускаться по лестнице. Катя осталась стоять.
– Ваня! – взвизгнула она, когда он почти скрылся из вида. – Но что мне делать?! Мне негде ночевать!
– У меня не ночлежка.
– Я лягу под дверью, так и знай! Стану выть и орать, будить соседей! – пригрозила она.
– Соседи вызовут полицию, и правильно сделают! – отозвался он, глянул сквозь прутья лестничной решетки. – Уходи, Катя. Я не пущу тебя.
– Сволочь!!! – завизжала она. – Сволочь, Грищенко!!! Я убью тебя, сволочь!!!
Он слышал за своей спиной стук ее каблуков, частой дробью бьющий в перепонки, слышал ее рычание и отборную матерщину и старательно считал до двадцати, чтобы не вернуться в три прыжка обратно и не попытаться прикрыть ей рот.
Дура какая!!! Ведет себя как девка с площади! А еще корчила из себя светскую львицу! Вот цена ее лоску, трех копеек не стоит!
Он слишком задумался, оценивая на все лады свою бывшую супругу, слишком отвлекся. И, открывая подъездную дверь, скрипевшую, как двадцать немазанных тележных колес, пропустил ускорившийся стук ее каблуков. И когда у него над головой просвистело что-то, не услышал. Опять же дверь скрипучая виновата.
Опомнился Ваня, когда в шее у него что-то хрустнуло, и череп, казалось, разорвало от дикой боли.
– С-у-ука-а-а! – выкрикнул он хрипло, хватаясь за голову и падая вперед.
Перед глазами мелькнули фонарные столбы, выстроившиеся ровной шеренгой по периметру их двора, пожилая тетя в широких одеждах с открывшимся от крика ртом, ровный ряд автомобилей на парковке и две собаки на поводках, повернувшие морды в его сторону. Потом – болезненное падение подбородком на подъездные ступеньки. Снова мерзкий хруст. Кажется, он переломал себе все кости. С этой мыслью Иван отключился…
Глава 12
Карина Илюхина сидела в кабинете симпатичного опера одна. Их, правда, пригласили вместе с мужем, но она приехала одна.
– А где же ваш супруг? – спросил с кроткой обманчивой улыбкой опер, которого все звали Сан Саныч.
– Он не смог приехать, – ответила Карина, строго сведя брови. – Вы сказали, что это не официальный визит.
– И да, и нет.
– Но вот пока этого «нет» не наступило, я… Я постараюсь сама ответить на ваши вопросы. Спрашивайте.
«Она прекрасно владеет собой, самоуверенная, умная», – понаблюдав за ней, сделал вывод Востриков.
И еще она была очень красивой – высокой, с превосходной фигурой, длинными стройными ногами, короткой стрижкой «под мальчика», которую могли себе позволить только женщины с идеальным цветом лица, такими громадными синими глазищами, как у Карины, и пухлым, как у нее, ртом.
«Она прелестна», – сделал вывод вдогонку первому Востриков и отложил на время протокол в сторону. Заподозрить это прекрасное существо в организации такого зловещего преступления, которое он теперь расследовал, было пока весьма и весьма сложно. Климов – так вообще глаза закатил за ее спиной, когда выходил из кабинета. Не упал бы в коридоре!
– Вы слышали, что у вашего генерального директора угнали машину? – начал Востриков, внимательно наблюдая за ее мимикой. – И в этой машине был найден сгоревший труп. Вы слышали об этом?
– Да. Это не тайна. Все об этом в офисе первые два дня только и говорили.
– А на третий?
– На третий замолчали. Приступили к работе.
– Что можете сказать по существу данного вопроса?
– Ничего.
– То есть у вас нет никаких предположений, кто бы это мог быть?
– В его машине?! – Ее глаза сделались просто огромными. – Нет, конечно!
– Нет, не в машине… Кто мог угнать машину Мельникова? Вы что думаете на этот счет?
– Боюсь повториться, но ничего я не думаю.
Она не отводила глаза, не дышала тяжело, не теребила пальцы. Она не волновалась. Или настолько прекрасно владела собой, что его дело было безнадежным.
– То есть вы не знаете, кто мог быть угонщиком? Кого могли сжечь в машине Мельникова?
Он с раздражением передвинул клавиатуру. Какие-то не такие вопросы он ей задавал. Как-то не так он хотел с ней говорить.
– Совершенно верно. Я не знаю и не могу знать, кто мог угнать машину генерального директора нашей фирмы. Не могу знать и не знаю, кто в ней потом был убит!
– Сожжен, – уточнил Востриков. И добавил для пущего эффекта, хотя этого не знали наверняка даже эксперты: – Заживо сожжен!!!
Она промолчала и впервые отвела взгляд. Ага! Теплее!!!
– Это похоже на казнь, Карина Георгиевна, не находите?!
– Не нахожу, – ее глазищи снова уставились на Вострикова холодно и требовательно. – Это похоже на сокрытие улик. Не находите?
– Может быть, может быть, – отреагировал он с вялой улыбкой.
Она была умна. Очень! И запросто могла организовать преступление. Но если бы она его организовала, то Мельников бы тогда точно сгорел! Промаха не было бы!
– Кто-то что-то не поделил. И… И произошло то, что произошло, – ее руки взметнулись дирижерским жестом. – Не понимаю, почему вы мне задаете эти вопросы?
– Поясню… – он сел поудобнее, подперев подбородок кулаком. – Не так давно вы в приватной беседе высказались на счет Мельникова, что хорошо бы ему сгореть заживо. Человек, которому вы это сказали, может это подтвердить.
– Олька, что ли? – фыркнула Карина, хищно сузив глаза. И впервые за время беседы пальцы ее нервно сцепились. – Идиотка недоделанная! Решила таким образом кресло мое занять. Смех да и только!
– Вы говорили так, Карина Георгиевна?
– Говорила, но не так, – ее плечи под тонким шелковым платьем судорожно дернулись. – Разговор зашел о Севастьянове.
– Это ваш учредитель?
– Совершенно верно. Он в тот день нагрянул к нам с очередным деловым визитом. Ольга расчувствовалась. Говорит, переспала бы с ним запросто, так он ей импонировал. И начала приставать ко мне с вопросами, – Карина смущенно умолкла.
– Какого плана вопросы? – Востриков догадался.
– Смогла бы я переспать с Севастьяновым, и если да, то на каких условиях? Вот был ее главный вопрос. Если бы, говорит, он твой кредит погасил, ты бы с ним переспала? Говорю же – идиотка! – Ее взгляд упорно избегал встречаться со взглядом Вострикова. – Короче, доставала меня, доставала. Я и брякнула, что переспала бы с ним, если бы он сделал так, чтобы сдохло это чудовище. Это дословно, Александр Александрович. Согласилась, говорю, если бы оно горело в аду, а сначала на земле. Вот и все! Никаких заживо не было. И вообще больше ничего не было. Только пустая болтовня перед уходом с работы. А что же Мельников сам? Он вам не рассказывал об этих моих словах?
– Нет, – соврал Востриков. – Думаю, ему об этом неизвестно.
– Странно… – Карина покусала пухлую губу. – Он что же, наш кабинет снял с прослушивания? Что-то не верится!
– Почему?
– Он слушает всех, кто принадлежит к группе риска, – ее лицо исказила гримаса ненависти. – А я отношусь к их числу. И то, что он не слышал, мне не верится. Он мог никак не проявлять себя неделями, мог делать вид, что ничего не произошло, но не слышать моих слов он не мог! Повторюсь: он мог промолчать тогда и потом. Но это все равно выплеснулось бы рано или поздно. Как уровень зла в его черной душе зашкалил бы, так и…
– Вы уверены?
Вострикову сделалось не по себе.
Странные отношения связывают генерального директора и его подчиненную. Более чем странные! Она желает ему смерти, но послушно ложится с ним в постель. Он знает, что она желает ему страшной смерти, но никак на это не реагирует. Ладно, если Мельников узнал это только вчера от Ольги, за полчаса до их визита. А если нет? Если он узнал об этом раньше? Сразу после того, как прослушал запись? Почему он никак не прореагировал, черт побери?! Почему не наказал ее? Почему не привлек к ответственности, когда произошло преступление? Странно!
– Я почти уверена, что он слушает наш кабинет, Александр Александрович.
– Карина Георгиевна, какие отношения связывают вас с Мельниковым? – спросил он наконец.
– Никакие! – не сказала, выплюнула она. – У меня нет с ним отношений!
– Но сам Мельников так не считает, – Востриков снова вкрадчиво улыбнулся. – Он признался, что спит с вами.
– Он??? Это ничтожество так сказал?! Что он спит со мной??? Это… Это…
Карина стремительно сорвалась с места, шагнула к окну и оперлась о стекло лбом, схватившись за подоконник. Плечи ее дрожали, кажется, она заплакала. Но когда она повернулась, глаза ее были совершенно сухими.
– Я не сплю с ним, Александр Александрович. А просто подчиняюсь.
– В смысле?
– Делаю то, что он прикажет. Чтобы… – она густо покраснела. – Чтобы он не уволил меня! Чтобы я не лишилась работы и хорошего заработка, который позволяет мне не лишиться дома! Что смотрите??? Считаете меня продажной??? А мне плевать, понятно!!! Плевать!!! И на ваше мнение, и на мнение сотен других людей!!!
– А на мнение вашего мужа? – оборвал он ее истеричный монолог. – Вам тоже плевать? Что он думает об этом?
– Муж? – Она запрокинула голову и грустно рассмеялась. – Муж ничего не думает об этом. Он просто об этом не думает!
– Он не знает?
– Знает! Или догадывается! И просто об этом не думает. Так удобнее… Нам так удобнее, чтобы не свихнуться, не чувствовать себя падшими. Нам… Так… Удобнее…
Она вернулась на место с поникшими плечами и опущенной головой. И уже не казалась Вострикову такой уж самоуверенной красавицей. В ней было столько скорби и отвращения к самой себе, что он даже упрекнуть ее не посмел бы.
«К ней не липнет грязь», – решил он вдруг в момент воцарившейся в кабинете паузы. И ему стало ее жаль.
– Он мог это сделать?
– Кто? Что? – едва слышно спросила Карина.
– Ваш муж мог покушаться на жизнь Мельникова?
И вот тут она встряхнулась от стыда и отвращения. Резко выпрямилась и глянула на него потемневшими от злости глазами.
– Вы считаете, что мой Генка угнал машину этого урода?! Вы с ума сошли??? Простите… – потупилась она, уловив укор в его глазах. – Он не просто не мог, он не станет этого делать. Никогда!!!
– Откуда такая уверенность?
– Он не сможет угнать даже самокат, прислоненный к забору! – фыркнула она почти весело. – Мой Генка – это… Это чудесный милый человек. Но очень, очень слабый. И угнать машину!!! Смеетесь?!
И она даже рассмеялась. Хотя и весьма неубедительно.
– Он мог и не угонять машину, – принялся размышлять вслух Востриков. – Мог наблюдать за тем, как человек садится в машину Мельникова и едет куда-то. Мог совершить на него нападение, спутав с Мельниковым. И сжечь потом, чтобы спрятать все следы.
– Ага! Как же! Перепутать с Мельниковым! Вы слышите себя, Александр Александрович?! – возмутилась она. – С какой стати ему его с кем-то путать?! Он отлично знает Мельникова! Он знает его в лицо. И этого, пардон, урода сложно с кем-то перепутать! Очень сложно!!!
Что, тупик, Сан Саныч? Востриков с тяжелым вздохом взъерошил свою непокорную шевелюру. Глянул на Карину Илюхину: она уже обрела былую уверенность. И поглядывала на него теперь если не с превосходством, то с удовлетворением – точно.
– Послушайте, Александр Александрович, – чуть наклонилась она в его сторону и проникновенно глядя ему прямо в глаза. – Но это же глупо, поймите! Глупо подозревать меня и мужа. Мы достаточно взрослые и умные люди. И не стали бы делать того, о чем неосторожно заявили при посторонних. И в конце концов, Мельников-то жив! Из-за чего весь сыр-бор-то, не пойму?
– Вы могли нанять киллера, который перепутал Мельникова с угонщиком, – выложил последний довод Востриков, слабо веря в удачу и в такие совпадения.
– То есть вы хотите сказать, что мы с Геной наняли киллера, который должен был подкараулить Мельникова на стоянке перед супермаркетом средь бела дня? – подхватила она весело. – Не дали ему фотографию, а просто послали наемного убийцу днем и с нелепым словесным портретом?! Это… Это даже не смешно, Александр Александрович! И на что нам киллера нанимать, скажите на милость?! Нам еле хватает средств, чтобы платить за кредит! Киллер!!! Скажете тоже… И почему именно сейчас?! Почему не годом раньше, когда Мельников только-только начал меня унижать? Почему мы ждали столько времени? И осуществили месть тогда, когда нам осталось платить за дом каких-то восемь месяцев? Версия никуда не годится, Александр Александрович. Никуда не годится!
Не согласиться он не мог. Ему и самому эта версия не нравилась. Но проверить ее он был обязан. Как и был обязан, невзирая ни на что, проверить их алиби на день преступления.
И вообще он часто слышал подобные заверения. Люди в грудь себя били, доказывая собственную невиновность. А потом оказывалось все наоборот.
– Хорошо, – сдержанно кивнула Карина, пообещав прислать к нему своего мужа. – Непременно. Он явится к вам. Завтра. Завтра можно?
К ним – можно всегда, от них – не всегда можно, хотел он пошутить, но сдержался, бесцветным голосом взяв с нее устное обещание никуда из города не отлучаться, и посоветовал ее супругу сэкономить его время и вспомнить, чем именно он занимался в день, когда была угнана машина Мельникова.
– Конечно, вспомнит! – выпалила Карина с уверенностью, прежде чем ушла.
А супруг на следующий день не вспомнил. Таращил грустные глаза на Вострикова. Мычал, мямлил и толком не мог сказать, что именно он делал в тот день. Сошлись на том, что он был пьян и плохо помнит события того дня, когда кто-то угонял машину Мельникова, а потом горел в ней.
Ну, а коли был пьян, стало быть, был не способен совершить такое виртуозное преступление.
– Вы все же из города никуда не отлучайтесь, – посоветовал ему Востриков, подписывая Геннадию Илюхину повестку, которую передала ему жена. – У нас могут быть к вам еще вопросы.
– Да, да, хорошо, – жалко улыбался муж Карины, которому при случае Востриков поостерегся бы жать руку.
Что за мужик, скажите на милость?! Мало того что не способен содержать семью, так не способен еще и постоять за нее! Да если бы с его женой Олей кто посмел так поступить… Да только посмел бы подумать так в ее адрес, не то что поступить, Востриков бы просто этого урода…
А что? Удушил бы? Пристрелил? Или… сжег?!
– Не так просты эти неудачники, Вася, – потрясал в воздухе указательным пальцем Востриков часом позже, наставляя своего помощника. – В них столько негативной энергии. Столько нерастраченной негативной энергии, вношу уточнения! Они на многое способны. На многое! Всегда опасайся маленького слабого человека. Всегда, Вася. И посему…