А потом появился Элмер. Мужчина с черными редкими волосами, горбатым носом и цепкими глазами. В оружии Элмер разбирался слабо, но зато сразу предоставил капитал, необходимый для покупки нового здания и установки оборудования о котором мечтал Алекс. Конечно, такой вклад в бизнес мгновенно превратил Элмера в совладельца, держащего пятидесяти процентный пакет акций и позволяющий новому партнеру во многих ситуациях давать советы, а иногда и давить на Алекса.
Вообще-то ладили они не плохо. Так мне тогда казалось. Алекс во многом по-новому начал относиться к работе, воспрял духом, постоянно ходил окрыленный идеями. К тому времени мы уже переехали в собственную квартиру, и в моей памяти отчетливо отпечаталась картинка, как Алекс сидит на краешке стола и рассказывает о прошедшем дне, увлеченно размахивая руками.
Но со временем что-то изменилось.
То ли Элмер начал чрезмерно давить, то ли изобретательность Алекса несколько поугасла (в последнем я, признаться, сомневалась), но все чаще и чаще он стал приходить домой потухшим и молчаливым. На вопросы отвечал через раз, ел молча, зачастую уходил по вечерам в бар. Все мои попытки наладить отношения ни к чему не приводили. Да и где-то в глубине души я была уверена, что причина кроется не во мне, однако от чувства вины полностью избавиться не удавалось.
А потом Алекс пропал.
Элмер сообщил, что получил записку о выкупе и что не верит в ее правдивость, а посему отказывается платить. Я бушевала, как пожар, приехала в его офис и облила потоком такой брани, которой должно было хватить на целый флот матросов, но Элмер даже бровью не повел. В ответ я услышала, что Алекс виноват сам. И сколько бы я не бесновалась, какими бы методами не пыталась уговорить Элмера дать мне больше информации — все было тщетно. Из слов этого горбоносого коршуна я поняла только, что Алекс надумал ехать в Лиманию, заключать какую-то новую сделку по оружию и на предупреждения Элмера о вероятной опасности, внимания обращать не стал. Что якобы снимает всякую ответственность с партнера.
Я до сих пор помнила, как едва не вцепилась Элмеру в редкие сальные волосы, мечтая переломать его горбатый нос еще в трех местах, однако чудом удержалась. Вместо этого лишь спросила, уверен ли он, что не хочет платить выкуп, и, получив утвердительный ответ, покинула заводской офис.
Записка, которую Элмер мне дал прочитать перед уходом, гласила, что похитители хотят получить полмиллиона наличными. Срок давался ужасающе маленький — три дня. С той минуты не было ни сна, ни еды. Все смешалось в комок натянутых нервов, плохих предчувствий и беспрерывных слез. Я шарила по всем счетам, что были открыты на мое имя, но в сумме сумела набрать лишь пятьдесят тысяч. К счетам Алекса информации не было.
Я знала, что ставлю магазин на грань разорения. Шансы оказаться банкротом и быть выкинутой на улицу, равнялись восьмидесяти процентам, однако это меня не остановило. Даже не заставило задуматься. Я бы все отдала, лишь бы вернуть Алекса домой целым и невредимым. По ночам я яростно мечтала отомстить Элмеру за расчетливость и малодушие, а когда гнев утихал, принималась плакать.
Что ж… Я сделала все, что смогла. Может быть, и не все. Может быть, стоило как-то надавить на Элмера, попытаться узнать больше о том, что же все-таки происходило между ними в последнее время, но обессилевший разум отказывался мыслить логично.
А теперь я здесь. В неизвестном никому городе Тали. Должна отыскать чертова Лароша, вручить ему посылку и убраться домой как можно скорее.
Услышав щелчок чайника, я поднялась и наполнила кружку кипятком. Затем отыскала пакетики с чаем, заварила что-то пахнущее жасмином и села обратно за стол. Взгляд упал на свод законов Тали, и я хмуро подумала, что пора приниматься за чтение.
Пришло время разобраться в здешней системе и составить план четкий план действий, если я все еще хочу вернуться домой.
В течение двух следующих часов я с головой погрузилась в чтение сборника правил системы города, в который попала. Читать по большей части было скучно, правил были сотни, если не тысячи. Когда ноги, от сидения на жестком стуле затекли, я перебралась на кровать, затем снова на стул, затем в кресло. По мере чтения удивление мое росло.
Из того, что удалось понять наверняка, я отметила следующее: за хорошую работу и послушание баллы начисляются на счетчик, за нарушения любого из правил — баллы отнимаются. Всего же, чтобы получить свободу, необходимо было набрать тысячу баллов. Все было бы более чем логично, если бы не некоторые правила, которые вводили в полное заблуждение или же оцепенение. Когда я добралась до места, в котором говорилась о переходе через улицу, я не удержалась и присвистнула. По всему выходило, что человек не мог двигаться в определенном направлении по улице более получаса, после чего должен быть пересечь ее и продолжать движение. Для чего! Какой мог быть в этом смысл? Или, например, правило, касающееся автобусных билетов…
Я нашла нужные строчки и перечитала их еще раз.
«При входе в средство публичного транспорта пассажир обязан получить от водителя билет со штрих-кодом, указывающим точное место расположения сиденья, после чего пассажир обязуется занять место в соответствии с указанными на билете данными» И все бы ничего, но штрих-код представлял собой какую-то хитрую математическую формулу, которую пассажир должен быть рассчитать сам, чтобы получить ответ, какое же в конце концов сиденье ему занимать. Почему бы просто не написать нужную цифру? Зачем усложнять?
Я озадаченно поскребла щеку.
Из дальнейшего параграфа выходило, что если пассажир не займет указанного в билете места за определенное время (время указывалось где-то рядом с кабиной водителя), то будет наказан штрафом в размере пяти баллов.
Я ненадолго отложила книгу, пытаясь понять, что все это значит. Получается, что сложности надуманы специально, чтобы как можно больше наказывать людей за любые, даже самые мелкие провинности. Вывод этот мне не понравился, но, скрипнув зубами, я принялась читать дальше. И чем дальше я углублялась в свод законов, тем больше убеждалась, что не ошиблась. Как еще можно было относиться к правилам, таким как:
«Все или некоторые из уставов могут быть изменены в любой момент по решению комитета города без специального уведомления гражданских лиц, о котором последние могут узнать из платного телевизионного канала номер двенадцать. Выход ежедневной программы «О законах» не имеет установленного времени показа. О нем сообщает газета «Тали сегодня», которую вы можете приобрести во всех городских киосках».
Я оторвалась от книги и осоловело уставилась на стену. Что за идиотизм? Программа выходит каждый день, но времени никто не знает, нужно читать газету. А что если кто-то работает? А что если программа выйдет ночью, когда большинство жителей спят? И сколько занимает выпуск программы, ведь предполагается, что просмотр этого «шоу» является едва ли не обязательным, а посему людям приходится отрываться от занятий в рабочие часы, что неизменно влечет за собой опять же наказание.
В конце концов, я отложила книгу и зло посмотрела на темный экран телевизора. Теперь он казался мне воплощением кошмара из разряда «Большой брат следит за тобой». Возмущенная и нервная, я какое-то время кружила по комнате, рассортировывая прочитанную информацию в голове. Но та, как назло не хотела укладываться, топорщась наружу соломой и иглами. Однако я упорно продолжала запихивать ее внутрь. Мне здесь жить! Мне какое-то время придется мириться с любыми, даже самыми тупыми правилами, хочется того или нет. Но неужели я должна, как школьница теперь зубрить формулы, перед тем, как сесть в автобус? Что за черт!
Наконец я успокоилась. Все это временно. Мне всего лишь нужно найти Лароша, а потом уехать отсюда. И все кошмары будут забыты. Вот только как уехать, если это тюрьма? Проникшись секундным ужасом, я тут же заставила себя переключиться на мысль, что Корпорация позаботится об этом (должна позаботиться!), ведь это по их воле я здесь. Предательский голос верещал, что все не так просто, но мне ничего не оставалось, кроме как верить «Dreams LTD». Постоянные противоречия могли свести с ума любого, даже самого стойкого человека, а моя нервозность и без того усугубляла ситуацию.
Устав от блуждания по комнате, я взглянула на часы — почти десять. Спит моя соседка или нет? Наверняка нет, время детское. Хотя, если она работает с самого утра, то возможно, что и десятый сон видит.
Недолго думая, я решила проверить. Не забыв прихватить из холодильника еще одну банку джема, в качестве задатка для ускорения процесса «дружбы народов», я наскоро причесалась и выскользнула за дверь. Какой номер комнаты она называла? Кажется триста двенадцатый…. Или тринадцатый? Нет, тринадцатый я бы запомнила наверняка, значит не он.
Устав от блуждания по комнате, я взглянула на часы — почти десять. Спит моя соседка или нет? Наверняка нет, время детское. Хотя, если она работает с самого утра, то возможно, что и десятый сон видит.
Недолго думая, я решила проверить. Не забыв прихватить из холодильника еще одну банку джема, в качестве задатка для ускорения процесса «дружбы народов», я наскоро причесалась и выскользнула за дверь. Какой номер комнаты она называла? Кажется триста двенадцатый…. Или тринадцатый? Нет, тринадцатый я бы запомнила наверняка, значит не он.
Прежде чем постучать, я какое-то время постояла возле двери, прислушиваясь. Вроде бы из-за нее доносился какой-то звук, похожий побрякивание посудой на кухне, но голосов слышно не было. Я аккуратно постучала.
Дверь распахнулась почти мгновенно. Янка, со слипшимися от пота волосами и держащая в руках мокрую тряпку, на мгновение выказала удивление, но затем махнула в сторону кухни.
— Ооо! Не ожидала. Заходи. А я тут решила кухню прибрать, давно пора было, все никак время не найду. Вот сегодня заставила себя наконец…
Я шагнула в соседские апартаменты. После беглого осмотра стало понятно, что кухню стоило почистить еще пару веков назад, но видимо, находились дела поважнее. Горы грязной посуды утопали в мыльных пузырях, пена стелилась по всему — полу, стенкам шкафчиков, плите и кухонному столу. Грязные потеки, скопившиеся на линолеуме, сдерживала дырявая половая тряпка, рядом лежал мусорный совок и веник, с оставшимися, будто после военных действий, тремя редкими торчащими соломинами.
— Может, тебе свой принести? — Не удержалась я.
— Ты про веник? А ну его! Я уже почти все вымела, итак нормально.
— Как хочешь. Ты если занята, я могу завтра прийти…
— Брось, я могу и позже закончить, сама со скуки изнывала, хорошо, что зашла. Уборка может подождать до завтра.
С этими словами она зашвырнула тряпку в угол, где та шлепнулась с противным чавкающим звуком.
Я мысленно хмыкнула «Ага, уборка может подождать и до послезавтра, и еще пару веков».
— Я тут тебе джем принесла, мне он как-то не очень. — Нагло соврала я, поглядывая на банку и глотая слюну. — А ты вроде любишь…
— Ой! Вот спасибо! А то я ту уже… ну того… всю съела в общем. — Янка как-то неожиданно покраснела, сконфуженно поглядывая на толстые ноги, будто стесняясь их.
— Да бери! — Протянула я джем. — Диету всегда можно начать завтра. Вместе с уборкой.
— Точно. — Расцвела та, и я нехотя отметила, что когда она улыбается, то смотрится весьма симпатично. Несмотря на полноту и неряшливую одежду. На пухлых щеках возникли ямочки, а веселые глаза как-то по-особому преобразили лицо. Не красавица, но все же.
— Ты садись вон, в кресло или куда хочешь. Я сейчас лицо умою и чаю поставлю. У меня еще печенье где-то есть.
— Хорошо.
Я прошла к креслу, а она, тем временем, скрылась в ванной. Пока шумела вода, я разглядывала обстановку, как две капли воды похожую на мою собственную. Та же мебель, стулья, черный экран на стене и встроенные шкафы. Вот только цвет занавесок и ковра другой. Да еще планировка кухни несколько отличалась. Если моя была в конце комнаты, то здесь она располагалась прямо у двери. В целом комната могла бы показаться близнецом, если бы не пятна на стенах, пыль в углах на потолке и полный бардак на кухне. Было и еще одно отличие, которое я заметила позже — вид с балкона открывался не на горы, а во внутренний двор, что в моих глазах являлось огромным минусом. Все-таки хорошо было наслаждаться закатом в вечерние часы, сидя с чашечкой дымящегося чая.
Наконец из ванны появилась Янка. С мокрыми волосами и свежей футболке. Погремела на кухне, разлила кипяток в две чашки, принесла и поставила на стол заварку. Через минуту туда же добавилось печенье и принесенный мной джем.
— Ну вот! Чем богаты, как говориться…
Она устроилась напротив, а я никак не могла решить, с чего начать разговор.
— Что, не спится тебе? — Первой заговорила Янка, открывая печенье и выкладывая его в вазочку.
— Не особенно. — Призналась я. — Слушай, я тут свод законов читала. Это что, правда?
— Что правда?
— Ну, все…. Например, про билеты в автобусе. Что номер сиденья надо самому высчитывать?
— Ага. Иногда они там так напутают, что проще водителю взятку дать.
— Взятку? — Удивилась я.
— Ну конечно. Так дешевле обходится. Если только он потом не стукнет.
— Кому не стукнет?
Янка какое-то время жевала печенье, разглядывая меня, будто пытаясь понять истинную причину моего визита. Затем отряхнула толстые пальцы и ответила.
— Ты просто еще не знаешь ничего. А пока научишься, столько шишек набьешь, что самой тошно будет. Но так у всех. Тут никому верить нельзя. Вообще никому, понимаешь? Это же тюрьма, каждому хочется на волю побыстрее…
— Что же здесь твориться? Ты мне можешь объяснить? А то я вообще никого не знаю. Ни куда идти, ни что делать….
Янка тяжело вздохнула и откинулась на спинку дивана, поджав под себя голые ноги.
— Короче, слушай. Я не большой специалист по местной системе, вон Роберт — тот хорошо все изучил…. Ну ладно. Ты уже поняла, что для того, чтобы отсюда уехать, нужна тысяча баллов?
Я кивнула. Она продолжила.
— Так вот эту тысячу можно набирать годами и вообще никуда не продвинуться. Здесь все так устроено, все правила против тебя. Если ничего не нарушать, то даже на сотню тебе может потребоваться год или больше. Да и то потом можешь вниз рухнуть всего лишь за день, стоит только оступиться. Вот смотри — здесь люди стучат на людей. Всегда. Потому что ты стукнул — кого-то наказали, а тебе добавили. Заложила кого-то посильнее — тебе очков больше, а другому могут до нуля скостить или даже в минус…
— В минус!? Здесь, что еще и минус есть?
— А то! Некоторые съезжают и до двух, и до трех тысяч назад. Я слышала, что и больше. А потом самоубийства…. Потому что по замкнутому кругу не у многих сил хватает ходить.
От того, что я слышала, волосы на голове начинали медленно шевелиться.
— Абсурд какой-то. — Вырвалось у меня.
Янка кивнула.
— Я не то, что бы привыкла. Но через полгода — год начинаешь привыкать.
— Так сколько ты уже здесь?
— Два года и три месяца. — Янка прожевала еще одно печенье всухомятку. — Я держусь. А что делать-то…. Выйти хочется. Кручусь, как могу. Связи налаживаю….
Я помолчала. С одной стороны хотелось узнать, за что она здесь оказалась, с другой не хотелось быть прямолинейной и лезть в чужую душу.
— А кому же тогда здесь верить? Есть у тебя друзья? Хоть кто-то, с кем ты общаешься.
— Есть, но не много. Здесь трудно дружбу водить, когда каждый сам за себя. Как волки, ей-богу. Ну ты еще увидишь, попробуй только до магазина дойти, сразу поймешь, о чем я.
Я неприятно поежилась от предостережения. Фиг вам, до магазина! До телефонной будки, найду адрес Лароша, отдам посылку и только меня и видели. Подумаешь, не поем пару дней! Холодильник еще полный.
— А тебя за что сюда? — Спросила Янка, не отличаясь светской тактичностью. А, может, здесь так было принято.
Истинную причину я решила не раскрывать с самого начала, а потому прибегла к предоставленной Корпорацией легенде.
— За хакерство. — Буркнула я, но пояснять ничего не стала.
— Что, правда что ли? — Янка, как и Броцки, явно зауважала меня сильнее прежнего. — Тебе точно с Робертом надо познакомиться! Он все с детальками и электроникой возится. Когда не пьет…
Последняя фраза неопределенно повисла в воздухе.
— А кто это? И где он живет?
— Да на нашем этаже в конце коридора. Хороший парень. Умный, сразу видно. Только слабый характером. Спивается он сильно, все вроде как хотел счетчик надурить, а не выходит…
Янка поспешно спохватилась и захлопнула рот, тараща на меня круглые голубые глаза.
— Ты только никому, слышь? Мы же, вроде как друзья, да?
— Да конечно! — Мгновенно подтвердила я, чтобы успокоить словоохотливую хозяйку, хотя на самом деле сама прилично разнервничалась. Не хватало мне еще чужих тайн! Своих выше крыши. Чтобы сменить тему, я как можно быстрее спросила.
— А сама ты здесь за что?
Янка моим ответом, по-видимому, удовлетворилась, потому что снова расслабленно откинулась на спинку дивана.
— Да долгая это история. Но мы все равно не торопимся, так что давай расскажу… — Она поворочалась на диване и начала повествование. — Несколько лет назад мне достался дом. Хороший, красивый, большой. У меня тогда был дружок, все как у людей — свидания, шоколад, гулянье под луной, в общем — любовь-морковь. Поначалу было ничего. А потом мы стали ругаться. Да знаешь, прямо по любому поводу! То не так сказал, то не так сделал, это не туда положил. Короче три года мы промучились, а потом решили разбежаться. Дом этот я клянчила долго, в конце концов, он мне его и оставил. Плюс кое-какую наличность.