– Но какой ценой, – потемнел Хаген. – Пока не рухнул ни один из многих опорных миров, наши крепости стоят; но Враг перестал обращать внимание на миры рядовые. Он взялся за самые крепкие орешки.
– Ну да, – кивнул бывший Владыка Тьмы. – Ему подавай те, что как раз и служат источниками той Пустоты, которой мы его сдерживаем…
– Тихо! – я невольно поморщился.
– Брат, ты что? – удивился Ракот. – Уж не хочешь ли ты сказать, что даже здесь, в твоём потайном замке, стены тоже имеют уши? И исправно сообщают обо всём Его Неназываемости?
– Не знаю, есть ли здесь уши, но о таких вещах вслух предпочитаю не говорить, – отрезал я. – Наши с тобой голоса, брат, могут далеко разноситься.
Ракот сверкнул глазами.
– Если нас кто-то слушает – найдем и чем слушает – отрежем!
Старые замашки Властелина Тьмы не так-то легко забыть. Даже спустя столько времени.
– Не о том речь, – сумрачно и нетерпеливо прервал его Хаген. – Я спрашивал Учителя – отчего он не вмешался в Эвиале? А теперь один из Драконов-Хранителей погиб, нет и его Кристалла. Мир ослаб. Защита от свившей там гнездо гнили уже и так подорвана. Мы можем его потерять. Учитель, пошли меня туда. Почему ты не вмешиваешься сам и не даёшь сделать этого мне?
Хаген тоже оставался Хагеном. Воином, превыше всего ценившим открытую схватку. Честную, грудь на грудь. К сожалению, в нашей войне такое невозможно.
– Хаген, Эвиал слишком важен для нас, чтобы потерять его на обратном ходе Весов. – Он должен меня понять. Он мой лучший Ученик, пусть даже у меня давным-давно уже нет Зерна его Судьбы. – Ни я, ни Ракот в открытую вмешаться не можем. Кроме того, есть и ещё одно обстоятельство. Мы привыкли считать Западную Тьму простым порождением Неназываемого… игнорируя тот факт, что нигде больше ничего подобного нам не встретилось. И потому нам приходится быть особенно осторожными. Я имею в виду, с личным вмешательством. Весы…
– Я забыл, сколько раз слышал это, – скрипнул зубами Хаген. – Взглянуть бы на те Весы… да и обломать им коромысло, раз и навсегда!
– Даже Четырёхглазый не знает, где они и есть ли вообще, – заметил Ракот. – Просто всегда, когда мы вступали в бой, победа оставалась за нами… ненадолго. Взамен истреблённых врагов невесть откуда возникали новые, вчерашние союзники поворачивали оружие против нас, и в конце концов… – Он раздражённо и зло махнул рукой.
– Выходило куда хуже, чем вначале, – докончил я. – А вот когда за дело брались те, кого мы поддерживали не в открытую, исподволь, – удача нам сопутствовала. Вспомни хотя бы Восстание Безумных Богов. Ты подал тогда прекрасную идею – подавить его при помощи Гильдии боевых магов…
– Так почему сейчас нельзя бросить их всех в Эвиал? – хмуро спросил Хаген. – Учитель, я не знаю всех твоих замыслов, но считаю…
– Хаген, мы не знаем главного. Мы не знаем, что такое Западная Тьма.
– Ясно кто! – бывший тан Хединсея стиснул кулаки. – Тварь Неназываемого! Его отродье!
– Если бы, – прорычал Ракот, резко и нетерпеливо щёлкнув одну из расставленных для игры фигурок. Большой Драккар немедленно воспарил над доской и закачался на увенчанных белыми барашками волнах. Над бортами замелькали крохотные шлемы бойцов. – Если б, Хаген. Тогда, в конце концов, можно было бы самом деле выжечь всё это калёным железом!
– Не преувеличивай, брат, – поморщился я. Всё-таки Ракота порой заносит. Словно он и не Бог, один из двух Богов Равновесия, поставленных самим Упорядоченным. – Ничего выжигать мы не станем. Забыл, чем это кончилось в первый раз? Резня Пяти Миров?
(Резня Пяти Миров – первая (и последняя) попытка Новых Богов непосредственно, силой оружия покарать то, что им представлялось Злом, имевшая место почти сразу после их воцарения в Упорядоченном. Закончилась массовым безумием, охватившим пять астрально связанных между собой миров, и мириадами погибших – и людей, и нелюдей.)
– Мог бы и не напоминать, – буркнул задетый Ракот, хватаясь за громадную кружку с пивом.
– Прости, – я тронул Летучего Паука. Фигурка немедленно расправила крылья и засучила лапками, готовя к бою ловчую сеть. – Не будем больше об этом. Хаген, я хотел бы попросить тебя…
– Готов отправиться немедленно, Учитель, – отчеканил тот. – В Эвиал? В Западную Тьму?
– Нет. К одним моим старинным знакомым. Хаген хищно усмехнулся.
– Позволь мне угадать, Учитель. Читающий Заклятья?
– Молодец! – Ракот потянулся к погребцу, откинул узорчатую крышку, взором знатока пробежался по заключённым там бутылкам и глиняным амфорам. – О, возобновил запасы «Крови богов»? Моё любимое.
…Ракот категорически не разделял любви Старого Хрофта к простому ячменному пиву.
– Только не он, а его далёкий потомок, – уточнил я. – Но значения не имеет. Времена изменились. Думаю, на сей раз их цена не окажется столь чрезмерной.
– Я отправляюсь немедленно, Учитель.
– Наймёшь Читающего. И вместе с ним отправитесь в Эвиал. К самому рубежу этой самой Западной Тьмы. Признаюсь честно, она меня тревожит.
– Понял, – Хаген церемонно поклонился. Некоторых своих привычек он держался прямо-таки с фанатическим упорством. Хотя минуло уже невесть сколько лет. Он не хотел меняться. Словно подчёркивая лишний раз, что ничего не изменилось, что мы всё те же, как в дни отчаянной схватки за Хединсей или безумного штурма Хранимого Королевства.
Вечность имеет обыкновение проходить так быстро…
– Выяснишь всё, что сможешь. Вернёшься. И тогда мы решим, что и как. Но ради всех Сил – вечных, предвечных и тех, что придут после нас, – сам ничего не предпринимай!
Хаген оскорблённо вздул желваки на скулах.
– Учитель, когда я…
– Да перестань, – я махнул рукой. – Потому и прошу тебя туда отправиться, что «когда я…». Ясное дело, что никогда. Только на тебя и полагаюсь. Поспеши в Долину, устрой там свои дела и…
– Его от почтенности, дородности и правильности этого Динтры уже тошнить должно, – не преминул заметить Ракот.
Хедин вскинул подбородок ещё выше.
– Так сказал Учитель. И это правильно. Никто не заподозрит солидного, пожилого целителя, большого любителя хорошей кухни и молоденьких служаночек.
– А что, последнее тоже настолько неприятно? – невинным голосом поинтересовался бывший Владыка Тьмы.
– Жена воина – его броня, – отчеканил Хаген. – Дозволение удалиться, Учитель?
– Постой, – я поднялся, положил руку Хагену на плечо. – Я знаю, что ты всё сделаешь правильно. Прошу тебя лишь об одном – замкни своё сердце на замок. Что бы ты там ни увидел – не вмешивайся.
– Учитель, тебе нет нужды напоминать мне об этом.
Я прекрасно помню, как мы утихомиривали Пять Миров после той Резни.
– Тогда в путь, и да хранит тебя Великий Орлангур.
– Да, хранит… – эхом откликнулся Ракот. – Пусть Четырёхглазый потрудится, поскольку мы сами не имеем на это права.
– Я не подведу тебя, Учитель. Ни тебя, ни наставника Ракота, ни Упорядоченное.
– Таны, – усмехнулся Ракот, когда дверь за моим бывшим Учеником закрылась, – неисправимы. Хлебом не корми, дай только пощеголять пышным слогом. Ты расставил фигуры, брат? Тогда ходи. Всё, что нам с тобой осталось, – это бесконечный турнир в тавлеи…
– Но не забывай, что я впереди. И ты ещё должен мне целую амфору «Старой триеры».
– До чего дошло, – расхохотался Ракот. – Два Бога пытаются припомнить, кто кого угощает вином…
– Брат, – проговорил я с трудом. Горло перехватывало. – Брат, просто мы изо всех сил пытаемся не стать подобными им.
– Ну да, брат, – Владыка Тьмы сжал могучий кулак. – Мы хотим остаться даже не Истинными магами…
– Нет. Просто людьми.
Мы помолчали, глядя друг другу в глаза.
– Ходи, – яростно прорычал Ракот. – Ходи, брат. Твой ход.
Конец первой части
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая ЭВИАЛ. ХРАМ МЕЧЕЙ
От края до края горизонта – ровная степь, словно здесь прошлась исполинская скалка, раскатывающая в тонкий блин тесто. И застывшее в зените светило – яростное, убийственное, беспощадное.
На бескрайней выжженной равнине стояли две фигуры. Наверное, по весне эта сухая сейчас степь вспыхивает радующим взор цветным разнотравьем; даже неутомимые пчёлы не успевают облететь все заманчиво раскрывшиеся венчики, звенят ручьи и в низинках на короткое время появляются небольшие озёра, словно раскрывшиеся ото сна глаза земли; однако потом вечно голодное солнце слизывает жадными горячими языками все без исключения следы влаги. Степь умирает, погружается в сон – до той поры, пока не утихнут свирепые зимние ветры. И так – без конца…
– Безотрадное зрелище, – заметил Анэто. – Как вы тут живёте, Мег?
Чародейка хлюпнула носом, прижала к лицу и без того уже покрытый бурыми пятнами платок – после сотворённого заклятья, открывшего Тайные Пути ей и ректору Академии, у Меганы не прекращалось кровотечение.
– Во-пегвых, не тут, – она раздражённо комкала белую ткань. – Во-втогых, у нас совсем не так. Гечки, лес, озегца… Скалы… Благолепие.
– Да, а вот эти осели тут и им, похоже, нравится, – Анэто кивнул на высившиеся невдалеке стены и башни. Мегана только криво усмехнулась.
Теперь хозяйка Волшебного Двора и милорд ректор Академии Высокого Волшебства в невольном молчании смотрели на Храм Мечей. Едва заметная степная дорога обрывалась у самых ног, словно говоря – всё, ведомые пути кончились. Дальше начиналась «страна незнаемая», где мало что значат высокие титулы и признанные всем Старым Светом заслуги. Полагаться следовало только на себя, такого, как ты есть.
Чуть дальше, на широком, расплывшемся холме высились стены цвета пожухлой травы, издали казавшиеся глинобитными. Но кто-кто, а Анэто и Мегана знали лучше, чем кто бы то ни было ещё в Эвиале, что эти «глиняные» стены и башни не поддадутся никаким таранам. Твердыню ассасинов защищало не только чародейство, вернее сказать, чародейство, не только привычное магу Ордоса и хозяйке Волшебного Двора. Здесь потрудились иные силы, и не стоило даже гадать, какие именно.
Чародей и волшебница не торопились, издали осматривая неприступный Храм. Обычному человеку-то он как раз не должен был казаться таковым, и какой-нибудь не шибко умный завоеватель мог даже попытаться взять его на щит – стены не поражали высотой, ров сух и неглубок.
– А ведь как-то раз попробовали… – пробормотал Анэто.
– Что попгобовали? Взять? – откликнулась хозяйка Волшебного Двора.
– Ну да. Халистан, уже довольно давно, Восьмая Династия, по-моему. Решили, что непонятный Храм следует привести к покорности. Так, на всякий случай.
– Могу себе пгедставить, чем всё это кончилось, – проворчала Мегана. У неё из ноздрей по-прежнему сочилась кровь. – Загаза, не останавливается…
– Ага, вспомнил, точно – Хашмид, – воодушевился Анэто, – второй факхар Восьмой Династии. Навербовал наёмников, Вольные Роты, и отправил их вперёд, благоразумно сохранив во второй линии своё собственное войско. «Костоломы Диаза» подошли ближе всех…
– И что? – с кислой миной осведомилась Мегана. Судя по всему, увлечение Анэто военной историей она не разделяла.
– Ассасины ударили ночью. Окружили лагерь, сняли часовых, ворвались внутрь, началась резня…
– Надо полагать, никто не ушёл живым?
– Как ни странно, ушли. Диаз сумел собрать кулак, они выстроили «черепаху» и прорвались. У них нашёлся сильный маг.
– Сильный маг? В Вольной Готе? Сказки, – поморщилась Мегана. – Ладно, Ан, давай сделаем то, зачем пгишли…
– Да, Мег, у «Костоломов» нашёлся сильный маг. Самоучка, вне всякого сомнения, но истинный талант. Самородок, если можно так выразиться.
– И какое это имеет отношение к нашей миссии?
– Самое прямое, Мег, самое прямое! – Анэто воодушевлялся всё больше и больше. – Старый я баран, это следовало проверить ещё в Ордосе! Диаз единственный, кто выдержал прямое столкновение с Орденом и ушёл живым, сохранив половину мечей. Не сомневаюсь, что дело в том маге; так что – не так уж они и неуязвимы, наши славные ассасины!
– Тебе от этого легче стало? – неприязненно поинтересовалась Мегана. – Нам надо спгавиться с Газгушителем, а Хгам – газве мы когда-нибудь с ними вгаждовали? Они не вмешивались в наши дела, мы – в их. Так что оставь свои изыскания и пошли.
Анэто вздохнул и последовал совету.
…Вскоре они уже могли рассмотреть Храм во всех деталях. Над первым кольцом стен поднимались башни, острые, словно рыбьи кости. Неестественно вытянутые, словно они строились вовсе и не для отпора врагу. Анэто прищурился, стараясь уловить закономерность в их расположении. Со стороны это могло показаться вцепившемся в небо диковинным пыльно-жёлтым пауком.
Над башнями в раскалённый, ослепительно-белый солнечный диск целились железные спицы; на них неподвижно застыли вычурные флюгеры: диковинного вида крылатые звери, рыбы с лапами, птицы, в которых начитанному Анэто мерещились сказочные фениксы, а более практичной Мегане – павлины с преувеличенно-пышными хвостами.
За внешним кольцом стен и башен высились бастионы внутренней цитадели, а ещё дальше, в сердце суровой крепости, – ярко-голубые купола самого Храма, воспетые во множестве сказаний. Там никогда не ступала нога ни одного чародея и вообще ни одного человека, кроме, разумеется, самих ассасинов. Никто не смог вернуться и рассказать, что же происходит там на самом деле. Ни один, даже самый лучший разведчик.
Очевидно, чародей и волшебница разом подумали об одном и том же, потому что Анэто вдруг кашлянул и вполголоса сказал:
– Не преуспели даже эти, птенцы святых братьев из замка Бреннер. Не спрашивай меня, Мег, откуда я это узнал и сколько золота мне это стоило…
– Могу себе представить, – согласно кивнула чародейка. Кровотечение наконец-то прекратилось. – Мне в свое время тоже пришлось раскошелиться. Верно, я задавалась тем же самым вопросом, друг мой.
– Хорошие мысли приходят в умные головы одновременно, – криво усмехнулся Анэто. – Ну, идём, друг мой? Или лучше будет «подруга»? Ждать как будто нам больше нечего.
Мегана согласно кивнула.
– Ничего не имею против «друга», – заявила она. – Тем более, что пол в наших с тобой отношениях ничего не значит. Мы оба знаем слишком хорошо, сколько нам лет…
Неторопливо, сохраняя достоинство, они двинулись к темневшему посреди кольца стен проёму ворот. Само собой разумеется, за ними сейчас наблюдали, и притом неотступно. Гости такого рода не могли появляться часто вблизи Храма Мечей.
…Они не ошиблись. Ещё до их приближения сами собой гостеприимно распахнулись ворота, чародеи увидели выстроившихся двумя шеренгами учеников Храма в золотисто-шафранных праздничных одеждах. Лица асса-синов закрывали такого же цвета плотные платки с узкой прорезью для глаз. Оружия на виду никто из них не держал.
– Впечатляет, – сквозь зубы процедила Мегана. – Ан, а ты уверен, что они не подслушали наш с тобой разговор?
Милорд ректор только дёрнул щекой.
Мегана и Анэто вступили внутрь – и стоило им поравняться с воином Храма, как тот – или та? – сгибались в низком поклоне.
С надвратной арки внутреннего кольца стен запели трубы. Звук был высокий и чистый, в лучших традициях старой Империи. Распахнулись и вторые ворота; правда, пока что и хозяйка Волшебного Двора, и милорд ректор Академии не испытали ничего, кроме известного разочарования: внутри Храма не крылось никаких красот или чудес – ровные, гладкие, тщательно выметенные земляные дворики, низкие глинобитные строения с узкими щелями окон-бойниц скорее походили на портовые склады, чем на легендарную школу непобедимых убийц.
– Под землёй у них тут всё, что ли? – мыслеречь Меганы коснулась разума волшебника.
– Молчи. Здесь никакой защиты может не хватить, – сердито оборвал её Анэто.
За вторыми воротами стало повеселее – появилась зелень, небольшие, тщательно возделанные садики, к каждому растению, заметила Мегана, по специальным трубкам подавалась вода. Строения стали выше и наряднее, резные и витые колонны, ажурные портики, на стенах – затейливые мозаики, барельефы, в нишах застыли причудливые статуи из тёмного камня. Анэто прищурился – статуи изображали собой легендарную Тёмную Стражу Ши-хуа, первого императора Синь-И.
(Будущий великий император Ши-Хуа, по преданию, родился в семье бедных рыбаков, хилым и слабым ребёнком. Восточным краем Эвиала тогда якобы правили ужасные змеевидные чародеи, повелевавшие многими демонами (в этих чародеях легко угадываются дуотты). По жестокому закону, слабых детей забирали слуги дуоттов якобы для того, чтобы кормить ими своих ненасытных чудовищ. Однако мать Ши-Хуа объявила, что её сын якобы умер сразу после рождения, на самом же деле положив его в корзинку и отдав на волю волн Песочной реки. Река отнесла корзину с мальчиком на уединённый остров, где звери и птицы, «те немногие, ещё не лишившиеся по гневу Богов дара говорить» воспитали его. Как уверяли многие древние авторы, «сама Мать-Земля» воспитала героя, наделила магической силой. Собрав войско из своих друзей-зверей, Ши-Хуа вернулся к людям. Он нашёл дорогу к забытому храму древних богов, где, окаменев, стояли могучие воины, полулюди-полудемоны, стражи и слуги сгинувших властителей. Ши-Хуа должен был трижды сразиться с ними один на один. Из всех схваток будущий император вышел победителем, и Тёмная Стража присягнула ему на верность. Со своим войском, к которому присоединились многие люди, Ши-Хуа в кровопролитной войне разбил армию «змееголовых», отбросил их «за дальние пределы» и основал Империю Синь-И. Когда он умер, Тёмная Стража не пожелала служить его потомкам и покинула населённые людьми пределы, унося с собой тело своего повелителя. «И высекли они Ему гробницу в скалах; и положили туда, и задвинули целой скалой, что не пошевельнет и тысяча сильнейших мужей; и сами окаменели, став вечной стражей у её порога. И горе тому, кто тронет их, кто сдвинет и самый мелкий камень…» Скульпторам Синь-И было тем не менее строжайше запрещено изображать в своих творениях Тёмную Стражу из страха оскорбить мстительных и могущественных демонов.)