ЗБИГНЕВ БЖЕЗИНСКИЙ СТАВИТ МАТ СОБСТВЕННОЙ СТРАНЕ
Что можно сказать по поводу этого высказывания одного из ключевых архитекторов американской стратегии времён холодной войны, которого некогда называли «Киссинджёром Джимми Картёра»?
«Величайшая геополитическая катастрофа XX века» – по выражению Владимира Владимировича Путина – формально случилась потому, что мы сами десятилетиями разваливали страну. С одной стороны – строили, с другой – разваливали. Как в школьной задаче: из трубы А втекает, из трубы Б вытекает.
Вот Джугашвили: труба А – ликбез, индустриализация, модернизация армии; труба Б – варварская коллективизация, ГУЛАГ, Лысенко, кибернетика, генетика. Хрущёв: труба А – массовое жилищное строительство, демилитаризация – спасение экономики; труба Б – гонения на модернизм во всех видах искусства, безудержное очернение всего сделанного предшественником, управление хозяйством страны наугад. Брежнев: труба А – международная разрядка, объединение планового и рыночного управления, героизация прошлого; труба Б – деиндустриализация, разложение советского и партийного аппарата, широкомасштабная коррупция, апофеоз стратегических просчётов – Афганистан. Про горбачёвские А и Б красноречиво говорит сам Бжезинский: «Говорить о перестройке и гласности было легче, чем ответить на вопрос, что сделать с ленинизмом. Его правление ускорило кончину империи. Он не провёл никаких существенных экономических реформ и, сам того не желая, вытащил на поверхность национальные вопросы. Гласность служила отличным прикрытием для проявления антирусских настроений. Украинский писатель мог, не указывая пальцем на великороссов, назвать Сталина преступником за уничтожение украинской культурной элиты и голодную смерть миллионов украинцев. Прибалты могли собираться, чтобы почтить память жертв сталинских ссылок, и требовать большей автономии, не высказывая категорического осуждения русских. А Горбачёв не мог одновременно говорить о гласности и запретить подобные манифестации». Как видно не только из этой оценки, Горбачёв оказался всего лишь пигмеем, не способным удержать зашатавшегося гиганта.
Но без Ельцина красный флаг всё равно выжил бы. Ельцин был не одиночкой. Ельцин в широком смысле – это вся разложившаяся федеральная и региональная верхушка СССР. Им всем стало выгодно разрушение страны, они все при этом «хапнули» кто что мог из общенародной собственности. Пятая колонна вызревала в рядах номенклатуры. Взять того же Ельцина. Ведь печально известный дом Ипатьева, где в обстановке варварской паники расстреляли отрекшегося императора с семьей, не тронули даже при Сталине. А вот Ельцин холуйски выслужился – снёс. Причём никакой НКВД над ним не висел и ничего подобного не требовал. А через полтора десятка лет сам же Ельцин лил крокодиловы слезы над прахом царской семьи. Типичный советский перевёртыш. И такой перевёртыш возглавил так называемую «новую Россию», предварительно предав и продав «старую Россию» – Советский Союз… Злорадство ястреба Бжезинского вполне объяснимо. Непобедимые русские сами сделали то, чего не смогли Наполеон и Хитлер, не говоря уж о всяческих Трумэнах.
Но повторимся: всё началось при Брежневе. Во второй период его правления правящий режим злокачественно переродился.
И Горбачёв вырос тоже не из доброкачественного материала. Вспомним его аферистский «ипатовский метод», когда концентрация сельскохозяйственной техники на одном участке использовалась не только для ускорения работы, но и для маскировки реально используемых площадей и поднятия таким образом отчётных показателей. А уж продовольственная программа и подавно строилась по принципу «за два десятилетия кто-то умрёт – или я, или шах, или ишак». Безусловно, мастер саморекламы. Да и к Андропову – почти всесильному главе госбезопасности – прилепился умело. Как гласит индейская поговорка, из кривых ростков не вырастет прямого дерева.
Однако самым страшным брежневским метастазом стал именно Ельцин. С его появлением в центре летальный исход для больной страны стал практически неотвратим.
Причём значительная часть перекосов и болезней брежневской эпохи спровоцирована усилиями Бжезинского. Прежде всего – в бытность его помощником по национальной безопасности президента Картёра (1977–80).
Говорим «Картёр», а на ум кладем Бжезинского. Именно Бжезинский формировал внешнюю политику Картёра. Именно Бжезинский сублимировал комплекс польской неполноценности в агрессивные действия США в отношениях с СССР. Именно Бжезинский отказался от политики другого известнейшего стратега Хайнца Альфреда Луисовича Кисингера (на американской почве ставшего Хенри Киссинджёром) – помощника по национальной безопасности президентов Ричарда Милхауза Фрэнсис-Энтонича Никсона (1969–74) и Лесли Линча Лесли-Линчевича Кинга (по отчиму Джералда Рудолфа Джералд-Рудолфовича Форда) (1974–76). Киссинджёр предписал избегать идеологических споров, не вмешиваться во внутренние дела советской сверхдержавы, максимально разрядить напряжение между двумя обкладками мирового конденсатора. Картёр же – с подачи Бжезинского – с самого начала вмешивался во внутренние советские дела. Он первым из президентов США публично усомнился в легитимности власти Советов в их родной стране. Он выделил огромные деньги на радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа», утвердил финансирование контрабандной переправки в СССР подрывной литературы. Под предлогом радикального нарушения прав человека использовал экономические санкции. Запустил новые программы вооружения и тайные операции в странах Третьего мира, чтобы противостоять действиям Москвы.
В кардиологии известен синдром, когда единственный кардиомиоцит (клетка сердечной мышцы), давая неверные сигналы, может у вполне здорового во всем организма вызывать тяжелейшие аритмии – зачастую с печальным для организма исходом. Такой клеткой в сердце американской политики оказался польский эмигрант Бжезинский. Патологическую ненависть к русским, построившим к 1960-м годам сверхдержаву, говорящую на равных с Америкой, он выплеснул в шаги американской политики. Руками Картёра Бжезинский вновь разжег пожар холодной войны.
Да, советское государство – в лице Брежнева-Суслова – совершило немало бездарных, стратегически провальных, шагов.
Например, линейное мышление советских руководителей экстраполировало успех советского вторжения в Чехословакию в 1968-м году на планирование вторжения в Афганистан в 1979-м году. Но Афганистан – не Чехословакия. Да и само вторжение в Чехословакию было тактическим выигрышем и стратегическим проигрышем советской политики.
Симпатии мирового сообщества к нашему Союзу, пиковые при Джугашвили (что на нынешний либеральный взгляд выглядит парадоксом) и Хрущёве (во многом благодаря Сергею Павловичу Королёву и Юрию Алексеевичу Гагарину), катастрофически утрачивались при Брежневе. Дмитрий Анатольевич Медведев был неоригинален, сказав, что Муаммар Мухаммадович Каддафи утратил свою легитимность: такие же высказывания Бжезинский готовил для Картёра и последующих президентов США.
Тайные операции США в тот период зачастую невозможно отличить от тайных махинаций. Советская авантюра в Афганистане стала возможной не только в силу бездарности многих членов политбюро. Бжезинский нынче с удовольствием вспоминает: США начали финансировать и напрямую снабжать оружием силы, противодействующие тогдашней афганской власти, ещё весной 1979-го. У афганских правителей были несомненно уважительные причины просить советской помощи. Но только после ввода советских войск американская помощь стала открытой. Таким образом у всего мира создалось впечатление: СССР вторгся в мирную страну, и её народ восстал против оккупантов.
Ловушку эту придумал именно Бжезинский (о чём долгие годы «скромно» умалчивал). Он же организовал и явную дезинформацию: мол, афганский руководитель Амин завербован американцами, и те готовятся ввести свои войска в страну. На фоне уже разворачивающейся вооружённой борьбы с правительством «всемогущий» КГБ клюнул на приманку. Бжезинский переиграл Андропова. Афганистан на десятки лет ускорил разрушение Советского Союза.
Бжезинский достиг своей цели. Режим в СССР начал расшатываться. Брежнев в ответ руками Андропова стал закручивать гайки, давление в котле начало подходить к красной отметке.
Вдобавок именно Бжезинский смог выстроить единый фронт США и Китая против СССР. Отец китайских реформ Сяньшэн Вэньминович Дэн, известный под псевдонимом Сяопин (нечто вроде «маленький уравновешенный»), понимал, что играет в американских интересах. Но это были тактические интересы – стратегически от альянса выиграл Китай. Смертельный удар по могущественному соседу развязал руки Поднебесной.
Бжезинский в последних своих работах нехотя, но признаёт пагубность нарушения стратегического баланса в Евразии. Вот, например, его высказывание: «Ещё меня поражает, насколько много китайские лидеры знают о мире. А потом я вижу очередные дебаты кандидатов в президенты от республиканской партии…» Заканчивать свою фразу в интервью Бжезинский не считает нужным, но через некоторое время добавляет: «Республиканцы – это просто позор».
Мы видим: к Бжезинскому пришло наконец понимание необходимости сохранения территориальной целостности России – особенно в её восточной части. Однако то ли недостаточность стратегического интеллекта, то ли маниакальная ненависть к русским заставляет его внушать американским президентам: не допускайте воссоединения Украины с остальной Россией. Комплекс, унаследованный от веков польско-русского противостояния, не допускает признания целостности России. А целостная она только с Украиной. И только такая Россия сможет сохранить Зауралье. Эта, казалось бы, парадоксальная мысль обоснована в другом разделе книги.
В своей новой книге «Стратегическое видение: Америка и кризис глобальной мощи», вышедшей – в конце января этого года, Бжезинский даёт апокалиптический прогноз «отступающему Западу». Европейская часть Запада становится неким комфортабельным домом престарелых. Ядро Запада – США – переживают экономический упадок и проявляют все большую политическую несостоятельность. Стремительно нарастает стратегическая изоляция США. В то же время Китай – в стадии «стратегического терпения». Эти проблемы будут осознаны американским истэблишментом позже и соответственно войдут в его политические программы.
В новой книге Бжезинский, казалось бы, диаметрально меняет свой взгляд на Россию. Он даже призывает американских политиков повлиять на Европу с целью её тесной интеграции с Россией и Турцией. Разительная перемена во взглядах вполне объяснима. Бжезинский – всё ещё серьёзный геостратег – не может не понимать: уравновесить китайскую мощь в Евразии может только альянс угасающей Европы со стремительно укрепляющейся Турцией и сохраняющей ещё ядерную мощь Россией.
Бжезинский скептически оценивает стратегическое мышление как нынешних, так и будущих американских руководителей. В первую очередь, считает он, нужно выправить ситуацию с американской экономикой. Он пишет «Если США не наведут у себя порядок, их ждёт крах на международной арене. Если мы восстановимся, мы можем избежать международного краха, но нам придётся постараться и действовать умно. Однако, если положение дел внутри страны останется прежним, на международной арене у нас не будет ни единого шанса, как бы мы правильно себя ни вели… Мы (американцы) слишком одержимы настоящим. Если мы скатимся до того, что будем думать только о нём, мы начнём реагировать на вчерашние вызовы вместо того, чтобы делать нечто более конструктивное». Он сравнивает мышление американских политиков с мышлением китайских руководителей и приходит к выводу: китайцы – в отличие от своих американских коллег – думают на перспективу в десятки лет. Это и есть стратегическое мышление.
Бжезинский осознаёт, какой проблемой для Америки становится нежданная мощь и амбиции Китая: как говорится, «за что боролись, на то и напоролись». Он считает: американцам следует мобилизоваться, но одновременно не пытаться давить на Поднебесную в лобовую. Пример – ошибочное решение ученика Бжезинского, действующего президента США Обамы о переправке двух с половиной тысяч американских морских пехотинцев в Австралию. Бжезинский язвительно замечает: «Я не знал, что в Австралию вот-вот вторгнутся то ли Папуа – Новая Гвинея, то ли Индонезия. Предположу, что большинство людей всё-таки сочтут, что Обама думал о Китае. Что ещё хуже, сами китайцы тоже сочтут, что он думал о Китае, а делать на Востоке акцент на Китай – это ошибка. Нам нужно сфокусироваться на Азии, но не следует при этом играть на опасениях всех возможных сторон… Очень просто начать демонизировать Китай, а китайцы в ответ будут демонизировать нас. Неужели мы этого хотим?»
Компетентность китайцев Бжезинский противопоставляет нарастающему невежеству американцев: «Американцы мало знают о мире, они не учат ни мировую историю – только американскую, причём весьма однобоко, – ни географию. В сочетании с этим всеобщим невежеством устойчивый и намеренно раздуваемый страх перед окружающим миром, связанный с грандиозной войной с джихадистским терроризмом, делает американское общество крайне уязвимым для экстремистских призывов». «Определённый скептицизм появился, но и уязвимость для демагогии никуда не исчезла». В своей книге Бжезинский называет невежество первой из шести «главных уязвимых сторон» США. Вторая – «нарастающий долг», третья – ущербная финансовая система, четвёртая – «распадающаяся национальная инфраструктура», пятая – «увеличивающееся неравенство доходов», и шестая – «зашедшая в тупик политика».
Бжезинский постоянно моделирует борьбу за лидерство между двумя новыми сверхдержавами. Мы не оговорились: США должны стать новой сверхдержавой, чтобы сохранить позиции, когда буквально по пятам идёт занявший место Советского Союза Китай. Американский геополитик считает, что практически всё зависит от возможности внутренней мобилизации Америки, испытывающей ныне кризис воли и интеллекта: «Запад сегодня не уверен в собственных ценностях. Соединённые Штаты попали в фискальный тупик и быстро превращаются в страну с самым неравномерным и несправедливым распределением доходов. Америке – ещё недавно доминировавшему на мировой сцене игроку – может не хватить силы и энергии для выстраивания архитектуры нового мирового порядка. Её роль в этом нестабильном мире зависит от того, как она справится с внутренними проблемами».
Он приводит в пример дальновидных китайских политиков: они отнюдь не в восторге от процессов деградации в стране глобального соперника. Бжезинский цитирует высокопоставленного китайского чиновника, якобы сказавшего: «Пожалуйста, не приходите в упадок чересчур быстро». Но сам Бжезинский видит недостаточность оптимистических заклинаний: ««Помощь близко. Больше улыбайтесь. Всё пройдёт, всё будет хорошо», – к сожалению, должен с прискорбием сказать, что это не поможет. Люди невежественны и напуганы. Им нужно нечто большее». Действительно, сегодняшние китайские руководители прекрасно осознают: не крах нынешнего мироустройства, а постепенное перерастание экономической мощи в политическую приведёт их к цели. Пока эта цель не агрессивна. Речь идёт о мирном выходе на первую позицию. Но Бжезинский подчеркивает: опасность возникновения агрессивного национализма в Китае ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Этому особенно будут способствовать вакуум силы – сворачивание американского присутствия – в Юго-Восточной Азии и обострение территориальных споров Китая с соседями: Вьетнам, Япония и др. И тогда, говорит Бжезинский, «Азия XXI века станет похожа на Европу XX века» кровожадным насилием.
Что касается отсутствия стратегии у современных Соединённых Штатов, то здесь Бжезинский не совсем прав. Так, США выработали достаточно интересную стратегию относительно азиатско-тихоокеанского региона. Например, профессор колледжа Барда и колумнист журнала American Interest Уолтёр Рассел Мид в статье для The Wall Street Journal пишет: «Пока весь мир зациклен на упадке Америки и её глупых, как принято считать, интервенциях на Ближнем Востоке, Соединённые Штаты без лишней огласки приняли двухпартийный политический курс в отношении Азии. Его влияние на данном континенте вполне может оказаться столь же сильным, каким было влияние плана Маршалла и НАТО в Европе». Причём эта стратегия разработана ещё при президенте Клинтоне – а поскольку межпартийных разногласий в отношении неё не наблюдалось, разработка продолжалась и при республиканской администрации. В основе этой стратегии – призыв «обогащаться за счёт участия в самой открытой торговой системе в истории человечества. В обмен на обязательство соблюдать правила этой системы такие страны, как Индия, Вьетнам, Индонезия и Китай, получают возможность развивать промышленность и принимать участие в формировании будущего мировой экономики». В основу стратегии положен тонкий расчёт: «занятые обогащением страны вряд ли будут стремиться к ниспровержению международной системы, которая способствует их процветанию, по мере всё более тесного вовлечения стран в мировую систему они всё больше начинают от неё зависеть… Следовательно, чем больше Китай проникает на мировые рынки, тем больше его заложников оказывается в руках Америки».
Стратегия вовсе не инновационная. Соединённые Штаты проводили её в отношении поверженных во время Второй Мировой войны Германии и Японии. Она позволила плотно вовлечь эти страны в американскую орбиту, загасить в них милитаристские настроения.