– О! Явилась! – попытался подняться старый знакомый, но грохнул бутылку с пивом и смачно выругался. – И где тебя только черти носят? Жди ее тут, жди…
– Да как ты…
– Ладно, – махнул рукой Сизов, сгреб полные бутылки и скомандовал: – Открывай двери, а то прямо прокис уже на этой лестнице… Чего ты вытаращилась? Да! Я согласен!.. стать твоим мужем!.. Господи, на что только не пойдешь, чтобы выпить пивка в спокойной обста… Я долго буду у двери толкаться?!
Честно говоря, Валентина уже всерьез собралась отправить дорогого гостя вниз по ступеням, но неожиданно соседская дверь распахнулась, и оттуда выскочила заплаканная Ольга.
– Валентина! Ну наконец-то вы пришли! Где вы ходите, когда у меня такое горе?!
Сердце у Вали неуютно затрепетало. Она выхватила ключ из кармана и без лишних разговоров распахнула двери.
– Входи. Что случилось?
Ольга пробежала в кухню, налила себе из-под крана воды, залпом выпила и только потом плюхнулась на стул.
– Васька заболел, – отрешенно проговорила она.
Валентина сочувственно ухватилась за щеки:
– И в самом деле, какое несчастье! Ой-ой-ой… а кто это Васька? Кот, что ли, ваш? – не совсем поняла она.
– Да какой кот?!! – вскочила девушка. – Это муж мой! Василий! И между прочим, говорит, что это вы его простудили! Что вы вчера приходили неизвестно зачем, приносили торт, а сами его и не отдали, а он – Васька, полчаса по вашей милости на сквозняке проторчал!
– Да врет он, – легкомысленно отмахнулась Валя. – Чего ты его слушаешь? Он раздетый на улицу выбегал, сигнализацию отключать – и то ничего, а тут… И что – сильно его… воротит? Может, напился?
Ольга снова села и уже устало проговорила:
– Да ну почему – сразу напился? Ничего он не пил, трезвый… Плохо ему, так плохо… Он уже и завещание написал…
– Да что ты! – всплеснула руками Валя. – А вас упомянул?.. То есть я хотела спросить – а что с ним плохо-то?
– Температура высокая… тридцать семь и четыре… – качнула головой Ольга. – И он почти помирает…
У Валентины отлегло от сердца. В самом деле – кто его знает, этого соседа, вдруг и впрямь ей назло заболел. Но если только тридцать семь…
– Да плюнь ты, – чистосердечно посоветовала она. – Иди вон, в подарок отнеси ему бутылочку пива, сама увидишь, как его хворь пройдет.
Ольга не уходила. Она ковыряла ногтем стол и о чем-то сказать стеснялась.
– Он просил, чтобы вы его в самую дорогую клинику устроили… потому что он из-за вас слег… – наконец проговорила она. – Вы его положите?
– Вот что… – набычилась Валентина. – Иди скажи своему супругу, что, если он немедленно не прекратит температурить, я его не положу, я… я… я сама с ним рядом улягусь, понятно?!! И он у меня через час здоровым вскочит! Понятно?!! А то – завеща-а-а-ние!!! Я еще приду проверю – упомянул он меня или нет?! И пусть только…
Валентина разошлась не на шутку. Ольга уже молчком, молчком продвигалась к выходу, а потом и вовсе – тихонько выскользнула из квартиры, и Валя слышала, как захлопнулась соседская дверь.
– Теперь ты сюда иди! – на той же ноте позвала она Сизова.
Пока они разбирались с Ольгой, тот, конечно же, успешно просочился в квартиру, и теперь его даже слышно не было.
– Сизов!! – зычно рявкнула Валя, но только зря драла горло.
Петя Сизов сладко сопел на диване, обнимая вышитую диванную подушку, а возле него, на полу, стройными рядами стояли опустошенные бутылки с пивом – Сизов постарался на совесть.
Валя какое-то время смотрела на сонное сокровище, а потом пошла звонить Маше.
– Мария? Это Валя… Ты, Маш, не переживай, твой паразит у меня на диване… Почему паразит? Потому что из тебя уже всю кровь выпил, теперь из меня пьет, гад!.. Нет, Маша, я не могу его к тебе послать, он уже нас с тобой обеих послал… да нет, не матерится, спит он… как и полагается – пьяный… Нет-нет, я не с ним на диване, у меня своя кровать есть, а вообще… Маша! Если хочешь – приезжай и забирай свое сокровище, оно мне никаким боком!.. А-а-а-а, не хочешь! Я тебя даже где-то понимаю… ну пусть у меня до утра валяется…
Валентина положила трубку и уставилась на сонного приятеля.
– И куда же все-таки прячут настоящих мужиков? – задумчиво проговорила она, глядя, как чмокает во сне губами господин Сизов.
Ну что за день сегодня выдался?! То Милочка со своей любовью достала, то эта дамочка… как ее… Лапа? Это что – имя такое женское? Или ее так ласково муженек величает? Вообще крайне интересно, отчего это дамам нравится, когда их называют собачьими конечностями? Или кошачьими? Да какая разница! Все. Все! Все!!! Решено! С сегодняшнего дня Серафим Сергеевич будет сидеть дома, никому не станет открывать дверь и проведет остаток отпуска в тихом, спокойном, долгожданном затворничестве…
Серафим развалился на диване и прикрыл глаза.
Первый звонок прозвенел уже через час. Серафим даже уже задремал по наивности, да не тут-то было – позвонили. Причем довольно настойчиво, хотя время уже было довольно позднее, во всяком случае, программа «Спокойной ночи, малыши» только что закончилась.
Серафим ругнулся, дернулся было в прихожую, но потом натянул на голову подушку и перевернулся на другой бок.
Неизвестно, звонили еще или нет, Серафим Сергеевич умудрился-таки заснуть, даже с подушкой на голове, и проспал так до самого утра.
– Господи, хорошо-то как! – воскликнул он, выходя из душа. – Сегодня еще и программка по телевизору славная! И никто мешать не будет…
Радовался он преждевременно. Не успел затворник одеться, как в двери снова зазвонили.
– Фигу я вам открою! – буркнул тихонько Серафим и улегся на диван с книжкой.
Звонок раздражал, будил в душе какие-то тревожные чувства и беспокоил существенно. И все же Серафим крепился. Что такое, в конце концов!! Имеет он право на законный отпуск?! Он ничего никому не обещал, никому не навредил, ничего никому не должен, поэтому будет вот так лежать и совсем даже не пойдет открывать! Да никто ему не нужен! Он уже знает – только подойди к двери, сразу же ворвется этот инфантильный Леша, будет опять звать жениться, или, чего доброго, сама Милочка припрется! Оно ему надо? Нет уж, будет крепиться из последних сил. А если уж вовсе достанут – вызовет милицию. Да, вот так.
Звонок замолк. Серафим даже радоваться боялся. Только осторожненько включил телевизор и притащил из кухни сухарики с изюмом. Вот так тихонько и сидел, как кролик – хрустел сухарем и пялился в экран. И ничего противозаконного…
Три дня Серафим жил точно в сказке. Правда, он совсем не выходил из дома, старался не греметь и продвигался по комнате на цыпочках, зато его теперь никто не беспокоил, не тормошил и ничего – то есть совсем ничего! – от него не требовал!!
Когда все-таки прозвенел звонок, Серафим сначала вздрогнул, точно конь от хлыста, а потом осмелел и стойко решил не реагировать. Только в этот раз номер не прошел. После двух-трех назойливых звонков в подъезде раздались голоса, и в двери Серафима зачирикал ключ.
Серафим подскочил и вынесся в прихожую. На пороге стояла хозяйка квартиры… как бишь ее… А рядом с ней плотной делегацией Леха, Милочка и даже Камелия Борисовна.
– Ну и чего? – вопросительно уставилась на них хозяйка квартиры. – Чего вы мне говорили, что он помер?
– Так он же не открывал! – обиженно взвизгнула Милочка и кинулась на шею Серафима. – Милый! Отчего?! Отчего ты нас так перепугал?! Нет, ты меня не отталкивай, а ответь! Отвечай, дрянь такая!! Я из-за тебя вчера семь килограммов сбросила!!
Серафим пытался оторвать цепкие руки, но Милочка вцепилась намертво и отпускаться не собиралась. Неизвестно отчего, женщина уже активно заявляла на него какие-то права. Это пугало, поэтому Серафим извивался ужом, выскальзывал из объятий и даже тихонько поскуливал.
– Не расстраивайся, Серафим, – пробасил Леха. – Я понял – ты спал, отрубился, наверное, выпил с устатку…
– Ах вы-ы-ы-пил… – наконец отлепилась от Серафима Милочка, уперла руки в бока. – Так, значит, выпил, говоришь? Это, значит, ты еще со мной как следует не расписался, а уже пить намылился? Это, значит, со мной тебе не интересно! Значит, в тепле, в уюте, ему не пьется, а с какими-то алкашами, в подвале, в гараже!!.
Боже мой! Ну до чего же все женщины одинаковы!!
– Я не пил! – взвизгнул Серафим и юркнул за широкую спину Лехи. – Леха! Сестру свою успокой! Если она ближе подойдет… я точно тебе говорю – если она еще на шаг ко мне подойдет… я из окна выброшусь!
– Здра-а-а-сссьте!! – возмущенно вытаращилась хозяйка. – Выбросится он! А кто потом мне окошко вставлять будет? Оно, между прочим, пластиковое! Я всю жизнь на него копила!! А он, получается, по окошку шарахнет, сам в лепешку, а ко мне потом даже квартиранты не пойдут! Кому ж захочется пялиться в окно, из которого тут выкидываются всякие!!
Серафим уже не знал, что делать. Зато прекрасно знала Милочка.
Серафим уже не знал, что делать. Зато прекрасно знала Милочка.
– Ему нужен душ!! Вы что – не видите? Ему плохо с похмелья, помочь человеку надо! Леша! Немедленно его в душ!
– Я не хоч-ч-чу в душ… – пыхтел Серафим, упираясь ногами в косяк. – Немедленно меня отпустите! Я не собираюсь ни в какой душ!!
– А ему надо так ножки – тыц! – подсуетилась Камелия Борисовна, и несчастного Серафима прямо в одежде сунули в ванну.
Он смирился. Опустив руки, стоя во влажной посудине, он уныло спрашивал:
– Я все понимаю… я только не могу понять – чего вы все ко мне прилипли? Кроме меня, больше людей, что ли, нет, а? Ну что я вам сделал?
– Ты, Серафим, нам теперь родным стал, – как добрый дедушка, объяснял Леха. – Мы теперь тебя никуда не отпустим. И людей на свете многое множество, но только кругом одни пьяницы, а ты… хоть и дохлый какой-то, и руки у тебя не из того места растут, и видок – щелчком пришибешь, зато интеллигентный…
– Не пьешь! – опять влезла Камелия, похоже, она уже окончательно считала себя Лехиной супружницей. – И детей любишь. Мне Сонька про тебя все уши прожужжала.
Милочка двинула ее плечом – у нее был собственный ребенок, и она не желала делить Серафима ни с кем, даже с Сонькой.
– И еще это… сразу видно, что у тебя работа важная – вон какие руки холеные. А значит, за нее и платят хорошо, – сделала она серьезный вывод. – А потому я тебя и полюбила. Так что – собирайся!
– Куда это? – насторожился Серафим и нервно переступил мокрыми носками по дну ванны.
– Поедем к нам в деревню, – простенько пояснила Милочка. – Поживем маленько у мамы, пора знакомиться.
Серафим медленно ухватил длинное полотенце и стал прилаживать его к шее. Потом потрогал гвоздь с душем – слабоват, и нацелил полотенце на трубу.
– Ты чего это удумал? – взвизгнула хозяйка квартиры. – Ты опять хочешь мне квартиру испоганить?! Вот ведь какой, а?!!
– А чего он? – наивно поинтересовался Леха.
– Я лучше в петлю, – хмуро объяснил Серафим. – Лучше застрелюсь на фиг, но ни к какой вашей маме не поеду, ясно?
Милочка, Камелия и Леха стали наперебой объяснять, что иного выхода у них у всех просто нет, потому что Леха, готовясь к свадьбе, решительно затеял ремонт сразу во всех квартирах – у себя и у Камелии.
– Это я чтоб всю семью сызнова зачать! – терпеливо объяснял он Серафиму.
– И я! И я тоже!
Оказывается, дабы сэкономить на стойматериалах, к ним тут же присоединилась и Милочка. В результате за три дня семейство напрочь разворотило все свои уютные гнездышки и теперь им просто негде было даже переночевать. Однако все надеялись на скорые жизненные перемены, с упоением глядели в светлое будущее и, следовательно, расстраиваться не собирались. Все решилось просто – они поедут в деревню к матушке Лехи и Милочки, где переждут времена ремонтной разрухи, а заодно и познакомят старушку маму со своими половинками. Вот они и пришли сообщить о таком радостном событии Серафиму, а тот, как на грех, зачем-то заперся. Они-то, конечно, думали, что он скончался, потому и вызвали квартирную хозяйку с ключами. А оно вон как замечательно оказалось!
– Правда, ребятишек придется из школы забрать… – вздохнула Милочка. – Ну да чего не сделаешь ради личного счастья…
– Я не могу! – категорично заявил Серафим. – Я женат.
– Да ты достал! – взревел Леха. – Ну покажи свой паспорт!
Серафим принципиально отвернулся. Стоять в ванне ему уже изрядно надоело, да и замерз он, но выпускать его никто не собирался.
– А вы знаете, – вдруг оживилась хозяйка квартиры. – Я вам могу предложить вариант совершенно изумительный! Вы все можете пожить здесь! Да! За тройную плату я с удовольствием сдам вам квартиру вместе с этим самоубийцей!
– Вы не сделаете этого… – побледнел Серафим. – Я вам заплатил.
– А и что? – трясла хозяйка перед носом Серафима мелкими кудряшками. – Я ж теперь тебя одного в квартире и оставить боюсь! Слышьте, граждане, заселяйтесь! Потому что я как есть его одного здесь не оставлю! Он либо вместе с моей газовой плитой на воздух взлетит, либо в унитазе утопится! А ежли я его вытурю, то придется деньги возвращать. А так – очень славно получится! За тройную плату вы совершенно свободно можете тут располагаться. Потому что люди вы семейные, приличные… да и за этим приглядите!
Ее предложение было принято прямо-таки с диким восторгом. Как выяснилось, никому особенно не хотелось ехать в тьмутаракань знакомить матушку со своими половинками. В такое-то время и в деревню! Это чтобы баня раз в неделю, а туалет по соседству с коровником? Нет, вариант со съемной квартирой устраивал всех. Разумеется, кроме Серафима. Да кто его спрашивал.
Гости немедленно стали рыться в карманах, подсчитывать деньги, Леха быстро исчез – ему надо было успеть договориться с грузовиком, чтобы к вечеру уже перевезти вещи, Камелия побежала домой перетаскивать узлы и встречать из школы Соню, а Милочка прочно уселась на диване сторожить Серафима – не ровен час опять запрется.
– Милочка, – уселся возле нее Серафим, когда они остались одни. – Ну скажи честно – на кой черт я тебе сдался, а? Ну ведь ни любви у нас никакой, ни влечения…
– Ой, батюшки мои, да какая там любовь?! – хмуро отмахнулась Милочка. – Конечно, ты не белый конь с рыцарем… руки неизвестно откуда произрастают, хлипкий какой-то – щелчком перешибешь… Ну да где я другого-то достану?!! Чай не девочка ведь!!. И знаешь, Сима… Ты лучше сразу меня полюби, а то тебе тяжко придется, потому что я девушка целеустремленная, своего добьюсь всяко-разно, так что…
Серафим только тоненько всхлипнул.
Вечером собрались все вместе – дети, женщины, Леха со своей мебелью, и начался ад.
– Камелия, ты сегодня у нас Марья-Искусница! – весело объявила Милочка, когда наступила пора готовить. – Твоя очередь у плиты стоять!
– Ага, – качнула головой Марья-Искусница. – Больше мне делать нечего! Вон у Леши брюки по швам разъехались оттого, что он мебель таскал, ты же не станешь зашивать, мне придется! Так когда мне еще и у плиты коптиться? Давай-ка лучше сама ужин готовь! Твой Симочка еще не видел, как ты готовишь, а я своего уже кормила!
Милочка поджала губы и поплелась к плите.
– Мам!! Мама! А я хочу вон того печенья, – гнусавил мальчишка лет шести, сын Милочки по имени Павлик.
– Сейчас приготовлю, и поешь! Еще чего – кусочничать! – ворчала мать.
– А-а-а! А Соньке так можно!! – хныкал парнишка.
– А ты на нее не смотри! Она будет куски хватать и станет толстая, как цистерна, а ты всегда будешь… Куда кусок ухватил?! Беги к тете Каме, не вертись под ногами!
Через секунду из комнаты уже доносился голос Камелии:
– А чего это моя Сонька, как цистерна? У нее вообще балетная фигура! Соня, подними ножку, как ты можешь! Я говорю – ногу подними!!. Господи, ну что там свернула-то, прямо какая неловкая!!!
В комнате уже слышался звон разбитого стекла, потом увесистый шлепок и возмущенный Сонькин голосок:
– Ма-а-а-м! Ну че дересся-то? Сама ж просила ногу закинуть!!
Леха относился к воплям весьма мудро, он дипломатично заперся в туалете с книгой и терпеливо выжидал, когда можно будет выйти к столу. И только Серафим не находил себе места на этом празднике жизни.
– Ма-а-а-ам! Ну когда е-е-е-есть бу-у-у-дем? – тянул голодный малыш.
– Мама-а-а-а! А можно мне не делать уроки?! – пользовалась всеобщим разгромом Соня. – Ну где мне упражнение писать? Можно, я не бу-у-у-ду?
– Милочка, черт тебя возьми!! Когда же освободится кухня?!! Ребенку прямо негде с тетрадкой пристроиться!!! Уж лучше бы я сама…
– Ма-а-а-ам!
– А подите вы к лешему! У меня тут опять мясорубку заело! Ну и когда я того фарша накручу? – отчаянно отбрехивалась Милочка.
– Молча-а-а-ать!! – рявкнул Серафим и зычно скомандовал: – Так! Софья – бери тетрадь, садись за кухонный стол, пиши упражнение, я проверю. Павел! Иди ко мне, становись сюда, будешь мазать хлеб маслом. Умеешь? Я научу. Только молчком, не мешаем Софье. Камелия! Сидишь с Лехиными штанами и телевизор не включаешь – твоя дочь занята уроками. Милочка! Освобождай кухню, я сам справлюсь. Иди лучше найди одежду Павлику в садик, постирай носочки его, что ли… Леха! А, он уже на боевой позиции… Все по местам!
Гости вытаращились на Серафима, но никто спорить не осмелился. Дети быстро принеслись на кухню, женщины занялись одеждой, а Серафим на скорую руку наварил полную кастрюлю манной каши. Ничего, если кому-то не нравится, пусть не ест.
Каша понравилась всем. С молоком да с маслом – навалились, будто ничего вкуснее и не ели.
– Спасибо… – осоловело проговорил Павлик и прохныкал: – Мам, а куда мне спать лечь? Мам, я спать хочу-у-у-у.
– Не ныть! – строго одернул его Серафим. – Сейчас мама расправит диван, спать ляжешь вместе с ней.
Милочка обиженно поджала губы – то ли она расстроилась, что ее ребенком командует кто-то другой, то ли у нее были свои планы – с кем ложиться, но к дивану она пошла без особого энтузиазма.