– Хорошо, с вами еще поговорим, – пробормотал Денис, отвернувшись к судмедэксперту. Это был Михалев – молодой парень, его ровесник. – Что у тебя?
– Четыре огнестрельных, – произнес тот. – В жизненно важные органы. Смерть наступила мгновенно.
От неопытности он использовал правильные, но неестественно звучащие в устной речи обороты. Однако следователь-ровесник его не слушал.
Денис как зачарованный уставился на распростертое тело Курлова. Грудь, грудь, плечо, живот. А в пятый раз он, оказывается, промахнулся. Ах ты сука, Курлов. Ах ты тварь…
– Бомж, не бомж… – вслух рассуждал Рудько. – Вроде и бомж. Да толстый больно. И зубы хорошие.
– Осматривал? – поднял голову Денис. Он подумал, что Рудько сам похож на бомжа.
– Не. Медицина смотрела, судмедэксперт то есть. А я пока этого пас… – Рудько показал на настоящего бомжа.
– Обыскал его?
– Пара окурков. Ничего интересного.
Денис обошел тело. Мысленно сосчитал: раз, два, три. В горле булькнуло и замолчало, угомонилось. Он знаком пригласил к себе понятых, стал механически обыскивать труп. Пальцы дергались и дрожали. Какой-такой сюрприз у тебя припасен, сука Курлов?.. Табачный сор, пятьдесят рублей одной купюрой. Хорошо, молодцом. Зажигалка, полупустая пачка «Явы», спичечный коробок с двумя «моргаликами», сложенная вчетверо бумажка… Телефоны, адреса, посмертное послание? Рядом нарисовался Рудько, заинтересованно склонился рядом.
– Что-то есть?
«А твое какое дело, топай отсюда»…
Денис развернул бумажку. «Петровский, мент, падло, застрелил меня из пистолета вчера вечером»… Нет, обычный лист в клеточку. Пустой. Ни слова. Для подтирки, наверное, держал. Денис скинул находки в пакет.
Что ж… Не хватало только одной вещи. Очень важной. Неужели доходяга спер? Нет, он вылетел из руки куда-то вправо…
Бурые пятна на куртке Курлова словно магнитом притягивали взгляд. Свежая кровь ярко-алым пузырем вспухла над оледеневшей коркой, брызнула наружу… Денис сжал дрожащие пальцы в кулак.
Ничего нет. Никакой крови, никаких дурацких поверий. Хватит. Не о том надо думать.
Он прошелся вдоль кустов неподалеку от места, где лежал Курлов. Опавшие листья здесь еще были покрыты девственно-белым налетом инея, похоже, никто не успел наследить. Денис раздвинул ветви, перешагнул через завалившуюся на бок урну. И почти сразу нашел то, что искал.
– Попрошу понятых сюда…
Среди пожухлых листьев лежало оружие Курлова – крупнокалиберный бельгийский браунинг с длинным, изрядно потертым кожухом затвора. Он поднял его палочкой, за спусковую скобу, как положено. На рукоятке затейливой вязью переплетались буквы «FN». Фабрика национальная или что-то в этом роде.
– Дай пакет, – попросил Денис подошедшего Рудько.
Понятые удивленно хлопали глазами. «Ленк, смотри… Ленк…» Находку аккуратно упаковали в полиэтилен. Денис закурил и вдруг встретился глазами с доходягой. Тот выглядывал из-за спины судмедэксперта, но смотрел не на пистолет, а на Дениса. Как-то не так смотрел, показалось Денису. В глаза смотрел. Буравил. Даже ногти грызть перестал.
– Как ты его поднял-то интересно… Дай-ка огня… – прогудел над ухом Рудько, жестикулируя незажженной сигаретой. Денис сунул ему зажигалку и быстро спрятал руку в карман. – И нашел точно, будто сам здесь и оставил, а?..
Опер беззвучно рассмеялся.
– Криминалистика, – сказал Денис деревянным голосом. – Читал Свенссона и Венделя – «Раскрытие преступлений»?
Внутри все ходило ходуном, и чей-то голос из подсознания шептал: беги, дурак, они все знают, это все не более чем спектакль, они сразу догадались обо всем, потому и вызвали именно тебя, а не Лопатко!
– Когда мне читать? Я пахарь по жизни. Учился заочно, а на службе, сам знаешь, – ни выходных, ни проходных… Это в прокуратуре все умные!
– Это точно.
– Ох и замудохался же я, кто б знал. – Рудько уже не смеялся, лицо опять буднично вытянулось. – С этой падалью, чтоб их… В девяносто восьмом за весь год сорок трупов было, и то, помню, жаловались. А сейчас только октябрь, а вон уже за семьдесят перевалило…
Он помолчал, затянулся.
– Этот семьдесят шестой, – уточнил после паузы. Затем поплевал на окурок, неожиданно подмигнул Денису. – А чего у тебя голова трясется, товарищ следователь?
Вот ментовские штучки!
– Да с того, что из дома вытащили! – Денис дыхнул на него перегаром, ландышами и еще черт знает чем.
– О-о, – понял тот. – А ты чего, одеколон пил?
– Лицо протер, чтоб взбодриться! И, заметь, на загрузку не жалуюсь!
Их беседу прервал подошедший эксперт-криминалист.
– Пять гильз от ТТ. И сама машинка. Вон там, возле памятника…
Внутри все упало. Нашли. Бетонные колхозники на постаменте застыли в таких же нелепых, как у Курлова, замороженных позах.
– Оттуда бил. Только раз промахнулся. – Криминалист прищурил глаз, оценивая расстояние. – По нашим меркам, отстрелялся на «отлично». Я бы раза два попал. В лучшем случае – три.
Он протянул Денису завернутый в обрывок газеты ТТ.
Денис помнил, что обтер его, прежде чем выбросить в кусты. Носовым платком. Это, конечно, не ацетон, не бензин, не всеочищающее пламя газовой горелки. Вероятность приблизительно как с презервативами из латекса: 96 процентов, что СПИД не пройдет. И четыре процента за то, что его случай войдет в хрестоматию по криминалистике. Профессор Самойлов любил повторять: вероятность умирает последней. Ну-ка, кто вспомнит эпизод с бандой Худилова? Петровский, пожалуйста. Итак, что сделал Живчик, прежде чем покинуть салон автомобиля, где находились трупы Евгения Марвица и его жены? Правильно, он тщательно вытер рулевое колесо смоченной в бензине тряпкой. Живчик был не дурак. А потом снял ручной тормоз и столкнул машину в овраг. И пошел спокойно домой. Когда машину осматривали, отпечатков на баранке не нашли, все было чисто. Их нашли – где? Правильно, Петровский. На рукоятке ручного тормоза. Можете садиться…
Денис вдруг понял, что ему надо делать. Газета случайно упала. Он случайно схватился за пистолет. Такое бывает. Особенно когда выпимши. Ну да это ерунда, строгий выговор, положим… К тому же не его дежурство, кто ж мог знать, что Лопатко отправится на тридцатый километр пасти неурочный криминальный труп… А когда они «урочные»?
Денис достал руку из кармана, она двигалась медленно, с натугой, как проржавевшая стрела гидравлического крана. Наконец взял сверток. Взял.
– Стой, погоди!.. – вдруг очнулся криминалист, еще не успев выпустить пистолет из своей руки. – Чего это я…
Он проворно достал из кармана пакет с гильзами и вытряхнул туда же ТТ – Денис и глазом не успел моргнуть.
– Вот, держи. Теперь порядок. А то наследишь пальцами!
Денис принял пакет. Пришла пора глушить водяру, следователь Петровский.
Глава 2 Курбатов против Петровского
– Нет, ты посмотри только, – не отступала мама. – Я почти уверена, за этим что-то стоит!
– Пьяный летчик там стоит. И за стену держится.
Денис зубами содрал изоляцию с телефонного провода и выплюнул на пол.
– Он не пьяный. Ты лучше посмотри, посмотри.
Он посмотрел. Летчик – мужик лет сорока пяти с громадными крестьянскими ручищами сидел в напряженной позе на возвышении в центре студии, кругом зрители с красными, распаренными от софитов лицами, ведущий в ладном костюмчике – вылитый вождь на собрании краснокожих, – с видом торжественным и загадочным допрашивал летчика. Та-ра-ра-ра, та-ра-ра. Ток-шоу, в общем.
– Так сколько времени прошло, – сказал Денис. – За четыре года успел прочухаться.
Мама оглянулась на него, сердито закинула ногу на ногу и вдруг рассмеялась. Денису показалось, на какой-то миг она помолодела лет на двести. Но когда ведущий-Чингачгук задал свой следующий вопрос, ее лицо опять стало сосредоточенным, глаза расширились и остекленели. Она удовлетворенно протянула:
– Во-от.
И повторила несколько раз, завороженно кивая головой в такт словам ведущего:
– Вот. Вот.
Денис кое-как соединил два провода. Медные жилки были тоненькие, как волосы новорожденного, и рвались легко, неслышно. Денис поднял трубку, послушал: гудит. Шут ее знает, эту Джоди, откуда у нее на старости лет взялась эта идиотская привычка грызть телефонные провода – салом намазано, что ли?
– Ну, у тебя, положим, тоже дурных привычек хватает, – говорила мама.
Да уж. Курение, алкоголь (с ударением на первый слог).
– Еще ты зануда, – добавляла мама.
И словно в подтверждение ее слов – выставленный на Дениса указательный палец. Остальные пальцы – большой, средний, безымянный, и братишка-мизинец – крепко удерживают телевизионный пульт ДУ.
Конечно. Главное – Денис не верил в летающие тарелки, всемирный разум и ток-шоу из серии «Тайные силы», а мама записывала их на пленку и просматривала раз по двадцать. К тому же он не чтил и не читал великого Карлоса Кастанеду. Вот-вот-вот.
Обычно он прятал телефонный аппарат – в кладовую, в ванную, в уборную. Рано или поздно Джоди находила его повсюду и делала свое черное дело. Сегодня утром Денис поставил его в книжную полку. Мать разговаривала с кем-то из подруг и забыла спрятать обратно.
С одиннадцати до трех он пытался дозвониться с работы домой, в трубке раздавалось только «ту-ту-тут никого нет» – и когда ему надоело гадать, то ли это опять собака напакостила, то ли мать лежит на полу гостиной с приступом, – он сорвался с работы и приехал домой. Все нормально. Нормально, да?! Но он надеялся, что когда-нибудь эта сучонка Джоди захочет попробовать 380-вольтный кабель от электроплиты, и на этом его мучения закончатся.
Он набрал телефон Валерии. Но едва прозвучал первый гудок, тут же положил трубку на рычаг.
– Это тот, – сказала мама. – Смотри. Тельников, из экипажа Келлера.
В студию под аплодисменты зрителей вошел старик, сухой, желтый и абсолютно лысый. Он остановился, озираясь кругом подслеповатыми глазами. Ведущий взял его под локоть и провел к креслу.
– Полгода пенсию не платили, – проворчал Денис.
– Что? – переспросила мама.
– Платили бы пенсию вовремя, этим бедолагам не пришлось бы здесь всякую чушь молоть.
Это был необдуманный ход. Так говорить не следовало, не по-комсомольски.
На минуту повисла пауза, которую заполняла лишь трескотня из телеэкрана.
– Ну конечно, – произнесла мама. – Ведь у них нет таких заботливых сыновей.
– Да, – подтвердил Денис.
– Таких заботливых.
– Да.
– Заботливых.
Денис промолчал, давая понять, что смотрит телевизор. Но долго здесь высидеть он не смог. Он заперся в кухне, где около получаса провел, глядя в окна дома напротив и пытаясь понять, почему стакан пустеет так подозрительно быстро.
Потом мать позвала его к телефону. Звонил Мамонт.
– Спускайся вниз, сейчас подъеду.
– Хорошо, – сказал Денис. – Хорошо, что ты позвонил.
– Ага. А что пьешь?
Денис усмехнулся. Мамонт усекает все с полувздоха.
– Леший его знает. Помои какие-то.
Вернувшись в кухню, Денис достал бутылку из шкафчика, взглянул на этикетку. Там было написано: «Империал, бренди высочайшего качества». Высочайшего, надо же. Шрифт на этикетке был корявый, а бренди было препоганое. Следователь горпрокуратуры Д. А. Петровский еще мог себе позволить такое. Но вот работающий под прикрытием тайный сотрудник госбезопасности Холмс – вряд ли.
Холмс вылил остатки бренди в раковину, а бутылку взял с собой и по дороге скинул в мусоропровод.
* * *Ведущий: Что случилось с вашим экипажем ночью 2 сентября 2001 года? Что вы увидели?
Вадим Тельников: Мы летели из Адлера в Санкт-Петербург. Около трех ночи, когда до Тиходонска оставалось километров семьдесят, радист заметил крупное светящееся тело. Перевернутый конус. Вот как у глубоководных рыб бывает такое… «Удочка». Он шел параллельным курсом, а затем отклонился градусов на двадцать севернее. Келлер сразу сказал: фотографируй! У меня был фотоаппарат, не «мыльница», а оптический, старенький «Зенит». Кто-то из ребят направил его на объект, сделал несколько снимков. И тут облако вспыхнуло… Какое-то время я не мог смотреть, а когда открыл глаза, увидел прямо перед «фонарем» белый шар, и у меня внутри все оборвалось, ну, думаю: конец. И я взял штурвал на себя…
В: Снимки получились?
ВТ: Не знаю. Когда мы доложили и написали рапорта, пришли люди оттуда и конфисковали пленку…
В: Сегодня в нашей студии также находится полковник в отставке Дмитрий Михайлович Сергеев, который представляет российские Вооруженные Силы в Международном Комитете по изучению аномальных явлений. Что вы думаете об этом случае, Дмитрий Михайлович?
Дмитрий Сергеев: Ну, ничего сверхъестественного, во всяком случае, здесь не вижу. Скорей всего, это метеофеномен…
ВТ: Мнение Комитета по любому поводу нетрудно угадать заранее.
ДС: Это мое личное мнение. Но его разделяет вся российская часть Комитета.
ВТ: А-а, конечно…
ДС: Потому что оно основано на фактах. Возможно, вы наблюдали запуск ракеты. На одном из полигонов в Тиходонской области впервые проходили испытания знаменитого ракетного комплекса МК-9. Тогда это были секретные испытания. Неудивительно, что Тиунова и Келлера, когда они сдали тогда свои рапорты, попросили молчать и изъяли фотопленку. Но сейчас никакого секрета нет, этот комплекс раз сто показывали по телевизору, а вы по инерции все пытаетесь раздуть сенсацию. Да, проводились испытания. И это зарегистрировано в журналах. Тот, кто хоть раз наблюдал с воздуха запуск твердотопливной ракеты, он послушает ваш рассказ и скажет: ну и что тут такого? Ну?
ВТ: И я видел.
ДС: Вот и хорошо.
ВТ: Я десять лет летал на трассе Куйбышев – Челябинск – Ташкент. И видел много запусков ракет. Да, смотрится незабываемо. Но это было совсем не то. Совсем. Я-то могу сравнить…Те запуски не испортили мне зрения. И не состарили на двадцать лет!
* * *– Ты звонил на автоответчик, – сказал Мамонт.
– Да, – сказал Денис. – Неделю назад.
– Мне понравились эти стихи. «Я падаю в дерьмо, хватаюсь за трюмо». Сам сочинил?
– Омар Хайям.
– Что случилось?
Они ехали по Магистральному проспекту. Тупой нос «жигуленка» раздвигал сужающуюся к горизонту стрелку уличных фонарей. Слева пролетел похожий на бетонный бульдозер Театр Драмы. Майор госбезопасности Константин Мамонтов смотрел перед собой, лениво передвигая во рту комок антиникотиновой жевательной резинки.
– Я убил Курлова, – сказал Денис. – Восьмого, вечером. В Первомайке.
– Ну! – Мамонт был невозмутим. – Так ведь не он тебя, а ты его.
Помолчали.
– И все? – спросил Мамонт.
– Все.
– А чего нализался?
– Угадай с трех раз, – буркнул Денис.
«Жигуленок» вильнул влево, съехав на узкую улочку частного сектора. Машина задергалась, попадая на выбоины.
– Поужинаем у Вартана, – сказал Мамонт. – Я звонил, там есть свободные кабинки.
– Я сам веду это дело, понимаешь? Против себя!
– Опять хорошо. Голубая мечта любого уголовника. Вести свое дело…
Он подмигнул Денису в зеркало и улыбнулся.
– Не кисни, Холмс. Прорвемся.
Людей у Вартана почти не было, если не считать его самого и двух крепышей за стойкой. Денис с Мамонтом устроились в дальней от входа кабинке. Денис от спиртного отказался, но Мамонт разлил коньяк на двоих. Отбивную предлагать не стал.
– Ну, так как было дело? Выкладывай.
Пока Мамонт ел и пил, Денис рассказал о событиях недельной давности. Как с троллейбусной остановки за ним метнулась квадратная фигура Курлова, как он забежал в Майский, как достал пистолет и развернулся навстречу, как они палили друг в друга…
О том, что Курлов ранее несколько дней скрывался в квартире Валерии, издеваясь над ней и насилуя (да полно… насилуя ли? Издеваясь ли? Денис ни в чем не был уверен), об этом он рассказывать не стал. По многим причинам. Курлов поведал Валерии о двойной жизни Дениса – следователя прокуратуры и сотрудника ФСБ в одном лице. Фактически расколол… Но даже не это главное.
Кроме обычных кровоподтеков, гематом, или, выражаясь по-народному – синяков, на ее теле были следы… любовных игр, скажем так. Опять-таки по-народному это зовется – засос. Ну, Мойша, это же две большие разницы! На шее под скулой… Нет, это был только первый, увиденный Денисом. Под каждой грудью. Возле сосков. И на внутренней части бедер, почти в паху. Маленькие галактики из красных точек на месте разорванных капилляров. Насильники не награждают свои жертвы такими орденами – особенно там… Если только жертва сама не растает под его тушей и не запоет в унисон: «А теперь трахни меня крепче, милый…»
Денис отчетливо помнил перекособоченную мясистую пасть Курлова, лежащего на столе патологоанатома под синеватым, как разведенное молоко, светом. На его теле тоже были синяки. Гематомы. Или что там еще… Они успели почернеть. Расползтись по краям. Но одну Денис запомнил особенно хорошо: в нижней части живота, где обычно режут аппендицит. Такое же скопление маленьких омертвевших точек. Патологоанатом лишь скользнул по нему взглядом – ничего интересного. А Дениса до сих пор колотило. Но в этом он не признается никому. Даже Мамонту.
– …Да плевать на него, Холмс, – майор пожал плечами. – У него самого лапы по локоть в крови! И наш сотрудник на нем, какой бы он ни был, этот Агеев! Короче, собаке собачья смерть. Пистолет выбросил?
– Да.
– Пальчики вытер?
Денис отвернулся. Во вторник он своей рукой выписал назначение на дактилоскопическую экспертизу, приложив к нему ТТ в полиэтиленовом пакете, скрепленном личной печатью.