– Я слушаю тебя, Ветер-в-Ночи… Приказывай…
– Найди мне того, кто скрывается в замке. Того, кто обронил вот это. – Танкред достал из-за пояса и протянул вампиру обрывок веревки. – Найди и убей.
Худая серая тварь молча подхватила предмет, обнюхала его и завыла, оглашая подземелье криком вечной тоски и боли…
Дарил осторожно крался вдоль длинного коридора, прислушиваясь к окружающим звукам и собственному дыханию. К счастью, в ночной тиши не было слышно неуклюжих шагов баронских патрулей и мягкой поступи агентов тайной стражи Бремеров. Но вместе с тем это было и странно, учитывая то, что ему довелось пережить днем, когда весь замок превратился в развороченный улей. Его искали везде, во всех углах, всех комнатах и переходах, везде, где только можно было представить, даже в тюремных камерах и канализационных колодцах. И непременно нашли бы, не будь он агентом Первой Дюжины. Он мастерски обманул их, обвел вокруг пальца, как беспомощных котят, даже сам принял активное участие в собственных поисках. Некоторое время никто ничего даже не подозревал, и он в составе спонтанной поисковой группы из замковой стражи обшаривал многочисленные подвалы Бренхолла, затем один из агентов решил все-таки уточнить, кто он такой, сопроводив в укромное место. Зря. С тех пор Дарил выдавал себя уже за агента тайной стражи Бремеров, а незадачливый дознаватель отправился в нишу за портьерой в коридоре третьего этажа с перерезанным горлом. Его тело нашли только под вечер, но к тому времени Грам уже успел обосноваться в таком укромном углу, где искать его было все равно что разыскивать черного ворона в ночном небе. Место это было библиотекой Бренхолла. Он великолепно провел время, копаясь в пыльных фолиантах под неусыпной охраной четырех балбесов, расположившихся у ее входа. Конечно, откуда им было знать, что входить в зал библиотеки можно не только через дверь… Грам сомневался, что даже сами бароны Бремеры ведали об этом секретном ходе, настолько он оказался заброшенным, когда ему удалось его обнаружить и воспользоваться им по назначению.
Таким образом, он переждал день, успешно избежав поимки, – самое опасное время, и теперь, воспользовавшись глубокой ночью, что уже опустилась на Бренхолл, Дарил рассчитывал найти способ выбраться из превратившегося в ловушку баронского замка.
Задание свое он блестяще выполнил, раздобыв важные сведения о тайных переговорах барона с эльфами, которые надумали стравить короля Ронстрада и Эс-Кайнта Конкра. Теперь следовало донести эти знания до нужных людей – его связной, господин Сплетня, будет ждать в условленном месте, на перекрестке трех дорог, у старого указателя «Броды. Семнадцатая миля». А после нужно будет отправиться в Реггер, правитель которого, граф Сноббери, хоть и болван редкостный, но при этом верный вассал короля. Его имя упоминалось в разговоре Танкреда с этим… саэграном Остроклювом, а значит, и его требуется предупредить о грозящей опасности. Но для начала необходимо было каким-то способом покинуть замок.
Кто-то может сказать, что выйти откуда-то всегда проще, чем войти. Но если учесть, что входил ты никем не замеченный и знать о тебе никто не знал, а вот на выходе караулят уже персонально тебя, то задача совсем не покажется вам такой легкой. Именно поэтому Дарил ничуть не расслаблялся, постепенно пробираясь по внутренним помещениям замка к его внешней стене. По его расчетам, именно здесь, в окрестностях северных врат, было проще перелезть наружу и вплавь пересечь окружавший замок ров. Главное – точно рассчитать расстояние и время. Стражи у ворот, само собой, предостаточно, да вот следят они наверняка в основном за самими воротами, а те, кто призван смотреть на стены (Дарил не сомневался, что замок оцеплен), просматривают лишь свой участок, а как раз за воротами не следят. Главное будет попасть именно в этот узкий стык наблюдения…
Строя далекоидущие планы, шпион свернул за очередной угол и только тут ощутил неладное. У Дарила было прекрасное чутье, он узнавал слежку в момент, что называется, «спиной чуял», но на этот раз сигнал об опасности пришел слишком поздно. Спина похолодела, от неожиданности Грам споткнулся и тут же, повинуясь инстинкту, перекувыркнулся вперед и вскочил на ноги. И вовремя!
Кто-то бросился на него сзади, настолько быстрый, что превосходной реакции тайного агента едва хватило, чтобы увернуться. Дарил молниеносно выхватил нож из-за голенища, нанеся удар в пустоту. Но неведомого противника уже не было там, где мелькнула серая тень. Дарил резко развернулся, одновременно полоснув ножом окружающую тьму. На этот раз удар пришелся в цель, но легче от этого не стало. Вместо того чтобы упасть на пол с перерезанным горлом, противник бросился на него, обхватив руками за плечи и потянув его вниз. Из разрубленного горла врага фонтаном хлестала кровь, но чудовищной силы мышцы сдавили Грама так, что тот не мог пошевелить ни правой, ни левой рукой. Кровь противника брызнула в лицо, попадая в рот и застилая глаза. Одновременно перед взором Дарила встала бледная, абсолютно лишенная морщин нечеловеческая морда, озаренная страшным блеском янтарно-кровавых глаз. У монстра были невероятно длинные черные волосы. Существо открыло жуткую пасть, обнажив острые, как иглы, клыки. Дарил невольно вздрогнул, осознав, кто сейчас перед ним. Видя его страх, вампир ухмыльнулся и направил свои зубы на беззащитную шею; из мерзкой пасти на пол начала капать кровяная слюна.
Дарил Грам, собрав всю оставшуюся волю в кулак, невероятным образом сумел вывернуть правую ногу, нанеся удар коленом в живот ненасытной твари. Вампир отлетел в сторону, и лишь только хватка чудовищных пальцев ослабла, нож, который так и оставался зажатым в правой руке, совершил разворот в воздухе и без остановки вонзился в голову вампира, пробив лобовую кость страшной силы ударом. Чудовище завыло, словно побитый пес, и поползло в сторону, стремясь скрыться во тьме коридора.
Дарил не стал преследовать упыря, его согнуло пополам и вырвало. Вырвало ядовитой вампирской кровью, которой он успел наглотаться. Но сейчас Грам не мог себе позволить даже минуты слабости – в любой момент чудовище могло прийти в себя и вернуться. На то, что вампир умрет, нельзя было рассчитывать ни при каких обстоятельствах: чтобы упокоить такого монстра, необходим добрый осиновый кол или клинок, смазанный зельем из белладонны и крови мертвеца, ничего из этого у него не было, а все остальное лишь причинит неживому боль или создаст временные неудобства. На негнущихся ногах, шатаясь, шпион двинулся вниз по коридору, в противоположную сторону от той, куда убрался вампир…
* * *Свинцовые тучи уже набухли настолько, что стали походить на посеревшие животы, вздувшиеся у сотен мертвецов: они больше были не в силах сдерживать в себе всю ту влагу, что давила из них вот уже вторые сутки, но по какой-то странной причине дождь все не начинался. Необъятная черно-серая масса, протянувшаяся от одного края ночного горизонта до другого, угрожающе нависла над замком Бренхолл, словно тяжелый плащ, наброшенный на баронство и окружающие его земли. Время от времени тучи пронзались белесыми росчерками молний, следом гулко накатывал гром – и все это без единой дождевой капли! Воздух стал настолько сухим и пыльным, что срывалось дыхание. Но хуже всего было ожидание – чувство, что нечто ужасное вот-вот должно начаться, но каждый раз неизбежная развязка отчего-то откладывалась.
– Скорее бы уже дождь, до чего тяжко, – хрипло произнес Сегренальд Луазар, стоя у открытого окна.
Весь вечер его мучил кашель – то ли от пыли, что почти осязаемо висела в предгрозовом воздухе, то ли – но он не хотел об этом думать – всему виной начинающаяся простуда. Заболеть было очень некстати – на завтра назначена охота, и его отсутствие вряд ли будет воспринято правильно, скорее придется ехать больным, а это означало вымокнуть, измотаться и окончательно свалиться в постель. А ведь Луизе нужен уход, он должен быть рядом с ней столько времени, сколько возможно.
Маркиз обернулся и бросил полный любви и участия взгляд на спящую жену. Женщина лежала на широкой кровати с пологом, укрытая теплым шерстяным одеялом, ее каштановые волосы раскинулись распущенными длинными прядями по подушкам, а грудь тяжело вздымалась – пыльный воздух мешал ей спать, несмотря на открытое окно. Если бы он только мог, то руками собрал бы всю эту пыль и разогнал проклятые тучи, если бы он только мог…
Красавица Луиза влюбила его в себя с первого взгляда. Едва Сегренальд увидел ее три года тому назад на званом балу в Теале, прекрасную в своем темно-зеленом платье, скромную, но в то же время сверкающую, подобно луне в тихую звездную ночь, как сразу же понял – это его судьба. Тогда он пригласил ее на танец, и это был лучший вечер в жизни маркиза – он влюбился впервые за свои двадцать пять лет, и Луиза ответила ему взаимностью. Ради своей любви он был готов на все, но, к сожалению, дать сеньор де Луазар мог немного – его отец был младшим (и, как поговаривали, «не совсем законным») сыном прежнего герцога Хианского, получив от владетельного лорда в наследство небольшой замок (или, точнее, одиноко стоящую башню) на задворках герцогства и титул маркиза. Замок отец умудрился промотать – после смерти родителей сыну пришлось продать его, чтобы рассчитаться с многочисленными долгами. У Сегренальда остался лишь титул – пустой звук, если его нечем подкрепить: ни деньгами, ни землями маркиз похвастать не мог. Оставалось предложить лишь свою честь, беззаветное сердце и верную руку, что он и сделал, отправившись на прием к отцу Луизы, барону Джону Бремеру.
К его удивлению – а маркиз был не из тех, кто склонен обманываться, – барон согласился. Счастью Сегренальда не было предела – их свадьбу сыграли уже через месяц, и сеньор де Луазар породнился с сюзеренами Теала. Лишь много позже он узнал, чем была вызвана подобная поспешность – как оказалось, путем интриг Джон и Танкред намеревались выдать Луизу за сына герцога Элагонского, но в дело неожиданно вмешался король и наложил запрет на этот брак. Бремерам пришлось скрипнуть зубами и быстро, как сказали бы шпионы, «спрятать все дело за портьеру», выбрав для невесты куда как более скромную партию. Впрочем, маркиза мало волновали подозрения Инстрельда Лорана и далекоидущие планы Бремеров, он просто хотел счастья для себя и своей любимой.
Очень скоро Сегренальду пришлось ощутить на себе всю цену этого счастья. Жизнь в Бренхолле оказалась постоянным хождением по краю обрыва, в который то и дело сталкивали на твоих глазах тела неугодных. Впасть в немилость к барону Джону, навлечь на себя яростный гнев Олафа или, что было самым опасным, узнать, что ты стал частью очередного зловещего плана среднего брата Бремера – все это не оставляло родственникам и домочадцам ни минуты покоя; каждый здесь опасался за свою жизнь и жизнь близких, каждый боялся и шарахался от малейшего шороха в темном углу. Маркизу не понадобилось много времени, чтобы разобраться, кто же всему виной – за спиной недовольства Джона и безнаказанности Олафа всегда оказывался подлинный интриган и кукловод, Танкред Огненный Змей. Не будь его, Бремеры оказались бы самым обычным семейством, со своими жестокостями и мрачными традициями, коих полно в Ронстраде, а Бренхолл остался бы самым обычным баронским замком, а не Гнездом Змея, как называли его за глаза сейчас.
С тех пор, как Луиза забеременела, страхи Сегренальда за благополучие жены и будущего ребенка лишь возросли. В уши словно ревели десятки труб – все они голосили об одном: как только родится ребенок, Танкред найдет для него место в своих жутких планах, придумает, как использовать…
За окном в очередной раз сверкнула молния, «стрела Аллайан», как называли ее в народе, – и грянул гром. Маркиз Луазар облокотился о раму, наблюдая за первыми каплями дождя, уже несущимися к земле. Дождь все-таки начался, к лучшему или худшему – кто знает. В любом случае ожидание всегда гнетет сильнее. Только тут Сегренальд понял, что на самом деле непосильным грузом давило на его плечи – то были вовсе не пыльный воздух и надвигающаяся гроза, скорее это был рок, который олицетворял собой нынешний хозяин Бренхолла барон Танкред. Сегренальд сжал зубы: если бы все его печали можно было смыть этим дождем, если бы…
Хуже всего было то, что, осознавая всю гнетущую тяжесть ситуации, в которой он оказался, маркиз просто не знал, что ему предпринять. Нет, трусом Луазар не был, во всяком случае, в том, что касалось его собственной жизни. В нерешительности и колебаниях он также не был замечен – недаром барон назначил его командовать гарнизоном Бренхолла. Но здесь была не война, не рыцарский поединок и даже не поиск прокравшегося в замок убийцы. Когда этот самый убийца и есть твой родственник, твой сеньор и глава твоей семьи, любой может растеряться и впасть в уныние. Когда он уже прокрался и в любой момент готов застыть над твоей кроватью с кинжалом или подтолкнуть тебя в спину, спускающегося по лестнице, или добавить немного яду в кубок, тобой овладевает истинное отчаяние…
Дождь наконец хлынул – потоки ливня в мгновение ока превратились в стремительный водопад, прямо на глазах затапливающий внутренний двор замка. Стук капель по крышам слился с громовыми раскатами и стал похож на барабанную дробь. В лицо дыхнуло осенним холодом. И тут Сегренальд увидел то, что вызвало у него искреннее восхищение: в вышине, посреди изрыгающих черноту небес и бьющих оттуда ледяных хлыстов, кружила птица. Казалось, непогода была ей нипочем – она не боялась замочить перья, попасть в разряд молнии или повредить крылья – гроза была ее истинной стихией, ее единственным домом. Птица то взмывала высоко в небо, теряясь среди черных туч, то вновь пикировала вниз, почти задевая крыльями шпили башен Бренхолла.
– Я же тебя уже видел сегодня… – задумчиво пробормотал маркиз, следя за полетом прекрасного небесного танцора. – Мартлет, приносящий беды… Кому ты их сегодня принес, малыш?
Словно в ответ на его слова птица начала стремительно приближаться. Сегренальд невольно отпрянул от окна и попытался закрыть ставни, как будто это могло спасти, отвести прочь беду от Луизы и ребенка. Именно такая мысль первой пришла ему в голову. Но мартлет оказался быстрее: пока маркиз возился с непослушными створками, птица уже влетела в комнату и закружилась по ней, трепеща мокрыми крыльями.
– Что тебе от меня нужно?! – яростно прошипел Луазар, словно птица могла ответить. Луиза все еще спала, спал и ребенок у нее под сердцем. – Улетай! Нам не нужны твои беды, незваный гость, убирайся!
Маленькая безногая птичка что-то невнятно чирикнула на своем птичьем языке – какая-то вещь, зажатая в клюве, помешала ей исполнить ровную звонкую трель. Ничуть не опасаясь шипящего на нее человека, она подлетела к нему вплотную и зависла в воздухе, быстро махая крыльями. Только сейчас Сегренальд заметил, что пернатое создание сжимает в клюве не что иное, как свиток. Сам не понимая, что делает, маркиз протянул вперед руку, и птица выпустила свою ношу. Свиток лег в ладонь, а мартлет стремительно вылетел в окно – задерживаться в душном и тесном помещении дольше, чем требовалось, он не собирался.
Маркиз посмотрел на Луизу – та так и не проснулась, и он мысленно поблагодарил Хранна за это. Не стоит ей волноваться из-за всяких глупых оживших суеверий, которые приносят загадочные послания. Дрожащей рукой Сегренальд развернул необычную бумагу с красноватым блеском, будто выкованную из тонкого медного листа:
«Если вам дороги жизни вашей жены и ребенка, если вы хотите поквитаться с тем, кого ненавидите, будьте завтра в полдень у лесного озера на севере от лощины Двух Желудей. Вы знаете, что принести с собой…»
Подписи не было. Маркиз перечитал все еще раз. Затем еще. Его кулаки сжались от гнева. Ловушка! Несомненно, это Танкред решил проверить его и прислал птицу… Или же нет. Барон могуществен, но и враги у него под стать. Если кто-то из них желает использовать его, Луазара, ненависть к Танкреду… Если этот кто-то настолько умен и влиятелен, что сумел распознать его истинное отношение к главе семейства, то это может быть той самой надеждой на избавление, которой ему так не хватало все это время. Таинственный доброжелатель прекрасно осведомлен о назначенной на завтра охоте – это тоже заставляет задуматься. И думать здесь нужно быстрее…
* * *Дарил шагал под дождем, как в бреду. Широкий тракт, окруженный поросшими мокнущим лесом холмами, озаряла полная луна, но сегодня он видел лишь небольшой ее отсвет, бросаемый на самый край дороги, – разум накрывала кровавая пелена, а тело билось в жестокой лихорадке. Руки его дрожали, скованные жутким ознобом, словно он удосужился опустить их в бочку со льдом, и дело было отнюдь не в дожде или холодном ветре. Дарил сжимал и разжимал замерзшие пальцы, судорожно тер их, прятал под одежду, пытался дышать на них, но ничего не помогало. С остервенением он дергал руками, словно кто-то невидимый тянул его, как марионетку, за незримые, но болезненные нити нервов. Заметь его кто-нибудь сейчас со стороны, точно подумал бы, что это бредет безумец и лучше держаться от него подальше.
Глаза начали нестерпимо болеть и наполнились жгучей влагой. Из-за этого он постоянно конвульсивно моргал и дергал при этом головой, пытаясь отогнать откуда-то взявшийся мерзкий назойливый шум. Было такое ощущение, что в голове его поселилось не менее десятка разъяренных жуков, и каждый считает своим долгом как можно громче жужжать и жужжать, ползая туда-сюда внутри черепной коробки. Виски и лоб будто налились свинцом, он пытался прикладывать пальцы к надбровным дугам, но тут же болезненно их отдергивал, поскольку каждое такое прикосновение отдавалось еще более сильной и давящей болью. После того как тайный агент его величества покинул замок, в голове его не сформировалось ни единой правильной, завершенной мысли, весь рационализм и способность к здравому рассуждению испарились, оставили его, будто предатели-актеришки из разваливающегося неудачливого цирка.
Дарил шагал вперед, подчас останавливаясь, чтобы сплюнуть на землю. Он не замечал, что его слюна уже стала багрово-красного цвета. Десны начали кровоточить, как и легкие, и гортань, но при этом язык оставался совершенно сухим – он покрылся черным налетом. Создавалось такое жуткое ощущение, что он зачем-то сунул его в склянку, полную комаров, где те не замедлили высосать из него всю кровь.