Она оттолкнула Лёнечку так сильно, что он чуть не упал. Взмахнул руками, чтобы удержаться на ногах, – и тут из-под его меховой безрукавки выпало то, что он так старательно придерживал локтем.
Это был маленький топорик на длинной ручке.
Топорик альпиниста.
Ледоруб.
Айсбайль!
* * *– Откуда это у тебя? – спросила Валюшка дрогнувшим голосом, однако Лёнечка ничего не ответил, а просто взял ее за руку и потянул к зеркалу – тому самому старому коридорному зеркалу, мимо которого он всегда бежал, отворачиваясь, жмурясь и приговаривая: «Нет ничего страшнее для людей, чем смотреть в треснувшее зеркало, ибо можно черта увидеть!»
Теперь же он не отрываясь смотрел на свое и Валюшкино отражение.
Валюшка тоже посмотрела – и очень удивилась.
Почему ей казалось раньше, что это старое треснувшее зеркало искажает изображение? Совсем наоборот – делает его более отчетливым! А цвета какие в нем яркие, просто удивительно. Например, голубые глаза Лёнечки кажутся синими, удивительно синими, пронзительно-синими… А какое бледное, ну просто снежно-белое у него лицо! И выглядит он гораздо старше, и одет теперь как-то странно: в какие-то оледенелые рубашку и брюки, покрытые красноватыми пятнами, а главное… он босой! Он стоит босиком, и ноги его тоже окровавлены…
Лёнечка? Нет, это кто-то другой…
И в следующий миг Валюшка поняла, кого видит перед собой!
– Сергей Погодин! – крикнула она в ужасе и рванулась было прочь, но железные пальцы накрепко впились в ее плечо и приковали к месту.
– Не бойся меня, – раздался голос, исполненный поистине ледяного спокойствия, но при этом губы синеглазого человека – человека ли?! – которого Валюшка видела в зеркале, не шевельнулись. – Ведь я уже один раз спас тебя, помнишь? Я отнял тебя у Гарма и вернул в мир людей.
– Это был айсбайль, – с трудом выдохнула Валюшка. – Вы айсбайль?!
– Да, я один из тех, кто призван светлыми альвами сражаться с властью свирепой Хель. Госпоже ледяного ада мало ее владений! Она пытается распространить свою мертвящую власть на весь мир: и подземный, темный мир мертвых, и верхний светлый – мир людей. Мы пытаемся помешать Хель и сокрушаем стены ледяного ада. Нас называют «айсбайли» – ледорубы.
– А как вы стали айсбайлем? – спросила Валюшка. – Откуда они вообще взялись?
– Все пленники Хельхейма – жертвы зимней стужи. Все мы погибли в снегах и льдах. Этих несчастных Гарм уносит в обитель своей госпожи Хель. Однако некоторых – самых храбрых и сильных! – успевали перехватить светлые альвы. Они давали нам силу бороться против замыслов Хель. Повелитель альвов кузнец Вёлунд выковал нам железные пальцы и ледорубы. Но у меня был свой айсбайль, свой ледоруб. Он сошел вместе со мной в мир мертвых из мира живых – и поэтому только он обладает особой силой и особенно опасен для обитателей Хельхейма. Однако мы можем громить стены ледяного ада, но не можем разрушить замыслы его обитателей. Это способна сделать только ты. Именно поэтому они пытаются забрать тебя обратно.
– Я? – испуганно пробормотала Валюшка. – Но почему я?
– Потому что жертва Хель обычно не способна к сопротивлению. Тот, кто попал в ледяной ад, уже не выйдет оттуда! Его жизненная сила гаснет как слабый огонек, лишь только он произносит клятву верности владычице ледяного ада. Ты тоже ее произнесла… Однако твоя жизненная сила оказалась настолько мощной, что едва не заставила стены Хельхейма растаять!
Валюшка вспомнила, как ей стало стыдно, что она стоит перед Гармом практически голая. Именно в этот миг сверкающие ледяные стены померкли, звери и птицы исчезли с них, и Валюшка смогла увидеть пленников Хельхейма, обвитых гниющими корнями какого-то ужасного древа.
Так значит, в тот миг проявилась ее жизненная сила? Вот здорово! Жаль, что ее не хватило, чтобы превратить весь Хельхейм в лужу!
– А какую клятву верности Хель я произнесла? – спросила Валюшка.
– Ис-форсьёлисо-моркет-доден-хоплесхет, – отчеканил айсбайль. – Помнишь эти слова?
Валюшка даже вздрогнула!
– Конечно… А что это значит?
– На языках тех северных народов, которые издревле поклонялись Хель, это значит: лед-холод-тьма-смерть-безнадежность. Именно это ожидает человека во владениях Хель! То, что Гарм заставил тебя произнесли эти слова, даже трижды, и то, что ты взглянула в красные глаза Хель, делает тебя уязвимой для их чар. Ты принадлежишь им… именно поэтому ты боишься тепла. И если мы не сможем одолеть Гарма, жить тебе останется до весны. В первый же по-настоящему жаркий день ты растаешь как сказочная Снегурка.
– Очень весело… – пробормотала Валюшка ошеломленно. – Но что же я могу сделать?!
– Ты можешь многое. Ведь твоя жизненная сила продолжает пылать внутри твоей мерзлой оболочки. Кроме того, ты не заговорила с пленниками Хель. Ты не назвала своего имени, а ведь имя человека – ключ к его душе. У них нет этого ключа. Ты спаслась из Хельхейма – а это страшный вызов его властительнице! Именно поэтому они так стараются вернуть тебя обратно. Они готовы на все – даже откликнуться на твой зов. Только ты можешь выманить Гарма из его мира. Там он неуязвим. Здесь он будет вынужден выслушать тебя и выполнить твои условия, чтобы вернуться обратно.
Валюшка смотрела, смотрела в ослепительно-синие глаза – и ее все сильней пробирала нервная дрожь.
– Я вам верю и не верю, – пробормотала нерешительно. – Да, вы спасли меня… но почему вы не спасали других жертв Хель? Почему вы разбивали их мертвые тела с такой беспощадностью?
– Ты сама дала ответ на этот вопрос. Потому что это были мертвые тела. И самое страшное, что эти тела были вместилищами свирепых зимних призраков.
– Но вы… вы тоже призрак! – воскликнула Валюшка.
– Но я не служу Хель, а сражаюсь против нее, – возразил айсбайль. – Вот послушай… Царство Хель не просто так называют ледяным адом. Там и в самом деле мучаются несчастные души тех людей, тела которых не нашли упокоения в земле. Эти души обречены нести гибель другим людям. Подвластные Хель призраки сбивают с дороги путника в зимнем лесу или в поле. Они направляют стаи голодных волков на деревни. Своим колдовством Хель вселяет их в сосульки, которые становятся зимними убийцами и норовят погубить человека, и в снежные лавины, сметающие все на своем пути, и в разрушительные бури, и в речной лед, который вдруг трескается под ногами человека, и в морозы, которые ударяют внезапно и не оставляют людям надежды выжить, и в метельные вихри, которые напевают усталым путникам коварные колыбельные песни и усыпляют их на ходу, – словом, во все, чем страшна зима… Те, кого погубили несчастные души, порабощенные Хель, в свою очередь, становятся ее послушными рабами, пленниками корней древа Иггдрасиль, под которым и находится ледяной ад. А если айсбайль уничтожил мертвое тело, то Хель уже не может использовать несчастную душу этого человека для своих злодеяний.
– Так вот что это были за ужасные корни, которые обвивали тела тех несчастных! – воскликнула Валюшка. – А где растет этот Иггдрасиль?
– Везде. Это древо жизни и смерти. Люди считают его ясенем. Каждый ясень, растущий на земле, – это побег Иггдрасиля…
– Ясень?! – От ужаса у Валюшки даже голос пропал. – Тогда мне нет спасения! Ведь ясени везде растут!
– Вспомни, я назвал его древом не только смерти, но и жизни. Ясени враждебны только тем, кто нарушает законы мироздания, например мертвецам, по собственной воле вернувшимся в царство живых. Ты уже побывала в Хельхейме, ты была мертва… И ты пока еще принадлежишь миру мертвых, твое место там! Иггдрасиль пытается восстановить равновесие, – пояснил айсбайль. – Чтобы мир мертвых перестал тянуть к тебе свои ледяные руки, мы должны заставить Хель и всех ее слуг отступиться от их замыслов. А для этого следует заманить Гарма в ловушку!
– И он нас послушает? – недоверчиво спросила Валюшка.
– Он будет готов выполнить любую твою просьбу, поверь, – ответил айсбайль. – И ты сама должна будешь решить, о чем его просить.
– То есть вот это… ну, про Грумантского пса, то, о чем говорил Лёнечка… – начала было Валюшка – и осеклась.
Спохватилась, что стояла-то она рядом с Лёнечкой, однако в зеркале отражался айсбайль. А куда девался Лёнечка?
Она попыталась обернуться, однако айсбайль снова стиснул ее плечо своими железными пальцами:
– Ты не должна оглядываться, пока я не позволю. А теперь послушай, что мы должны сделать.
Айсбайль разъяснил Валюшке, что обряд вызова Грумантского пса, то есть Гарма, описан в Лёнечкиной книжке не вполне точно. Во-первых, выманить Гарма из Хельхейма можно только во время Йольтайда. Только в эти «ночи духов», когда злая сила с готовностью выходит в мир людей, страж ледяного ада откликнется на зов человека. А во-вторых, магических кругов должно быть два. Один, внутренний, очерчивают ясеневой веткой. Этот круг не помеха для Гарма, но он может задержать другую нечистую силу, которая явится, чтобы помочь посланнику Хель. А вот внешний круг, очерченный железом, закаленным в битвах с воинством Хель, – этот круг Гарм преодолеть не сможет.
Ледяной чеканный голос айсбайля звучал довольно долго, и Валюшке становилось все страшней и страшней. То, что он говорил, напоминало инструктаж для супергероини. Но Валюшка вовсе не чувствовала себя супергероиней, и даже простой героиней не чувствовала! Зато она чувствовала себя приманкой, на которую айсбайль хочет поймать Гарма. Но для приманки тоже существует приманка – возможность избавиться от исчадий ледяного ада. То есть деваться некуда, остается только слушать и подчиняться…
Наконец айсбайль сказал:
– Помни, что я все время рядом с тобой, даже если ты меня не видишь. Ничего не бойся! А теперь закрой глаза и повернись.
Валюшка еще раз поймала в зеркале синее сверкание его взгляда, послушно зажмурилась и повернулась.
Почему-то сразу закружилась голова. Беспомощно взмахнула руками, пытаясь за что-нибудь удержаться, и схватилась за что-то мохнатое.
С перепугу – небось перепугаешься, когда на тебя такие страсти-напасти наваливаются, а еще больше их предстоит испытать! – померещилось, будто это Гарм не стал ждать, пока его заманят в ловушку, а уже явился, чтобы расправиться с беглянкой, вот она и схватилась за его черную шерсть.
Валюшка хотела закричать, но от страха голос пропал. В ужасе распахнула глаза и обнаружила, что держится за меховую жилетку Лёнечки.
– Лёнечка, – с трудом выдавила Валюшка, – это ты?! А куда пропал…
Она осеклась. Лицо у Лёнечка было таким спокойным, таким безмятежным, что сразу стало понятно: он и ведать не ведает о том, кто здесь был и что вообще происходило.
– О вещи, которая только что была под руками, да вдруг пропала, говорят: «Луканька[9] хвостом накрыл», – сообщил Лёнечка.
– Вот уж правда что, – пробормотала Валюшка, немного приходя в себя.
– Ясень змей оцепеняет, – глядя ей в глаза, молвил Лёнечка. – Кора, лист, даже зола, даже платье или платок, вымоченные в отваре ясеня, умиротворяют всякую змею, лишают ее возможности кусаться, повергают в оцепенение и делают послушной воле знахаря.
Валюшка вздрогнула.
Айсбайль никуда не пропал. Он по-прежнему здесь. И с помощью Лёнечки напоминает о том, что надо сделать.
А предстояло пойти и сломать ясеневую ветку.
Всего-навсего!
Валюшку начинало тошнить от страха, стоило только представить, что ясень снова протянет свои покрытые изморозью ветви и вцепится в нее. Однако Лёнечка взял ее за руку, вывел на крыльцо и подвел к ясеню.
– Волков бояться – в лес не ходить, – ласково сказал Лёнечка.
– Ну да, а у страха глаза велики, – огрызнулась Валюшка. – Плавали, знаем!
Делать было нечего. Она подошла к ясеню, приподнялась на цыпочки и не без труда отломила ветку. Хотела оборвать с нее желтые, сухо шелестящие метелки, но потом вспомнила, что в «инструктаже» про это ничего не говорилось, и метелки оставила.
Ничего страшного не произошло, ясень в Валюшку не вцепился. Может, он и правда в принципе не вредный, а просто Гарм его заколдовывает?.. И все же Валюшка не решилась принести ветку в свою комнату, а оставила на подоконнике в коридоре.
От греха подальше.
Мало ли что может случиться!
Лёнечка зашел вместе с ней в комнату и сел в углу, под стеной, прямо на пол.
– Ты же замерзнешь, – сказала Валюшка, но он не ответил. – Есть хочешь? – спросила она, однако Лёнечка промолчал и закрыл глаза. – Ну как хочешь… – вздохнула Валюшка и достала свои припасы.
Может быть, и существуют на свете люди, у которых от переживаний пропадает аппетит, но Валюшка к таковым явно не относилась. Она съела весь суп, доела холодец.
Оставалось еще две порции мороженого. Одну Валюшка прикончила, над второй задумалась: может быть, приберечь на потом? Но что, если никакого «потом» для нее не предусмотрено? Если она погибнет этой ночью? И мороженое пропадет.
В общем, она и его съела.
Лёнечка по-прежнему сидел в углу закрыв глаза, бледный, ну прямо снежно-белый. Валюшка испугалась, что Ефимыч пойдет его искать, увидит таким и перепугается. Надо пойти его успокоить, сказать, что с Лёнечкой все в порядке.
Спустилась в подвал и заглянула в каморку сторожа.
Ефимыч спал крепким сном.
Валюшка не стала его будить и на цыпочках пошла назад, однако по пути приотворила дверь с надписью «Бухгалтерия».
Там было темно. Валюшка нашарила выключатель на стенке и зажгла свет.
Куры нахохлились на насесте и спали. Спал и петух. Их даже, против обыкновения, свет не разбудил!
Что за непонятная сонливость на всех напала? Конечно, в декабре темнеет очень рано, еще только четыре, а совсем стемнело, однако никто и никогда в эту пору спать не ложится.
Валюшка поднялась в коридор первого этажа и выглянула в окно. Обычно там перемигивались городские огни, а сейчас все было черным-черно, непроглядно, только словно кисеей занавешено сквозной белесой чуть заметной пеленой тумана.
«Может быть, все сейчас уже спят, – подумала Валюшка. – Может быть, мне даже на помощь позвать некого будет…»
И тут же вспомнила, что айсбайль пообещал: он всегда будет рядом.
Ну, только на это и остается надеяться…
Валюшка поднялась к себе и прилегла на кровать.
«Спать нельзя, – строго велела себе, – а то просплю еще!» И в ту же минуту заснула, да так крепко, словно ее большим, толстым одеялом накрыли.
Под одеялом было темно, уютно, а главное, не страшно. Однако внезапно проблеснул в темноте синий ослепительный свет и чей-то ледяной голос произнес:
– Пора.
Валюшка вскочила. Кругом царила темнота, однако фигура Лёнечки, стоявшего рядом с ее кроватью, была окружена ослепительным сиянием.
Валюшка протерла глаза, огляделась, словно прощаясь с этой комнатой, бывшей лучшим и самым уютным домом, который она только знала в жизни, и вышла в коридор, не забыв прихватить с подоконника ясеневую ветку.
Лёнечка неслышно двигался рядом. Впервые Валюшка задумалась, почему айсбайль выбрал именно его, чтобы общаться с ней. Несомненно, что все предостережения исходили именно от айсбайля, а Лёнечка просто передавал их так, как мог: с помощью то смешных, то пугающих примет и поговорок. Но почему именно Лёнечка стал, так сказать, доверенным лицом айсбайля? Почему не Марина Николаевна, не доктор Михаил Иванович, не Сан Саныч, например?
Наверное, потому что Лёнечка примерно ровесник Валюшке и им оказалось легко найти общий язык?.. Хотя нет, какой уж там общий язык, Валюшка так долго не догадывалась, зачем Лёнечка изрекает все эти странности и что имеется в виду! Скорей всего, айсбайль выбрал Лёнечку потому, что тот и сам чуть не замерз в сугробе и тоже был близок к жертвам Хель.
Валюшка вспомнила: когда она лежала в полубеспамятстве, Марина Николаевна рассказывала доктору Потапову о Лёнечке: «Сегодня он вообще сбежал от меня. Да, сбежал на улицу как был, в одной безрукавке, без шапки! Не меньше часа где-то бродил. Воротился вскоре после того, как вы приехали. Я за спиртом в лабораторию бегала – смотрю, стоит белый весь от холода».
Возможно, именно в это время айсбайль, вырвавшись из ледяного ада вслед за Валюшкой, и принял Лёнечкин образ. И стал ждать, когда Валюшка окрепнет, а главное, когда настанет Йольтайд. Только в эту пору айсбайль мог заговорить с ней! Правда, к ней начали подбираться и исчадия ледяного ада и крепко ее достали… Так что теперь она на все готова, чтобы избавиться от Гарма, Хель и всех прочих!
В самом деле готова?..
Валюшка вздохнула.
Ей было страшно. Очень. Но… ведь деваться некуда! Значит, придется немножко осмелеть!
За окнами по-прежнему висела чернильная мгла, слегка разбавленная легкой туманной дымкой. Большие настенные часы в коридоре первого этажа показывали половину двенадцатого. И тут Валюшка вспомнила, что забыла спросить у айсбайля, куда надо идти, где находится это «заклятое смертью место», в котором нужно вызывать Гарма.
Она замешкалась было, но тут Лёнечка обошел ее и спустился в подвал. Мелькнула было догадка, но такая ужасная, что Валюшка постаралась ее поскорей отогнать.
Ну и зря, между прочим, старалась, потому что догадка, к сожалению, немедленно подтвердилась: Лёнечка твердым шагом промаршировал мимо бухгалтерии-птичника, потом мимо каморки Ефимыча и остановился напротив двери в морг.
Ну да, правильно! Более «заклятое смертью место», чем морг, отыскать сложно!
«Может быть, у него ключа нет?» – вспыхнула было надежда, но тут же теплый огонечек ее погас: ледоруб одним прикосновением сшиб замок, и Лёнечка первым вошел в низкую слабо освещенную залу, где стояли каталки с «постояльцами» Ефимыча, прикрытыми тускло белевшими простынками. Формалином воняло так, что Валюшку затошнило.
А может, это от страха…
Она покорно шла за Лёнечкой, косясь на каталки, и зачем-то пыталась угадать, на которой из них лежит Пятнистая Молчунья. Очень хотелось, чтобы то место, где придется чертить вокруг себя круг, оказалось подальше от нее. Прочих мертвых Валюшка не слишком боялась: наверное, потому, что никогда их не видела, – а вот заплывшее разноцветными синяками лицо Пятнистой Молчуньи так и маячило перед глазами.