− Тебе незачем оставаться, Элайджа, — хрипло пробормотала она. − Я знаю, что ты должен быть занят.
Он нахмурился, его глаза потемнели, несомненно, потому что он легко ощутил ее реакцию на свое прикосновение.
− Думаешь, я оставлю тебя наедине со странным демоном?
− Это не тебе решать, — напомнила она ему. Осторожно.
− Проклятье, Валла.
Она тяжко вздохнула. Было бы так просто подчиниться его требованиям. Она была бы защищена, ее бы баловали, каждая ее потребность и желание удовлетворялись бы. Совсем как у любимого животного.
− Мы через это уже проходили, — напомнила она ему, добавив в голос стали. − Ты — мой друг, а не мой хранитель. Если ты не видишь отличия одного от другого, тогда мне придется покинуть Париж.
С рычанием, он опустил голову и поцеловал ее. Просто так.
Он застал ее врасплох, ее губы распахнулись в беспомощной потребности, весь ее мир пошатнулся. Элайджа всегда относился к ней как к хрупкой кукле. А не как к женщине из плоти и крови.
Теперь же она сотрясалась от взрывного наслаждения, что проносилось через ее дрожащее тело.
− Вот чего я хочу, — грубо пробормотал он у ее губ, его пальцы скользнули вдоль нежного изгиба ее шеи, прежде чем он снова поцеловал ее. На этот раз она была готова к обжигающему жару, из-за которого сбилось ее дыхание, а лоно сжалось от прилива возбуждения.
Ох… да.
Ее ресницы, затрепетав, опустились, пока желание омывало ее, словно пьянящее и непредсказуемое лучшее французское шампанское.
− Элайджа… — выдохнула она, неуверенная, что именно ей необходимо, но не сомневающаяся — только он может удовлетворить эту безжалостную жажду, пылающую глубоко внутри нее.
Затем раздался пронзительный свист чайника, и, зардевшись, она отстранилась.
По-прежнему сидя за столом, Леве неловко откашлялся.
− Может мне уйти?
− Да, — согласился Элайджа, темные глаза которого мерцали опасным голодом.
− Нет, — тут же воспротивилась она, точно зная, что если бы они с Элайджей были одни, она уже сорвала бы с него его костюм от Гуччи и занялась бы грешными вещами. Не лучший способ убедить мужчину, являющегося безумным собственником, что она хочет отстоять свою независимость. Она встретилась с его темным взглядом.− Пожалуйста, Элайджа.
Он сжал челюсти, но ясно ощущая, что сейчас не время давить на нее, недовольно кивнул.
− Я удостоверюсь, что вас не преследовали. Но я вернусь. — Он послал Леве предупреждающий взгляд.− Скоро.
Валла полностью погрузилась в приготовление чая, пока Элайджа покидал квартиру, унося с собою леденящее недовольство и пульсирующую мощь.
Затем она испустила краткий вздох облегчения, поднесла к столу поднос и села рядом с Леве.
− Слишком большой собственник, да? — спросил крошечный горгулья.
Она пожала плечами, потягивая чай со странным чувством дезориентации. Что-то изменилось. Она только не была уверена, что именно.
− Он чувствует ответственность за меня, — пробормотала она рассеяно.
Леве усмехнулся, потянувшись за печеньем.
− Он чувствует не только это.
У нее запылали щеки.
− Может быть, и нет. Он ведь мужчина, в конце концов, но…
− Но что?
Она коснулась кончиками пальцев шрамов на своей щеке.
− Сбежав от работорговцев, я хотела лишь заползти в самый темный уголок и спрятаться там. — Она вздрогнула при болезненном воспоминании. − Я даже не помню, как добиралась до Франции, но я плыла по Сене на быстро набирающей воду лодке, когда Элайджа нашел меня и забрал в свое логово.
− Ах. — Его крылья затрепетали. − Твой рыцарь в сияющих доспехах.
− Что-то вроде того.
− И это плохо?
Она заколебалась, пытаясь высказать словами терзающие ее сомнения.
− Не плохо, — сказала она, наконец. − Он такой же, как и большинство глав кланов.
− Высокомерная заноза в заднице?
Она вдруг рассмеялась. Маленький демон действительно был очаровательным собеседником.
− Я собиралась сказать, что он одержим защитой людей, оберегать которых считает своим долгом.
− В том числе и тебя?
− В глазах Элайджи я просто девица, попавшая в беду, а не женщина из плоти и крови. — Она скорчила гримаску.− Я не хочу, чтоб меня спасали.
Серые глаза продолжали выражать невысказанную симпатию.
− Чего же ты хочешь?
− Того, что и любая другая женщина. — Она выглянула в окно, окидывая взглядом омываемый серебристым лунным светом розовый сад. −Чтобы меня любили.
Глава 3
Элайджа пронесся темными улицам, задержавшись только, чтобы предупредить своих лейтенантов о том, что горгульи нарываются на неприятности, прежде чем направиться обратно к дому Валлы.
Он криво усмехался, следуя знакомым путем. Если бы у него оставалась хоть капля гордости, то он вернулся бы обратно в свое логово. В конце концов, там были сотни красивых женщин, жаждущих удовлетворить любое его желание. Проклятье. Он мог остановиться на следующем же перекрестке, и через несколько минут появилась бы дюжина женщин, надеющихся завладеть его вниманием.
Но гордость, которая однажды ввергла его в противостояние с коррумпированным главой клана за господство в Париже, была потеряна в тот момент, когда он обнаружил полумертвую нимфу, плавающей в Сене.
Даже сейчас он помнил шок узнавания, поразивший его, пока он нес ее на руках в свое логово. Ее золотистые волосы струились по его рукам, и она ошеломленно взирала на него своими потрясающими голубыми глазами. Он понял, что ждал эту женщину с того самого момента, как проснулся вампиром.
Она была его суженой.
К несчастью, бедная девушка не была готова принять свою неизбежную судьбу. И кто мог винить ее в этом? Месяцами ее насиловали и мучили те проклятые животные, прежде чем ей удалось сбежать. И даже тогда она едва не умерла. Если бы не его целители она уже покоилась бы в могиле. Так что же удивительного в том, что ей нужно было держаться от мира на безопасном расстоянии?
От всего мира. Включая его.
Так что он дожидался своего часа, принимая все, что Валла могла предложить, и из последних сил сдерживая свой все нарастающий голод истончающимися путами.
«Которые едва не оборвались этой ночью», — припомнил он донельзя взволнованно.
Вкус ее губ оказался еще слаще, чем в его мечтах. Вкус спелой клубники с нотками меда.
И ее реакция…
Merde.
Ее желание было таким же жадным, как и его собственное. Будь они наедине, он взял бы ее прямо на кухонном столе. Вместо этого он бродил по улицам, все еще возбужденный и испытывающий боль без малейшей надежды на облегчение.
Его ужасное настроение не улучшилось, когда он вошел в затемненный внутренний двор и обнаружил маленького горгулью, стоящим у фонтана.
— Что ты здесь делаешь? — потребовал он.
Существо расправило свои волшебные крылья.
— Пытаюсь помочь тебе.
Элайджа приподнял брови.
Он слыл самым страшным хищником во Франции, возможно, и во всей Европе. Даже Виктор, вожак клана в Англии, общался с ним аккуратно.
— Ты вообразил, что можешь чем-то помочь мне?
— Я может и мал, но мои силы огромны.
Элайджа просто не смог удержаться.
— Так огромны, что ты скрываешься в доме нимфы?
Леве пожал плечами, игнорируя оскорбление, его полированный хвост игриво перемешивал воду, скопившуюся у основания фонтана.
— Как видишь я не в фаворе у своего народа. — Он пожал плечами. — Но очень скоро я буду восстановлен в Гильдии Горгулий.
— Хм-м-м.
Не так уж скоро, по мнению Элайджи. Не то, чтобы он ревновал к горгулье, — поспешно заверил он сам себя. Конечно же, нет. Нет, даже, несмотря на то, что Валла разделила свою очень редкую улыбку с крошечным демоном. Улыбку, которой прежде она никогда не делилась ни с кем, кроме него.
— И чем же ты можешь мне помочь?
— Кроме того, что я грозный воин, я еще и пользуюсь благосклонностью дам.
Элайджа закатил глаза.
— Разве что в своих мечтах.
— Ерничай, сколько пожелаешь, но могу сказать тебе, что очень глупо с твоей стороны не говорить Валле о своих чувствах.
Элайджа застыл в шоке. Может каждый демон в Париже и знал, что он гонялся за неуловимой прекрасной нимфой, словно оборотень в брачный период, но проклятье у них всех хватало мозгов не упоминать об этом. По крайней мере, в его присутствии.
— Это не твое дело, — произнес он, скрипнув клыками.
— Ты прав, но я верю, что Валла заслуживает шанса стать счастливой.
Вампир нахмурился.
— Я и намереваюсь сделать ее счастливой.
Леве всплеснул руками.
— Только если сумеешь убедить ее, что не считаешь заботу о ней бременем.
— Бременем? — Элайджа бросил быстрый взгляд в сторону двери дома Валлы, чтобы убедиться, что она не могла подслушать странный разговор. — О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Бременем? — Элайджа бросил быстрый взгляд в сторону двери дома Валлы, чтобы убедиться, что она не могла подслушать странный разговор. — О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Она боится, что ты видишь в ней просто еще одного подопечного, за которого должен нести ответственность.
Ответственность? Он ведь разве только на коленях не стоял, вымаливая для себя место в ее жизни. Разве нет? Без своей привычной грации, он подошел к окну, сквозь которое увидел Валлу, раскладывающей подушки на ее вычурном диване. Как всегда, он был поражен потрясающей красотой ее золотых волос, обрамляющих ее изысканное личико и глубиной ее голубых глаз.
И это роскошное тело… mon dieu он провел бесчисленное множество часов, воображая, каково будет ощущать под собою эти изгибы. Но в тоже время он не мог сопротивляться яростному желанию защитить ее.
Она такая хрупкая. Такая ужасно ранимая. Неужели она приняла его инстинктивную потребность удержать свою пару подальше от любой опасности за чувство долга?
— Это же… — Он расстроено покачал головой. — Как она могла оказаться такой глупышкой?
Горгулья присоединился к нему у окна.
— Ты давал ей повод думать, что она значит для тебя гораздо больше?
Конечно нет, неохотно признал он. Он ведь мужчина. Он не говорил о своих чувствах. Предполагалось, что она запросто прочтет все, что у него на сердце.
— Мне нужно поговорить с ней, — пробормотал он, предупреждающе нахмурившись на своего собеседника. — Наедине.
— Naturellement. Естественно.
Глава 4
Дождавшись, когда вампир исчезнет в квартире, Леве расправил плечи и вышел со двора.
Bien. Нет больше Мистера Хорошего Парня. Сестра и кузен застали его врасплох. Теперь, когда он полностью готов, никто не остановит его на пути к цели. Ничто не пошатнет его решимости.
Ах, правда ему пришлось «позаимствовать» маскировочный амулет, который он заприметил лежащим на полке у Валлы, пока она готовила чай. Крошечный кусочек золота, теперь висел на кожаном шнурке у него на шее, делая его невидимым для всех, кроме самых могущественных ведьм. На этот раз никто не ощутит его приближения.
Выпятив грудь и распахнув крылья, Леве взмыл в воздух и, паря над городом, направился к Латинскому кварталу.
Это было… потрясающе.
Несмотря на то, что он путешествовал по всему миру и видел самые выдающиеся достопримечательности, там и близко не было ничего прекраснее ночного Парижа.
Наконец, добравшись до своей цели, Леве осторожно приземлился на окутанной сумерками улочке, изучая готическую церковь, которая располагалась всего в паре кварталов от Сены.
Построенная в шестом веке на месте, где жил и молился отшельник, церковь Сен-Северен имела форму длинного узкого зала. В ней была башня, наряду с богато украшенными колоннами и высокими в романском стиле дверными и оконными проемами.
Туристы приезжали сюда полюбоваться готической архитектурой или прогуляться в садах, или даже насладиться чудесным греческим ресторанчиком ниже по улице. Но самым примечательным были, конечно, горгульи, что веками несут здесь свою стражу.
В часы дневного света все горгульи обращались в камень. В отличие от Леве, большинство из них были способны изменять свою форму, а значит даже самый огромный из демонов мог уместиться на стене здания. Где же лучше всего прятаться от людей, как не на виду?
А ночью они выходили погулять.
Грабить и крушить, и создавать себе репутацию в демонском мире. Обычно они не трогали людей…
Обычно.
Сознавая, что пытается отстрочить неизбежное, Леве расправил плечи и направился в церковь. Он не остановился полюбоваться мирною красотою нефа, вместо этого направился прямо к бревенчатой двери, которая открывалась в сад, который однажды был кладбищем.
Он здесь с определенной целью. И почему вдруг эта цель стала такой чертовски важной…
Он резко потряс головой.
Ух, этот вопрос лучше оставить на будущее.
Минуя галереи, которые были реконструированы во славу средневековья, он направился в самую глубь сада. Наконец добравшись до места, он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
Только морально подготовившись, он шагнул сквозь иллюзию, скрывающую древнее каменное строение.
Леве скривился.
Дом, милый дом.
Поднимаясь вверх по лестнице, которая вела к двери, он почувствовал знакомое ощущение мрачной тоски в сердце, за которым следует горькое чувство предательства.
Не было никаких радостных воспоминаний, чтобы облегчить его возвращение. Нет чувства покоя.
Детство у него проходило в несчастной борьбе за выживание среди своих жестоких братьев и сестер. Ох, и в последний раз, когда он видел свою мать, она пыталась убить его.
Вряд ли воссоединение семьи можно назвать счастливым.
Достигнув двери, он не был удивлен, что она не заперта. Какой демон может быть настолько глуп, чтобы войти в логово главы горгульего гнезда?
Он шагнул в просторную комнату с высоким потолком, в ней было как раз достаточно места, чтобы любой горгулья мог расправить свои крылья.
Полы были сделаны из твердой древесины и на ней были оставлены глубокие следы пятидюймовых когтей его матери. И прямо под потолком были широкие окна, из которых открывался вид на ночное небо.
В остальном интерьер напоминал кошмар из Арабских Ночей.
Стены окрашены в малиновый цвет, золотые и черные шелковые подушки были свалены на пол посередине комнаты и рядом стоял огромный кальян.
Леве никогда не был точно уверен, какой была фантазия его матери: быть шейхом или девушкой из гарема.
И это незнание единственное, что удерживало его от терапии.
— Так это правда, — женский голос прогремел в воздухе, пол содрогнулся под тяжестью приближающейся горгульи. — Блудный сын вернулся.
Леве замер.
Он не убежит. Он не убежит. Он не убежит.
Выпрямившись, он сорвал с себя амулет, очевидно лишенный своей силы защитой, что окружала логово.
Его мать была никем иным, как деспотом. И жестоким.
Чрезвычайно, невероятно жестоким.
Эта мысль промелькнула в его голове, пока взгляд поднимался все выше по массивным ногам, с чрезмерно развитой мускулатурой, которые были покрыты серой кожей, напоминающей о рептилиях. Длинный, на удивление тонкий хвост обвивался вокруг ступней, которые оканчивались когтями. Его взгляд переместился к мощному телу его старой доброй матушки, которое стало даже шире чем, когда он в последний раз ее видел, с огромными кожистыми крыльями, которые распростерлись на десять футов в стороны от ее спины. Еще выше, а вот и лицо Берты — идеальный пример красоты горгулий.
Короткая толстая морда. Маленькие серые глаза, взирающие на мир из-под густых бровей. Пара клыков, достаточно больших, чтобы называться бивнями, виднелись из-под ее верхней губы, достигая заостренного подбородка. А на макушке ее огромной головы росли парочка острых рогов, что были так отполированы, что сияли в свете свечей.
Леве скривил губы в улыбке.
— Bonsoir, maman. Ты выглядишь… — Он позволил своему взгляду спуститься вниз к ее огромному туловищу. — Хорошо откормленной.
Берта пожала плечами. В отличие от большинства женщин, у горгулий не было проблем с лишним весом. Их философия была: чем больше, тем лучше.
— Грегор оказался разочарованием, поэтому я полила его прекрасным розмарином и чесночным соусом и поджарила на открытом огне, — сказала она с легким французским акцентом. — Он оказался гораздо более удовлетворительным, как обед, чем когда-либо был в качестве любовника.
— Очаровательно. — Леве проигнорировал злобный взгляд, который его мать бросила на его прекрасные фейские крылья. — Ты и моего отца съела?
— Не будь отвратительным, — зарычала женщина. — Я не каннибал.
Леве ничем не выдал своей реакции.
Горгульи не отличались от большинства демонов. По желанию они брали в любовники особей из других фракций, хотя в период жажды обычно выбирали горгулий. Полукровки не были чем-то неслыханным, но все же они были редкостью.
Тот факт, что его мать всегда отказывалась называть имя его отца, привел к тому, что Леве решил, что его происхождение было еще одним источником позора для семьи.
— Итак, моим отцом был горгулья?
Берта фыркнула, к счастью не подозревая, как много эта информация значит для ее сына. Если бы она знала, что это может быть орудием для причинения ему боли, то не колеблясь, использовала бы его.
— Что за странный вопрос?
— Скорее, очевидный, как я думаю. — Он продемонстрировал свои чахлые ручки. — Только взгляни на меня.
Берта рассержено прищурилась.
— Твой отец был внушающим страх воином, который произвел на свет множество сыновей, которыми он не мог не гордиться.
Хвост Леве дернулся. Он не знал, что дала ему эта информация: удовлетворение или разочарование.