В кабинет вошел мсье Либорель. Его лицо было мрачным и озабоченным.
-- Вы сейчас домой? - спросил меня он. - Вам надо отдохнуть... какой кошмар, эта девушка умерла у вас на руках!
-- Мы едем расследовать убийство! - весело сообщила ему Мадлен.
Либорель схватился за голову:
-- Ох, Макс, вы опять вмешиваетесь не в свои дела! Пусть этим займется полиция!
Либорель явно не хотел, чтобы я брался за это расследование. Ему постоянно приходили на меня жалобы от полицейского Стервози, который ругал меня за то, что я "копаюсь там, где не надо и что-то вынюхиваю" (это слова Стервози). К тому же дело могла быть довольно щекотливым, так как в нем была замешена Церковь, а бедняга Либорель еще не оправился после случая, когда я выиграл дело крестьян у епископа Арраского. Помню, из-за этого дела мне здорово досталось на орехи, я думал, что меня отлучат от церкви. А Либорелю, который был моим наставником, было неприятно выслушивать гадости обо мне.
-- Вы помогли мне получить должность судьи, - ответил я. И своими действиями я доказываю, что занимаю это место не зря.
-- Что верно, то верно, - вздохнул Либорель. - Только вы доказываете это слишком уж рьяно.
Я заверил его, что в этот раз буду осторожнее. Я сам искренне верил в это.
Через несколько минут мы были у дома мадмуазель Симонен. Квартиру мы отыскали легко. Старая хозяйка уже знала о случившемся и оплакивала свою постоялицу.
-- Сколько ей пришлось выстрадать! - твердила она. - Ее называли еретичкой и богоотступницей за побег из монастыря. Но это не так! Во всем виноват ее отец! Антихрист! Ирод!
Закончив ругаться подобными выражениями, старушка поинтересовалась целью нашего визита. После того, как я ей все объяснил, она проводила нас в комнату Сюзанны.
-- Она всю ночь что-то писала, - сказала хозяйка. - Сюзанна поздно ложилась спать... она или что-то читала или что-то писала... За каждый вечер она сжигала по свечке...
Старая женщина опять заплакала.
Комната мадмуазель Симонен была уютной и просторной. У окна стоял письменный столик, на котором лежала стопка бумаг, чернильница, пара перьев и огарок свечи. Я надел очки, чтобы внимательно осмотреть эти предметы. Мое внимание остановилось на свече из желтоватого воска, в котором были какие-то странные белые точечки. Как будто какой-то белый порошок был высыпан в воск при изготовлении свечи.
У меня в голове мелькнула мысль: "Отравления свеча!" Я слышал, что такой порошковый яд добавляют в расплавленный воск при изготовлении свечи. В обычном состоянии эта отрава не опасна, но как только отравления свеча начинает гореть, появляются ядовитые испарения, которые убивают спустя какое-то время. Я вспомнил, как умерла Симонен... Именно такие признаки бывают при отравлении подобными ядами. Хозяйка и Мадлен с удивлением смотрели, как я изучаю свечку.
-- Вчера кто-нибудь приходил к мадмуазель? - спросил я.
Старушка погрузилась в воспоминания. Вчерашние посетители всплывали у нее в голове один за другим.
- К ней приходил уважаемый господин, его имя маркиз Круамар. Они ужинали вместе. Мадмуазель о чем-то просила его... Но он был не единственным ее посетителем... В этот день к ней приходил изверг-отец, он требовал от нее добровольного отказа от наследства, но она выставила его! И правильно!.. К ней приходила настоятельница монастыря "Святой девы"...
-- Она, наверное, требовала от нее возвращения в монастырь? - предположила Мадлен.
-- Нет, - возразила хозяйка. - Они говорили о каком-то священнике. Подробности их разговора я не слышала, но я уверена, что о возвращении в монастырь речь не шла. И еще к мадмуазель Симонен приходил какой-то неприятный молодой тип, похожий на вора... Сюзанна его выгнала...
Я выслушал хозяйку. Список подозреваемых получился внушительным.
-- У кого она обычно покупала свечи? - спросил я.
-- В лавке напротив. Она всегда покупала там свечи, потому что они дают хороший яркий свет, как раз для чтения или письма.
Рассказ хозяйки прервал громкий стук в дверь и крики: "Откройте, полиция!" Старушка поспешила выполнять просьбу. В комнату влетел Стервози. При виде меня, на его физиономии появилась гримаса отвращения.
-- О! Мсье Стервози! - весело воскликнула Мадлен. - Как мы рады вас видеть!
-- Мы просто счастливы! - в тон ей добавил я. - К сожалению, я давно не имел чести встретиться с вами.
Полицейский не был согласен с нами, и поэтому высказал все, что думал о моей персоне. Могу сказать сразу, ничего хорошего в этих мыслях не было. Стервози меня ненавидел много лет, и ни разу его мнение обо мне не изменилось. Каждый раз при встрече он дарил мне взгляды, в которых читалось желание придушить меня. В этот момент он, наверняка, осуществил бы свои грозные намерения, окажись мы наедине.
-- Похожи, вы не рады нашей встрече? - спросил я с той учтивостью, которая всегда бесила Стервози. - Но почему?
-- Действительно, почему? - удивилась Мадлен. - Мы любезно решили завязать с вами беседу, а на вежливые слова всегда надеешься получить вежливый ответ. Это мой дядя говорит.
Стервози хотел было выругаться, но вовремя вспомнил, кто дядя Мадлен де Ренар, и поэтому неохотно извинился перед красоткой за свою глупость.
Потом Стервози сообразил, что эти извинения я могу принять и на свой счет, и решил исправить положение.
-- К тебе это не относиться! - бросил он мне. - Проваливай! Что тут тебе надо? Это мое расследование!
-- Не беспокойтесь, - ответил я с поклоном. - Я уже ухожу... Вы не возражаете, если я возьму с собой этот огарок свечи?
Страж закона высыпал на меня новый поток ругательств. Однако свечу взять разрешил. Посмеиваясь над Стервози, я вышел из дома. Мадлен попросила меня поделиться своими размышлениями. Я рассказал ей про отравленную свечу.
-- Выходит, каждый, кто был вчера у нее в гостях, мог подсунуть ее несчастной девушке? - спросила она.
-- Выходит, что так, - ответил я. - Но интересно! Как убийца сумел это сделать? Надо обладать завидной ловкостью рук, чтобы умудриться проделать подобные действия незаметно.
-- Понятно, - кивнула Ренар. - Будем искать среди подозреваемых фокусника!
Я рассмеялся. Детская непосредственность Мадлен всегда мне нравилась.
После некоторых раздумий я решил посетить свечную лавку, чтобы поговорить с ее хозяевами, а заодно купить несколько свечей, о которых были столь хорошие отзывы. Я сказал об этом Ренар, которая строго настрого запретила мне покупать свечи в этой лавке.
-- Кто знает, - серьезно сказала она. - Может отрава попала туда по вине лавочника. Я не хочу, чтобы вы умерли!
-- Не беспокойтесь. Может, в свече нет яда... это только мое предположение, - ответил я. - Я сегодня же отдам свечку на проверку.
Мы вошли в небольшую тесную лавочку. Мне бросился в глаза пустой узкий прилавок, за которым дремал хозяин. Как только мы вошли, он сразу проснулся и поинтересовался, что нам угодно. Я кратко изложил ему суть визита.
-- Мадмуазель Симонен всегда покупала у меня свечи, ответил он. - Она была моей постоянной покупательницей.
У прилавка стоял маленький столик, на котором стояли коробочки со свечами. На каждой коробке было написано имя покупателя. Хозяин пояснил, что это для постоянных клиентов. Я взял одну из коробок, задумчиво повертел ее в руках, раскрыл ее, оглядел свечи.
Кто-то окликнул хозяина лавки. Он извинился, что ему придется ненадолго отлучиться.
-- А вы не боитесь оставлять лавку открытой? - спросила Мадлен.
-- Нет, - ответил хозяин. - Отлучаться мне приходится часто, но не более минуты, за это время что-то украсть в моей лавке средь бела дня трудновато.
За короткое время отсутствия лавочника, в лавку вошел молодой священник с печальным лицом. Мне показалось, что я где-то видел его раньше. Он, похоже, знал меня.
-- Вы были судьей в деле Симонен? - спросил он. - Бедная девушка...
-- Вы были знакомы с этой особой? - спросил я.
-- Да, я часто читал проповеди в монастыре "Святой девы", ответил он. - Она исповедовалась мне, жаловалась на свою горькую судьбу.
Казалось, священник сейчас заплачет.
-- Я могу узнать ваше имя? - спросил я.
-- Отец Лемуан, - представился священник. - Бедная мадмуазель Симонен.
-- Вы были в нее влюблены? - спросила Мадлен.
Конечно, для священника этот вопрос был бестактным, но отец Лемуан был так опечален гибелью Симонен, и на его лице было такое страдальческое выражение, что я согласился с подозрениями Ренар.
-- Я любил ее как сестру, - ответил отец Лемуан. - У нас были чистые дружеские отношения, которые никогда не переходили за рамки приличия.
Мадлен покраснела и извинилась за свою глупость, но этому ответу не поверила.
-- Мадмуазель Симонен мне говорила, что вы помогли ей бежать из монастыря, - сказал я.
-- Да, - кивнул священник. - Я организовал этот побег. До города в экипаже ее сопровождал мой знакомый монах, который согласился помочь. Но он решил действовать по-своему, этот человек обманул мое доверие. Оказывается, накануне он что-то утащил из своего монастыря, а согласие помочь мадмуазель Симонен была предлогом, чтобы самому удрать. Мало того, он еще покушался на честь этой несчастной девушки!
-- Да, - кивнул священник. - Я организовал этот побег. До города в экипаже ее сопровождал мой знакомый монах, который согласился помочь. Но он решил действовать по-своему, этот человек обманул мое доверие. Оказывается, накануне он что-то утащил из своего монастыря, а согласие помочь мадмуазель Симонен была предлогом, чтобы самому удрать. Мало того, он еще покушался на честь этой несчастной девушки!
-- Его поймали? - спросил я.
-- Еще нет, - ответил священник. - Просто полиция не там ищет.
-- Любопытно, - заинтересовался я. - Вы имеете смелость говорить так, будто знаете, где он.
-- Я предполагаю, - мрачно ответил отец Лемуан.
-- Вы не могли бы поделиться с нами своими предположениями, - попросила Ренар. - Они могли бы быть очень полезны.
-- Я не имею права так поступать, - отрезал служитель церкви. - Для меня недопустимо выдавать человека, даже если он грешник.
-- Мне понятны ваши чувства, - сказал я. - Но поймите, этот человек может оказаться убийцей.
Священник вздрогнул и вопросительно уставился на меня.
-- У меня и у полиции есть все основания предполагать, что мадмуазель Симонен отравлена, - продолжал я. - А этот парень один из подозреваемых. Возможно, он не убийца, но он может знать то, что прольет свет на это дело и поможет выявить убийцу.
-- О! Отец Лемуан! - раздался веселый голос лавочника. - Вы опять к нам пожаловали! Вроде бы вы были у нас позавчера.
-- Мне нужно пять дюжин свечей, - сказал Лемуан.
-- Хорошо, - кивнул лавочник. - Подождите, пожалуйста, минутку... Я обслужу этих людей, они давно ждут.
Я купил дюжину свечей, Мадлен не одобрила эту покупку, но спорить не стала. Отец Лемуан попросил у меня времени подумать. Я записал его адрес и вежливо попросил думать побыстрее. От хода его мыслей мог зависеть исход дела.
После посещения свечной лавки мы решили отправиться в гости к мсье Симонену. Нас провели в столовую, где мсье Симонен ужинал со своей супругой. При виде трапезы господ, мы с Ренар вспомнили, что давно ничего не ели. Особенно это стало заметно по личику Мадлен, которая уставилась на стол с широко раскрытыми глазами.
-- Добрый вечер! - поздоровалась мадам Симонен. - Мы предполагали, что вы придете. Надеюсь, вы согласитесь поужинать с нами.
-- Конечно! - воскликнула Мадлен. - С удовольствием!
Я хотел было отказаться, но раз Ренар согласилась, возражать было глупо. Мы уселись за стол. Мадлен была полностью поглощена содержимым своей тарелки и даже не слышала нашего разговора.
-- Я могу задать вам несколько вопросов? - спросил я мсье Симонена.
-- Может, вы сначала поедите? - вежливо спросила хозяйка. Вы, наверное, очень голодны?
-- Благодарю за заботу, мадам, но мне бы хотелось сразу перейти к делу, - ответил я. - Мсье Симонен, зачем вы вчера приходили к вашей дочери? И прошу вас, отвечайте честно, так будет лучше для нас обоих.
-- Я предложил ей перемирие: я не отсылаю ее в монастырь, а она отказывается от своего состояния, - ответил мсье Симонен. Но она не приняла моего предложения. Эта девчонка планировала выиграть дело!
-- Она была права! - воскликнула мадам Симонен. - Вы поступали с ней непорядочно. Теперь люди будут говорить, что это вы ее убили.
-- Дорогая, помолчи, пожалуйста!- воскликнул мсье Симонен. - Я ее не убивал!
-- Все убийцы говорят, что не убивали, - сказала Мадлен, отрываясь от еды.
-- Мы только поговорили, - продолжал он. - Сюзанна была очень резка и ничего не хотела слушать. Она всегда ненавидела меня.
-- И, между прочим, ее ненависть была справедливой! сказал я. - Простите меня, мсье, но ваши действия были подлыми. Хотя, теперь ничего уже не исправить... Вы кого-нибудь подозреваете?
-- Да, одного парня, который последние дни преследовал ее. Кажется, он помог ей бежать из монастыря... Она отвергла его, возможно, этот тип решил ей так отомстить.
Я сразу вспомнил подозрительного типа в парке, которого мадмуазель Симонен грубо оттолкнула. Речь явно шла о беглом монахе.
-- Я должен сообщить, мсье, что вы находитесь под очень серьезным подозрением, - произнес я сурово. - Вы решили прибрать к рукам состояние девушки, вы заточили ее в монастырь, из которого она сбежала и передала дело в суд ... Зная, что она выиграет дело, вы решили...
-- Прошу вас! Хватит! - вмешалась в разговор мадам Симонен. - Вы правы, с бедной девушкой поступили жестоко, но ваши обвинения ее не воскресят. Я уверена, что мой муж невиновен!
Ради этой приятной женщины я решил прекратить разговор. Я, действительно, зашел слишком далеко. Наверняка, этот старый негодяй пожалуется Либорелю, и я получу очередную нахлобучку, как напакостивший школьник. Увы, я всегда выступал слишком усердным защитником справедливости, что не всегда шло мне на пользу.
Я поблагодарил их за гостеприимство и встал из-за стола. Мадлен последовала за мной, жалея, что не доела десерт. Мадам Симонен проводила нас.
-- Простите меня за мою дурацкую болтовню, - извинился я.
Дама печально улыбнулась мне в ответ.
-- Кстати, предпринимала ли настоятельница какие-либо попытки вернуть Сюзанну Симонен обратно в свой монастырь? спросил я.
-- Нет, - ответила мадам Симонен. - Наоборот, она была против ее возвращения в монастырь "Святой девы". Моему мужу она сказала, что не потерпит присутствия этой еретички. Она почему-то хотела, чтобы Сюзанну отправили в какой-нибудь другой монастырь.
-- Весьма странно, - удивился я. - Обычно настоятельницы требуют немедленно возвращения сбежавших послушниц.
-- Меня это тоже удивило, - согласилась женщина. - По этой причине стали ходить сплетни... Будто настоятельница влюблена в священника, который читал проповеди в их монастыре, а мадмуазель Симонен подружилась с этим священником. Настоятельница начала ревновать и поэтому ненавидела Симонен. Побег девушки обрадовал ее, но ради приличия она ее прокляла... Гадость какая!
Эту сплетню мадам Симонен пересказала с отвращением в голосе.
-- Надеюсь, вы не поверили в это? - спросила она.
-- Не в коем случае, мадам, - ответил я
Мадлен де Ренар дернула меня за рукав.
-- Макс, поехали домой, - попросила она. - Перенесем допрос других подозреваемых на завтра.
Мне пришлось согласиться с ней. Усталость давала о себе знать.
На следующий день мы отправились в гости к маркизу де Круамару.
-- Неужели вы и его подозреваете? - спросила Мадлен. По-моему, он вообще не при чем.
-- Мадлен, дорогая, - сказал я. - Мы не знаем, о чем он говорил с мадмуазель Симонен. Мы так же не знаем, какие у них были отношения. Сейчас бессмысленно вычеркивать его из списка.
Маркиз де Круамар был самым обычным аристократом, с огромным самомнением, уверенностью в своей силе и правоте. Он смотрел на меня свысока, но с какой-то опаской. Наш визит не сулил ему ничего хорошего, и маркиз это понимал. Однако он согласился принять нас. Взглядом опытного эксперта маркиз долго изучал фигурку Мадлен, которая кокетливо опустила глазки. Было видно, что это исследование доставляет ему удовольствие, но я с радостью все ему испортил. Я набросил на Мадлен плащ, чтобы скрыть нескромное декольте и начал допрос.
-- Я могу узнать цель вашего недавнего визита к мадмуазель Симонен? - спросил я.
-- Сюзанна Симонен пригласила меня к себе, чтобы обсудить кое-какие дела. Она просила моего покровительства, - ответил маркиз, не сводя взгляда с Ренар.
-- Вы согласились помочь ей? - спросил я.
Маркиз задумался.
-- Да, - ответил он.
-- И вы согласились помочь ей просто так? - задал я неприятный вопрос. - Или же вы что-то потребовали за свою услугу.
Я внимательно смотрел в глаза маркизу.
-- Да, я попросил ее кое о чем, - сдался Круамар. - Но это касается только меня.
-- Между прочим, вы один из подозреваемых, проинформировал его я.
Круамар смерил меня взглядом и рассмеялся.
-- Я много слышал о вас, судья, - сказал он. - Когда вы ищите правду, вас ничто не остановит: ни титул, ни богатство, ни положение в свете, для вас все подозреваемые одинаковы.
-- Это так, - кивнул я. - Поэтому в ваших интересах будет рассказать мне правду.
Но аристократ продолжал упорствовать. Я решил сменить тему.
-- Как прошла ваша встреча с Симонен? - спросил я.
-- Очень хорошо, - ответил маркиз. - Мы с ней весело поболтали. Она рассказала мне о последних событиях своей жизни... ничего существенного... про то, как она купила пирожные; про то, как в свечной лавке ей в коробку положили на одну свечу больше, чем она заказывала; про кота, которого приютила ее квартирная хозяйка; про собак, которые громко лают по утрам. Мы мало говорили о делах, вся наша беседа состояла в основном из этой болтовни. Кстати, о подозреваемых! Включите в ваш список мсье Манури, ее адвоката.
-- Почему? - удивилась Мадлен. - У них были хорошие отношения.
-- Даже слишком хорошие, - хмыкнул Круамар. - Она составила завещание в его пользу.
Видно на моей физиономии отразилось искренне удивление, и аристократ рассмеялся.