— Да мне-то насрано, но вот им твои крики, похоже, не очень нравятся, — показал большим пальцем за плечо Махмуд и сам обернулся.
— Йо-ооп твою… а чего их так дохера? — замерев, удивился Сергей, осматриваясь по сторонам — у сарайчика пляжного бара, у лестницу к площадке с бассейном и у пляжного ресторана стояло уже не менее трех десятков бешеных.
— Слышь, и-эй, тебе намекнуть на чьи крики они сюда пришли, или сам догадаешься с одного раза?! — даже чуть подпрыгнул от возмущения Махмуд.
Марина Иванникова 06 октября, поздний вечер
Очень хотелось пить. Еще очень хотелось писать.
Придя в себя, первым желанием было открыть глаза, но Марина не стала этого делать. Страшно.
Девушка прислушалась к ощущениям.
Больно. Очень больно. Больно везде.
Голова болела изнутри и снаружи. Снаружи болели губы, нос, саднило щеки, а изнутри в стенки черепа долбилась тупая боль, надавливая на глаза так, что они готовы были вывалиться.
Болел затылок. И снаружи болел, наливающейся и пульсирующей шишкой, и изнутри, тянущей разъедающей болью переходя на плечи и шею. Сильно саднили локти, рядом по рукам щекотало болью мелких ссадин.
Болели колени, бедра, живот, спина и очень сильно болела левая грудь.
Все это болело, но на эту боль внимания Марина обращала мало — поглощала ее, заставляя все тело ныть и сжиматься в спазмах горло боль в промежности. Казалось, что сейчас туда вставлен горящий штырь, приносящий нестерпимое жжение.
Два штыря.
«Как мне в туалет теперь?»
Марина по-прежнему лежала, не открывая глаз.
Кроме боли, ее очень волновало то, где она. К воспоминаниям она целенаправленно не хотела возвращаться — очень уж пугающее было то, что сохранилось в памяти.
Понемногу приходя в себя и свыкаясь с болью, девушка начала прислушиваться к ощущениям. С удивлением и даже радостью она поняла, что за последние несколько минут ее никто не тронул. И боль, та, которая есть вместе с ней, она одна, больше сторонней, новой боли нет.
Боясь блеснувшей надежды, Марина начала дальше ощупывать свои чувства и ощущения. Простынь. Чистая простынь, легкое одеяло — поняла девушка, проанализировав прикосновения к коже.
Постельное белье, уютное и мягкое.
Очень, очень осторожно Марина открыла один глаз. И тут же закрыла, увидев рядом с собой силуэт.
Ощущение окружающего мира теперь вернулось к девушке полностью и, осознав всю какофонию звуков, она дернулась.
Рядом кто-то сипло дышал. Поодаль тоже, причем не один человек.
Но не это дыхание испугало девушку — издалека неслись такие звуки, от которых у Марины застыла кровь в жилах, и даже боль отступила, уступив место заполнившему всю ее сущность страху.
Ад Данте — так можно было охарактеризовать звуковой фон. Шорканье, хрипы, чавканье, поскребывания, и над всем этим далекие, но прекрасно слышимые сейчас истошные крики, недалекое множественное рычание, вой…
«Я сошла с ума» — всхлипнула девушка, понимая что нормальному человеку такое мерещиться не может. От бессилия и отчаяния она едва слышно застонала.
— Мариша, Мариша, солнышко, — зазвучал вдруг рядом знакомый голос, а на голову невесомо легка легкая рука, поглаживая по волосам.
Не в силах поверить, Марина потянулась веками вверх и открыла глаза.
— Мариш, это я, Вика, — донесся до девушки шепот.
При этом леденящие кровь звуки с периферии слуха никуда не пропали.
Открыв рот, Марина напряглась и попыталась что-то сказать. Получилось не сразу — мышцы плохо слушались девушку и поначалу изо рта вылетали только тихие сиплые выдохи.
— Пить хочешь? — спросила вдруг Вика.
Марина, облегченно вздохнув, кивнула. И тут же сморщилась от боли в груди.
Вика поднялась, засуетилась, и вскоре сразу несколько сильных рук аккуратно и мягко медленно приподняли Марину, подложив ей под голову еще подушку. Сначала девушке обмакнули губы тряпкой, после чего постепенно и очень медленно она выпила кружку воды, наслаждалась каждым глотком.
— Вика… Вик…
Марина чувствовала, что захоти и она сейчас сможет сказать внятно и в полный голос. Но внятно и в полный голос она не хотела. Боялась боли.
— Что, Мариш? — наклонилась к подруге Вика.
— Писать… — шепнула Марина.
— А… сейчас, лежи… подожди, что-нибудь придумаем, — погладила девушку по плечу Вика.
Рядом началась какая-то возня, суета, и через некоторое время перед глазами Марины снова появилась присевшая на колени у кровати Вика. В руках девушка держала небольшой то ли тазик, то ли глубокую сковородку.
— Сейчас, Мариш, мы тебя приподнимем, я подложу тебе эту штуку и…
— Нет… — осознав, что говорит Вика, замотала головой девушка, — нет, нет… Вика, пожалуйста, помоги мне до туалета дойти.
— Мариш, доктор говорит что…
— Вика, пожалуйста, — даже всхлипнула Марина.
При мысли о том, чтобы сходить в этот тазик, у девушки внутри поднялась волна протеста.
— Мариш…
— Нет, Вика, пожалуйста, — всхлипнула вдруг Марина, и неожиданно для нее самой девушку вдруг затрясло в рыданиях.
— Хорошо-хорошо, подожди, сейчас… Мариш, подожди, сейчас все сделаем…
Дохнуло воздухом — это Вика вскочила, и Марина услышал ее приглушенный шепот.
— Марин, может все же… — через некоторое время склонилась над подругой Вика.
— Вик, пожалуйста, отведите меня в туалет… — прошептала Марина.
— Хорошо-хорошо, подожди… сейчас, потерпи немного…
Через несколько секунд Марина вновь почувствовала на себе сразу несколько чужих рук. Медленно, очень медленно и осторожно кто-то подсунул ладони ей под плечи и под колени, кто-то под голову, кто-то мягко обхватил ноги. Две ладони Марина почувствовала у себя на бедрах.
Девушка сразу дернулась — тело помнило, как обращались с ним совсем недавно чужие руки, злые, требовательные и бесстыдные…
— Тихо-тихо-тихо солнце, я с тобой, я рядом, потерпи немного…. Может все же лучше здесь?
— Нет, в туалет, пожалуйста, — прошептала Марина.
Видимо Вика кивнула, или сделала некий жест, но руки, замершие было, начали двигаться, и Марина почувствовала, как кто-то ее поднял. Несколько человек находились рядом, поддерживая ее за голову, за руки, за ноги.
Белый потолок качнулся, несколько шагов, отдавшихся памятью боли во всем теле, и остановка. Медленно тот, кто нес Марину, развернулся, заводя ее ноги в дверной проем. Несколько секунд суеты — все толкались, шипели, стараясь поддерживать девушку, еще пару шагов, и ее принялись опускать на унитаз.
Когда девушку усадили, ее ноги согнулись, и она почувствовала, как трескается кое-где саднящая поверхность ран. Не выдержав, Марина тихонько заскулила.
— Тихо-тихо-тихо, — суетилась рядом Вика — из-за тех, кто держал подругу, ей было к ней не подойти.
— Вик… — тихонько проговорила Марина.
— А? Чего? — наклонилась к ней девушка.
— Вик, пусть все выйдут, — очень тихо шепнула Марина.
Только сейчас, почти полностью открыв глаза от прострелившей нервы боли, Марина увидела кое-где на своем теле белеющие повязки. И в этот же момент поняла, что совсем нагая. Не выдержав, Марина начала тихонько плакать, от боли, стыда и унижения.
— Влад, давайте, выходите, — оттесняя всех, Вика обхватила подругу за плечи и уперлась ягодицами в стену рядом, наклонившись к Марине так, что их волосы соприкоснулись. Когда все вышли, Марина посидела немного, успокоилась, но через пару минут опять тихонько захныкала.
— Ты чего, Мариш?
— Тужиться больно…
— Ничего, ничего, посиди немного, никто никуда не торопиться. Сиди солнце, я рядом, я тебя держу…
Еще несколько минут девушки почти не двигались в полной, кромешной темноте. Марина, понемногу расслабляющая мышцы, привыкая к новой боли, краем отметила, что ужасная какофония звуков, никуда не девшаяся, продолжает звучать в ее голове. Но гораздо тише, чем тогда, когда она в первый раз осознала помутнение своего рассудка недавно, еще на кровати, лежа, очнувшись.
Все же головой повредилась — решила девушка обреченно.
Вдруг дверь приоткрылась и полосе призрачного ночного света появилась темная фигура.
— Влад, блять! — тут же среагировала Вика, а Марина инстинктивно сжалась.
— Мы думали что…
— Владик, ну ебаный нахуй, дайте спокойно…
— Все-все-все… — дверь быстро захлопнулась.
В туалете провели минут двадцать. Когда закончили, Вика помогла подруге вытереться влажными салфетками и позвала Влада.
Марину отнесли на кровать с предосторожностями, также как и отнесли. После того как девушка попила, она откинулась на подушке, и чувствуя громадное облегчение, вдруг поняла, что адские звуки стали громче, и в них вплелись перестук ударов, резкие выкрики и даже какой-то напев.
— Вика, я с ума сошла, — вдруг прошептала Марина.
— Что такое? Мариш, все нормально, ты чего?
— Вик, у меня в ушах шум какой-то… стоны, рычание, вопли…
— Солнце, это не у тебя в ушах, это на улице, ты чего… — погладила по волосам подругу Вика. — Мы-то нормально, это весь мир с ума сошел, — шепнула она Марине. — На вот, таблетку выпей, обезболивающее хорошее, — почувствовала прикосновение к губам Марина, — доктор сказал, тебе сейчас поможет…
С трудом и болью проглотив капсулу, запив ее водой, Марина лежала на кровати и с блаженством чувствовала, как понемногу боль отступает, а на смену ей приходит тянущая слабость.
Но неожиданно, когда она уже почти заснула, в вопли за окном вплелись чьи-то дружные ревущие крики. Марине даже показалось, что это какой-то варварский напев. Но постепенно девушка понимала, что кричат на русском, но слов разобрать никак не получалось. Несколько человек же, находившиеся в комнате, шепотом переговариваясь, подошли к окну, осторожно выглядывая на улицу.
Вдруг эхо звучавшего с улицы напева повторилось совсем рядом.
— Ебашь… Альбина, ебашь… забудь про макияж, ведь он тебе не пригодится… ебашь, Альбина ебашь… с тобою дружный наш девятый бэ…
Некоторое время Марина не могла понять, что же за отголосок эхом сопровождает крики с улицы, но вскоре до нее дошло, что это сидящий подле Вики на кровати Влад тихонько повторяет слова, ревом звучащие с улицы.
— Владик, это что такое? — наклонившись к парню, спросила Вика негромко, но напрягшая слух Марина услышала.
— Походу эти отмороженные… — приподнявшись на кровати, весь обратившись вслух, быстро ответил Влад.
— Сережа с Махмудом?
Анжелика Новицкая 07 октября, утро
Сигнал к подъему прозвучал в пять утра. Быстро приведя себя в порядок, Анжелика собралась было на четвертый этаж, но за ней уже пришли — молчаливая женщина в форме отвела ее в одно из помещений, которое занимали военные, и выдала комплект цифрового зеленого камуфляжа.
На все вопросы девушки суровая женщина или отвечала односложно, или не отвечала вовсе. Единственное что удалось добиться, это: «Баталов приказал».
Переодевшись, Анжелика озадаченная коротким «ждать» осталась неподалеку от вещевого склада, которым заведовала суровая женщина, рассматривая себя в отражении витрины закрытого магазинчика.
В общем и целом зрелище ей нравилось — она все-таки была очень красивой девушкой, и даже чуть мешковато сидящая форма, которую следовало бы подшить, не могла полностью испортить очарование ее фигуры.
— Красивая, красивая, — вдруг раздался у девушки за спиной до боли знакомый голос.
Мгновенно крутанувшись на каблуке хрустнувшего нового высокого ботинка, Анжелика не удержалась, взвизгнула и бросилась на шею высокому парню в камуфляже песочного цвета.
— Ладно, ладно, хватит нежностей телячьих, — обнимая ее, произнес парень.
— Сашка… — всхлипнула Анжелика, — ты как здесь?
— Так получилось, — пожал плечами боец и коротко покосился себе на плечо.
— Ты же недоучился еще? — с удивлением девушка увидела на полевых погонах брата две маленькие вышитые звездочки.
— Ускоренный выпуск, — с легкой полуулыбкой отрапортовал Саша. — Мне отец сказал, кстати, за тобой пока присмотреть.
— В смысле пока?
— Я здесь на несколько дней, после улетаю, — хмыкнул брат.
— Куда?
— Венная тайна, ты ж понимаешь, — улыбка у брата теперь была шире ушей. Но вот глаза не улыбались. Красные, все в прожилках полопавшихся капилляров и в глубине сейчас плескалось что-то незнакомое Анжелике. Раньше у него не было такого выражения, Сашка всегда улыбался, даже глазами.
Девушка отступила на шаг, внимательно осматривая брата. Она была очень неглупой, и почти сразу догадалась, куда тот может улететь. К тому же, при взгляде на его форму на ум так и просилось определение «тропическая».
— Папа знает?
— Знает, — кивнул Саша.
— И что он? Разрешил?
— Он когда узнал, что я добровольцем пошел, сказал что мне пиздец, когда увидит, но после немного отошел и попросил за тобой присмотреть, раз уж так получилось.
— А мама?
— Батя говорит, она в больнице сейчас, куда всех инфицированных свозят, на карантине.
Анжелика почувствовала ком в горле и, прижавшись к груди брата, не справилась с собой и зарыдала.
— Лика, не плачь, все хорошо будет, батя сказал, он знакомых напряжет. Все нормально с мамой будет. С тобой тоже, пойдем на вакцинацию сначала, потом к Баталову.
— Неужели ты этого отморозка знаешь? — удивилась Лика, вспомнив резкого военного.
— Не, не знаю, но это батин кореш — они служили вместе, так что мне ему доложиться надо и тебя с рук на руки передать — батя сказал…
— Я тебе что, вещь что ли меня передавать?! — взбрыкнула Анжелика, — я сама могу о себе позаботиться!
— Да можешь, можешь, я ж не спорю. Пойдем уже, — схватив сестру за предплечье, новоиспеченный офицер поволок сестру в сторону белых боксов, возле которых понемногу собирался народ, а люди в белых халатах и масках раздавали указания.
— Саш, уже вакцина есть?
— Да хер знает, — пожал плечами брат, — вроде как от обычного бешенства всем колят, а поможет или нет, это…
— Саш, кстати, — остановилась Анжелика, — а тебе… ну, никто не…
Брат остановился и, сморщившись с надув верхнюю губу по своему старому обыкновению, смотрел в сторону.
— Саш, тебе… ну, никто не звонил?
— Игорь твой звонил, — кивнул брат, по-прежнему глядя в сторону.
— И… что?
— Звонил и звонил. Привет-пока. Пойдем уже, — цыкнув зло, потянул Анжелику сестру за собой.
— Саша, стой! — топнув ножкой, вырвала руку Анжелика, — что он сказал тебе?
— Когда он узнал, что ты здесь, он сказал: «Ясно, всего хорошего».
— И все? — Анжелика почувствовала, как ее плечи невольно поникли, — у нас же…
— Лика, забудь, — приобняв девушку, в который раз увлек ее за собой молодой лейтенант.
Сергей Тишевский 07 октября, утро
Людей вокруг стало как-то много и разом. Не обращая на них внимания, я сидел и ковырял грязь под ногтями, изредка поглядывая на Махмуда. Узбек сидел неподвижно, сосредоточенно глядя в одну точку.
Хер знает, что у него в голове творится.
— Ух ты епть… — послышался удивленный голос Влада рядом. Подхватив стул от соседнего стола, он поставил его и присел рядом с нами. Наклонив голову, я глянул на него и прищурился. Неожиданно Влад опустил глаза и даже, как мне показалось, захотел встать и просто уйти.
— Да, поспать вы нам не дали, — произнес он, наконец.
Я отвечать не стал, просто пожал плечами.
— Простите, — неожиданно буркнул Махмуд. Влад быстро глянул на него, но узбек глаз не поднял, так и сидел, уставившись в одну точку.
Люди рядом негромко и смущенно переговаривались. Ну да, было отчего — белое покрытие пола перед бассейном и баром во многих местах было густо заляпано кровью. Тот тут, то там лежали трупы бешеных. Немного, здесь мы только человек десять завалили. Один валялся совсем рядом, раскинув руки и упершись щекой в поверхность. Лицо бешеного было обезображено гримасой, а чуть вышел лба в черепе была дырка, из которой вывалилась серая масса мозгов.
Это Махмуд исполнил, кстати, заменив сломавшуюся у него в процессе бейсбольную биту на клюшку для гольфа.
Но херня, парни еще на пляже не смотрели. А уже — услышал я сдавленные возгласы. Да, сегодня там точно вряд ли кто загорать будет — постарались мы на славу, ведь бешеные все набегали и набегали. Хорошо они воды боятся — мы всю ночь их на границе иррационального страха держали, понемногу убивая, а ближе к утру, когда немного осталось, сами в атаку пошли.
— Круто вы, — покачал головой Влад.
— А то, — пожал плечами я. Безразлично впрочем. Внутри меня творилось непонятно что.
Вроде руки те же, ноги те же, да и все остальное… побитое, покоцанное, но мое, родное. А вот сознание… даже не сознание, а мысли, мироощущение изменилось. Как будто я, тот самый я, который уже двадцать пять лет я, смотрит сейчас со стороны на свои действия.
— Че смотришь? — почувствовав на себе взгляд, резко обернулся я. Высокий парень в белой рубашке, столкнувшись со мной глазами, даже отшатнулся.
— Ты себя в зеркале видел? — спросил меня Влад.
Я обернулся к нему и услышал как тот парень, в которого я уперся взглядом, облегченно выдохнул.
— Не, не видел, — покачал я головой, — что такое?
— Да пиздец, — произнес вдруг Махмуд, — страшное зрелище.
— Мда? — поднял я бровь, — сейчас, пять сек, схожу, посмотрю.
Влад поднялся и пошел следом за мной. Наверное, для того, чтобы я никого не напугал, если уж действительно все плохо.
Миновав двух человек у входа в здание рецепшен, не отшатнувшихся, но с трудом сдержавшихся, прошел внутрь и остановился у большого зеркала во всю стену. Стоял несколько минут, всматриваясь, потом сделал шаг вперед, рассматривая свое лицо почти вплотную.