Краповые рабы - Самаров Сергей Васильевич 18 стр.


Эмир спешил. Ему хотелось не опоздать и в отместку за свои обидные ранения выпустить хотя бы одну очередь…

* * *

Звуки боя с другой стороны хребта до Семисилова не доносились. Но вот лязг гусениц и звуки двигателей боевых машин пехоты он услышал давно и понимал, что бронетехника могла пожаловать только из Грузии, на территории которой группа в настоящий момент и находилась. Со стороны Грузии в ущелье был проход, по которому, видимо, эта бронетехника вполне могла бы проехать. Но что делать здесь бронетехнике? В данном случае она может рассматриваться только как транспортная машина, доставляющая живую силу… Куда доставляющая? Зачем? Если не на своих двоих пошли, а поехали, значит, существовала срочность. Что за срочность могла возникнуть? Это помощь кому-то? Но кому? Кто-то здесь ведет бой? Или это помощь тем сванам, что идут вместе с российскими бандитами? Подобное тоже возможно, хотя такой вариант наименее вероятен. Более вероятным могло быть простое патрулирование ущелья. С одной стороны, спрятаться здесь всегда можно. Такое количество больших камней давало возможность найти убежище. Но, если рассматривать целесообразность ночного патрулирования ущелья с помощью бронетехники, то снова возникают вопросы. Бронетехнику слышно издалека. И любой нарушитель границы успел бы спрятаться. Поэтому на патрулирование проще было бы послать обыкновенный пеший наряд. Зачем тогда пускать технику, если от нее можно спрятаться? Вывод напрашивался единственный. Бронетехника оснащена приборами ночного видения, может быть, даже тепловизорами, как, например, боевая машина разведки «Рысь». А это значило бы, что прятаться бесполезно даже за камнями, потому что в тепловизоре все равно будет видно спрятавшегося человека за счет излучения тепла, идущего от тела. Тепло всегда поднимается вверх, и сразу определятся камни, за которыми прячутся спецназовцы. Гранатометов группа Семисилова с собой не имела. Граната «Ф-1» против бронетехники бессильна. Оставалось только надеяться на удачу и на собственную ошибку в расчетах.

Родион провел свою группу чуть выше, где камни были крупнее, и приказал всем искать укрытие как раз в тот момент, когда за горизонтальным изломом ущелья появились лучи света – фары были включены. А когда показались и сами фары, стало ясно, что идут две «бэхи»[10]. Но, к удивлению старшего сержанта, боевые машины не дошли до них, а остановились в двадцати шагах. Из верхних люков выпрыгнули командиры, из задних распашных дверей выбралось по отделению. И все подходили под одну из стен, словно именно там их что-то ждало. БМП повернулась и осветила участок местности своими фарами и прожекторами. И как раз в этот момент откуда-то сверху донеслись звуки боя. Догадаться было не трудно, что бой шел по другую сторону хребта. Там мог оказаться только командир взвода старший лейтенант Самоцветов со своей группой. И бой он вел, скорее всего, с пограничниками. А отсюда, с этой стороны, к пограничникам по ту сторону хребта пожаловало подкрепление, возможно, вознамерившееся нанести удар спецназу в спину. Но это значило, что здесь существует сквозной проход через хребет. И именно около входа сосредоточились грузинские пограничники.

Естественная задача, которая сразу встала перед Семисиловым, – не допустить, чтобы эти два отделения пограничников атаковали группу спецназа ГРУ по ту сторону хребта. Момент был удобен еще и тем, что БМП покинули все, в том числе, механики-водители, которых легко было определить по танковым шлемофонам, и некому пресечь бронетехникой атаку другой группы спецназа. Если даже механик-водитель второй БМП и остался на месте, доверив кому-то свой шлемофон вместо шапки, первая закрывает ему обзор и не позволяет вести стрельбу ни из пулемета, ни из башенной автоматической пушки, спаренной с пулеметом, если механик-водитель сообразит и заберется в башню. То, что численно пограничников было вдвое больше, чем спецназовцев, Родиона совершенно не интересовало.

Пограничники разговаривали громко, и им не был слышен шепот старшего сержанта, который дал команду к ведению скрытного огня. Отстрел начали с дальних, чтобы передние не увидели, что творится у них за спиной. Система отсчета, чтобы избежать парных выстрелов по одному и тому же человеку, была во взводе давно отработана, и каждый выбирал себе противника в соответствии с собственным месторасположением. Короткие беззвучные очереди слились в единое негромкое стрекотание. И уже за секунды численный состав уравнялся. После чего Родион бросил в тесную группу пограничников гранату. Бросил удачно. И это уже дало преимущество группе спецназа. Грузинские пограничники не сразу поняли, что происходит, растерялись. Видимо, командир был убит и некому было дать команду. И не понимали они, откуда ведется обстрел. Но на всякий случай ответили очередями из автоматических карабинов. Причем стреляли не в противника, а просто в наиболее темные места. Вторая граната и последовавший за ней обстрел быстро завершили дело. С двадцати метров промахнуться трудно, тем более, что пограничники находились в свете фар своих БМП, а спецназовцы стреляли из оружия, снабженного глушителями. А глушитель одновременно выполняет и роль мощного пламегасителя. И обнаружить стрелков на месте ведения огня невозможно. Не видя противника, пограничники просто не знали, куда им спрятаться, и потому вскоре прятаться уже стало некому.

– Вперед! – раздалась команда.

Выстрел навстречу все же прозвучал, но одиночный. Не потому, видимо, одиночный, что стрелок так хотел, а потому, что у него не хватило сил удержать спусковой крючок нажатым. Пуля пролетела над головами спецназовцев, а раненый стрелок получил встречную очередь.

Тактические фонари высветили место, вокруг которого собирались пограничники. Это был обыкновенный лаз с размытыми водой краями. Поскольку стрельбы в ущелье слышно не было, старший сержант Семисилов резонно предположил, что эмир Дагиров с «бэхами» не встретился. Если бы встретился, если бы сумел договориться с пограничниками, обязательно предупредил бы их о близкой погоне, и пограничники в первую очередь постарались бы обезопасить себя от спецназа ГРУ на этой стороне. Возникал вопрос, куда в этом случае делся Бабаджан Ашурович со своими людьми. И сам собой напрашивался ответ – он мог уйти только в эту нору. Следовательно, он тоже может нанести удар по группе Самоцветова, и группе Семисилова необходимо было спешить.

Родион без сомнений первым полез в нору, сначала глянул в темноту и только потом включил на своем автомате фонарь. И двинулся вперед, не дожидаясь поддержки. Но спецназовцы не заставили себя ждать, один за другим они последовали за заместителем командира взвода.

Они успели вовремя. Только миновали проход, только Семисилов хотел выглянуть из расщелины и оценить обстановку, как рядом с расщелиной раздался взрыв гранаты и послышалась ругань, хотя и непонятно было, на каком языке ругаются, на дагестанском или на грузинском. Но не на русском – это точно. Значит, за выходом была позиция пограничников, которых спецназ пытался забросать гранатами. Родион нес с собой три гранаты «Ф-1» и одну за другой выбросил из расщелины. И только после этого, присев, высунулся и, несмотря на темноту, сумел оценить обстановку.

Группа успела вовремя…

Эпилог

Старшему лейтенанту Самоцветову пришлось отправить посыльного к освобожденным пленникам, чтобы позвать их на место. Долго ждать не пришлось. Посыльный вместе с несостоявшимися рабами прибыл через пять минут – группа пряталась в развалах камней неподалеку. Борис Анатольевич подозвал к себе веснушчатого «крапового» солдата.

– Номер сотового своего капитана знаешь?

– Смутно помню. Нам «на выезд» брать с собой мобильники не разрешают. У меня в памяти телефона записан. Точно буду знать только, когда вернусь.

– Поищи здесь. Может, вспомнишь… – Самоцветов протянул рядовому трубку Бабаджана Ашуровича, лежащую на камне среди другого содержимого карманов эмира. – Справишься с этой техникой?

– Конечно…

«Краповый» взял мобильник и начал искать номер. А старший лейтенант тем временем раскрыл санитарную сумку эмира и вывалил содержимое на землю. Посветил фонарем, взял один шприц-тюбик пармедола и бросил лежащему неподалеку на земле эмиру. Тот жадно протянул руку и схватил. И тут же сделал себе укол, как и полагается, прямо через одежду.

– Вроде бы вот этот номер, – показал веснушчатый солдат трубку. – Хотя я не уверен.

Командир взвода кивнул и дал команду Семисилову:

– Родион. Выводи людей на ту сторону. Сразу отправляй маршем в наш лагерь.

– У меня там две «бэхи» припасено. Половину дороги проедут. Ущелье позволяет.

– Оставь их. С нас за пограничников спросят. Еще не хватало за захват бронеколонны отвечать. Пусть стоят на месте. Хозяева найдутся.

Другие солдаты спецназа внутренних войск подвели к старшему лейтенанту пленного офицера-пограничника со слегка деформированным носом и двух его солдат с распухшими лицами. Этим физиономиям, пожалуй, досталось больше, чем носу офицера, но они вели себя более спокойно. И претензий не предъявляли, в отличие от своего офицера.

– Что с этими делать, товарищ старший лейтенант?

– У нас была договоренность. Я дал слово, что отпущу их…

– Вы слово дали… – сказал носатый.

– У нас была договоренность, – повторил Самоцветов, – нас беспрепятственно выпускают, а я отпускаю пленных. Однако грузинская сторона договоренность нарушила. И я имею полное право отказаться от своих обязательств. Что я и делаю… Пленных отправить вместе со всеми в наш лагерь! Пусть с ними следственный комитет разбирается. Все! Это вопрос решенный…

Пограничник с распухшим носом возмущенно взмахнул руками, но тут же получил под ребра стволом американского автоматического карабина, а кроме того, встретился взглядом с младшим сержантом Кудеяровым и счел за благо не выражать недовольства. Солдаты-пограничники вообще выглядели апатичными и никак своих эмоций не проявляли.

В действительности Самоцветова волновало не столько нарушение договоренности пограничниками, сколько отсутствие свидетелей его боя с теми же пограничниками. Свидетелей следовало увести на свою сторону. А если спросят, что произошло, ответ простой – догоняли банду. Часть банды ушла за границу. А что там у них с пограничниками произошло, это уже пусть у бандитов спрашивают. То есть была возможность отказаться от перехода границы и боя с официальной силовой структурой Грузии. Бандиты вели бой. Это утверждение будет и самой Грузии, наверное, выгодно. Тогда не будет выдвинуто обвинения пограничникам в использовании рабов. Но это все необходимо продумать и просчитать вместе с юристом, специалистом по международным отношениям. Думается, командование сможет найти такого.

Сейчас предстояло решить еще ряд текущих дел.

– Ну что, помог тебе пармедол? – старший лейтенант присел перед склоненной на землю головой Бабаджана Ашуровича.

Тот поднял голову. В глазах уже ни ярости, ни ненависти. И зубами он не скрипел. И вообще, кажется, с ним можно было разговаривать.

– Слегка помог. Могу тебе даже спасибо сказать. Если еще один тюбик дашь, двойное спасибо заработаешь, – эмир по-прежнему держался независимо, так, как он держался после первого задержания внизу, у входа в долину. Словно уверен был, что скоро опять окажется на свободе.

– Что, совсем хреново?

– Хотелось бы, чтобы было лучше. Ты же меня погонишь в свой лагерь. Без второго тюбика я не дойду. Не то состояние. Я сюда на двух тюбиках шел. А здесь ранений добавилось…

– Придется потерпеть. Докостыляешь…

– Я же говорю, не дойду.

– Торговлю предлагаю. Я тебе тюбик, ты мне рассказываешь, как «краповый» капитан продавал тебе солдат, – старший лейтенант показал Бабаджану Ашуровичу свой мобильник. – На диктофон скажешь, чтобы потом не отказываться.

– Как продавал… Обычно. Две тысячи баксов за солдата. Я ставил засаду, он в нее приводил троих. И все.

– Сколько всего купил?

– Шестерых в позапрошлом году, шестерых в прошлом, троих в этом. Потом еще троих, нынешних…

Борис Анатольевич положил рядом с рукой эмира шприц-тюбик и выключил диктофон.

– Для предварительного следствия и соответствующих действий этого пока достаточно. Остальное следаки сами спросят. Какой у твоего мобильника номер?

– Здесь все равно сотовой связи нет.

– Я знаю. А номер все-таки какой?

– Позвонить мне хочешь? Звони. Я отвечу.

Бабаджан Ашурович назвал номер.

– А с капитаном ты как договаривался? Откуда звонил?

– Как заказ на солдат поступал, отправлялся подальше. Туда, где вышка работает. Звонил. Он своему командованию говорил, что получил данные от агентуры и выходил к ущелью, где ловушка была. Остальное я уже рассказал.

– Все выходим…

* * *

В лагерь спецназа в начале ущелья возвращались уже неторопливо, хотя, опасаясь погони, постарались достаточно быстро покинуть территорию Грузии. Ради безопасности Самоцветов поставил в арьергард своей группы Семисилова с его проверенными спутниками. Они отходили последними, задерживались, чтобы определить преследование, потом догоняли основную группу. Но преследования не было. Возможно, у грузинских пограничников не было в наличии вертолетов, или достаточно самих пограничников, или они попросту опаздывали. Так добрались до места, по которому Борис Анатольевич примерно определил прохождение государственной границы, вошли уже на свою территорию и там расслабились. Заслон на случай преследования Самоцветов уже не выставлял и не подгонял едва переставляющих ноги несостоявшихся рабов. Труднее всех было бывшим бомжам, которые, скорее всего, намеревались вернуться к привычному образу жизни. Они, по природе своей и уже по устоявшимся привычкам, вольные люди, не желающие признавать дисциплину, вообще были непривычны к долгому пешему маршу и устали основательно. При таком темпе передвижения старший лейтенант рассчитывал, что он со своим отрядом доберется до лагеря не раньше рассвета. Почти так и оказалось. Едва отряд прибыл в лагерь, как стало резко светать. И тут же прибежал внешний часовой, выставленный Семисиловым в дополнение к внутреннему.

– Товарищ старший лейтенант, какой-то большой отряд приближается. Идут строем. Похоже, военные.

Какой отряд мог здесь еще появиться, Самоцветов не знал. Но на всякий случай расставил по возвышенностям в углах «каменного мешка» пулеметы и приказал солдатам держать оружие под рукой. А сам вышел вместе с часовым к выходу из ущелья. Старший сержант вышел вместе с командиром взвода. С ними же, по знаку Самоцветова, вышел и веснушчатый «краповый» солдат. Он и сообщил:

– Идет наш отряд. И капитан во главе. А с ним кто? Не пойму…

– С ним бомж Серафим Львович, – подсказал Семисилов. – Бывший доктор богословия.

– Капитана будем брать сейчас. Чтобы не успел замести следы. Ты пока уведи своих сослуживцев куда-нибудь в сторону, чтобы он вас не видел. Сначала я сам с ним поговорю. Надо мобильник у него забрать. Для следствия.

Веснушчатый «краповый» солдат убежал в ущелье.

– Родион, а как с «краповыми» наш бомж оказался? – поинтересовался Самоцветов.

– Мы в преследование побежали за эмиром, он не мог выдерживать темп, я его посадил на камни, чтобы утром за ним вернуться. Наверное, «краповые» сами на него вышли, – объяснил Семисилов. – Он их сюда и привел. Думаю, не случайно пошли. Обеспокоен капитан тем, что солдаты, если мы их освободили, могут что-то рассказать. Или эмир Дагиров. Но, что эмир сбежал, Серафим Львович им уже мог рассказать.

– Не подавай вида, – тихо сказал старший лейтенант и шагнул навстречу приближающейся колонне. Старший сержант, поправив на шее ремень автомата, шагнул за ним.

Поскольку командир отряда спецназа внутренних войск и командир взвода спецназа ГРУ представлялись друг другу меньше чем сутки назад, сейчас они ограничились простым рукопожатием.

– Как успехи? – спросил капитан.

– Работаем. Стараемся, – уклончиво ответил старший лейтенант. – У вас, кстати, связь есть? Мне необходимо срочно связаться с оперативным штабом антитеррористического комитета.

– Выручим. Нет проблем. У нас рация. Узел связи оперативного штаба в памяти рации. Где тут моей роте лучше устроиться?

Капитан старался заглянуть в глаза старшему лейтенанту, словно надеялся в них прочитать важную для себя информацию. Но лицо у Самоцветова, как всегда, было невозмутимым и непроницаемым.

– В ущелье. Рядом с нами место найдется. Если нужно вытащить наверх антенну, мои солдаты это сделают.

– Хорошо. Показывайте место. У вас там посторонних нет? А то ваш бывший подопечный, – капитан кивнул на Серафима Львовича, стоящего рядом со старшим сержантом, – рассказывал, что вы в погоню за пленниками отправлялись.

– Есть посторонние. Часть пленников удалось отбить, вторая часть, к сожалению, перешла границу, а я в Грузию идти не решился.

– Они не помешают провести сеанс связи?

– Они близко не подойдут.

– Кстати, ничего от пленников не слышали? У меня три солдата с поста пропали. Может, бандиты их захватили?

– Ну, у ваших солдат хорошая подготовка. Убегут. А с освобожденными я толком еще и не разговаривал. Но среди них солдат нет.

Это было самое важное для капитана, и стало заметно, как он расслабился после такого ответа. И даже лицо у него как-то подобрело.

Старший лейтенант сделал широкий жест рукой, приглашая проследовать в проход между скал. Не поклонился только что при этом. «Краповые», как их обобщенно называют, хотя треть состава носила черные береты, колонной вошла в ущелье. Правда, колонна сузилась и растянулась, потому что тем же строем, которым шла, поместиться в проходе не могла…

Назад Дальше