– Она выигрывает, – заметил Стивен. – Она уже выиграла уйму денег.
– Но меньше, чем проиграла, – ответил англичанин. – Казино – как букмекеры, разве вы не знаете? Они всегда остаются с прибылью. А вы играете?
– Нет, – ответил Стивен.
– А красавица леди?
Клара стояла рядом с ними, не двигаясь и не говоря ни слова. Англичанин сказал:
– Я Ральф Мэкстон. Из PR[9].
– Моя жена, – ответил Стивен. – Она тоже не играет. Я Стивен Фалькони, рад познакомиться с вами.
Внезапно раздался взрыв аплодисментов. Баронесса выиграла большую ставку. Теперь она была красива, как бывают красивы худые северянки – изящная лепка лица и светло-голубые глаза. Она ослепительно улыбнулась.
– Отвези меня домой, – сказала Клара по-итальянски.
Он удивился.
– Почему? Ты же говорила, что тебе здесь нравится. Что случилось?
– Ты уже достаточно времени пялишься на эту блондинку, – яростно прошептала она. – Я уезжаю.
– Извините, – сказал он англичанину и устремился за ней. Она шла очень быстро, проталкиваясь в гардеробную.
Он подождал, пока она надела меховую накидку.
– Подожди-ка, Клара. Одну минуту. Ты уже повеселилась, но мне еще рано уходить. Это работа, понимаешь?
– Что ты собираешься делать, когда я уйду? Подцепить эту старую суку?
Они говорили тихо, но было ясно, что они ссорятся. Стивен увидел, как один из служащих приближается к ним с решительным видом, говорящим яснее любых слов: мы не потерпим здесь никаких ссор.
– Хорошо, – сказал он. – Мы возвращаемся в гостиницу. И клянусь Богом, Клара, это тебе так не пройдет!
* * *Она его не боялась. А он был взбешен, и любая другая женщина перепугалась бы. Но только не Клара. Она сорвала ожерелье и серьги и яростно швырнула их через всю комнату.
– Ты стоял и пялился на эту дрянь! – кричала она. – Таращился на нее, на ее сиськи. Думаешь, я не видела? Блондинка, как та, другая шлюха!
Он не ударил ее. Он не ручался за себя. Он стоял и смотрел на орущую фурию.
Счастливые дни и страстные ночи, проведенные в Париже, исчезли как сон. Злая, отчаянная ссора в начале медового месяца в Бока-Ратон была не единственным случаем. Он видел лица телохранителей и понял, что они слышали эту безобразную ссору. Тогда он ударил ее, потому что она в припадке ревности оскорбляла его погибших жену и ребенка и проклинала их, как прачка. Если бы он прикоснулся к ней сейчас, когда она обзывала его лгуном и вопила что-то об измене, он мог бы потерять самообладание. Он просто не решался на это. Он испытывал такую злость и отвращение, что это было бы просто опасно. Он вышел из спальни, хлопнув дверью у нее перед носом.
Она побежала за ним.
– Куда это ты? – закричала она. – Обратно в казино? Искать ее?
Он попытался успокоиться. Разжал кулаки и постарался, чтобы голос звучал ровно.
– Я тебе не отец. Ты меня с ним перепутала. Я ухожу, увидимся, когда вернусь. Если вернусь.
По дороге к лифту он услышал, как что-то разбилось. Спустившись в бар, он заказал выпивку.
– Бурбон со льдом, – сказал он. – У вас тут есть «Кэмел»?
– У нас есть все марки, месье, – спокойно ответил бармен.
– Две пачки, – сказал Стивен.
– Хорошо, месье. Я принесу.
Бар был полон народу. Люди не интересовали Стивена. Ему хотелось посидеть в одиночестве и как можно скорее выпить. Какого дьявола я буду с ней делать, спрашивал он себя. Напиток обжег внутренности, но не помог ответить на вопрос. Он думал, что любит ее; оказалось, что ничего подобного. Второй бокал поверг его в состояние горькой откровенности перед собой.
Его просто ослепило вожделение, да еще заманчивость объединения с семьей Фабрицци. Он женился, исходя из правильных побуждений; вот только они оказались неверными для них обоих.
И она своим женским чутьем угадала правду. Как бы он ни потакал ей, как бы ласков к ней ни был, его сердце не принадлежало ей. Он ненавидел женщин с таким бурным характером, как у нее; через несколько лет она станет настоящей ведьмой. Он ненавидел ревность, когда жена взрывалась оскорблениями и упреками, не желая слушать никаких объяснений. Это все равно что жить с двумя женщинами: одна из них – очаровательная, жизнерадостная спутница и страстная любовница, а другая – мерзкая фурия, сыплющая грязной руганью, как последняя шлюха. Конечно, есть простое средство, и он знал, что его отец или младший брат посоветовали бы ему воспользоваться им. Проучить ее как следует, раз и навсегда. Чтобы несколько дней не могла встать. Мужчина должен быть хозяином. Ее отец прекрасно бы все понял. Он, конечно, не допустил бы повторения такого «педагогического воздействия», но один разок – одобрил бы, конечно, не похвалил бы вслух, а просто посмотрел сквозь пальцы.
Но я не могу. Стивен Фалькони проглотил остатки виски. Если бы я был просто сыном моего отца, не учился в американском колледже, если бы никогда не знал Анжелу, я, может быть, и задал бы трепку своей жене. Но не могу. Он вовсе не собирался думать об Анжеле. Она пришла ему на ум и вдруг возникла перед ним как живая. Сказывался третий бокал виски.
Он видел ее совершенно отчетливо; слышал ее ясный английский выговор, видел застенчивую улыбку. Он полюбил ее так, как никогда не полюбит Клару. Но она была лучшей защитой Клары от того, что было принято в их среде. Он не мог ударить Клару, потому что знал Анжелу. Ирония положения заставила его улыбнуться. Как бы она разозлилась, если бы узнала об этом. Клара предпочла бы, чтобы он побил ее, чем быть обязанной своим хотя бы внешним благополучием и спокойствием мертвой женщине, которую он любил.
– Простите, у вас не найдется прикурить?
Стивен поднял голову и взглянул на женщину, которая стояла у столика. Боже, подумал он, и здесь они. Она была очень хороша собой, изысканно одета. Он не встал. Он щелкнул зажигалкой, и она нагнулась к огоньку.
– Спасибо, – сказала она. – Я, кажется, потеряла свою. Вы живете здесь?
– Да. Хотите выпить со мной? – Он смотрел на нее нескрываемо оценивающим взглядом. Хорошая фигура, красивая грудь, дорогие духи. Он подумал о Кларе, и в нем зашевелилось мстительное чувство.
– Спасибо. Мне очень скучно. Терпеть не могу одиночества. Я бы выпила бокал шампанского.
Конечно, что еще она могла заказать. Она очень хорошо говорила по-английски, и ему нравился ее французский акцент. Интересно, сколько она стоит, подумал он.
– Я тоже здесь живу, – заговорила она. – Я приезжаю сюда на месяц каждое лето. Эта гостиница такая удобная.
Она улыбнулась официанту. Вид у него был почтительный.
– Добрый вечер, мадам.
– Добрый вечер, Жак.
– Шампанского для дамы. – Фраза сорвалась с языка Стивена, прежде чем он успел остановиться. – И бурбон для меня. – В пьяном виде он трахается не хуже, чем в трезвом.
– Меня зовут Полина Дювалье, – сказала она. – При жизни мужа мы проводили здесь больше времени. Он любил играть. А мне от игры скучно.
– Так же как от одиночества? – спросил Стивен.
Она погасила недокуренную сигарету. На левой руке у нее было кольцо с квадратным изумрудом. Судя по нему, она стоит очень дорого.
– Вы не сказали, как вас зовут, – напомнила она.
У нее был расчетливый взгляд, но в нем таилась улыбка. Интересно, что ее смешит, подумал он.
– Стивен Фалькони.
– Звучит вполне по-монакски, – заметила она. – В здешних жителях много итальянской крови.
– Как шампанское? – спросил он и отхлебнул большой глоток виски. Ему хотелось напиться. Злость возбуждает, а он был зол на весь свет. Больше всего на судьбу и на себя.
– Хорошее. Вы здесь один?
Обычно они об этом не спрашивают. Какого рожна ей надо?
– Нет. Жена осталась наверху. Вы интересная женщина, вы это знаете?
– Надеюсь, – сказала она и засмеялась. – А вы интересный мужчина. Очень интересный. Я смотрела, как вы накачиваетесь спиртным, и думала: как жалко. Такой мужчина пропадает. Хотите, поднимемся в мой люкс? Я больше не хочу шампанского, а вы, кажется, уже достаточно пьяны.
Он встал из-за стола. Вроде твердо держится на ногах.
– Люкс?
– Ну да, люкс, – повторила она. – Я останавливаюсь в одном и том же каждый год. Наверное, я вам плохо все объяснила. Я приглашаю вас, потому что мне этого хочется. Когда я вижу мужчину, которого хочу, я не жду, пока он меня попросит. Пойдемте?
– Конечно, почему бы и нет? – Он двинулся за ней к лифту.
Ее номер был лучше, чем у него. В дверях она с улыбкой повернулась к нему.
– Я не poule de luxe[10], – поддразнила она его. – Мне не нужно платить, месье Фалькони, разве только натурой. Я люблю, когда меня раздевают. Пойдемте в спальню?
* * *Около пяти часов она разбудила его.
– Через полчаса горничная придет убираться. Если вы сейчас уйдете, то никого не встретите.
Он сел в постели, устало потянулся. Долгая была ночь, и женщина утомила его до предела. Она дружелюбно улыбнулась. На ней был шелковый халат, и она курила «Кэмел» из его пачки.
– Я не poule de luxe[10], – поддразнила она его. – Мне не нужно платить, месье Фалькони, разве только натурой. Я люблю, когда меня раздевают. Пойдемте в спальню?
* * *Около пяти часов она разбудила его.
– Через полчаса горничная придет убираться. Если вы сейчас уйдете, то никого не встретите.
Он сел в постели, устало потянулся. Долгая была ночь, и женщина утомила его до предела. Она дружелюбно улыбнулась. На ней был шелковый халат, и она курила «Кэмел» из его пачки.
– Я довольна, – объявила она. – Надеюсь, вы тоже.
Он встал с постели, взял у нее сигарету и глубоко затянулся. У сигареты был тот же вкус, что у него во рту, – вкус мадам Дювалье.
– Вы часто так делаете? – спросил он.
– Не очень, – ответила она. – Только когда мне нравится мужчина. Ваша одежда на диване. Вы здесь долго пробудете?
– Четыре дня.
– Мы можем встретиться еще раз, – предложила она. – Может быть, вы снова поссоритесь с женой.
– Откуда вы знаете, что мы поссорились? – спросил он.
Она пожала плечами.
– Одинокая женщина должна быть осторожной. Я порасспросила о вас, прежде чем подойти к вам. Есть только одна причина, по которой мужчина во время медового месяца сидит один и напивается. Что вы ей скажете?
Стивен кончил одеваться.
– Это уж мое дело.
Она снова пожала плечами.
– Ну конечно. Мне не следовало спрашивать. Вы знаете мой номер. Если мы не встретимся, то счастливого пути, может быть, когда-нибудь, если вы приедете еще в Монте-Карло... – Она открыла дверь и протянула руку. – До свиданья, месье Фалькони.
Они ни разу не назвали друг друга по имени.
– До свиданья, мадам Дювалье.
Они обменялись рукопожатием. Она тут же закрыла дверь, сбросила на пол халат, забралась в постель и уснула.
Клара слышала, как он вошел. Долгие часы этой ночи не принесли ей облегчения даже в виде сна. Черепки разбитой фарфоровой вазы валялись на полу. Она ходила по ним, дробя их в пыль. Она больше не могла ни плакать, ни злиться.
Я сломлена, говорила она себе. Он сломил меня. Если он вернется, я буду целовать его ноги, рвать на себе волосы и пресмыкаться, если только он вернется и простит меня...
Она подбежала к нему, путаясь в ночной рубашке. Она обняла его, на глазах ее снова появились слезы и заструились по лицу. Тут она почувствовала запах чужих духов и вскрикнула:
– Где ты был? Я ждала тебя всю ночь.
Запах духов бил ей в ноздри. Она почти задыхалась. «Жуа». Самые дорогие духи в мире.
– Сядь, Клара, – проговорил Стивен. – Перестань плакать и заводиться. Я хочу, чтобы ты выслушала меня. Очень внимательно. – Он отстранил ее и усадил на кровать.
– Ты был с другой женщиной, – выдавила она. – Я знаю.
– Верно, был. И каждый раз, когда ты будешь вести себя так, как вчера вечером, я стану находить себе другую женщину. Может быть, на ночь, может быть, на более долгий срок. Я и не думал смотреть на блондинку в казино. Я думал о работе. О нашем семейном деле, Клара. Я подсчитывал, сколько она могла проиграть, если ей позволяют так много выиграть. Наши с тобой отцы хотят заняться этим делом. А ты только и думала, что я хочу переспать с ней. И закатила скандал, и заставила меня уйти, прежде чем я закончил. Ты вопила, как уличная девка. И вот что я тебе скажу. Ты хочешь, чтобы я был верен тебе, был хорошим мужем? Тогда больше не поступай так. Никогда не говори о моей жене, Анжеле. Да, я сказал: о моей жене. Закрой рот, Клара, и больше ничего не говори.
– Почему бы тебе не побить меня? – спросила она. – Вместо этого ты меня убиваешь.
– Потому что это тебя не остановит, – ответил он. – Я уже хорошо тебя знаю. Никакие побои на тебя не подействуют так, как это. В гостинице живет одна женщина. Я могу прийти к ней, когда только захочу. Все зависит от тебя. Теперь я приму душ. А ты подумай. И прибери-ка этот мусор на ковре, пока не принесли завтрак.
Когда он вернулся, она сидела в кровати. Она причесалась и слегка накрасила губы. Собирая черепки, она порезалась и перевязала руку носовым платком, на нем выступила кровь. Она открыла ему объятия.
– Я достаточно наказана. Прости меня.
Стивен заставил себя обнять ее. Он жалел ее и ненавидел себя, но сердце его было холодно, а душа устала. Интересно, думал он, качнется ли маятник снова кверху.
Она закрыла глаза и притихла. Женщина из гостиницы, сказал он. Не проститутка. Проститутки не душатся «Жуа», слишком дорого. Я найду ее, пообещала себе Клара и склонила голову ему на плечо; казалось, мир восстановлен.
Клара изо всех сил старалась загладить свою вину. Она предложила снова пойти в казино вечером; немецкая баронесса так же сидела и играла в баккара, делая все более отчаянные ставки. Она проигрывала.
– Привет. – Это опять был Ральф Мэкстон. До управляющего дошло, что Фалькони снова здесь. Мэкстон угостил их шампанским и принялся очаровывать молодую жену. Очень красивая женщина для тех, кому нравится ее тип. Он видел, как она сосредоточена на муже, и подумал, что, должно быть, скучно, когда тебя так обожают. С Фалькони было легко общаться. Он задал несколько вопросов, которые Мэкстон тут же парировал, и наконец отошел к другому столику, где ставки были меньше, и учтиво проиграл некоторую сумму денег. Это был красивый жест, и Мэкстон невольно одобрил его. Он умеет себя держать, этот итальянский гангстер. В отличие от тех, которых Мэкстон встречал в Неваде, где он просаживал свое состояние. Он удивился, когда миссис Фалькони внезапно заговорила с ним. Фалькони еще оставался за столиком, на этот раз ему везло.
– Вы женаты, мистер Мэкстон?
Он рассмеялся.
– О Господи, нет. При моей-то работе! Какая жена примирится с ней?
– Но многие женщины сами приходят сюда, – заметила она. – Им, по-моему, нравится играть.
– Да, нравится. Женщины втягиваются в игру не хуже мужчин. Среди них много вдов и разведенных. Они приходят, играют в рулетку, наслаждаются обществом.
– И, наверное, подцепляют мужчин? – Она спросила с невинным видом, что ни на миг не обмануло его.
– Только не в этом казино, миссис Фалькони.
Она пожала плечами и отвернулась. Из головы у нее не шла та женщина в гостинице, женщина, которая душилась «Жуа».
Долго ли Стивен собирается оставаться здесь? Хорошо бы этот занудный англичанин ушел и пристал к кому-нибудь другому. Ей хотелось остаться со Стивеном вдвоем, еще раз убедиться, что между ними все хорошо. Завтра пойду к администратору, подумала она. Интересно, сколько это будет стоить.
* * *Но администратор ей не помог. Он притворился, будто не видит пачки банкнот, которую она вытащила из сумочки. Рисковать ради этого не было смысла: его место стоило дороже. Столько, сколько предлагала дамочка, он зарабатывал в день.
– Очень жаль, но ничем не могу вам помочь, мадам, – сказал он. – Возможно, вам помогут в регистратуре.
Но и там отказались заглянуть в книгу записи гостей и узнать, кто из приезжих – одинокая дама. У Клары было мало времени. Она поспешно оделась и вышла раньше Стивена, чтобы навести справки. Дома она бы получила то, что хотела, но здесь все по-другому. Она шепотом выругалась. Он подцепил ее скорее всего в баре. Когда он явился утром, от него пахло виски так же сильно, как и этими ненавистными духами. И она отправилась в бар. Там несколько супружеских пар сидели за ранним коктейлем. И еще две женщины поодиночке. На одну из них Клара и смотреть не стала. Седая, сидит уткнувшись в роман. Вторая? Клара пристально смотрела на нее, и какой-то первобытный инстинкт подсказал ей, что она у цели. Она обогнула столик совсем близко. Женщина пила кампари. Аромат «Жуа» ударил Кларе в ноздри. Она направилась к стойке. Поражаясь собственной хитрости, она наклонилась к молодому бармену.
– Кажется, эта дама – известная актриса? – прошептала она. – Мой муж сказал, что встретил ее вчера вечером.
– Нет, мадам. – Парень покачал головой. – Это мадам Дювалье. Она здесь постоянная гостья. Приезжает каждый год. Может быть, она хотела подшутить над месье Фалькони?
– Может быть. – Клара улыбнулась какой-то дикой улыбкой. Обернулась, посмотрела еще раз. Та намного старше, искушенная, очень шикарная. Клара отправилась искать Стивена.
Они наняли яхту и катались вдоль побережья. Потом был пикник, где выпили много вина. На жаре она разомлела и в приливе чувственности захотела любви прямо в каюте. Ей было хорошо как никогда. Она почувствовала, что снова обретает Стивена и что наверняка, по воле Девы Марии и всех святых, на этот раз забеременеет...
После этого они ныряли с борта и купались в море, прозрачном и холодном.
– О чем ты думаешь, саго? – сонно спросила она, когда они обсыхали, лежа на палубе. Она потянулась, чтобы взять его за руку, но он не заметил ее жеста. Ее рука тянулась к нему, пока наконец пальцы их не встретились в медленном движении.
– О делах, – ответил он, щурясь от яркого солнца. – Думаю, дома нам следует заняться казино.