— Нет, — печально вздохнула я, понимая, что унылая овсянка из столовой явно не сравнится с тем, что заготовлено тут, но… — Я обещала Рине хотя бы по утрам проводить немного времени с ней, потому что вечерами постоянно занята. Она обижается.
— Я тоже ведь могу обидеться, — заметил Дамиан, изобразив обиду.
Я лишь усмехнулась в ответ и, бросив последний взгляд на так и не дождавшееся меня великолепие, собралась напомнить о моем возвращении, но… В поле зрения попало рыжее пятно, внезапно заинтересовавшее меня догадкой. В небольшой пиале было варенье. Оранжевое варенье. Вывод один. Оно апельсиновое. Почудилось, что я даже со своего места могу уловить сладкий цитрусовый запах… и тогда захлебнусь слюной. Боги безмирья, я больше тринадцати лет его не видела, с того последнего завтрака в своей семье! Еще бы, для сиротских, да и простых граждан это слишком дорогое удовольствие. Но в те далекие годы, которые частично покрыты для меня туманом, ни одно утро не обходилось без этого лакомства. И все в семье знали, что я апельсиновое варенье обожаю больше всего на свете. Уже не контролируя себя, я указала на заветную пиалку и хрипло уточнила:
— Апельсиновое?
— Да, — раздался недоуменный голос откуда-то сбоку, но меня это уже не волновало. Я бросилась к тумбочке и крайне некультурно, совершенно не заботясь о том, как это смотрится со стороны, зачерпнула пальцем вкуснятину и отправила в рот. По комнате разнесся громкий стон наслаждения. Да, это именно он, практически забытый вкус детства. Непередаваемая сладость с легкой кислинкой, просто взрыв счастья.
— Все, Бриар, ты меня купил, — честно созналась я, снова запуская пальчик в пиалу и через мгновение жмурясь от удовольствия. — Литровая банка этой прелести, и я тебе сразу прощу все, что было, и все, что будет. И амулет любой сотворю, да практически что угодно сделаю, — сдала я себя с потрохами.
И даже горячие ладони, внезапно обвившие мою талию и прижавшие к твердой, не менее горячей груди магистра, не могли отвлечь меня от лакомства. Правда, я все же решила, что есть пальцами не только не красиво, но и неудобно, особенно при наличии на том же подносе булочки, поэтому я, отщипнув приличный кусок, начала зачерпывать уже с ее помощью.
— Значит, ты все же со мной позавтракаешь? — прозвучало вкрадчиво прямо над ухом.
Вспомнила о Хране, о Рине, о том, что волосы не перекрашены, а сумка не собрана, — и поняла, что потрясающий вкус остался прежним, но кое-что все же изменилось. И варенье уже не главный приоритет, ради которого можно забыть обо всем. Взросление поставило долг и ответственность на много строчек выше, поэтому ответ, к моему глубочайшему сожалению, остался тем же.
— Не могу, — грустно выдохнула я и постаралась зачерпнуть как можно больше, чтобы насладиться предоставленным моментом по полной. — Очень хочется, но дел невпроворот. Сейчас я еще кусочек дожую, буквально на ходу, и нужно бежать… — Я бормотала, сокрушаясь, что потеряла много времени, так что разборки с Храном точно откладываются, да и волосы уже не успею просушить, но это все такая мелочь — перед возможностью воскресить светлое воспоминание детства.
— Неужели так вкусно? — поинтересовались у меня, щекоча ухо и шею дыханием.
— Для меня да, я в детстве буквально душу была готова за него продать, — с улыбкой поделилась я, поворачивая голову в его сторону.
— Я тоже… готов продать… чтобы попробовать, — хрипло пробормотал он, затягивая взглядом в темный омут, полыхающий пламенем. А потом, ухватив меня за подбородок, притянул близко-близко. Медленно обвел горячим языком нижнюю губу, легонько прикусив, я резко выдохнула, а он, воспользовавшись моментом, припал к моему рту. Медленно, чувственно, падая в водоворот наслаждения, сродни тому, что я испытывала пару минут назад при виде лакомства. Тот же взрыв ощущений заставил меня развернуться в его руках, обнять за шею, запустить пальчики в темную шевелюру, притягивая ближе. Хотелось прошептать: «Не отпускай», но слишком сложно было оторваться, чтобы хотя бы сделать вдох, не то что произнести слово. И снова знакомое чувство согревающего огня, постепенно заполняющего меня и становящегося все горячее. Вот только теперь я не на грани истощения и сама бы тянуть эмоции не стала. Со мной делятся искренне, щедро, испытывая удовольствие оттого, что эта бурлящая энергия будет во мне. Ощущение пьянило, снося все рамки сознания. Уже не важно, что меня ждут, что я опаздываю… Важно лишь, что он рядом и не хочет меня отпускать.
Сумасшествие закончилось внезапно. Раздался металлический звон: фарфоровая чашечка, которую я случайно сбила с подноса, тоненько звякнула, рассыпалась на полу осколками. Резко разорвав поцелуй, я бросила взгляд на источник звука.
«Я становлюсь прямо-таки грозой посуды в этом доме. Четвертый предмет почил по моей вине», — отрешенно заметила я, потихоньку приходя в себя. Дамиан жадно рассматривал меня, в глазах все так же мелькали всполохи огня, которые я списывала на игру воображения. И вот этот пылающий взгляд, оторвавшись от моих глаз, медленно опустился до губ. Мужчина облизнулся:
— Ты права, очень вкусно.
А я почувствовала, как медленно краснею. От корней волос до самой груди. А потом опустила ресницы, медленно убрала руки с его шеи и сделала маленький шажок назад, увеличивая расстояние между нами. И поняла, что вляпалась по уши: что бы я там себе ни внушала, без потерь мне точно не уйти.
В академию меня все же вернули, больше не делая попыток обнять или поцеловать, но провожая все тем же волнующим душу взглядом. И вот тут бы мне задуматься, кто же магистр на самом деле, слишком уж многое не вписывается в образ пусть сильного, но типичного некроманта. Но моя голова совершенно не хотела заниматься этими странностями, тем более что стоило мне сделать шаг в свою гостиную из портала, как тут же вспомнились и кот, и подруга, и волосы. Взгляд на часы показал, что у меня осталось меньше десяти минут. И на ругань с Храном времени совсем нет. Поэтому сразу после того, как портал захлопнулся, я жалостливо заголосила, буквально на ходу стаскивая платье:
— Хран, прости меня, миленький, да, я негодяйка, опять на всю ночь пропала. Обещаю выслушать все ругательства и принять любое наказание, но сейчас горю, так что неси скорее мне краску и зелье свое чудесное, все остальное потом… — закончила я уже медленно и без надрыва, обнаружив, что кот преспокойно валяется на кровати и щурит на меня недовольно глаз, зато совершенно не злится и не беспокоится. Я так и застыла со снятым платьем в руках.
— Чего окаменела, сама же орешь, будто опаздываешь, — лениво напомнил хранитель, потягиваясь.
Я кивнула и поспешила к тазику с водой, вообще-то предназначенному для умывания. Хран притащил мне краску и зелье.
— Я думала, меня сейчас на ленточки порвут, а ты как-то спокоен, — пропыхтела я, склонив голову. — Полей из кувшина, пожалуйста.
Кот невозмутимо приподнял тяжелый кувшин двумя хвостами и принялся потихоньку лить мне воду на голову, помогая смыть рыжизну.
— А с чего мне переживать-то? — спросил он, широко зевая.
— Я как бы дома не ночевала, — осторожно заметила я, протягивая руку за привычной темной краской.
— Я как бы заметил, — усмехнулся кот в ответ.
— В прошлый раз ты за такое мне шкурку подпортил, — напомнила я.
— Касс, солнце мое, — вздохнул он. — Есть существенная разница. В прошлый раз ты убежала ночью одна, никого не предупредив, на место предполагаемого убийства. А вчера ты была с очень сильным магом. Прости, но я не переживал, потому как рядом с твоим Бриаром тебе мало что угрожает. Решил, что вы долго где-то бродили, изображая влюбленную парочку, а потом ты просто уснула. Я тебя слишком хорошо знаю. Ты иногда вырубаешься на ходу.
Нет, хорошо, что скандал меня не ожидает, но как-то обидно. Отпустил меня к малознакомому мужчине ночевать и в ус не дует.
— То есть моя честь тебя вообще не заботит? — вспылила я, глядя на кота. — А если бы я с ним… — Я запнулась.
— Что ты с ним? — сверкая оскалом, поинтересовался кот, а я покраснела и отвернулась обратно к тазику.
— Ничего, — пробурчала себе под нос.
— Вот и я думаю, что ничего. Ты, радость моя, для этого слишком хорошо воспитана. И Бриар тоже. Не стал бы он так поступать, ты слишком много для него значишь, чтобы просто воспользоваться удобным моментом и не слишком адекватным состоянием девушки, — спокойно пояснил свою логику Хран.
Я наконец разогнулась и поспешно стала промакивать волосы выданным полотенцем.
— Все-то ты знаешь, — покачала головой, взяла пузырек с зельем и спешно опустошила.
— Не все, но многое, — заметил кот, возвращаясь на кровать и сворачиваясь клубком. — Например, что сейчас твоя припадочная заявится.
— Она не припадочная! — возмутилась я под стук в дверь и поскакала открывать подруге.
— Не все, но многое, — заметил кот, возвращаясь на кровать и сворачиваясь клубком. — Например, что сейчас твоя припадочная заявится.
— Она не припадочная! — возмутилась я под стук в дверь и поскакала открывать подруге.
Рина, окинув меня внимательным взглядом, печально вздохнула.
— Я быстро! — пообещала я, возвращаясь в комнату, чтобы натянуть уже приготовленное Храном теплое платье.
— У меня два заключения, — донесся из соседней комнаты голос девушки. — Отрицательное: ты опять проспала и в спешке зачем-то решила голову помыть. Балда, одним словом. И положительное: очевидно, программа «Здоровый сон» продолжается! Выглядишь ты просто цветуще, с чем тебя и поздравляю, хвалю и настоятельно советую держать тот же курс.
Я порадовалась, что подруга меня не видит, потому как в очередной раз за утро я покраснела. Ведь цветущий вид у меня далеко не потому, что я выспалась, а потому, что дармовой энергии нахваталась. Смущал способ, которым я ее получила (разобраться бы, почему это вообще произошло!), да еще эта фраза про курс… В общем, нужно отвлечься от утренних происшествий. И учеба мне поможет.
Не зря я отказалась от заманчивого предложения прогулять занятия! Преподаватели массово решили устроить контрольные. Во всяком случае, первая пара — алхимии и вторая — анатомии прошли в полной тишине, сопровождаемой лишь шуршанием бумаги, ибо вопросы были исключительно письменные. Потом классификация преступлений с устным опросом. Меня вызывали чаще остальных, и именно по тем темам, которые я умудрилась пропустить. Меня это не удивило, зато подарило предчувствие, что экзамен дастся нелегко. Последнее перед обедом занятие, к счастью, прошло без сюрпризов. В столовую я не пошла, шестым чувством поняв, что вопросы и проверки знаний на сегодняшний день еще не окончены. Поэтому, захватив в библиотеке учебник по праву (на будущее, уж слишком я сегодня плавала в одном из вопросов, и это не осталось незамеченным), я поспешила к себе. Но с тех пор, как в моей жизни появился столь переменчивый фактор, как Дамиан Бриар, большинство моих планов летели в топку. Именно этот фактор дожидался меня в кресле, которое, пожалуй, скоро придется закрепить за ним. Маленький столик был накрыт явно для обеда на двоих. Но удивило меня не это, а бархатная коробочка на столе, а также большая стеклянная банка, заполненная чем-то подозрительно оранжевым.
У меня аж сумка выпала из рук.
— Я так и знал, что ты пойдешь заниматься, а не обедать, как все нормальные люди, — улыбаясь, развернулся ко мне магистр.
— Это что? — осипшим голосом спросила я, настороженно разглядывая банку.
— Как ты просила — варенье! — Улыбка на его лице определенно стала хитрее.
— Мы вроде решили, что над амулетами я подумаю попозже. Из чего я делаю вывод: мне не понравится то, что последует далее, раз ты решил откупиться! — Проснулась моя вечная подозрительность, которая везде и во всем стояла первой и полностью заглушала вопль души, изголодавшейся по любимому десерту.
— Ты чересчур подозрительна, — слегка помрачнел Бриар, — не ищи везде подтекста, я просто надеялся тебя порадовать. Почему с тобой всегда так? Хочешь как лучше, а получается только еще хуже, — вздохнул он, отворачиваясь и возвращаясь на свое место.
А во мне резко проснулась совесть, ведь действительно ни за что, получается, обидела! Подошла к сидящему Бриару со спины, потопталась и тяжко вздохнула, не зная, как извиниться за свою грубость. Ко мне подчеркнуто не оборачивались. И тогда я наклонилась, обняла его за шею и пробормотала, уткнувшись в затылок:
— Извини, я не хотела тебя обидеть. Я не привыкла, что кто-то хочет меня порадовать. И спасибо тебе большое. Мне очень приятно.
Его руки накрыли мои и слегка погладили.
— Я рад, что тебе понравилось, но чудится знакомое «но»…
— Гарнитур я верну после окончания расследования, — твердо заявила я.
— Он тебе не понравился? — с какой-то обреченностью вздохнул он.
— Смотря, что ты имеешь в виду, — нахмурилась я. — Абстрактно, как драгоценность, он восхитителен, но сам факт покупки не особо радует.
— Почему? — Вроде простой вопрос, но поставивший меня в тупик.
— Это бессмысленная трата денег, — заметила я очевидное. — Его же только для прикрытия покупали.
— Родная, кто тебе сказал, что это было только для прикрытия? Это для тебя, хотел порадовать, но, похоже, и тут не угадал.
Я осталась непреклонной.
— Я не приму украшения, — решительно повторила я. — Если их нельзя вернуть, оставь себе, наверняка найдется кому подарить.
— А если я хочу подарить тебе? — начал выходить из себя мужчина.
— Я не возьму, — покачала я головой.
— Да почему?
— Слишком дорого. Я не принимаю дорогих подарков. Это заставляет чувствовать себя обязанной.
— Но эту чертову банку ты приняла! — раздраженно заметил он.
— Это другое. Я знаю, что варенье вообще-то тоже недешевое, но это… — не знала я, как объяснить доступнее, — это просто другой уровень.
— И я, очевидно, этого уровня еще не достиг, — процедил он сквозь зубы. — Однако ты приняла меха от господина Дирна, которые тоже стоят прилично, почему тогда именно мои подарки ты отвергаешь? — впился он в меня глазами.
Я удивилась его осведомленности, но сейчас было важнее остановить назревающий скандал.
— Тут другая ситуация, — поспешила объяснить я. — В каком-то смысле он был мне обязан. И хоть моя роль в его спасении невелика, я приняла подарок, ведь это была благодарность.
— Считаешь, что я ничем тебе не обязан и благодарить тебя мне не за что?
— Считаю, — кивнула я, мрачнее еще больше. — Это я тебе обязана настолько, что вряд ли когда откуплюсь. Никакая моя помощь в расследовании не сравнится с тем, что ты дважды спасал меня буквально, и еще раз фигурально, закрыв глаза на все мои преступления. Я исправно вела подсчет срока моего возможного заключения, чтобы не забывать, чего мне стоит любая серьезная ошибка. Так что — да, из нас двоих должна только я, и не хочу усугублять этот долг.
— У тебя любые отношения принимают товарно-денежный оттенок? — уже менее зло, но все равно не особо радостно спросил Бриар. — Ты слышала про такую вещь, как бескорыстие? Я не рассчитывал стребовать с тебя плату. И не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной.
— Значит, теперь ты понимаешь, почему я не могу принять украшения, — выдохнула я, слегка расслабляясь от осознания, что конфликт замят. — Да и к чему они мне? Я что, буду на лабораторные по алхимии или практики по анатомии ходить с драгоценными камнями? А в противном случае они будут пылиться в глубине шкафа. В общем, это действительно выброшенные на ветер деньги. Варенье хоть по назначению уйдет, — усмехнулась я, старательно уводя разговор от наших взаимных обязательств. — А это…
— Ты же не все время в академии сидишь, найдется куда надеть, — упорствовал магистр. Хоть злиться перестал, и то радость.
— Куда? В приют, перед детьми сверкать? Или до лавочки с травами? Или, может, к вам в управление — хвастаться? — с иронией вопрошала я.
— А больше ты никуда не ходишь? — тоже не обошелся он без насмешки.
— Не хожу, — радостно закивала я.
Бриар устало покачал головой.
— После расследования и поговорим на эту тему, — ответил он.
Я только обреченно вздохнула, понимая, что от идеи впихнуть мне эти украшения он не отступится.
— Может, теперь пообедаем? — уже спокойно поинтересовался он.
— Нет, пообедать нормально все равно не получится… — Я подняла брошенную сумку с книгами и, вытащив конспект со следующей лекцией, плюхнулась на диван, собираясь погрузиться в особенности разложения трупов при отрицательных температурах. Для зимы, конечно, тема актуальная, а вот для трапезы не очень. Впрочем, я все же стащила кусок хлеба с накрытого стола, ограничившись только им. А то как бы мой бедный желудок не запротестовал.
— А ты ешь, не обращай внимания, — отмахнулась я, уткнувшись в конспект.
Но погрузиться в учебу мне не дали. Тетрадка лихо вылетела у меня из рук.
— Так, теперь в чем проблема? — серьезно глянул на меня Бриар.
— Нет проблемы, надо подготовиться к занятиям, — объяснила я, протягивая руку к записям, которые вновь отдалились от меня.
— А совместить ты не можешь? — недоуменно поинтересовался он.
— А ты внутрь загляни, — посоветовала я, поняв, что спорить бесполезно, и попутно стащив с одной из тарелок кусочек ветчины. Все-таки совсем голодать тоже не хотелось.
— Понятно, — заявил он, захлопнув мой конспект, но все так же не возвращая его. — А с чего ты вообще взялась записи повторять? Разве у вас контрольная?
— Есть опасения. Судя по всему, у преподавателей коллективная проверка наших знаний. Сегодня уже три были… — Вспомнив, что рядом со мной сейчас сидит вроде как тоже преподаватель, решила поинтересоваться: — У нас по учебному плану день проверочных, что ли? Да, конец семестра, но не в один же день, — пробурчала я.